Тим осторожно надавил на пластину пальцем и задумчиво произнес:
Аня, ты же физику хорошо знаешь, даже сверх школьной программы. Зуб мне чего-то про прибор объяснял, а я всё равно ничего не понял. Что это за противофазное гашение колебаний, от которого он работает?
Ну, это когда что-то в одну сторону движется, а что-то в обратную. Крылолисты когда на ветру качаются, их стволы гнутся. Кора на них то растягивается, то сжимается. От этого колебания воздуха возникают инфразвуковые волны. Их не слышишь, но чувствуешь.
Страшно становится.
Ага. А прибор, наверно, такие же волны гонит, только в другую сторону. Когда от деревьев воздух к нам движется, из прибора от нас и наоборот. И там, где прибор, эти движения друг друга останавливают. Нет там никакого движения, никаких волн.
И нет страха? Здорово! Тим задумчиво наморщил лоб. А что если его без ветра включить?
Тогда «волны страха» из прибора пойдут. Как от деревьев.
Так ведь это же оружие! радостно воскликнул Тим. Вернее, пугалка. От хищников. С ним можно ночью без страха ходить.
Как это без страха? Вот голова два уха. А на тебя он разве действовать не будет?
А, ну да Забыл, Тим почесал в затылке. Но всё равно. На крайний случай сойдет, чтобы отбиться.
Тим сунул прибор обратно в рюкзак и улегся на землю.
А вот интересно, как Зуб до такого додумался? произнес он, задумчиво глядя в небо.
Его, наверно, мой рассказ надоумил. Как я от этого страха в лайнере пряталась.
В трубе вентиляции? Помню. Но почему там у тебя страх пропадал, я так и не понял.
А там инфразвук от конца трубы отражался. И где-то сам себя усиливал, а где-то ослаблял. Стоячие волны называются. Только я тогда ничего этого не знала. Просто по привычке спряталась в трубу и случайно нашла в ней место, где было не страшно.
Зато сейчас ты больше меня знаешь, сказал Тим. Даже как звук в вентиляции отражается.
Инфразвук, Аня улыбнулась. Звук у тебя во флейте. Но тоже в ней отражается.
Во флейте?
Тим достал из кармана хэба свою тростяную флейту и скользнул пальцем по вырезанным в ней отверстиям.
Звук из-за этого меняется, когда я на ней дырки закрываю?
Из-за этого Вообще-то в твоем классе колебания уже изучают. Если бы ты хорошо учился, то и сам бы всё знал.
Я стараюсь. Но ничего не запоминаю.
Ты просто не хочешь.
Может быть Меня к наукам не тянет. Я хочу музыку сочинять И играть.
Тим заиграл на флейте веселую мелодию. Аня повернулась к нему и с восхищением наблюдала, как его пальцы стремительно закрывают и открывают на ней дырки.
Здорово, сказала она, когда Тим закончил играть. Это ты сочинил?
Я И еще многое другое, Тим вздохнул. Только это всё зря.
Что зря?
Ну, сочинять, играть. Бесполезный труд.
Как это бесполезный?! Аня даже подскочила от возмущения. Очень полезный! Кто тебя слушал, всем нравится.
И что с того? Я же не могу громко играть. Только для нескольких человек кто рядом. И чтобы всем хотя бы одну мелодию сыграть, целый год потребуется. А я хочу для всех и сразу. И не одну, а много мелодий.
Тим снова вздохнул.
Но так не получится. Чтобы сразу много людей музыку услышали, надо много музыкантов вместе собрать. Тогда громко будет и всем слышно. Это «оркестр» называется. И еще с разными инструментами, тогда мелодии красивее звучат. И еще зал нужен большой, чтобы всех людей вместить. Мне про всё это учительница по культуре сказала. А она бывшая Наилучшая знает, что говорит Но ничего этого нет и не будет Так что всё зря.
С полминуты Аня смотрела на Тима, нахмурив брови, затем снова легла и долго молчала, глядя в небо. А потом вдруг уверенно заявила:
Будет у тебя оркестр. И залы будут. На всех планетах твою флейту услышат.
Так уж и на всех? скептически усмехнулся Тим.
В слова Ани он, конечно, не верил, но помечтать о своем несбыточном будущем был не против. А она, казалось, совсем не шутила:
Конечно, на всех. Вот увидишь. Всех людей твоя игра восхитит. И все твои мелодии прозвучат.
Тим ненадолго задумался, а потом тихо произнес:
Кроме этой.
И заиграл медленную, печальную мелодию.
Красивая, оценила ее Аня, когда смолкла последняя нота. А я помню. Ты ее на Бородатой скале играл. А после почему-то ни разу.
Потому что она Тим вдруг запнулся и смущенно произнес: Она только наша Вернее она твоя. Для тебя Я ее только тебе играю.
Почему?
Аня повернулась к Тиму и глядела на него удивленно и очень внимательно. От этого взгляда Тим еще больше засмущался.
Так, едва слышно произнес он, отводя глаза. Захотелось.
Аня хотела было что-то сказать, но передумала. Снова легла на спину и стала глядеть в небо. И только через минуту тихо спросила:
Тима, а ты ее когда сочинил?
В ту ночь на скале. Только не сочинил. Она сама во мне возникла Заиграл ее, словно уже знал Не знаю, почему так получилось.
Тим грустно вздохнул.
Ты тогда на небо глядела. Печально. И глаза у тебя блестели Наверно, это слезы просились. А я в них сияние звезд видел.
И он снова вздохнул.
Тима а назови ее так нашу мелодию, тихо сказала Аня.
Как?
Сиянье звезд в твоих глазах.
Сиянье звезд? Красиво Пусть будет так.
Тим посмотрел на Аню.
А хочешь, теперь я про твое будущее расскажу?
Про мое? удивилась Аня. Хочу.
Она повернулась к Тиму и, подперев голову рукой, приготовилась слушать.
Ты ведь о полетах к звездам мечтаешь, начал Тим. Так вот, ты к ним полетишь. На большом-большом звездолете. И будешь ты его командиром.
Так уж и командиром? улыбнулась Аня.
Ясное дело командиром. Вот увидишь Но сперва, конечно, полетаешь простым пилотом. На обычном межпланетнике.
И куда же я полечу? лукаво улыбаясь, спросила Аня.
Тим взглянул на огромный серп Джалы, просвечивающий сквозь синеву неба.
Для начала на нашу центральную планету.
Чего я там не видела?
Узнаешь, что у нее под облаками.
Тоже мне загадка. Это же планета-гигант. Что у них под облаками давно известно. У нашей, например, сплошная вода, а над ней огромные ураганы носятся Вот небольшие планеты с твердой поверхностью это будет поинтереснее.
Ну, хорошо. Ты эти твердые планеты возле нашей звезды все изучишь. А потом полетишь к другим звездам. Будешь открывать новые миры И один из них назовут твоим именем. Только представь: целый мир твоим именем.
Аня повернулась на спину и закрыла глаза, мечтательно улыбаясь.
Да целый мир, задумчиво произнес Тим и вдруг переменил тему: Аня, а почему нашу Балию детским миром зовут? Я взрослых спрашивал смеются. Говорят: в честь нас, победителей стражей. А по-серьезному не знают, сами от других услышали.
Аня открыла глаза и взглянула на Тима.
А ты бы взял у Зуба учебник астрономии. Там про это написано.
Ну, а ты разве не знаешь? Ты же все наши книги про космос прочитала.
Знаю, конечно. Один земной астроном дал названия нашей звезде и ее планетам на древнем языке санскрите. Так вот, слово Балия на нем означает «детство».
Вот оно что. А почему он ее так назвал?
Неизвестно. У него все луны Джалы названы возрастами. Ближняя «умирание», следующая за ней «старость», дальше идут «взрослость», «юность», «детство» и «рождение». Через миллиард лет они начнут падать на Джалу. Одна за другой Может быть, астроном хотел сказать, что у всего во вселенной есть начало и есть конец. Всё рождается и всё умирает. Люди, планеты, звезды.
И звезды? А разве они не светят вечно?
Нет. Они тоже рождаются и умирают.
Вот это да! Расскажи об этом.
Это очень научные вещи. Я про них интересно не расскажу.
Всё равно.
Ну ладно, слушай.
И Аня стала рассказывать Тиму о звездах. Какие они бывают и почему. Как проживают свою жизнь и чем ее завершают. Тим слушал с большим интересом, пока Аня не стала объяснять разницу между нейтронной звездой и черной дырой. Смысл этого объяснения до него никак не доходил, и он заскучал, но переспрашивать не стал. Ему просто приятно было слушать. Слова девочки словно качали его, убаюкивали. Тим слушал, слушал. И уснул. Не заметив этого, Аня продолжала рассказывать, но вскоре и на нее подъем спозаранку подействовал. Он стала говорить всё медленнее и тише и, наконец, тоже уснула.
Проснулся Тим, когда солнце уже далеко перевалило за зенит. День по-прежнему был ясный. На ярко-синем небе медленно ползли четко очерченные кучевые облака, узкие длинные листья на верхушках крылолистов едва шевелились в почти неподвижном воздухе. Ничто вокруг не намекало на скорую перемену погоды и приближение сильного ветра.
Тим разбудил Аню. Она с тревогой взглянула на его хмурое лицо и спросила:
Что-то случилось?
То-то и оно, что ничего. Смотри, какая тишь. Где обещанный после обеда ветер?
Но мы же еще не обедали, улыбнулась Аня.
Тебе смешно, а мне не очень. Я здесь торчать весь день не собирался, но, похоже, до вечера ветра не будет, Тим недовольно поморщился. Да еще и жарко.
Он стянул с себя хэб, надетый по настоянию мамы она опасалась, что в полете будет холодно. Аня тоже сняла свою ветровку и спросила:
Мы есть-то сегодня будем? Я уже проголодалась.
Будем, хмуро пробурчал Тим.
Они достали еду и пообедали.
Аня, у тебя если дома дела иди, сказал Тим, прожевав последний кусок и запив его водой. Чего здесь со мной от скуки маяться?
Нет у меня дома дел. Здесь интересней будет Когда ветер подует.
Пока его дождешься помрешь от безделья.
Давай в уголки сыграем.
В уголки? Тим задумался. А сколько ходов форы дашь?
Два.
Два в прошлый раз было, и ты меня всухую уделала. Давай три.
Хорошо, давай три, согласилась Аня.
Она достала из кармана ветровки геймбокс и выставила на экране игру в уголки. Тим передвинул на нем пальцем сразу три фишки и состязание умов началась.
Играть с форой в три хода Тиму было проще, чем в два, но и такая уступка не очень ему помогла. Из десяти партий он выиграл всего две и три свел вничью. Стало быть, весь матч всё равно проиграл.
Между тем, солнце уже клонилось к горизонту и повода говорить о скором изменении погоды природа по-прежнему не давала. Тим взглянул на свой тайм-браслет и вздохнул.
Уже пятый час. Похоже, ошиблась наша метеостанция. Не будет сегодня ветра.
И что будем делать?
Пошли домой. Завтра Зуб уже сам свой прибор испытает Если ветер будет.
Ребята сложили в пакет еду, которой им дали столько, что они и половины не съели, и двинулись по направлению к Городу. Тим всю дорогу шел молча, то и дело бросая задумчивый взгляд на террикон новой шахты, маячивший впереди и чуть сбоку. На окраине Города у поворота к шахте он остановился.
Аня, ты дальше иди одна. Мне еще надо на шахту заскочить.
Зачем это?
Так Дело есть.
Аня подозрительно взглянула на Тима.
Ты никак реально решил Хмурого Сэма выследить?
Решил. А что такого?
Что такого? возмущенно воскликнула Аня. Забыл, что Зуб говорил? Разоблаченные мошенники опасны.
Я его разоблачать не буду. Всего лишь прослежу, куда он пойдет. Он меня даже не увидит.
А вдруг увидит?
Это ты мне говоришь? Лучшему разведчику марсианского Лабиринта? Я семь флагов под носом у их сторожей стащил, они даже не почесались.
Хвастовство до добра не доводит.
Я не хвастаюсь, а говорю по факту. У меня и приз такой от Совета команд есть.
Тогда скажи, сколько флагов ты у сторожей не стащил. По факту.
Ну один, нехотя признался Тим.
Ага! Значит, разок всё же попался?
Потому что та команда от обороны играла. Их флаг сразу четверо сторожили, вот и пришлось рискнуть. А к Сэму я близко подходить не буду. Обещаю.
Но несмотря на уверения Тима, Аня всё равно выглядела озабоченной.
Я, пожалуй, с тобой пойду, сказала она. От случайностей никто не застрахован.
Тим этому решению даже обрадовался:
Ладно, идем. Два свидетеля лучше, чем один.
А что мы на проходной скажем?
Скажем, что друзья Скипа. Его на шахте все знают. Скажем, что помогаем ему летнее задание доделать.
Ну хорошо, давай попробуем, согласилась Аня.
И они свернули на дорогу к шахте.
Призрак шахты
Идти предстояло не более километра. Поначалу Тим улыбался, предвкушая интересное приключение, но чем ближе подходили они к шахте, тем больше он хмурился. У самой проходной Тим задумчиво произнес:
Странно.
Что странно? спросила Аня.
Обычно тут разные механизмы шумят: транспортеры, вентиляторы. А сейчас тишина полная.
Может электричества нет? Авария.
Может и авария, неуверенно произнес Тим.
Ребята беспрепятственно прошли через ворота. Их не окликнули в будке проходной никого не было.
И сторожа нет, озабоченно произнес Тим. Неужто смену отменили?
Возле шахтного подъемника он приободрился:
Да вроде работают. А то бы дверь на замок закрыли и табличку повесили.
Тим снял с крючка возле двери висевшую на нем «гостевую» шахтерскую каску и включил на ней фонарь. Но он не работал. На двух других касках, висевших рядом, тоже.
Вот лодыри, возмутился Тим. Заряд батарей не проверили. Но ничего
Он достал из рюкзака фонарик и гордо показал его Ане.
У меня и без этого есть чем посветить.
Фонарик? удивилась Аня и подозрительно прищурилась. Ты что, заранее к походу в шахту готовился?
Не-а. Я после поисков Хранилища многое что в рюкзаке ношу. По привычке.
Так три года уже прошло.
Ну и что? Видишь, пригодилось.
Тим быстро пробежался взглядом по картонке со схемой шахты, висевшей на сетчатом ограждении подъемника, и уверенно заявил:
Нам на четвертый уровень.
А как мы спустимся, если электричества нет?
Если нет от генератора поедем, сказал Тим, открывая дверь подъемника. Для безопасности людей так сделано.
Ты уверен?
Конечно. Я ведь еще и профессию электрика освоил.
Ребята зашли в клеть подъемника и спустились на четвертый уровень или горизонт, говоря языком шахтеров. Он встретил их звенящей тишиной и темнотой. Ее едва подсвечивали цифры, нанесенные биолюмовой краской на каменные стены они отмечали проходы, вырубленные в горной породе. Тим включил фонарик и решительно направился в проход под номером четыре-один.
Аня никогда раньше не была в шахте. Она шла за Тимом и разглядывала каменные стены и свод, проявленные из темноты светом фонаря. Это был новый для нее мир. Не бесконечный космос, к которому она привыкла с рождения. Не мир Балии, простиравшийся до границ атмосферы. Другой мир. Стиснутый со всех сторон многометровой толщей камня, способной в любой момент раздавить наглых людишек в их жалких проточинах.
Но страшно ей не было, было интересно. И всё же, когда Тим через десять минут свернул в один из боковых штреков, она с опаской спросила:
Мы не заблудимся?
Нет, уверенно ответил Тим. Я дорогу по схеме запомнил.
Неожиданно Ане пришла в голову другая мысль:
А вдруг Хмурый Сэм все подарки уже собрал и домой ушел?
Не думаю. Вспомни, что Зуб рассказывал. Скип в шахту с ночной сменой пришел. И вряд ли руду долго вырисовывал не в его характере. Значит, Сэма еще до ужина видел. И правильно когда еще ему еду собирать, как не перед ужином. Выходит, полчаса, а может и час у нас еще есть.
Спустя четверть часа, сделав еще один поворот, Тим остановился в коротком штреке, упиравшемся в проход с ровно вырубленными стенами.
Кажется, здесь, он указал на застывшие потеки воска от сгоревших в проходе свеч.
Луч фонарика метнулся назад, скользнул по стенам штрека и уперся в неглубокую выемку.
А вот и место, где Скип сидел И нам оно пригодится.
Для чего? Еды-то нет. Он ее уже забрал, резонно заметила Аня.
Тогда бы здесь свеча горела он свечи не берет. А ее нет. Значит, и еды не было. Значит, шахтеры ее сегодня в другом месте оставили.
Тим присел на корточки, поскреб пальцем одну из восковых лепешек и задумчиво произнес:
Может у каждой смены оно свое.
Тогда зачем здесь ждать? Я так поняла: этот «призрак» на свет свечи идет. И чтобы еда рядом лежала. А раз ничего нет чего здесь делать?
Тим усмехнулся.
Так сейчас всё будет.
Он снял с плеч рюкзак и вынул из него пакет с едой и свечу. Пакет Тим аккуратно поставил широкой стороной к проходу, чтобы оттуда его лучше было видно, свечу воткнул в борозду на камне, оставленную шахтерским вибробуром.