Они были совсем близко, и первые стрелы уже летели в нашу сторону одна из них воткнулась в мачту в нескольких дюймах от моей шевелюры.
Полундр-р-р-ра! заорал старпом, и правый борт «Гленарвана» окрасился вспышками выстрелов. Та-та-та-та-та, завёлся пулемёт на юте.
За бортом творился сущий ад, но дикари лезли вперёд как сумасшедшие, и не думая отступать. Торопились в свой каннибальский рай, наверное
По левому борту! закричали с марсов стрелки, у которых обзор был лучше всего.
Первыми среагировали мы с Рафаэлем и торговые представители. Наверное, один или два катамарана зашли с тыла, и теперь из-за фальшборта через планшир перевалился сначала один коричневокожий молодчик, потом ещё и еще.
Револьвер уже грел руку. По армейской привычке стрелял в корпус. Голова маленькая и твёрдая, тело большое и мягкое. Рана в грудь или брюшную полость лишает противника боеспособности не хуже, чем мозги, разбросанные по окрестностям.
Я стрелял и стрелял, пока барабан не опустел, а потом взялся за багор шашки у меня с собой не имелось, а это эрзац-копьё было вполне годным для штыкового боя. Краем глаза увидел Рафаэля, который растерянно отмахивался стволом винтовки от раскрашенного громилы, вооружённого сразу двумя пугающего вида топорами, и решил вмешаться.
Воином абориген был великолепным он даже успел отреагировать и сбить удар багра, но не учёл особенность его конструкции наличие крюка. И р-р-раз подцепив ногу, я сдёрнул дикаря на землю, а горняк-корнет тут же выпалил в него из винтовки. Оказывается, были ещё патроны! Растерялся, бывает!
Я вам жизнью начал он.
Па-а-аберегись! Торговые представители Чечиловы были настроены весьма решительно и появились очень вовремя, с огромными двустволками в руках. На землю!
До земли было метров пятнадцать-двадцать, учитывая морские глубины, так что мы попадали на палубу, и четыре выстрела грохнули практически одновременно. Шквал дроби смёл туземцев, а потом подоспели матросы, и «Гленарван» был очищен от пиратов.
* * *
Не смотрите на меня так осуждающе, господин корреспондент. И, прежде чем снимать вот это всё на фотокамеру, разберитесь как следует. Капитан Тулейко дулом револьвера отодвинул верхнюю губу скулящему от ужаса раненому аборигену, который скорчился у него под ногами. Это племя Крокодила. Взгляните на эти чудесные зубки кошмар дантиста. Такие зубки говорят о том, что он убивал и кушал человека. Тому, кто не отведал людской плоти, таких процедур не делают. Это знак высшей привилегии. А по имперским законам и моему собственному разумению умышленное людоедство карается смертью.
Меня напугала оговорка «умышленное», и в голову полезли примеры ситуаций, когда я, сам того не зная, мог отведать человечинки. Черт его знает, что пакуют в экспортные консервы те же лаймы, например.
Я капитан. Я на этом корабле царь, судья и священник в одном лице. Будь на его месте хоть ангел Господень, и знай я, что он убивал и ел людей прострелил бы его ангельскую башку без колебаний. И посему, ввиду неопровержимых доказательств и поимки с поличным, приговариваю их всех к смерти, сурово закончил Тулейко и спустил курок.
Грохнул выстрел. Пуля вошла аборигену в рот, вышла через затылок и застряла в досках палубы.
Проклятье, цыкнул сквозь зубы капитан. Бросайте их за борт, к чёртовой матери! Акулы закончат работу. Оставьте вон того, с ожерельем, старика с простреленной ногой и парочку тех, что посвежее. Нам нужны проводники до посёлка.
* * *
Детские мечты продолжали сбываться. Схватка с пиратами, визит в посёлок к туземцам Не так все это я себе представлял
Хотя годы ношения хаки и избавили меня от подростковых иллюзий, но воспринять спокойно кровавое пиршество, которые акулы устроили вокруг обломков бамбуковой флотилии, было невозможно.
Примерно так же невозможно, как смотреть на ободранный до обшивки пароход «Буссоль» и человеческие кости, разбросанные на жёлтом песке пляжа под пальмами. Два огромных кострища, множество следов ног и пятен крови
Особенности национальной кухни? Народные традиции туземцев Южного континента? Уважение к культурным отличиям? Лука как-то, потешаясь надо мной во время одного из приступов морской болезни, рассказал о выражении «жевать долговязую свинью», и это было ужасно и вызвало очередной спазм. Но там речь шла о выживании, выборе между морализмом, который повлечёт за собой мучительную смерть, или отвратительным действом, которое позволит продержаться ещё немного. По имперским законам и это каралось смертью, но кто в здравом уме прямым текстом признается, что съел своего мёртвого товарища на шлюпке посреди океана?
Эти же люди, совершенно похожие на меня, Рафаэля или того же Луку, только с чуть более смуглой кожей, не страдали от голода. В океане и реке было полно рыбы, пальмы и плодовые деревья в изобилии приносили орехи и фрукты, за прибрежной полосой леса в саванне, по слухам, паслись бесчисленные стада животных. Это не пустынный и бесплодный Сахель, это Савский рог, земли, вполне благоприятные для проживания.
Я фотографировал пляж. Десантная партия с «Гленарвана» высаживалась на берег при помощи шлюпок, которые заходили в устье реки и приставали там, чтобы не подвергнуться разрушительному воздействию мощного прибоя. Капитан снова был во главе своих людей. Сурово нахмурив брови, он подгонял их:
Живее, живее, мы должны выручить несчастных!
По словам Джека Доусона и захваченных каннибалов, на пароходе «Буссоль» были женщины. И если команду и пассажиров-мужчин постигла участь печальная и трагическая, то пассажирки сейчас находились в селении дикарей, живые и практически невредимые. Из двадцати четырёх женщин погибла только пожилая дама. «Умерла сама, даже есть не стали», как отметил абориген-старик. Может быть, апоплексический удар на фоне нервного потрясения или какая-то травма Ключевым здесь было то, что пассажирки не подверглись насилию или истязанию их приготовили на продажу Большому Серому что бы это ни значило.
Вам не следует туда идти, преградил мне дорогу капитан Тулейко, когда увидел, что я закончил и собираюсь двинуться следом за колонной суровых матросов. Лучше помогите с доставкой женщин на корабль, все офицеры будут заняты.
Но позвольте Я хотел осмотреть поселение дикарей. Мой голос прозвучал несколько неуверенно.
Они едят людей с самого раннего возраста и мужчины, и женщины. Это племя Крокодила, я вам говорил. Не стоит вам туда ходить, господин репортёр. Особенно с вашей фотокамерой.
Я остался на берегу, глядя вслед колонне моряков, которые один за другим скрывались в джунглях.
Через полчаса загрохотали первые выстрелы, а через час мы с Рафаэлем и Чечиловыми налегали на вёсла, направляя в сторону корабля шлюпку, полную находящихся в шоковом состоянии пассажирок несчастной «Буссоли».
Глава 3
Пролив Бурь
«Гленарван» проходил пролив Бурь со спущенными парусами, на паровом ходу. Эти неспокойные воды не зря носили своё название штормило всерьёз, небо хмурилось и грохотало, я всё-таки напился и находился в подпитии непрерывно около трёх суток.
На удивление помогало. По странному капризу моего организма проспиртованный желудок не торопился вывернуться наизнанку, и при должной аккуратности я даже мог постоять некоторое время на верхней палубе, вцепившись в ванты, наблюдая за высоченными волнами, которые наш корабль рассекал своим носом, и вдыхая солёный воздух. Я почти чувствовал себя настоящим морским волком. если бы не отвратительное чувство холода в груди, которое возникало всякий раз, когда клипер проваливался в пропасть между водяными валами, предвещая неминуемую гибель. Однако после этого «Гленарван» всякий раз оказывался на гребне, направляемый лопастями гребных винтов и волей капитана Тулейко.
Как переносили морскую прогулку дамы с «Буссоли», освобождённые из лап дикарей, я предпочитал не думать.
Дамы эти оказались представителями народа месье, уроженками республики Арелат. Наши бывшие союзнички по Великой войне, однако Тевтоны здорово проредили их мужчин, выбили чуть ли не половину поколения, и свободные мадмуазели поехали искать работу и счастье в Колонии. Таков настоящий капитализм их взяли на фабрики и заводы, чтобы на время войны заменить ушедших на фронт отцов, братьев и мужей, а после выкинули на улицу.
Опытные фабричные рабочие были нарасхват в бурно развивающихся городах океанического побережья. Обрабатывающая промышленность набирала там обороты, и потому арелатки вполне могли рассчитывать на нормальную жизнь и хороший заработок. Ещё пятьдесят лет назад такое было бы немыслимо их ждали лишь «ярмарки невест» в лучшем случае или бордели в худшем. Но война изменила слишком многое, и теперь удивить кого-то женской эмансипацией было сложно.
Но одно дело эмансипация, и другое возможность её реализовать. Вон дикари были готовы продать их какому-то странному типу, которого звали Большой Серый судя по всему, очередной то ли контрабандист, то ли пират с амбициями. Зачем ему женщины? На Южном континенте полно факторий, посёлков и городков колонистов, где подавляющее большинство населения мужчины. Некоторые крупные компании даже в контракт включают пункт о наличии женского пола на месте работы и поселения. Так что выкрасть партию переселенок или взять на абордаж судно здесь в порядке вещей.
Говорили даже, что башибузуки во время Гражданской именно этим и промышляли угоняли в рабство женщин, чтобы потом перепродать дельцам из Колонии. Ничего сверхужасного по меркам тех лет их не ожидало чаще всего брак с каким-нибудь постылым сорокалетним фермером или остепенившимся старателем и размеренная жизнь захолустной домохозяйки. Порченые или искалеченные женщины тут были не нужны мужья-покупатели разве что в зубы не смотрели, подбирая себе спутницу жизни, а потому и наши почти родные враги-соседи, и местная племенная братия старались с живым товаром обращаться поаккуратнее.
Мадмуазели же из Арелата принадлежали к категории высшей помимо самоценности как женщины, они были квалифицированными специалистами и посему уверились в своей безопасности компания гарантировала! Однако получилось так, как получилось.
Капитан Тулейко, вымыв руки и лицо от крови и пороховой гари, поинтересовался у неожиданных пассажирок о пункте их назначения и был вполне удовлетворён ответом. Они направлялись в Гертон, который после начала проблем с гемайнами и закрытия Тахенбакских рудников перепрофилировался на обработку колониальных товаров хлопка, чая, кофе, табака. Девушки были ткачихами с текстильных фабрик Каркассона, и работы для них нашлось полно.
Компания заплатит вам за нашу доставку, уверенно заявляли они, и Джек Доусон, выживший с «Буссоли», это подтверждал.
Документы у них были в порядке аборигены женщин не обыскивали, так что у Тулейки появилась возможность дополнительного заработка.
Я во всех этих разговорах не участвовал, ибо в пьяном виде с прекрасным полом общаться опасался. Зато много слушал и мотал на ус. Особенно полезным собеседником был Доусон за малую толику бренди он был готов трепаться часами.
всё равно меня не оставят на «Гленарване». Плотник тут есть, а матросом не пойду я в парусах ни чёрта лысого не смыслю. Кочегаром можно, но работёнка адова. Ещё стюардом могу, но на черта́ стюард на «Гленарване»? Пассажиров-то тут раз-два и обчёлся. Нет, нужно на лайнер наниматься, богатых леди и джентльменов обхаживать. Глядишь, и найду себе какую-нибудь Розу
А почему Розу? удивился я.
Ну, можно Маргариту. Или там Чулпан.
Что за чулпан? мне стало совсем непонятно.
Чулпан имя такое. У башибузуков означает «тюльпан».
У него, видимо, был какой-то пунктик с цветочными именами. Он вообще был весь какой-то дёрганый, этот Джек. Вроде и симпатичный, с резкими, типично коннахтскими чертами лица и летящей чёлкой, которая, наверное, нравится дамам. Но манера говорить и двигаться выдавала в молодом человеке некий внутренний надлом.
А вы и башибузуков видали? спросил я, снова протягивая ему фляжку.
Благодарю Джек отхлебнул и поморщился. Видал, помотало меня Лаймы-то фрахтовали наши пароходы будь здоров! И винтовки возили, и маковое молоко, и гашиш там спрос будь здоров!
Я чуть не дал ему в морду. Винтовки, значит, и гашиш А потом они на пулемёты пёрли как умалишённые
А назад что?
Известно что. Вон, он кивнул в сторону кают-компании, которая была отдана на откуп мадмуазелям. Таких же, только попроще. Они, как из лап баши к нам попадали, рады-радёхоньки были. Ну, не все, конечно Какая уж тут радость, коли на твоих глазах всю семью прирезали. Я так понимаю, там особо не церемонились, когда поставки обеспечивали.
«Поставки», «там» это он про наших поселянок, про империю! Лаймы фрахтовали Конечно, Колония в Альянс не входит, формально независимое объединение вольных городов, как на Апеннинах. В действительности же в каждом акционерном обществе, в каждом тресте более половины долей у островных джентльменов. Бизнес есть бизнес!
Джек увидел, как переменилось моё лицо, слегка отодвинулся и произнёс чуть ли не умоляюще:
Ну, это Не мы, так другие бы Просто бизнес, ничего личного.
Над голыми, покрытыми водяной пылью реями вились чайки и орали благим матом. И это было ни разу не романтично.
* * *
Волнение на море уменьшилось, ветер стих, буря кончилась как раз в тот момент, когда мы покинули пролив и миновали маяки Аламбо, которые мерцали призрачным светом в утренних сумерках. Встречный бриз заставил снова развести пары, и «Гленарван» медленно, но верно продвигался вперёд, к Гертону.
Взгляните! крикнул Рафаэль Мастабай.
Встречным курсом двигался странный корабль его паруса были ярко-алого цвета, они раздувались от ветра и несли судно вперёд с неистовой стремительностью. С палубы слышались звуки музыки, затем вдруг раздались пушечные залпы, и небеса раскрасились огнём фейерверков. Что вообще тут, чёрт возьми, происходит?
Граф Грэй чудит. Наверное, у его супруги день рождения или годовщина свадьбы. Доусон оказался тут как тут со своими пояснениями.
Ну граф, ну день рождения Но паруса?
Какого хрена паруса алые? предвосхитил мой вопрос инженер.
Джек Доусон выразительно глянул на нас, присвистнул и покрутил пальцем у виска.
Это вы ещё в Каперне не были, где у них усадьба стоит. Там вообще чёрт-те что творится, ей-ей, эти господа с придурью!
Мне очень сильно захотелось побывать в этой Каперне журналист я, в конце концов, или нет? Да и паруса произвели на меня сильное впечатление, что уж там.
Размеренная поступь капитана заставила нас обернуться.
Меняем курс. К обеду будем в Гертоне, сказал он. Надолго не задержимся, только выгрузим почту и проследим, чтобы с нашими гостьями всё было в порядке.
Это прозвучало так, что мы с Рафаэлем переглянулись и отправились собирать вещи. Морское путешествие подходило к концу, нас ждала Колония.
Краем глаза я увидел, как Джек Доусон снял кепку и что-то говорил капитану. Тулейко насупил брови и сделал категоричный жест рукой:
Нет! Это имперский корабль, а не колониальная вольница. Иностранных граждан в команду я не набираю, и точка. Вы выходите вместе с пассажирами в Гертоне. Примите это как данность, господин Доусон.
Солнце поднималось всё выше, ветер менялся и свежел, разгоняя последние облака, и матросы, повинуясь зычным командам старпома, торопились поднять паруса, которые один за другим раскрывались на мачтах, направляя «Гленарван» к гавани.