Черт возьми! выдыхает Джона. Может, поедем и скажем Филу, что мы согласны, прямо сейчас?
Я улучаю момент для успокаивающего вдоха и смотрю на длинную дорогу впереди нас.
Думаешь, он достаточно трезв, чтобы вести этот разговор?
С момента нашего первого визита к нему прошло уже несколько часов. Это много для старика, живущего в лесу, и его бутылки виски.
Давай выясним.
Заведя старый грузовик Андреа, Джона выруливает на дорогу, ведущую к дому Фила. Точнее, нашего дома в ближайшем будущем. У меня в животе внезапно поднимается нервная дрожь.
И всю дорогу туда моя рука крепко сжимает руку Джоны.
Глава 9
Март
Клянусь, я правда хочу приехать, но не думаю, что мы можем себе это позволить в этом году со всеми этими счетами! К тому же нам придется лететь в чертову Коста-Рику. На свадьбу его сестры. Кто вообще заставляет свою семью выкладывать тысячи долларов, чтобы попасть на свадьбу?
Я улыбаюсь, вспоминая времена, когда Диана мечтала, как чудесно было бы сыграть выездную свадьбу где-нибудь. Однако сейчас не время напоминать ей об этом.
Давай я оплачу ваши билеты?
С тех пор как в январе этого года Диана переехала со своим парнем в однокомнатную квартирку в Либерти-Виллидж по непомерно высокой цене и решила, что хочет учиться на юридическом факультете, она постоянно жалуется на нехватку денег. А может быть, я замечаю это лишь потому, что для меня деньги скоро перестанут быть проблемой.
Это очень щедро с твоей стороны, Калла, но ты же знаешь Аарона Он ни за что на это не согласится.
А еще, не дай бог, Диана проведет несколько дней вдали от него, если решит приехать сюда одна.
Уверена, мы что-нибудь придумаем. Когда приезжают твои родители?
Я не знаю. Мама говорила что-то о конце июня, на мой день рождения, но магазин всегда так занят из-за свадеб, что, вероятно, не получится.
Я уверена, она разберется. И я тоже. Обещаю! Если не в этом году, то в следующем точно, звучит в моем ухе раскаивающийся голос Дианы.
Не могу дождаться.
С тех пор, как я обняла свою лучшую подругу на прощание то эмоциональное прощание накануне моего отлета сюда, прошло два с половиной месяца. Хотя мы все еще продолжаем переписываться, словно живем в одном и том же городе, груз пропущенных еженедельных встреч и веселья остается где-то на заднем плане, под всем этим шквалом активности, связанной с моим переездом, и в редких случаях, когда я слышу голос Ди, этот груз напоминает о себе.
Знаю! Боже, Аарон не перестает говорить об Аляске с тех пор, как я упомянула о ней. Я жалею, что вообще сказала ему.
Нет, не жалеешь.
Не жалею, соглашается Диана, и я чувствую улыбку в ее голосе. Наш личный пилот и собственная взлетно-посадочная полоса! И Джона отвезет нас на самолете, куда мы скажем, так?
Я смеюсь, представляя себе выражение лица Джоны, когда он узнает, что ему придется играть роль личного пилота моей подруги. Если он думал, что это я не вписываюсь на Аляске, то пусть дождется Диану.
Калла! Ты готова? доносится глубокий голос Джоны из кухни моего отца.
Почти! кричу я в ответ, проводя кончиком пальца по тускло-розовому краю маминого рисунка лилий каллы на стене.
На следующей неделе Агнес закрасит их белой краской к приезду нового арендатора. Она продала дом Барри с условием, что нескольких следующих лет он будет сдавать его в аренду. Хотя не знаю, насколько это условие окажется весомым в суде, ведь для Агнес достаточно простого рукопожатия и дружеской соседской договоренности.
Для новых грядок прилегающей земли более чем достаточно. Агнес даже сама нашла Барри его арендатора недавно переехавшего сюда пилота «Аро» и согласилась взять на себя хлопоты с покраской и уборкой дома. Мы с Джоной предлагали помощь, но она улыбнулась, покачала головой и сказала, что у нас и так достаточно забот, так что здесь справится сама.
Весь последний месяц мы сортировали, выбрасывали и паковали вещи в доме Джоны. Большую часть мебели оставили. Она не стоит того, чтобы переправлять ее в Трапперс Кроссинг. Мы берем только одежду и личные вещи, а также несколько сентиментальных мелочей, в частности впечатляющую коллекцию фильмов с Джулией Робертс моего отца. Что-то из этого останется здесь, в коробках, чтобы отправиться в путь вместе с Джорджем на Арчи, втором самолете Джоны, через несколько недель.
Слушай, Ди, мне пора, но я напишу тебе, когда мы устроимся. Интернет, кабельное и все остальное нам проведут не сразу.
Хорошо, но не жди слишком долго, чтобы выложить новый пост.
У меня перерыв, помнишь?
Знаю! Но всем интересно, когда твой горячий аляскинский пилот сделает предложение.
Я закатываю глаза. Диана создала на нашем сайте целый раздел, посвященный моей новой жизни на Аляске, любовно названный «Красавица и Йети». Среди наших подписчиков он стал настоящей кормушкой для романтиков. Хотя никто из нас больше не ведет такую же активную деятельность, как это когда-то было на «Калла и Ди» мы обе поглощены переездами и будущей карьерой, в ночь перед моим отъездом мы заключили слезное соглашение, что приложим все усилия, чтобы поддерживать наш сайт на плаву в той или иной форме.
Для меня он стал летописью моей новой жизни на Аляске.
И не надо закатывать глаза! восклицает она так, будто видит сквозь телефонную трубку. Держу пари, он сделает тебе предложение к концу года.
О боже! Не начинай, пожалуйста. Я смеюсь, даже несмотря на нервный всплеск бабочек в животе.
Не то чтобы эта мысль совсем не приходила мне в голову. Приходила, и не раз. Но я сразу же отгоняла ее, говоря себе, что для этого еще слишком рано.
У нас и так хватает забот с домом и открывающейся компанией.
Калла! зовет Джона.
Мне нужно идти. Йети теряет терпение.
Ладно. Наслаждайся первым днем в своей бревенчатой хижине в глуши. Сумасшедшая! Люблю тебя! Пока!
И она вешает трубку до того, как я успеваю ответить.
Да, возможно, я, и правда, сошла с ума, раз согласилась на все это.
Но я безумно люблю Джону.
Я выдвигаю пустые ящики комода, чтобы в последний раз убедиться, что мы не оставили что-то важное из вещей отца, а затем прохожу по коридору, оглядываю пустую гостиную и инстинктивно перевожу взгляд на тот угол, где когда-то стояла больничная койка. Старой потертой мебели уже нет, и воздух пахнет запахом свежей краски.
Это больше не дом Рена Флетчера, напоминаю я себе.
Вхожу в кухню и слышу резкий звук чего-то рвущегося. Джона медленно сдирает со стены полосу тех самых ужасных обоев с утками.
Решил помочь Агги.
И как оно, полегчало?
Он изучает обрывок бумаги в руках размером с небольшое письмо.
Вообще-то да. Чертовски полегчало. Он протягивает его мне, и я вижу соски, которые они с Максом, еще одним пилотом «Дикой Аляски», в шутку пририсовали каждой утке. Что думаешь о том, чтобы вставить это в рамку и повесить на стену у нас дома?
Отличная идея, ухмыляюсь я, и в груди становится теплее. И думаю, тебе пора уже перестать ворчать на Агнес за вождение грузовика моего отца и признать, что ты большой ностальгирующий ребенок.
Джона ухмыляется, засовывая обрывок обоев между страницами книги для сохранности.
Мое внимание привлекает дребезжание металла где в маленькой переноске для животных сидит Бандит; его пухлое тельце бьется о закрытую дверцу, а ловкие лапы бьют и царапают защелку в неистовой попытке вырваться на свободу.
Он не выглядит взволнованным, замечаю я.
Он будет в восторге, когда увидит свою новую нору.
Фил договорился с соседом, чтобы тот забрал оставшийся у него скот включая, слава богу, и козла, что освободило целый загон для нашего енота. И разумеется, по словам Джоны, у нас нет другого выбора, кроме как забрать его с собой. Если мы оставим Бандита здесь, то он залезет на грядки Барри, и тот его пристрелит.
Я качаю головой.
Помнишь, ты говорил мне, что он не твой питомец?
Джона сокращает расстояние между нами.
Помнишь, ты говорила, что я мудак?
Присяжные еще не определились с вердиктом, дразню я.
Он наклоняется и мягко целует мои губы.
Ах да, почти забыл. Джона достает кофеварку и ставит ее на стол. Что предпочитаешь понести: это или его?
Я возьму то, что не будет царапать мою ногу, спасибо.
Моя рука гладит пластик, предаваясь воспоминаниям. Этот дешевый прибор был неотъемлемой частью незамысловатой рутины моего отца. Однажды утром я приготовила самый ужасный кофе из всех известных человечеству, используя эту машину. Но папа выпил всю чашку без единой жалобы.
Тише, тише расслабься, успокаивает Джона ругающегося Бандита.
Оба наших взгляда в последний раз окидывают кухню отца, и каждый из нас на мгновение погружается в свои воспоминания.
А потом Джона смотрит на меня.
Готова?
Покинуть все, что я знаю на Аляске, ради чего-то совершенно незнакомого и нового? Я делаю глубокий успокаивающий вдох.
Да.
И он выводит меня из дома с безмолвной решительной улыбкой на губах.
* * *
Я думала, он должен был уехать, шепчу я.
Когда мы прибыли, входная дверь была не заперта. Длинный узкий коридор оказался все еще завален пальто, обувью и шарфами. В гостиной все еще стоят потертый диван и тумбочки. В сушилке по-прежнему расставлены тарелки и стаканы. А угрюмые лось и пара оленей все так же скорбно смотрят на меня со стены.
На дощатом полу остаются снежные следы, когда Джона проходит к кухонному столу, на котором лежат связка ключей и лист бумаги. Он просматривает написанную от руки записку и хмурит брови.
Фил уехал. Улетел сегодня утром, подтверждает он, бросая листок на стойку. На его губах появляется мрачная улыбка. А он не шутил, когда сказал, что оставит все.
Это точно, бормочу я и подхожу к холодильнику, откуда на меня смотрят глянцевые фотографии маленьких мальчиков, незнакомых мне. Наверное, стоит их выбросить? Это странно.
Ага, соглашается Джона. Но, наверное, ему было слишком сложно убирать все самому. Слишком тяжело, учитывая его воспоминания о жене.
Я открываю холодильник.
Да, этот недоеденный сэндвич, несомненно, навевал слишком много воспоминаний, чтобы его выбрасывать. В моем голосе слышны горечь и досада.
На нем можно даже разглядеть следы зубов. Рядом стоит бутылка молока, несколько ломтиков плавленого сыра, банки с соленьями огурцы, свекла, варенье и яйца? Нижняя полка покрыта жиром и прочими пищевыми пятнами. Ничего не помыто.
Джона открывает кухонный шкафчик и обнаруживает множество специй и консервов. Соседний буфет тоже полон, но в нем стоят уже разномастные кружки и стеклянная посуда. Он медленно проверяет их все.
По крайней мере, он хоть немного прибрался на кухне.
Я с ужасом смотрю на засохшие мыльные разводы и приставшие частицы пищи на дне раковины.
Джона, здесь просто свинарник!
И что-то подсказывает мне, что чистящие средства для устранения этого бардака единственное, что Фил нам не оставил.
Тупая боль в голове, появившаяся на полпути нашего тряского перелета сюда, расцветает вместе с ужасом перед предстоящей работой. Я сжимаю переносицу, чтобы заглушить боль.
Как ты можешь видеть в этом хоть что-то хорошее?
Потому что я сама готова закричать или расплакаться, или и то и другое.
Как бы настороженно я ни относилась к покупке собственности Фила в самом начале, с тех пор как мы подписали бумаги месяц назад, этот день я представляла себе с волнением. Представляла, как мы войдем в наш новый дом, в пустые комнаты с голыми стенами, и наши взгляды будут жадно вглядываться во все пустующие закоулки, выискивая маленькие секреты и изъяны, не увиденные ранее. Мы бы начали составлять мысленный список того, за что возьмемся в первую очередь, поднимем тост за это захватывающее новое начало. Я даже положила в свою сумку фужеры для шампанского.
Но это совсем не то, что я себе представляла.
Джона подходит ко мне сзади и обхватывает руками мою талию.
Нам двоим понадобится не так много времени, чтобы разобрать все это. И могу поспорить нам многое пригодится. Этот погреб был полон консервов, когда мы видели его в последний раз.
А что насчет хлама, который нам не пригодится?
Залежей хлама, если быть точнее. Они были женаты пятьдесят лет! Они жили в этом доме с 1985 года!
Пожертвуем на благотворительность или просто выбросим. Или сожжем. Мы можем устроить огромный костер. Похоже, возле озера есть отличная яма.
Джона как-то слишком спокоен.
Прижимаюсь головой к его груди, изо всех сил стараясь сосредоточиться на положительных моментах ситуации: я на Аляске с Джоной, и мы купили наш первый дом. Место, в котором случится множество важных для нас событий. Здесь немного не убрано, слегка грязно. Но ничего такого, с чем бы мы не смогли справиться. Это ничто по сравнению с тем, через что мы уже прошли.
Чертовски зла, рычу я.
Джона усмехается.
Я знаю. Но однажды ты посмеешься над этим.
Думаешь?
Он наклоняет голову, чтобы коснуться губами моей шеи, щекоча своей бородой.
Обещаю, скользит его дыхание по моей коже.
Ты прав. Может быть, через час, когда я допью бутылку шампанского, которую положили нам Джордж и Бобби, это действительно покажется мне смешным.
Пьяная злая Барби. Не могу дождаться, язвительно произносит Джона, вызывая мой смешок. Но прежде чем ты откупоришь пробку у нас есть еще одна проблема, которую мы должны решить на заднем дворе. Он тяжко вздыхает. Вот из-за нее ты будешь в ярости.
* * *
Да ты, должно быть, шутишь!
Джона почесывает бороду.
Не-а.
А что случилось с соседом, который должен был забрать его?
Я сидела прямо напротив Фила за его кухонным столом, когда он вслух подтвердил спустя несколько бокалов виски, что парень на другом берегу озера забирает скотину.
В записке сказано, что они поссорились и тот парень передумал. Но кур он забрал.
Джона стоит перед большим загоном для скота, огороженным проволочной изгородью, положив руки на бедра, и смотрит на черно-белого козла.
Который, судя по всему, теперь принадлежит нам.
Я морщу нос от слабого едкого запаха птичьих испражнений, пропитавшего холодный воздух, поскольку слева от нас стоит опустевший курятник ветхая коробка, сбитая из фанеры и бессистемно прибитых кусков черепицы. Рядом с ним находится гораздо более крупное, но такое же ветхое строение. Предполагаю, что это ночное убежище Зика.
Поссорились из-за чего? Какая ссора заканчивается словами: «Я заберу твоих кур, но оставлю твоего козла»?
Без понятия. В записке лишь было написано, что Фил и этот парень, Рой, поссорились и что сена, а также зерна Зику хватит до весны.
Джона поджимает губы в раздумье.
И мне не нравится это выражение лица. Я уже видела его раньше. Он просчитывает варианты.
Но здесь нет никаких вариантов.
Мы собираемся убедить Роя передумать, так? предполагаю я.
Джона трясет головой.
А ты точно боишься этого малыша?
Зик испускает громкое блеяние и поворачивает свои тревожно-горизонтальные зрачки в мою сторону. По моему позвоночнику пробегает дрожь.
Нам не нужна коза.
Бандиту, возможно, понадобится друг.
У енотов не бывает друзей.
Джона упрямо выпячивает челюсть.
Кто сказал, что он не может подружиться с козлом? Козы не любят оставаться в одиночестве.
Уже вижу, к чему все идет, и мое разочарование вспыхивает с новой силой.
Я согласилась поселиться в деревянной хижине в лесу ради тебя. Я не стала жаловаться на енота в клетке. Я вот-вот начну разгребать чужое дерьмо, скопившееся за пятьдесят лет, а здесь, напомню, весь пол в ванной залит мочой, потому что Фил был слишком пьян, чтобы попасть в унитаз. Я провожу черту здесь в вопросе с козой! Мой голос гулко разносится над густым безмолвным лесом, который нас окружает.