Зато реакция на тетурам была страшной. Кровь прилила к лицу, я покрылась красными пятнами, я задыхалась, сердце выпрыгивало из горла. Я испугалась. Со мной никогда такого не было. Но испугалась не только я. Испугалась и мать моя, женщина. Я была бордового цвета, хватала воздух ртом и держалась за сердце. Такого она не ожидала. Наверное думала, что все будет проходить по лёгкому.
Минут через десять ее накрыл этот страх. Она то знала, откуда у всего этого ноги растут. Но не предполагала, что все будет так страшно. И она вызвала скорую. Все-таки родная дочь умирает. Что говорила она врачам, я не знаю, скорее всего правду. Потому что, когда мне поставили укол, я просто заснула богатырским сном, поэтому дальнейшие симптомы действия тетурама прошли мимо меня. До утра я была в параллельной реальности.
Но моя первая реакция на таблетки, не остановила маму. Она сделала глубокий вдох и продолжила, продолжая все это сохранять в секрете. Ну а я то в тот первый раз даже не сопоставила что со мной происходит и от чего. Травма принесла с собой много сбоев в организме. Именно физических. Болезни налетали совсем непонятные и совершенно неожиданно. Поэтому я отнесла этот приступ к этим самым болезням.
Но страшно мне было ужасно. Вообще, когда мне сильно плохо, реально плохо, и я понимаю, что мое состояние не в моей власти, на меня почему-то накатывает страх смерти. Мне кажется, что я умру, прямо сейчас, не успев дожить свою интересную и единственную жизнь. Тогда так было, и два года назад, подцепив новомодную заразу, и лежа в постели, когда уже реально понимала, что надо звать врачей, я боялась умереть. Не хочу умирать, потому что.
И вот, пережив этот страх и приезд скорой, я замерла, просто так, ожидая последствий. И наивно думая, что это какое-нибудь рожистое воспаление, или какая-нибудь очередная пневмония, бутылку я от себя на время отодвинула, потому что отвлекает от наблюдения за собой. А мама перешла на более мелкие дозы тетурама. А сегодня я почему-то пришла к выводу, что у этого самого тетурама накопительный эффект.
В следующий раз я рискнула выпить недели через три. Но так как я еще не сопоставила стимул реакцию, и не выявила причинно-следственную связь, манеру пьянки я не меняла. Пила, как всегда, портвейн, по полстакашки, через полчаса. А куда торопиться то. Я же пью для удовольствия. Надо почувствовать тепло в желудке, потом, как это тепло разливается по всему телу, а потом уловить момент, как накатывает свобода.
В этот раз я не почувствовала ничего. Ни жжения в желудке, ни тепла, ни свободы. Сердце уже не стучало, как в прошлый раз, но красные пятна по телу пошли. В прошлый раз я не заметила какого они размера, а в этот раз у меня было время разглядеть. Пятнышки были крупными, лицо, например, краснело целиком, нога, от ступни до колена, живот по кругу. И все эти пятна горели, я это чувствовала.
И самочувствие мое было поганым. Мне после трехсот граммов портвейна должно было быть хорошо, а мне было очень плохо. Я убрала бутылку и пошла легла на диван. Кто пил со мной не помню, но он был безжалостно выгнан, потому что не могла я смотреть на его довольную рожу. Его то или ее мама тетурамом не кормила. Хотя в тот момент я еще не знала о маминых ноу хау.
Мои страдания по сравнению с прошлым разом были мизерными. Пострадала я совсем не долго. Без сердцебиения, без давления, без особого дискомфорта. Просто сплохело мне, я прилегла и заснула под одеялком. Анализа собственного состояния я не проводила. Привычки такой у меня тогда не было.
Переболев второй раз я все равно не соединила в одну цепочку принятие алкоголя и следовавший за этим дискомфорт, поэтому даже не задумалась в нужную сторону. А так как последствия были не очень страшные, решила устроить себе праздник дня через три. Опять же точно помню, что праздник был не с моей подачи, а кто-то куда то пригласил. И еще был там один момент, который удержал меня от пьянки, а проще сказать, ограничил ее.
На той вечеринке, если можно так назвать пятничное застолье, был юноша, с кем у нас на тот момент была связь. Миксовать мужчин и алкоголь не люблю. Потому что. Надо выбирать что-то одно. Я всегда выбирала мужчин. Это дело я тогда любила больше, потому что алкоголь еще не засосал меня, как болото. На тот момент я так думала. Но все равно граммов двести портвейна я приняла. Но в тот раз у меня не было времени наблюдать за собой.
А близкое общение, которое растянулось почти на всю ночь вообще отвлекло меня от дискомфорта, если он имел место быть в ту ночь. В общем, тогда я даже не почувствовала действия тетурама на алкоголь, и это было не очень хорошо, потому что отодвигало осознание того, что происходит. Вроде плохо, но непонятно от чего, сильно плохо, опять не понятно, а третий раз плохо не почувствовала.
А потом был перерыв. Не очень большой, но был. И вот после этого перерыва я серьезно решила насинячиться, не помню в честь чего. Но это было не дома. Начало меня скручивать после четырех рюмок настойки. Помните была такая гадость, под названием "Листопад"? Крепостью градусов тридцать? Вот после нее меня и начало заворачивать. Сначала кровь бросилась в лицо, а потом все по плану.
Обратится за помощью было не к кому. Всем весело, пьянка в разгаре, одной мне плохо, можно сказать, умираю. И все-таки я продолжала процесс. Пятая рюмка оказалась критической. Меня выкинуло из этой жизни. Не знаю из-за чего я потеряла сознание, помню, что меня колотило, как Каштанку на помойке. И еще помню, что ушла из-за стола в соседнюю комнату, на диван, села в уголочек и заплакала, так мне было плохо.
Очнулась или проснулась, черт знает, что это было, когда начало рассветать. Я лежала уже на расстеленном диване, кто-то позаботился обо мне. Раздел, уложил, одеялом закрыл. Как только свет позволил, я увидела свой боевой раскрас. Как бы это подоходчивей объяснить? Я была красного цвета, с редкими белыми пятнами. Меня накрыл страх. Это что, навсегда? И я вспомнила, как вчера ушла в параллельную реальность.
Я потихоньку оделась и ушла домой. Не расследовать, не думать, просто спать. Хотелось забыть все то, что со мной произошло и проснуться здоровой. Где-то в мозгу стала прорезаться идея, что все это связано со спиртным. Но она еще, эта идея, не долбила мне в мозг. Поэтому я ее пока похоронила.
Я пришла домой и сразу ушла спать. Говорить маме о случившемся я не собиралась. Не знаю почему. Может жалела ее. Может не хотела смотреть правде в глаза. Она то бы сразу мне глаза на ситуацию открыла, ведь для этого все и затевалось. Но я моментально заснула, и проснулась только вечером. Зажигать свет я не хотела, потому что боялась, что мое покраснение не прошло. Но спать я уже не могла , потому что выспалась на сутки вперед.
Пролежав в кровати просто так часа два, я все-таки набралась смелости, встала и зажгла свет. Мой вид стал лучше. Теперь я была обыкновенного цвета, но меня покрывали огромные красные пятна. Ну вот ведь все вроде было ясно, но только не мне. Но я то совсем не хотела видеть причину в алкоголе. Видимо в тот момент алкоголь уже достаточно хорошо пророс и в мой мозг и в мое тело. Расставаться с ним не хотелось.
Что делать? На тот момент это был главный вопрос. Маман смотрела телевизор, я это слышала. Если в таком виде пойти к ней, наверное, она расстроится, и я пошла в ванную, предварительно согрев воды. В ванной я согрелась, и стала красная вся. Люблю я горячую воду, до сих пор. Я наблюдала за своим самочувствием. Все было хорошо. Нигде ничто не тревожило. Что со мной происходит, такое непонятное? Мне было очень страшно сказать себе правду.
После того, как я вылезла из ванной и остыла, оказалось, что красные пятна ушли. Я снова превратилась в здоровую, беспроблемную девочку. Но эта девочка никак не хотела поверить в то, что проблемы у нее уже не первый раз, и проблемы просто из-за алкоголя. Она, эта девочка, просто не могла представить свою жизнь совершенно на трезвую голову, потому что это было страшно. А сколько было девочке лет? 21.
Этот страх я не могла терпеть. Срочно надо было проверить насколько это реальность жизни. Потому что при мысли о том, что мне больше нельзя пить, меня накрывала такая волна печали, что у меня не было сил жить. Допустим я знала, как это проверить, это было просто. В холодильнике всегда было какое-нибудь вино. Идешь, наливаешь, пьешь, ждешь. Но, в этот самый момент ты узнаешь правду. Сильно надо ее знать?
Я послушала себя и поняла, что правда нужна. Знаете зачем? Чтобы научиться пить при этом анамнезе! Вот какие мысли были в моей молоденькой головке. Но мыслей завязать с этим у меня не было. Вот с тех самых пор я очень хорошо понимаю алкашей, которые не представляют своей жизни без допинга. Ведь все просто, без допинга жизнь вообще не имеет смысла. Зачем так жить, когда кругом все серое и скучное?
Когда я успела стать такой? Где я этим заразилась? Почему простая человеческая жизнь, которой живут многие, потеряла смысл? Ведь этот смысл был, еще недавно! Хотя не ври себе, он остался там, на рельсах, ты забыла его подобрать.
Целый час я раздумывала над дальнейшими действиями. А скорее всего я смелости набиралась. Для того, чтобы дойти до кухни, налить стакан портвейна, выпить его и посмотреть на результат. Мне в тот момент этот результат был страшен, но нужен. Ведь мне даже представить тогда было страшно свою жизнь без этого волшебного напитка. Сильно он скрашивал и мои мысли, и мою жизнь.
Ну наконец то я настроилась и пошла. Сначала изобразила салатик, дежурный, помидоры, деревенская сметана, потом для видимости пригласила маму поужинать, она отказалась. А я только и хотела узнать, что она не придет, и не помешает, чтобы уже точно понять, что со мной происходит. Открыла холодильник, водка, портвейн, что хочешь, то и наливай. Водку я не любила никогда, поэтому достала винишко.
Налила граненый стакан, полный, до краев. Села, набралась смелости. И сделала пару глотков. Все-таки мне нравился на вкус советский портвейн, и Агдам, и Три семерки, и Кавказ, и Вермут. Я не помню, отличались они на вкус или нет, но цвет отличались точно. И цена у них была разная, но все равно все они были дешевые. И советский народ очень любил эти напитки, и я любила.
Отхлебнув два глотка, я подождала минут десять, никаких ощущений не было, ни плохих, ни хороших. Я, конечно, осмелела, и вторым приемом замахнула в себя весь стакан. Вот молодца! Пока я закусывала помидорками, почувствовала знакомое тепло в желудке. Я уж и забыла, что такое бывает! Я откинулась на спинку стула и стала наслаждаться забытыми ощущениями. Хорошо то как, Господи!
В лёгкой эйфории я налила второй стаканчик. Но не торопилась. Из него я отхлебывала мелкими глотками. Забытые ощущения наполняли тело, нечаянная радость обуяла меня. Я уж и забыла, как стакан портвейна за три минуты делает тебя счастливой. И не надо ничего, не любви, не спокойствия. Просто сходи до магазина, купи, налей и выпей. Буквально три минуты, и ты, самый счастливый человек на свете!
Два стаканчика зашли хорошо. Я сидела в кухне за столом и наслаждалась жизнью. Потом я сходила на разведку, посмотрела, что делает мама, и продолжила банкет. В третий раз я налила половинку. А зачем гнать лошадей, если и так хорошо? И уже даже стала подумывать о том, к кому бы пойти в гости, чтобы разделить такую радость? Кандидатуры были, и буквально в двух шагах.
Я отхлебнула из третьего стакана, и почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, и застучало сердце. Только не надо, чтобы мама это видела. Я убрала последствия пиршества, помыла посуду, и, стараясь держать себя в руках, пошла к себе в комнату. Идти получалось очень плохо, потому что на меня накатило все разом. Ну все признаки действия тетурама. Я даже не стала снимать протез, просто упала на диван.
Лежа, конечно было лучше, но корежило меня не по-детски. Сначала я просто старалась это перетерпеть. А как можно перетерпеть, если тебе дышать нечем, если все тело горит так, будто тебя на сковородке жарят. Я все-таки избавилась от протеза, свернулась в клубочек, накрылась одеялом и молилась алкогольному богу, чтобы это все закончилось. Но бог не помогал, с каждой минутой мне становилось хуже и хуже.
Мне было жарко, суставы выворачивало, сердце стучало, как бешеное. Я сползла на пол, холодные доски пода принесли временное облегчение, но после пяти минут все вернулось на круги своя. Я очень не хотела, чтобы это все увидела мама. Поэтому молчала изо всех сил. Хотя осень хотелось завыть в голос, так мне было плохо. Я каталась по полу, сжав губы и надеялась, что все это закончится.
Но не для того эти таблеточки были, чтобы все закончилось. Наоборот, все разгонялось. А представьте себя на моем месте, я же про эти таблеточки, ни сном, ни духом. Что мне думать то про историю болезни? Откуда она взялась, чем чревата, и когда закончится. Терпеть и страдать за прошлые годы я научилась. Но при любом моем опыте и при любом жизненном раскладе, умирать я не хотела. И не важно, что жизнь совсем не такая, как мне хотелось, буду жить любую. И в тот момент я опять боялась смерти.
Не знаю, что учуяла мама, что ее привело на мою территорию, но она пришла, и увидела то, что увидела. Ее единственная дочь, красная, как рак, с выпученными глазами, каталась по полу, и потихоньку, чтобы никто не услышал, попискивала. Она подошла ко мне, наклонилась и спросила: "Ты выпивала что ли?". Если бы такая ситуация сложилась сейчас, я бы мигом сложила два плюс два, и поняла бы откуда ноги растут. Но молодость, она потому и молодость, что ничего не анализирует и не делает выводов.
На мамин вопрос я кивнула головой, и мама убежала. Я поняла, что вызывать скорую. А мне было все равно, за кем она побежала, лишь бы этот кто-то спас меня от этих мучений. Я даже не представляла, что не все ощущения я еще пережила в больнице после травмы. Есть еще совершенно неизведанные, но тоже мучительные. Скорые тогда ездили не очень быстро, ожидание было мучительным вдвойне. Зато с какой радостью я слушала голоса врачей в коридоре. Мне важно было знать, что они приехали, а о чем они говорят мне было не интересно. А зря.
Меня подняли с полу и положили на кровать. Укола было два. И один из них точно был снотворный. Потому что вырубило меня моментально. Вот и славненько. Прострадаю свои мучения во сне, так легче. Ну и все, врачи остались в одной вселенной, я перенеслась в другую. Мир померк на время.
Проснулась я легко. Никаких последствий вчерашней экзекуции не было. Зато я теперь точно знала, что все, что со мной происходит, это реакция на алкоголь. Какие мысли мне приходили в голову. Только одна. Я заработала аллергию на спиртное. Как дальше без этого жить? Кто был в моей ситуации, поймут меня. У всех алкашей рано или поздно выползает такой вопрос. И на него надо ответить.
А как отвечать, если вчера эксперимент поставила, и чуть не умерла. Ведь вчера то не было никаких побочных влияний, только алкоголь. Не от помидоров же меня так размотало? Нет конечно, помидоры могут вызвать только диарею. Ну и что мы имеем в сухом остатке? Жуткую реальность, которая называется трезвостью. А трезвость, это самое страшное, что может со мной сейчас случится. Страшней только смерть.
Спрашивать у мамы, что сказали врачи, я не собиралась. А зачем? Передо мной было условие задачи: алкоголь+ Галя=кондрашка. Нужно что-то поменять в условии, чтобы изменился результат. Галя, это константа, кондрашка, результат, значит менять надо алкоголь. Представляете, мне даже в голову тогда не приходило вычеркнуть алкоголь из своей жизни.
Что дальше. Разбираем алкоголь. На что он раскладывается при близком рассмотрении? На количество, качество и частоту потребления. Количество. Вчера было два с половиной стакана. Кондрашка началась, когда я их употребила. Значит надо попробовать пить меньшую дозу. Так, учтем. Качество. Вино, портвейн, не самого высшего качества, есть и лучше, пробовала.