Таррагон. 19 июня 1133г.
Пользуясь крупицами оставшегося у него свободного времени, Робер прогуливался со своим сынишкой в персиковом саду внутреннего дворца, располагавшегося в цитадели Таррагона.
Малыш Гийом о чем-то весело и без умолка щебетал, не переставая засыпать отца множеством вопросов, на которые тот едва успевал отвечать. Граф ловил себя на мысли, что, возможно, ему больше и не приведется снова увидеть своего любимого сына и наследника.
Э-эх, промолвил он, поглаживая сына по густой кудрявой головке. Сколько же тебе еще придется узнать
Батюшка, затараторил Гийом, а почему ты такой грустный?..
Робер улыбнулся, вздохнул и ответил:
Мальчик мой, он снова сделал паузу комок подступил к горлу, вдохнул полные легкие воздуха, изобразил на своем погрустневшем лице теплую и ласковую улыбку, жизнь сложна. Она такая трудная и сложная, что тебе придется многому научиться. Научиться править, научиться управлять гневом и ценить понятие чести, верности и преданности он снова замолчал, посмотрел на небо. И, самое главное, тебе придётся научиться слушать окружающих, впитывая только самое главное и отсеивая пустышки
Больно сложно вы сказали, папенька Гийом потер свой носик.
В это время граф увидел, как из-за поворота аллеи сада к нему вышел Исмаил-бен-Рания, который выжидающе остановился на почтительном расстоянии и дожидался окончания беседы графа со своим сыном.
А вот и мой добрый Исмаил! Робер помахал ему рукой, приглашая подойти к нему. С сегодняшнего дня, мой сын, этот человек станет твоим наставником и воспитателем.
Дедушка Исмаил! Дедушка Исмаил! Гийом резво побежал к старому воину навстречу и с разбега повис у того на руках. Старый мусульманин бережно поднял мальчика на своих крепких руках, осторожно опустил на землю и низко поклонился графу.
Повелитель, твой верный слуга пришел поговорить с тобой.
Не надо сегодня кланяться, Исмаил. Робер заставил его выпрямиться. Тебе, как наставнику и учителю моего наследника, нет нужды отбивать земные поклоны
Исмаил провел рукой по своей седеющей бороде, снова поклонился и ответил:
Это поистине высокая честь для меня, моего рода и всех моих единоверцев. Он пристально посмотрел на графа.
Робер понял, что тот пришел не за тем, чтобы произнести реверансы. Он отправил Гийома к нянькам и приказал спешить к матери, оставшейся во дворце.
Ты что-то тяготит, мой верный друг?..
Исмаил тяжело вздохнул и ответил:
Хозяин, я сильно беспокоюсь о вашем заморском походе
Если хочешь, Исмаил, я оставлю твоего сына Абдаллу дома. Ответил ему граф, не понимая слов мусульманина. Ему показалось, что тот просто из опасений за жизнь своего сына решил поговорить с ним.
Такого позора я и мой род еще не заслужили вспыхнул тот. Исмаил-бен-Рания никогда не позволит кому-либо сказать, даже подумать о том, что, мол, он или его сын Абдалла испугались и вмиг превратились в женщин!
Нет-нет. Успокоил его Робер. Он положил руку на плечо воина. Я и помыслить об этом не могу. Просто ты должен понять меня, что я очень беспокоюсь за твоего сына, ведь путь нам предстоит неблизкий и, как ты сам догадываешься, небезопасный. Я не уверен в успехе своего рискового предприятия, да и всерьез полагаю, что мне, если не всем, он перекрестился, не приведи Господь, может так статься, что не приведется возвратиться домой живыми и невредимыми
Именно поэтому, мой граф, я пришел к вам сейчас. Исмаил коснулся рукой своего сердца. От своего имени и от имени своего сына и наследника Абдаллы я заявляю тебе, граф Таррагона Робер, что мой сын не подведет тебя и не опозорит мои седины, равно как и память наших предков! Можешь смело располагать его жизнью.
Спасибо тебе, Исмаил. Робер крепко обнял воина. Иного, признаться, я и не ожидал от тебя услышать. Теперь я спокоен за своего мальчика
Не извольте беспокоиться, мессир Робер, на франкский лад ответил ему Исмаил. Гийом вырастет прекрасным воином и мудрым правителем, клянусь именем Пророка и священной книгой
Благодарю ответил ему Робер. Нам надо торопиться с отъездом, но для начала, пригласи ко мне всех муфтиев и ваших священников. Я обязан вручить моему сыну знак власти над Таррагоном
Исмаил со всем почтением поклонился графу и ответил:
Это весьма мудрый поступок, хозяин. Вручив реликвии своему сыну, вы разом успокоите всех моих единоверцев. Город и земли будут спокойно ждать вашего возвращения или он посерел лицом, желваки прошлись по скулам. Или момента воцарения вашего наследника.
Исмаил с трудом сдерживался от эмоций. Немудрено, ведь вместе с графом на это опасное предприятие уезжал и его родной старший сын Абдалла его наследник и гордость рода. Но воин, верный присяге, чести и долгу, стойко держал этот очередной удар судьбы.
Робер потрепал его по плечу, повернулся и пошел по направлению к большой соборной мечети, стоявшей в нижнем городе. Граф задержался на некоторое время в цитадели, дожидаясь возвращения слуг, которым он поручил принести графские регалии. Их вынесли в роскошном ларце, богато украшенном эмалью, золотой чеканкой и красивым полумесяцем на крышке. По дороге к нему присоединился Рамон, а Исмаил, каким-то немыслимым для ума способом уже успевший оповестить всех муфтиев, уже поджидал их прибытие, стоя в парадном одеянии на ступенях огромной мечети.
Долгая и витиеватая процедура передачи графских регалий и мусульманского символа власти над Таррагоном заканчивалась. Робер с улыбкой наблюдал за своим сыном Гийомом, которого, ради этого торжественного случая, придворные разодели в тяжелые парадные одежды. Он диву давался, насколько сдержанным и выносливым оказался его маленький четырехлетний сын, стойко вынесший столь утомительную и долгую церемонию, за время которой он ни разу не проронил ни единого слова, лишь сопел и испуганно хмурил брови, иногда посматривая на своего отца, словно ища поддержки. Граф исподтишка подмигивал ему, стараясь, насколько мог себе позволить, приободрить своего наследника
Слуги протянули графу ларец с регалиями, Робер взял его в руки и на мгновение замер. Пальцы его касались прохладной поверхности ларца, он чувствовал каждый выступ чеканки подушечками своих пальцев.
Примите сей ларец и хранящиеся в нем регалии, подтверждающие право наследственного владения землями Таррагона, дабы сохранить его в чистоте и порядке Робер замялся. Он знал текст этой торжественной фразы наизусть, но сейчас почему-то ему с огромным трудом давались эти важные для него и его наследника слова. Словно комок подступил к горлу и мешал говорить, и порядке, пока наш сын и законный наследник Гийом не вступит в свои законные права согласно положенного возраста для правителя
Малыш Гийом неуклюже опустился на колени. Робер протянул муфтиям ларец, выслушал ответные напыщенные и витиеватые фразы, коротко кивнул. Главный муфтий вместе епископом раскрыли ларец и, осторожно вынув оттуда регалии, со всей торжественностью возложили их на хрупкие плечи мальчика.
Робер, развернувшись, вышел из соборной мечети и пошел обратно в цитадель. Он был рассеян и, проходя среди толпы горожан и подданных, как-то невпопад отвечал на их приветствия.
Мысли Робера были уже далеко за морем.
Граф поднялся в цитадель, прошел мимо мусульманской стражи во дворец и, быстро поднявшись по широкой парадной лестнице, оказался в покоях своей любимой жены.
Агнесс, милая моя широко распахнув низенькую стрельчатую дверь, воскликнул он, если бы ты только знала, как мне!..
Ничего не говори, родной она прильнула к его могучей груди, ее волосы нежно щекотали его шею и подбородок, итак все ясно
Но
Она приложила палец к его губам, приказывая прекратить ненужный разговор.
Все понятно слезинка едва заметно блеснула на ее глазах и скатилась по щеке. Агнесс порывисто повернула голову в сторону от лица мужа и тихо прибавила. Надо, значит, надо. Дай Бог, чтобы и наш малыш вырос таким же благородным и верным слову рыцарем, как и ты
Она взяла его за руку и повела к постели.
Завтра?.. ее огромные красивые и бездонные глаза были полны слез, готовых брызнуть и скатиться по белизне лица. Робер молча кивнул головой и нежно стал целовать жену в глаза. Солоноватость слез, ее прерывистое дыхание кружили ему голову. Агнесса нежно обвила руками его плечи и тихо прошептала. Не целуй меня в глаза. Это к расставанью. Ее пальчики нежно развязывали кожаную шнуровку его парадного гамбезона. Просто подари мне этот вечер и эту ночь, милый. Просто подари
Робер повернул голову и с тоской посмотрел в окно, за которым открывался вид на город и порт Таррагона.
Но, мне еще надо дать кое-какие распоряжения вздохнул он.
Я уже обо всем позаботилась, дорогой. Агнесс рывком распахнула гамбезон на его груди. Рамон погрузит все, что тебе может понадобиться в пути и на чужбине
Они повалились на мягкую перину кровати. Робер медленно стал целовать ее шею, едва прикасаясь губами к нежной, словно бархатистой, коже. Агнесс едва заметно подрагивала, отзываясь на каждую ласку
Подари мне хотя бы себя томно произнесла она, уносясь сознанием в причудливые краски наслаждения
ГЛАВА IV.
Его величество король Англии Генрих Боклерк.
Лондон. 22 июля 1133г.
Почти месяц заняло морское путешествие небольшого отряда Робера Бюрдета. Последовав разумному совету Исмаила, граф и его команда выбрали для путешествия добротный и большой генуэзский неф, имевший высокие борта, носовые и кормовые башни-надстройки и, что самое главное, сорок арбалетчиков охранения. Итальянские морские перевозчики, давно уже не искавшие милостей у природы и Господа Бога, сами заботились о собственной безопасно и сохранности своих товаров. Эта разумная предусмотрительность несколько раз выручила их и спасла от нападений мусульманских пиратов, стаями рыскавших в районе Геркулесовых столбов. Единственным местом, где высокие борта нефа запросто могли стать их общей могилой, был вечно штормовой и продуваемый северными ветрами Бискайский залив. Но и тут, слава Господу, Деве Марии и крепкой руке штурмана, корабль остался на высоте, довезя своих порядком измученных морской болезнью пассажиров к берегам Англии.
Высадившись в устье Темзы, Робер и его спутники, после обязательного карантина и визита к коменданту порта, пересели на речные ладьи и быстро добрались до Лондона.
Город, основанные еще римлянами, укрепившими старенькую деревушке рвами и стенами, разросся вширь и длину, расположившись вдоль течения Темзы.
Серая квадратная громадина донжона Тауэра, построенная самим Гийомом Завоевателем, возвышалась над приземистыми домами горожан. Башни и куртины, окружившие донжон, были выложены из такого же, как и главная башня, серого камня, и были построены сыновьями великого авантюриста. Высокие шпили соборов и церквей, словно копья, взметнулись к небу, но выглядели как-то по-сиротски на фоне грозной крепости английских королей нормандской династии.
Даже дома знатных сеньоров, хотя и выделялись высотой, башенками и солидной добротностью, меркли на фоне символа королевской власти.
М-да криво усмехнулся Робер. Он стоял на носу ладьи и, скрестив руки на груди, внимательно рассматривал вид открывающейся столицы. Это не Париж Даже не Руан и не Шартр
О чем вы, мессир? Гуннар встал за его спиной и с нескрываемым интересом уставился на виды Лондона.
Так, не о чем Робер улыбнулся. Лондон был, есть и останется лишь жалкой потугой в сравнении с Парижем
Это верно, мессир засмеялся скандинав. Пойду, посмотрю как там наша поклажа.
Ладья мягко уткнулась в мешки с песком, коими был обложен причал. С берега быстро бросили мостки, команда стала переносить на берег поклажу пассажиров и грузы торговцев.
Робер сбежал по шатающемуся мостку, дождался, пока вся его группа сойдет на берег.
Господа, я направляюсь в Тауэр. Коней и поклажу отвезите в самую северную гостиницу города, там же и разместитесь. Он посмотрел на оруженосца. Приготовь мне быстро парадный гамбезон, графскую корону почисть и Робер на мгновение задумался. С амуницией сам разберешься
Абдалла, тем временем, уже распаковал красивый резной ларец, богато украшенный золотом.
Хозяин, мы это возьмем?.. он посмотрел на графа.
Именно, мой верный Абдалла. Улыбнулся в ответ Робер.
Он старался не показывать вида товарищам, что сильно волнуется, ведь цель их визита в Лондон была очень и очень рискованной, можно сказать верх риска и наглости!
Надо ослепить глаза королю, да и позолотить ручки его сановникам
Гуннар, Олаф, вы идете со мной. Свен пусть едет в гостиницу, где будет разбит временный лагерь отряда
Высокий и широкоплечий швед молча кивнул графу
Тауэр. Тронный зал донжона. Полдень 22 июля 1133г.
Весть о том, что из далекой, загадочной и жаркой Испании прибыл какой-то знатный и, по слухам, весьма важный сеньор, быстро разнеслась по городу, долетела до крепости и взбудоражила дворец.
Не прошло и нескольких часов с момента прибытия графа Бюрдета и его свиты в столицу, а о нем уже вовсю перешептывались, наслаивая одну небылицу на другую. То ли он был незаконнорожденным сыном арагонского короля, то ли еще кого поважнее, а может, тут все крестились и закатывали глаза к небу, принявшим христианскую веру сарацином, которого во сне посетила сама святая Мария и наставила на путь истинный!..
В прочем, хватит сплетен и слухов
Ваше величество! Сир! придворный камергер низко клонил свою лысеющую голову перед королем. К Вам с визитом какой-то знатный сеньор из Испании!
Генрих отложил игру и поставил на шахматную доску резного черного коня, которым собирался сделать ход, тяжело вздохнул и, переведя взгляд на камергера, произнес, адресуя свои слова партнеру по партии:
Ни минуты покоя, ты только погляди, Гуго!..
Гуго де Биго, а именно он был сегодня партнером по шахматной баталии, почесал затылок, невесело (подыгрывая Генриху!) ответил:
Истину глаголете, сир тут он заулыбался, хлопнул себя по колену. Господи! Так это же граф Таррагона! Мне третьего дня докладывал о его прибытии комендант Пяти портов
Генрих теперь уже с нескрываемым интересом посмотрел на великого коннетабля Англии и графа Норфолка.
И, что же ты, разбойник, мне до сих пор не доложил?..
Сир замялся Гуго, малость запамятовал
Тарра?.. запнулся король. Как там его название?!..
Таррагон, сир. Поправил Гуго. Город и графство в Испании, в аккурат на границе между Арагоном, Барселоной и сарацинскими землями
А не опасно ему, часом, там живется?.. удивился еще больше король. Это же между двух огней
Между трех огней, сир снова поправил его де Биго.
Тоже мне умник нашелся. Генрих изобразил суровость на своем лице. Именно между двух, а не между трех!
Но
Баран! Между сарацинами и верными католиками! Вот, что мы имели в виду
Гуго побледнел и смиренно опустил голову:
Простите меня, неразумного вассала
Мы желаем дать аудиенцию столь интересному гостю. Генрих резко поднялся и тут же схватился за поясницу, охнул, по его лицу прошла резкая судорога боли. Господи! Опять прострел!..
Гуго проворно поддержал его под руку. Король кивком головы поблагодарил его. Они направились в комнату для переодеваний, куда уже засеменил камергер, отдавая на ходу приказания слугам для приготовления малого парадного одеяния монарха