А Марина? Что Марина? Марина и Марина. Просто симпатичная девушка, случайная в его судьбе встреча, как любая другая, такая же нечаянная. В крайнем случае, если не отпустит, передёрнуть можно, но всерьёз думать не смей.
Девчат, помочь? вопреки собственным мыслям и увещанием обратился Пашка к компании «поварих».
Ага, Даша приветливо махнула рукой, глядя во все глаза на потенциального помощника. Учитесь, мальчики, пропела она в сторону мужской половины своей компании, как настоящие мужчины себя ведут.
Вот станешь настоящей женщиной, тогда и посмотрим, пренебрежительно фыркнул толстяк в красной футболке и стоптанных кроссовках. Макс, кажется.
Тебя не спросила! тут же отреагировала Даша.
Что делать? Пашка сознательно смотрел на Дашу, на Марину не обращал никакого внимания. Нет её здесь, растворилась в воздухе.
Лук почистить и порезать, с энтузиазмом ввернула мелкая егоза.
Пашка внимательно поглядел на девчушку, Алёну эту. Тощенькая, длинные, нескладные ноги, такие же руки, глаза в половину лица, растрёпанные волосы торчат во все стороны, как говорили в его детстве, причёска «Я упала с самосвала, тормозила головой».
Никита твой родственник? догадался он, показал глазами на долговязую фигуру парня, бесцельно слоняющегося по лагерю.
Брат. Родной, тут же ответила мелкая. Он вообще самый лучший! тут же заявила она, таким безапелляционным тоном, что если бы у Пашки и были возражения, он бы предпочёл промолчать.
Рад за тебя, благодушно ответил он малявке. Как лук резать? спросил он в никуда.
Надо было обратиться напрямую к Марине, она явно руководила процессом, но даже смотреть на неё было неловко, казалось, все внезапные мысли, собравшиеся тугим комком, и дебильные желания написаны у него на лице.
Зачем это понимание совсем молоденькой девушке? Она и так напугана происходящим, щёки разрумянились от волнения. Не хватало только задуматься о том, что тот, кто должен спасти, на самом деле хочет распластать, подмять, увидеть под собой, впиться в губы со всей дури, ворваться в стройное тело и двигаться со всей мощью своей обезумевшей здоровой мужской силы.
Ты в каком классе? для поддержания беседы и чтобы увести собственные мысли в сторону спросил Паша Алёну.
При взгляде на ребёнка, желания остужались сами с собой, мысли выстраивались если не в стройный ряд, то хотя бы переставали прыгать хаотичными и похотливыми блохами.
В шестой перешла, буркнула девчонка, очевидно недовольная выбранной темой.
Ясно, вряд ли непоседливая девчушка была фанаткой школы вообще и учебного процесса в частности. Пашка, помнится, тоже люто не любил школу, по его тогдашнему мнению потерю времени.
Он-то точно знал, что станет пожарным, будет тушить леса, для чего ему информатика или история средних веков, все эти бесконечные даты, имена давно почивших правителей, их склоки, войны, династические браки?
А вы, девчат? он посмотрел на Дашу, а потом перевёл взгляд на притихшую Марина.
Мы на втором курсе, вообще-то! засмеялась Даша. Марина промолчала. В университете путей сообщения.
Да ладно? посмотрел он на Дашу, а потом на Марину.
И если про первую он ничего сказать не мог Даша и Даша, университет путей сообщения, так университет путей сообщения, то Марина искренне, от всей души удивила.
Всё-таки работа откладывала отпечаток на мышление. Вращаясь в среде сильных духом и телом мужчин, Пашка невольно начинал смотреть на женский пол, как на действительно слабый, во всех смыслах.
Для чего, спрашивается, такой хорошенькой девушке сложный, технический вуз? Потратить пять-шесть лет жизни, кучу нервных клеток, чтобы в итоге родить ребёнка, погрязнуть в пелёнках-распашонках, в чтении мамских форумов, в декрете? Верх нерациональности.
Была бы гром-баба какая-нибудь, синий чулок, которой не светит ни мужика приличного, ни места тёплого, тогда да выгрызать тебе место под солнцем в чисто мужской специальности. Но такую-то лапушку точно приберёт к рукам какой-нибудь счастливчик при деньгах и статусе, и не придётся убиваться на работе, впахивая наравне с мужиками, которые тебя в хер не ставят, потому что женщина и, тем более, потому что красивая.
Шовинизм чистой воды, махровый, отвратный, только Пашка не первый год на свете жил и понимал, что чем красивей женщина, тем не нужнее ей ни характер железный, ни должность собачья, ни работа на износ. Мужики сами все возможные блага приволокут. Притащат, виляя хвостами, как приученные щенки, в надежде на ласку.
Марина же была красивой. Ещё молоденькой, где-то нескладной, непонимающей, что на самом деле красавица, от которой мало кто откажется, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти. Одни глаза, поддёрнутые вверх, лисьи, чего стоили, пухлые губы, шевелюра пышных, волнистых волос. Про фигурку и говорить нечего, ни грамма лишнего, нигде. Нет откровенной женской манкости, но какие её годы Пара лет, несколько мужчин и вуаля!
Нравится? в этот раз он посмотрел на Марину.
Нормально, пожала та плечами. Факультет технологии транспортных процессов, организации перевозок и управления на транспорте.
Респект, всё, что ответил Пашка.
«Факультет технологии транспортных процессов, организации перевозок и управления на транспорте» что тут скажешь? Вот тебе и девушка в сарафане в синенький горошек.
Как лук-то резать? решил он переменить тему.
Как удобно, тут же отозвалась Марина.
Как удобно, значит, как удобно. Пашка накромсал девчатам лук, дисциплинированно порезал морковь, репку последняя немало удивила. Делать нечего, тащить в тайгу репу? Ещё бы тыкву захватили, честное слово.
Подошёл Амгалан, который, когда Пашка присоединился к компании, отправился к реке, последовал примеру Паши, искупался и сейчас, довольный жизнью, улыбался, сверкая карим взглядом с характерным прищуром.
Игнатьич связывался, сказал он. Завтра в районе семи утра будет вертолёт. Координаты сообщат, пока обстановка не ясна.
Что значит «не ясна»? встрепенулась Марина. Это опасно, да? она посмотрела огромными глазищами на Пашку, взметнув закруглёнными ресницами.
Нет, сразу отозвался Пашка.
Коротко глянул на Амгалана, нашёл при ком про обстановку говорить, особенно после красочных рассказов о героическом труде авиалесоохраны. Что бригаде пожарных-десантников весело, то обычным людям адреналина полные штаны, даже если эти люди учатся на факультете технологии транспортных процессов и этих организации перевозок и управления.
Обстановка будет ясна только завтра на планёрке, соврал он. Протокол такой. Формальность.
Ладно неуверенно промямлила Марина.
Чего ты боишься? перебила диалог Даша. Смотри, какие герои с нами! Правда, Амгалан? она широко улыбнулась почти сорокалетнему пожарнику, от чего тот растёкся в довольной улыбке. Внимание всем приятно, как слово доброе кошке.
Потом говорили о какой-то ерунде. Сначала Амгалан снова сел на своего конька, начал травить байки, в этот раз подтянулись и парни, в основном на запах еды, но и им стало заметно интересно послушать. Пашка тоже вспомнил пару эпизодов, рассказывал, скашивая реалии, опуская настоящую степень опасности, словно с Ленкой или матерью говорил.
После дружно лопали суп с тушёнкой, от которого Пашка едва не скончался от восторга всё-таки, что ни говори, а мясо это мясо, пусть и тушёнка. И готовка женских рук дело. Он был готов напялить табличку «шовинист» и ходить с ней круглые сутки, если его будут кормить с рук Марины. После супа каша, снова с тушёнкой, а потом салат из всех овощей, что оставались. Вертолёт лишнего брать не будет, лучше съесть всё, что можно, не пропадать же добру.
Благо молодые организмы уминали еду весело и дружно, справлялись со скоростью кухонного комбайна, да и гости из авиалесоохраны не отставали, соскучились по чему-то, кроме круп, сухого мяса да бульонных кубиков, которые пихали везде, где надо и не надо лишь бы итог в кастрюле напоминал запахом еду.
Обед плавно перетёк в ужин, а ужин в задушевные посиделки. Мыслей побродить, погулять, посмотреть на красоты ни у кого не возникало. Как ни храбрились, особенно парни, все были испуганы происходящим. Пусть запоздало, но инстинкт самосохранения у великовозрастных болванов сработал. Держались кучно и организованно, лишних, тем более дурных движений не делали.
На Алике, том, у которого родственники в Мамукана, было страшно смотреть. Парень метался, психовал, только помочь ему Пашка ничем не мог, и никто не мог. Доберётся в безопасность, к телефонной связи, к интернету всё узнает, а пока единственное, что остаётся радоваться, что сам жив и здоров. Не принёс своей безалаберностью горе родным, особенно родителям.
Алёнка брынчала на гитаре, терзая расстроенные струны, чем буквально убивала Пашку, медленно вытаскивая из его отдохнувшего организма нервы поштучно, прямо с садисткой изощрённостью тянула поодиночке и вырывала с корнем.
Тебя кто учил играть? не выдержал он начала грустной песни о вселенской несчастной любви в исполнении писклявого и одновременного гнусавого девчачьего голоса.
Сама. Нахожу в ютубе уроки и учусь, с гордостью заявила мелкая.
Может быть, в школу музыкальную запишешься? спросил он.
Да ну-у-у-у, проныла Алёна. Я так.
Так, значит, так, улыбнулся Пашка. Хочешь, научу нескольким приёмчикам?
Умеешь? Алёна посмотрела на Пашу с подозрением.
Обижаешь! засмеялся тот в ответ. Три класса музыкалки, не соврал он.
Умолчал лишь, что эти три несчастных класса он занимался из-под палки, опасаясь отцовского гнева, который, конечно, музыканта в сыне не видел, но был уверен, что ребёнок должен быть занят чем-нибудь полезным, а не шляться без присмотра, пока родители на работе.
В их районе, как назло, были только бальные танцы, кружок мягкой игрушки, гимнастики, да музыкальная школа. На бальные танцы маленький Пашка, считавший себя мужиком во всех смыслах, не пошёл бы и под страхом отцовского ремня, так что, музыкалка показалось меньшим из зол.
Как только ему разрешили одному покидать родной микрорайон, он покончил с ненавистным сольфеджио и перебрался в футбольную секцию, после на карате, к пятнадцати же годам решил, что все эти дополнительные занятия ерунда, яйца выеденного не стоящая. Свой путь он давно выбрал и решения своего с тех пор не менял. В двадцать девять лет Пашка тоже не собирался изменять себе и своему выбору.
Долго пытался настроить расхлябанные струны, кое-как справился, начал показывать, учить. Алёнка внимала, перехватывала гриф, тянула гитару на себя, пыталась повторить, потом не выдержала, потребовала что-нибудь спеть.
Пашка спел, предварительно подмигнув Марине. Зачем подмигнул, сам не разобрался. Вдруг, без всякой причины, почувствовав себя молодым, лёгким на подъём, дурным, как студенты рядом, которых он с Амгаланом должны вытащить из задницы, куда они с энтузиазмом, присущим идиотам, забрались.
Эх, Пашка, ведь и он лез в такой зад, подмигивая девятнадцатилетней студентке красивой, а главное хорошей. Хоро-шей.
Деревня, тайга, Сибирь, вот это свобода, вот это happy. Ёлки, волки, грибы, фуфайка, штаны с начёсом и кеппи. Вот это счастье, вот это в натуре happy
Глава 7
Разбудили нас ни свет, ни заря. Восход только-только начал окрашивать верхушки деревьев, а Павел и Амгаланом нас разбудили, командой: «Подъем, молодёжь!»
Полусонные, мы умылись, кое-как позавтракали, взяли рюкзаки, выстроились, с тоской глядя на оставшиеся вещи, которые сложили кучкой на краю луга, недалеко от тропинки к реке, чтобы при случае забрать. Представится ли такой случай, естественно, никто знать не мог.
Лично я предпочла расстаться со своими вещами навсегда, чем хотя бы ещё раз отправиться в эти места. Вообще любые, где есть намёк на «лоно природы». Отныне парк культуры и отдыха с ровными аллеями, ухоженными газонами и клумбами мой предел.
Выстроились в две шеренги, почти как на физкультуре. Почему ко мне пришла такая ассоциация, не знаю, но я нервно засмеялась от неё. Действительно, одно и то же!
Марин, не волнуйся, сказал Павел, глянув на меня, нахмурив брови.
Постараюсь, пообещала я заранее невыполнимое.
На самом деле я боялась, до одури трусила. Вместе с утренним туманом пришёл сизый дым, который быстро рассеялся, но всё равно успел напугать почти до икоты. Если накануне я послушала Никиту и проигнорировала собственную тревогу, то последние сутки показали, что пожар это не шутки.
Не стало Мамукана, погибли люди, возможно, те, с кем мы совсем недавно общались, может быть, родственники Алика. Сколько ещё населённых пунктов больших и малых, сколько гектаров леса сгорело, сколько живых существ сгинуло в огне? Стать одной из них, лишиться жизни, не хотелось совсем.
Выстроились мы просто. В «команде» Павла Кононова стояла я, рядом Дашка, вцепившаяся в драгоценного плюшевого зайца и почти пустой рюкзак. Уверена, она выложила всё, кроме косметики, которую вообще непонятно зачем потащила в лес. Косметика у Даши была только брендовых, запредельно дорогих фирм, для простой студентки почти целое состояние. Рядом топтался Никита, накинув на плечи два рюкзака свои и полусонной Алёнки, которая даже не расчесалась спросонья. Гитару Алёнка перевесила через плечо.
Рядом с Амгаланом стояли сонный, помятый Макс, встревоженный не на шутку Алик с синими кругами под глазами и, мне показалось, что со следами слёз, но ведь не спросишь в лоб. Наши неразлучники Тим и Настя, последняя жалась к своему парню и поминутно всхлипывала.
Сырость отставить, дружелюбно отреагировал Амгалан. Не вижу причин для волнений. Пройдёмся чуток, покатаетесь на вертолёте, потом ещё вспоминать будете, подмигнул он Насте. Успокой её как-то, шепнул он Тиму. Не дело это не дело
Неравномерно как-то, сказал Павел, оглядев наши нестройные ряды.
Действительно, у Амгалана в подопечных три парня и Настя, а у него наоборот, три девушки, причём одной двенадцать лет, и Никита.
В этот момент я не на шутку испугалась, что меня отправят к Амгалану. Нет, я вовсе не сомневалась в его компетенции, одно то, что человек прыгает с парашютом в тайгу, а потом живёт там днями, неделями, иногда месяцами, туша огонь, вызывало безусловное уважение, но хотела я быть рядом с Павлом.
Хотела, и всё тут, даже разбираться не собиралась почему. С Павлом мне было спокойней. С ним я ощущала себя в безопасности, хотя бы относительной.
Я с тобой! не выдержав, взвизгнула я, подскочив к Павлу. Паше, как он просил себя называть.
Хорошо, Марин, не беспокойся, ответил он, глянув на меня с жалостью, а может, мне просто почудилось.
Вообще, короткие взгляды Паши меня дезориентировали. Я не понимала их, не могла считать. Списала на собственный страх и общую нервозность, на появившийся интерес. Впервые в жизни мне понравился парень, вернее сказать, мужчина, и это оказалось совсем не вовремя и вообще, как-то странно, не так, как я себе всегда представляла.
Ничего особо воздушного, волшебного, сказочного, никаких пузырьков лимонада в животе, бабочек, ничего романтичного. Лишь сердце начинало колотиться быстрее, когда смотрела на него, и особенно, когда он на меня. В такие мгновения растекалось по телу возбуждение, которое было совсем не к месту, больше смущало, чем волновало. Я словно ступала на запретную территорию, на которой меня не ждали, не рады мне.