Там уборная, сказал Яков. Если приспичит.
Всё вместе напоминало двухместный гостиничный номер класса «стандарт».
Раздевайся, сказал Жан Гаврилович, придерживая меня за локоть. До ванны добраться сможешь?
Смогу, кивнул я, хотя совершенно не был в этом уверен.
Схватка с Лопухиным забрала последние силы. Раны хоть и не кровили, но болели невыносимо, и я держался на чистом упрямстве.
Дверь не закрывай, мягко сказал мне Жан Гаврилович. Ослаб ты. Баронесса! Прикажите Якову пока накрыть ужин! Холодные закуски и чай. Лопухина накормите он много сил потерял.
Баронесса, поджав губы, вышла из комнаты.
Как ты это сделал? с любопытством спросил Жан Гаврилович. Как справился с Лопухиным?
Я пожал плечами, расстёгивая то, что осталось от рубашки.
Не знаю.
Вслед за рубашкой на пол полетели брюки. Бумажник глухо стукнул о паркет.
Что у тебя там? спросил Жан Гаврилович.
Я искоса взглянул на него, но ничего не ответил. Захочет сам посмотрит. А я проверю, такой ли он благородный, каким хочет казаться.
Жан Гаврилович хмыкнул.
Дикий ты какой-то. Ладно, я скажу Захарову, чтобы купил тебе одежду.
Сантехника в ванной оказалось вполне привычной конструкции. Фаянсовый унитаз почему-то светло-зелёный. Никелированные вентили кранов и душевая лейка.
Кровь на теле уже засохла и теперь кровавая корочка лопалась, вызывая неприятные ощущения.
Шипя сквозь зубы от боли, я забрался в ванну и включил душ. Светло-красная вода полилась на белоснежную эмаль. Я стоял под тугой горячей струёй, пока вода не стала прозрачной. Затем завернул кран, выбрался из ванны и огляделся в поисках полотенца.
И тут за тонкой стенкой раздался хлопок входной двери, и послышались голоса.
Я напряг слух.
Александр Михайлович, здравствуйте! сказал голос Жана Гавриловича.
Ага, это приехал врач. Значит, скоро он придёт ко мне. Нужно поторапливаться.
Рассказывайте, Жан Гаврилович!
Магическая тварь, Александр Николаевич. Скрывалась где-то в городе, сбежала от моих оболтусов и бросилась на случайного бродягу. Я остановил ему кровь и затянул раны, но он ничего не помнит. А вы же знаете, что потеря памяти первый симптом заражения. Я не решился везти его в госпиталь если в академии узнают о происшествии, то у ребят будут сложности с экзаменом.
Понятно. А чего вы хотите от меня?
Посмотрите его матрицу. Если заражение подтвердится, попробуйте стереть матрицу твари.
Легко сказать, Жан Гаврилович! Какого уровня была тварь?
Пятого.
Тварь пятого уровня посреди Петербурга? Ну, вы даёте, Жан Гаврилович! Парня надо срочно везти в госпиталь! И то я не могу дать стопроцентную гарантию.
А вы не могли бы заняться его матрицей прямо здесь? с надеждой спросил Жан Гаврилович.
Могу, с сомнением ответил доктор. Но тогда шансы на благополучный исход будут существенно ниже. Пятьдесят на пятьдесят, не больше.
Они говорили спокойно, словно обсуждали не мою жизнь, а футбольный матч. Это мне здорово не понравилось, впрочем, ничего другого я и не ожидал.
На крючке возле двери висел банный халат такой огромный, что в него можно было завернуть слона.
Я набросил халат на плечи и вышел из ванной.
Жан Гаврилович и доктор всё ещё бубнили в коридоре, но сквозь стены комнаты голоса звучали неразборчиво.
С этими двумя надо вести себя осторожно. У них свои интересы, а у меня свои.
Вернувшись в комнату, я первым делом посмотрел на одежду. Она лежала нетронутой грязная куча рваного тряпья. Права была баронесса настоящие лохмотья!
А Жан Гаврилович молодец! Держит слово даже в мелочах.
Затем я подошёл к шкафу, взглянул на себя в зеркало и остолбенел.
В этот момент я понял, почему Жан Гаврилович упорно называл меня парнем.
Из глубины потемневшего стекла на меня действительно смотрел молодой парень. Его худое жилистое тело было исполосовано безобразными багровыми шрамами. Руки и лицо сплошь покрывали свежие царапины.
Лицо
Несмотря на ссадины, я сразу узнал его.
Это было моё лицо.
Именно так я выглядел лет тридцать тому назад.
Глава 4
Военный врач Александр Михайлович Лунин, прихлёбывая чай, недоверчиво смотрел на капитана Бердышева.
Убил тварь пятого уровня? Бродяга?
Жан Гаврилович хмуро кивнул.
Именно. Зарезал осколком стекла.
Чай пах мятой и чабрецом. Александр Михайлович поставил чашку на блюдце.
Это решительно невозможно! Уж вы-то должны знать. Чтобы убить магическую тварь, необходимо разрушить её матрицу заклинанием. А вы говорите стекло!
Или забрать, негромко заметил Жан Гаврилович.
Что забрать? не понял Лунин.
Матрицу. Говорят, её можно не только разрушить, но и забрать.
Без многолетней подготовки? Ерунда!
Александр Михайлович пренебрежительно махнул рукой.
Детские сказки! Такое под силу только магистрам, да и то не всем.
Жан Гаврилович нахмурился ещё сильнее.
Вы не видели, что он сделал с Лопухиным. Тренированный корнет не выдержал и нескольких секунд, не говоря уже о том, чтобы справиться с парнем.
В самом деле? удивился Александр Михайлович. Ну, что ж. Тогда с Лопухина и начнём. Позовите его.
Тщательно осмотрев Лопухина, Александр Михайлович пожал плечами.
Свободны, корнет!
Бледный Лопухин вышел из столовой.
Магическая матрица истощена, сказал доктор Жану Гавриловичу, но ничего серьёзного. Похоже, корнет просто переусердствовал на тренировках. Да и матрица у него средненькая. Возможно, экзамен на лейтенанта он сдаст. Но дальше ему дорога закрыта.
Все тренировки подразделения проходят под моим наблюдением, возразил Бердышев. Режим отдыха строго соблюдается.
Жан Гаврилович, улыбнулся Лунин. Вы же знаете эту молодёжь! Наверняка хвастаются друг перед другом своими возможностями.
Бердышев недоверчиво хмыкнул.
Александр Михайлович увидел, что его слова совершенно не убедили инструктора.
Ну, хорошо! сказал он, хлопнув себя по коленке. Давайте посмотрим на этого вашего уникума!
Когда доктор и Бердышев вошли в комнату, парень стоял возле кровати. От Александра Михайловича не укрылось быстрое движение, которым он поправил покрывало.
«Спрятал что-то под матрас» отметил доктор.
Паренёк был одет в чистый банный халат. Окровавленная одежда неопрятной кучей валялась на полу.
«Сам смог принять душ» снова отметил доктор. «Значит, не так уж и слаб».
Александр Михайлович приветливо улыбнулся пареньку.
Здравствуйте, юноша! Меня зовут Александр Михайлович Лунин, я врач Императорского военного госпиталя. А как ваше имя?
Константин Смирнов, ответил парень.
Прекрасно! воскликнул Александр Михайлович и поставил на стол свой кожаный саквояж.
Из саквояжа он достал чистый белый халат и набросил поверх мундира.
Вы позволите вас осмотреть?
Вместо ответа, пациент угрюмо взглянул на Захарова, который привалился к косяку двери.
Народу многовато.
Захаров, выйди! распорядился Жан Михайлович.
Так я же охраняю! удивился Захаров.
Но под тяжёлым взглядом Бердышева нехотя вышел в коридор.
И дверь за собой закрой! крикнул ему вслед Жан Гаврилович.
Александр Михайлович достал из саквояжа флакон спирта и тщательно протёр руки.
Итак? повернулся он к пациенту.
Парнишка сбросил халат. Александр Михайлович многое повидал за время врачебной практики, но сейчас его брови поползли вверх от удивления.
Это вы его так, Жан Гаврилович?
Тварь, нехотя объяснил Жан Гаврилович. Прорвалась через оцепление. Да я же вам рассказывал, Александр Михайлович!
Я спрашиваю, это вы его так заштопали? спокойно уточнил врач.
Помирал парнишка, смутился Жан Гаврилович. Не до красоты было, кровь бы остановить.
Надо бы вам походить ко мне на практику, мягко сказал Александр Михайлович. Улучшить навыки.
Жан Гаврилович стиснул зубы.
Парнишке сильно досталось. Удивительно, что Бердышев успел вовремя и не позволил ему умереть от потери крови.
Я должен вас осмотреть, сказал Лунин пациенту.
Дождался неохотного кивка и принялся водить ладонями вдоль изрезанного тела, не прикасаясь к парнишке.
Так, приговаривал доктор себе под нос. Кишечник не затронут гематомы рубцы лёгкое истощение. Когда вы в последний раз ели, юноша?
Не помню, чуть помедлив, ответил пациент.
Ну, что ж, произнёс Александр Михайлович через несколько минут. Картина понятна. Будем лечить. Выпейте вот это.
Лунин порылся в саквояже и достал шприц и ампулу с лекарством.
Что это? спросил пациент, недоверчиво глядя на ампулу.
Лёгкий наркоз, с улыбкой объяснил доктор. Без него может быть больно.
Нет, решительно отказался парнишка.
***
Я не доверял доктору.
Седой и улыбчивый, он располагал к себе. Но я помнил его разговор с Жаном Гавриловичем в коридоре.
Сейчас он вколет мне наркоз, и я отключусь. Откуда я знаю, что он сделает со мной, пока я буду без сознания.
Без наркоза может быть больно, спокойно предупредил доктор.
Какого чёрта я упрямлюсь? В магическом мире он и так может сделать со мной всё, что ему взбредёт в голову. Я даже не почувствую.
Нет, упрямо повторил я. Я должен видеть, что вы делаете.
Доктор ещё раз попытался возразить.
Но я посмотрел прямо в его усталые глаза и почувствовал, как внутри снова шевельнулась тугая струна.
Словно бдительный цепной пёс в своей конуре.
Нет.
Ну, хорошо, вздохнул доктор.
Он убрал шприц в саквояж и достал оттуда тёмную склянку с широким горлом. Вытащил резиновую пробку.
Тогда выпейте вот это.
Я взял склянку и понюхал. Густое снадобье слегка пахло мятой.
Что это?
Местная анестезия, объяснил доктор. Мне нужно привести в порядок ваши рубцы. Когда вы это выпьете, всё ваше тело онемеет. Но вы будете в сознании, как и хотите.
И какая разница? Даже если я пойму, что он делает что-то не то как я смогу ему помешать?
Голова у меня кружилась. Ноги подкашивались от усталости.
Да чёрт с ним!
Хотя бы, действие лекарства объяснил. Не все врачи до этого снисходят.
Я осторожно сделал небольшой глоток. По пищеводу словно прокатилась ледяная волна. Затем комок льда упал в желудок, и я почувствовал онемение.
Пейте больше, поторопил меня Александр Михайлович. Иначе будет больно.
Я зажмурился и залпом ополовинил склянку.
Тело мгновенно онемело. Зубы сжались от холода.
Александр Михайлович ловко забрал склянку, подтолкнул меня, и я упал на кровать, словно ледяная статуя. Даже испугался, что рассыплюсь на осколки. Но не рассыпался, зато увидел, как доктор закатывает рукава халата.
Я бессмысленно глазел в чисто побеленный потолок.
Моё тело больше меня не слушалось. Оно парило в приятной невесомости.
Доктор что-то делал со мной. Иногда я слышал, как позвякивают инструменты. Один раз увидел, как Жан Гаврилович поморщился и отвернулся.
Если вы опасаетесь, что я прямо сейчас начну вычищать вашу магическую матрицу, приговаривал доктор, то это напрасно. Для стирания матрицы необходимо специальное оборудование, а оно есть только в госпитале. И нам ещё придётся придумать, как поместить вас туда.
Александр Михайлович, вмешался Бердышев. Вы же сказали, что сможете стереть матрицу здесь.
Возможно, не стал спорить доктор. Но даже в этом случае придётся доставить необходимое оборудование на квартиру.
Я понимал, что врач говорит это для того, чтобы успокоить меня. И, как ни странно, успокаивался.
С руками закончили, сказал Александр Михайлович и тыльной стороной ладони вытер со лба блестящие капельки пота. Займёмся животом. Сейчас придётся потерпеть, но вы сами настаивали.
Сразу вслед за этими словами пришла такая боль, что я застонал и стиснул зубы. В глазах замельтешили разноцветные искры, и я почувствовал, что проваливаюсь в беспамятство.
Во сне я терпеливо сидел возле вонючей помойки, сжимая в руке крепкую палку. Стены домов над моей головой очерчивали неровный прямоугольник питерского двора.
Где-то рядом набухал магический узел.
Ведь магия похожа на сетку её линии пересекаются, образуя узлы. Иногда эти узлы воспаляются и набухают.
Воспаление узла рождает магических тварей. Поначалу они слабенькие, но если их поймать и сожрать, или дать им себя укусить это сможет усилить мою собственную магическую матрицу.
Пацаны говорят, что это выдумки. Но я верю, ведь больше мне верить не во что.
Если я усилю матрицу, то смогу выучиться на военного мага. Стану поручиком, а то и полковником. И больше мне не придётся бродяжничать и шарить по чужим карманам.
Нехорошее предчувствие леденит сердце. Я нащупываю в дырявом кармане штанов толстый кожаный бумажник. Этот бумажник я три часа назад подрезал у купца в овощной лавке на углу Каменноостровского и Большой Монетной. Да так ловко подрезал, что купец ничего не заметил.
Конечно, если бы у купца был магический дар, то я бы к его кошельку и близко не подошёл. Но дара у него не было, это я знаю точно.
Во дворах слышатся крики.
Облава?
Я прижимаюсь к стене, замираю в её тени.
Из-за угла дома выскакивает страшенная тварь. Она похожа на крысу размером с большую собаку. На вытянутой морде горят красные бусины глаз.
Тварь несётся прямо ко мне. Её когти стучат по булыжникам, а из пасти вырывается пар.
Я вскидываю руки, чтобы защитить лицо. Слышу рык твари, чувствую её жаркое дыхание. Острые когти рвут живот, словно лезвия. Дикая боль, горячая кровь течёт в штанину. Я падаю на бок и вижу, как тварь скрывается в арке.
Просыпайтесь, юноша!
Я открыл глаза и почувствовал лёгкий укол в руку.
Вот и всё, бодро сказал доктор, убирая шприц. Шрамы я привёл в порядок. Выработку крови усилил. К утру парнишка будет как новенький.
Насвистывая, он скрылся за дверью, которая вела в ванную. Оттуда послышался плеск воды.
Я приподнялся на локтях. Голова немного кружилась, но чувствовал я себя куда лучше, чем полчаса тому назад.
Увиденный сон будоражил воображение. Я был уверен, что это не сон, а самое настоящее воспоминание. Воспоминание человека, в тело которого я попал.
Значит, тварь убила меня и затаилась в подворотне. А когда я зашевелился, вернулась, чтобы убить снова.
Тупая безжалостная скотина!
Я глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Не стоило выдавать свою реакцию Жану Гавриловичу или доктору.
Вы взглянули на его матрицу? спросил Жан Гаврилович, когда доктор вышел из ванной.
Да, ответил Александр Михайлович. Как вы и предполагали, тварь его заразила. Матрица живая, мощная так и пульсирует. Понятно, что она такая матрица не может принадлежать бродяге.
Доктор, попросил я, объясните, пожалуйста, что всё это значит!
Александр Михайлович сочувственно посмотрел на меня.
Совсем ничего не помните, юноша?
Совсем ничего, на всякий случай подтвердил я.
Не рассказывать же ему, что я попал сюда из другого мира.
Умирая, магическая тварь наложила на вас свою матрицу. Если её не стереть через несколько дней вы из человека превратитесь в бешеное агрессивное животное. И Жану Гавриловичу придётся вас пристрелить.
Доктор сказал это с шутливой улыбкой. Но взглянув на Жана Гавриловича, я понял, что ему не до шуток. Надо будет пристрелит и не поморщится.
Я с трудом поднялся с кровати и подошёл к зеркалу.
Безобразные багровые рубцы превратились в еле заметные тонкие шрамы. Они выглядели так, словно получены давным-давно, и совершенно не болели.
Нравится? улыбнулся доктор, снимая халат.
Спасибо, совершенно серьёзно сказал я.
Будете лечиться?
Конечно.
Ещё десять минут Жан Гаврилович и доктор потратили на то, чтобы убедить меня в необходимости лечения. В конце концов, Александр Михайлович вызвал такси.