К примеру, Дургена, купца из Ульменгарма.
Писец поёрзал немного, но всё же решил больше дополнительных вопросов не задавать и повернулся к Сидше:
А ты, добрый человек?
Скромный торговец по фамилии Джай-рон, ответил он, чуть наклонив голову в притворной покорности. Сопровождаю ясноокую госпожу в счёт неоплатного долга перед ней и по зову сердца.
«И это ты-то не знаешь языка лорги?!» хотелось воскликнуть Фог, но она только сдержалась и метнула яростный взгляд искоса.
Полностью, впрочем, проигнорированный.
Щёки у неё заполыхали.
По счастью, вряд ли кто-то в зале был знаком с особенностями иносказаний и образных выражений, которые бытовали в Шимре, а потому никто и не понял, что Сидше сказал буквально: «Я люблю эту женщину и обязан ей жизнью».
Лжёшь! неожиданно подскочил Дурген, вращая глазами; надо полагать, он наконец узнал человека, помешавшего ему схватить Фог ещё на рынке. Какой из тебя торговец? Я уже видел тебя на юге, когда
Но такого не может быть, великочтимый господин, перебил его Сидше мягко. И снова улыбнулся, показав чуть больше зубов, чем прежде. Откуда такому честному человеку меня знать? Ведь я продаю яды.
Лорга, до того наблюдавший за ними со скукой, неожиданно заинтересовался.
Это правда? сказал он, немного подавшись вперёд. У нас, на севере, продавать яды могут только лекари и аптекари и лишь для исцеления болезней.
Истинно так, склонил голову Сидше ещё ниже, но продолжил смотреть на лоргу уже исподлобья. Потому здесь я простой путешественник. А в Кашиме есть у меня по личному дозволению сына михрани, добрейшего Ачира, своя лавка. Там я держу яды, умерщвляющие быстро и медленно. Эликсир из плоти мёртвого тхарга, двадцать дней пролежавшего на солнце, и выдержку из бледно-розовых цветов илинки; жидкости, извлечённые из жала красного жука чи и из маленькой железы в голове пустынной змеи, я смешиваю в равных пропорциях и получаю яд, убивающий без спешки, но верно. Яд ящера, живущего в синих барханах на северной окраине Земли злых чудес, любят покупать жестокие люди: если смазать им плеть, а потом хлестнуть ею до крови, то рана так и не заживёт, если не приложить противоядие Есть у меня и высушенные цветы, ароматом и цветом схожие с чийной, вот только если добавить их в чай немолодому человеку, то он тихо угаснет за дюжину дней, и никто не заподозрит, что его отравили. И помнится мне, что некто, похожий на уважаемого купца Дургена, приходил в мою лавку за этими цветами Или то мне померещилось? добавил он с сомнением.
Купец хрипло выдохнул и замахал перед собой руками:
Показалось, показалось! Я тебя в первый раз сегодня вижу, клянусь памятью отца!
Он не хуже Сидше знал простую истину: если кинуть грязью в белое останется след, если запустить слух его уже не выкорчевать. А для торговых людей репутация значит если не всё, то многое. Кто захочет потом разделить трапезу с человеком, которого видели в лавке у продавца смерти?
Ты, Джай-рон, потом расскажи мне больше об этих ядах, приказал лорга вдруг, шепнув что-то седоусому дружиннику, что стоял справа от него. Я ведь уже немолодой человек, и врагов у меня много надо знать, чего опасаться.
Счастлив буду оказать услугу доброму государю, поклонился Сидше, прижав руку к груди, и на губах у него играла улыбка.
А Фог видела одобрительный интерес в глазах у лорги и сама себе не верила:
«Что же это получается, пока перевес на нашей стороне?»
Писец, выдержав приличествующую случаю паузу, снова прочистил горло и громогласно объявил:
Имена названы согласно заведённому порядку, переходите к сути! Пусть один обвиняет, а другой оправдывается! От наветов воздержитесь, и лжи ваши уста пусть не изрекают, ибо за ложь и наветы закон сулит строгую кару. Государь наш лорга же в мудрости своей решит, кто прав!
Купец заговорил не сразу, хотя была его очередь обвинять; видно, не сразу оправился от удара, нанесённого Сидше. Первые слова прозвучали неуверенно. Но затем голос окреп; появились в нём нотки праведной ярости, а в глазах влажный блеск. Расписывая, как именно коварная дева-киморт уничтожила его повозки с товаром, купец даже пустил слезу и спрятал лицо в ладонях. Фог слушала и просчитывала варианты, что сказать и о чём промолчать; и выходило по всему, что про Радхаба упомянуть всё-таки придётся.
«А если купец скажет, что это клевета? думала она напряжённо. А он ведь скажет, не признается же, что имел дело с работорговцем и, скорее всего, выкупал камни, обработанные Лиурой, причём зная об их происхождении Вызову я Лиуру в свидетели, а купец скажет, что ничего не знал и пострадал безвинно. И что тогда?»
Ответа не было.
и, разрушив до основания дом моего друга, у которого я гостил тогда, продолжал гневно вещать купец, эта бесстыжая женщина стала надо мной насмехаться! Я пытался усовестить её, а она поносила и мой род, и моё имя, и даже на имя государя моего возводила хулу! А затем и вовсе приказала своим прихвостням избить меня, да так, что я до сих пор не оправился! Горе мне, горе! Как пережить такое беззаконие, такое унижение? Как быть с моими товарами? Велики убытки, ох, велики Эй, подайте список с убытками, деловито обернулся он к своим сопровождающим.
Один из мужчин, стоявший позади него, которого Фог сначала приняла за охранника, достал из-за пазухи длинный свиток, перевязанный красной лентой. Купец встряхнул свиток, разворачивая, и в таком виде передал его писцу, а тот лорге. Много времени чтение не заняло. Пробежав список глазами, лорга возвратил его писцу, а тот передал младшим помощникам, которые убрали его в шкатулку и унесли прочь. Писец же обернулся к Фогарте, вопрошая:
Сказанное здесь правда?
Она уже начала понимать, как проходят суды на севере, и припомнила, что рассказывал учитель, а потому спокойно соврала:
Нет. Ни единого слова правды. Во-первых, повозки с товаром и усадьбу Радхаба разрушила не я, а красный пустынный вихрь, садхам. Обидно? Соглашусь. Но бывает и так; а ещё бывает, что, скажем, в дом попадает молния, и случается пожар. Что же, обвинять в этом кимортов? Во-вторых, никаких приказов избить уважаемого Дургана я не отдавала и уж тем более не поносила его имя, хотя бы потому что услышала его впервые не более часа назад, в этом самом зале. Возможно, садхам обрушил часть потолка, и осколок попал уважаемому по голове что ж, бесконечно сочувствую, но моей вины в том нет.
Есть ли свидетели, которые начал было писец, но лорга раздражённо сделал ему знак замолчать и заговорил сам:
Ты говоришь, что твоей вины в том нет, однако имя друга уважаемого Дургена, Радхаба, тебе знакомо, и в его поместье ты была. Объяснись.
Фог глубоко вдохнула, решаясь.
«Другого выхода нет».
Всё очень просто, произнесла она негромко. Радхаб арх Ириль арх Ушар арх Талами, упомянутый почтенным Дургеном, не только надзирает за рудниками с мирцитом. Он ещё и рабовладелец. На юге это не запрещено, за одним исключением, и его-то Радхаб и нарушил Он купил одурманенного киморта. Точнее, сразу двух.
Ложь! тут же вскинулся купец, и губы у него затряслись и побелели, а взгляд метнулся лорге, точно магнитом притянутый. Радхаб человек чести, он бы никогда Это навет! Злостный навет!
«Началось».
Отнюдь, возразила Фог спокойно, хотя в душе у неё всё клокотало. Сейчас она не сомневалась уже, что купец прекрасно знал о тёмных деяниях Радхаба и, скорее всего, сам помогал ему. Мои слова может подтвердить Вещая Унна, жрица, одна из тех пятерых, что возглавляют конклав. Именно она раскрыла мне глаза на преступления Радхаба и направила меня, чтобы я спасла несчастных пленников. А вот что делал почтенный купец в поместье у работорговца, нарушившего запрет, подлого преступника хороший вопрос. Уж поверьте, я никак не думала застать там, гм, приличного человека.
Шепотки, до сих пор тихие и робкие, с каждой фразой нарастали, как волна, пока не превратились в пересуды почти во весь голос. Головы в полумраке склонялись одна к другой, снова и снова, длинные рукава у кафтанов, наброшенных на плечи, развевались и издали казалось, что это волнуется разноцветное море И только Лиура с Онор оставались неподвижными, как два изваяния, и Иаллам, спрятавшись за сундуком, укачивал хныкающую Садхам.
«Я ведь всё правильно делаю?» подумала Фог.
Сидше сжал её плечо и улыбнулся ободряюще аккурат в тот момент, когда купец завопил в очередной раз, стискивая кулаки:
Ложь! Наглая, грязная ложь!
Ты говоришь, что ложь, а я что правда, возразила она, чуть повысив голос. И что теперь? Устроим суд чести, как у вас принято тут? Будем биться насмерть, кто выживет тот и прав?
Купец побледнел:
Так ты же киморт
Так и ты выбери киморта себе в защитники, уважаемый, негромко посоветовал Сидше. Если найдётся такой, разумеется.
Ы-ы А-а Шум нарастал, и купец вращал глазами, не в силах выдавить из себя ничего осмысленного. Свидетель! Пусть придёт свидетель!
«Какой ещё свидетель? промелькнуло в голове у Фог. Какой-нибудь его помощник? Или человек Радхаба?»
Но тут боковые двери, из которых прежде вышел лорга, распахнулись, и на пороге появился высокий мужчина, крепко сбитый, с массивным квадратным подбородком, седовласый, но с лицом без признаков возраста. Облачён он был в тёмно-красную хисту почти до пят и чёрную рубаху, а из-под подола торчали загнутые мыски туфель. Черты его выглядели смутно знакомыми, а стоило ему ступить на свет и всё прояснилось.
«Он из Шимры, осознала Фогарта, холодея. Я его в цехе видела иногда, издали И не его ли Сидше упоминал, когда говорил про сообщников Дуэсы?»
Я Ниаллан Хан-мар, сказал он, подходя ближе. Имя его указывало на более высокое происхождение, чем у Фог из семьи потомственного чиновника или воина, а лицо было добрым и немного усталым. Я киморт. В цехе я занимаюсь заказами от иноземцев и потому часто бываю и на севере, и на юге И не знаю, честно признаться, в чём суть дела, но одно могу утверждать точно: Фогарта Сой-рон никакой не киморт. Она лишь нахальная девчонка, сбежавшая, не закончив обучения. Гордыня её второе имя, хитростью и подлостью она ускользнула из Шимры от опеки цеха. И, будь я на вашем месте, то не поверил бы ни единому её слову И вот ещё. Если лорга Захаир в мудрости своей признает эту девчонку виновной в буйстве, причинении ущерба и оскорблениях, я бы попросил проявить милосердие и позволить мне забрать её обратно в Шимру.
Фог слушала его и земля уходила у неё из-под ног, а мир дрожал, точно готовый рухнуть в любой момент.
«И что теперь?»
А лорга его-то появление киморта ничуть не удивило обернулся к ней и с тем же живым любопытством спросил:
Это правда? Если так, то и впрямь я должен буду выслать тебя в Ишмират, Фогарта Сой-рон. А что до убытков уважаемого Дургена, то, думаю, цех Шимры их охотно возместит.
Для цеха выделить сундук или два золота не составит никакого труда, подтвердил Ниаллан, и его хрипловатый, точно надтреснутый голос звучал издевательски. Или же, если почтенный Дурген, сын Иргена, будет настаивать, эта ученица сама исправит нанесённый ею ущерб. В конце концов, нет ничего дурного в том, чтобы отработать провинность, а юным девам подобает смирение.
Дышать резко стало труднее совсем как тогда, в Кашиме, в лавке у работорговца. Морт сгустилась настолько, что фитили у свечей начали потрескивать, а пламя сделалось меньше и ярче. В глазах у Фог потемнело, и казалось, что ещё мгновение, и бурлящая сила вырвется наружу, сметая всё на своём пути, как поток в горах по весне и вековые деревья, и древние города, и
Тише, выдохнул Сидше еле слышно, склонившись к ней. Осторожно прикоснулся к виску, отвёл за ухо непослушный золотисто-рыжий локон нежно, очень нежно. Он же того и хочет, затем и злит тебя. В пустыне говорят: кто с ветром бранится, тот ответа не дождётся Но ветер всё-таки отвечает как пожелает и когда пожелает.
Его дыхание ласкало мочку уха, как невесомые поцелуи, и оттого тело на мгновение охватила дрожь. Но на удивление в голове прояснилось, и гнев отступил.
«Нападать бездумно нельзя, осознала она, мысленно повторив всё сказанное. Только не сейчас, если только я хочу понять, как этот напыщенный тхарг в красном связан с Дуэсой и имеет ли он отношение к работорговле кимортами».
При мысли о том, что может быть замешан кто-то из цеха и не один, не двое даже стало не по себе.
В Шимру я не вернусь, громко и ясно произнесла Фогарта, повернувшись к Ниаллану. Сконцентрированную морт она держала наготове, но теперь не для атаки, а для защиты. Алаойш Та-ци научил меня всему, что требовалось Важное и неважное он научил отделять тоже. Не закрывать глаза, когда видишь зло; не отступаться от дела, которое необходимо завершить. У Радхаба не случайно оказалось сразу два раба-киморта, и я найду тех, кто за ним стоит.
У Ниаллана ни одна чёрточка не дрогнула, точно вести о кимортах в рабстве были ему не в новинку.
Дети выдохнул он и посмотрел на неё из-под приопущенных век; широкое его лицо лоснилось и на фоне красных одежд казалось распаренным. Дети склонны преувеличивать. Ну что же, не беда. Долг цеха наставлять и направлять в обучении тех, кто сбился с пути.
Фог захотелось закричать на весь зал, нет, на весь город нет, ещё громче, чтоб даже небо услышало.
«Если это ваш долг, то где вы были, когда меня пленили в Дабуре? думала она, стискивая кулаки так, что становилось больно. Где вы были, когда меня одурманили, раздели, обрядили в белую кисею, как рабыню? Где были ваши наставления и защита, когда я правда сбилась с пути?»
Тебе нечему меня научить, тихо ответила она, вкладывая в простые слова угрожающий смысл: ну же, попробуй, оспорь, заставь меня склониться если сможешь.
Цех решит так или нет, с усмешкой ответил Ниаллан, скрещивая руки на груди, и морт зазмеилась вокруг него, скручиваясь тугими жгутами. Может, и найдётся киморт-наставник, который признает тебя готовой завершить обучение. Может, и сам Алаойш Та-ци вернётся по такому случаю, чтобы эти слова подтвердить А пока прояви смирение.
Сказал как пощёчину отвесил. А Фог медленно поднялась со стула, чувствуя дурноту. Все смотрели на неё сейчас, весь зал; десятки любопытных взглядов и десятки злорадных, в которых читалось поделом ей, дурной девке. И тоненько хныкала Садхам; и Онор с Лиурой сидели плечом к плечу, взявшись за руки, согбенные, перекошенные, точно разом рухнули на них всей тяжестью два страшных года в рабстве.
Лорга тоже смотрел с прищуром, хищно, предвкушая потеху.
«Я должна бросить Ниаллану вызов, пронеслось в голове, и стало одновременно страшно и легко. Бросить вызов и победить. Другого выхода нет».
Такой способ был, и цех бы признал победительницу завершившей обучение. Вот только поединки не проводились уже лет двести да и не сражались киморты друг с другом. Только не после пятидневной войны, навсегда изменившей облик мира.
«А Дуэса бы, наверное, не колебалась».
Значит, нужен киморт-наставник? раздался вдруг мужской голос, высокий и чистый, как звук туго натянутой струны. Тогда, полагаю, и я подойду. Немногое мне известно о деяниях этой женщины, но и того, что я знаю, хватит на дюжину взрослых жизней. Моё слово достаточно веское? Государь Захаир.
Лорга скривился так, словно откусил неспелую ригму и нечищеную к тому же.
Телор Кудесник.
Он ещё не договорил а воздух в зале совершенно переменился. Исчезла затхлая духота, запах прелой соломы и ношеных сапог, как в казарме, и свечной чад, и повеяло вдруг снегом чистым снегом высоко в горах, и ломкими стеблями, и лесными цветами, блеклыми, но живучими. И тот, кто стоял на пороге зала, под высокой дверной аркой, тоже был увенчан цветами мелкими лиловыми, и голубоватыми, и белыми. Его волосы, гладкие и светлые, спускались до талии, не сдерживаемые ничем, кроме цветочного ободка, словно бы сделанного детской рукой, и глаза были как весенняя листва на просвет, и вилась зелёная вышивка по рукавам белой рубахи и по высоким голенищами сапог для верховой езды, а на плечах лежал тёмно-зелёный плащ.