Ее сестра.
С сердца Циллы свалился тяжкий груз, и девушка снова задышала легко. Как она могла забыть, что Рода слишком склонна к театральным жестам, чтобы просто расправиться с конвоем по дороге в форт или вытащить ее из камеры в ночь ареста. Это вполне в духе сестры подождать, чтобы устроить из спасения целый спектакль и сорвать аплодисменты. Рода временами бывала грубиянкой и эгоисткой, но семью не выбирают, и сестра это все, что у Циллы осталось. Не следовало, конечно, сомневаться в Роде, но она хотя бы могла спасти ее до повешения.
Цилла, раздался сзади резкий шепот, одновременно клинок перерезал веревку на запястьях, и руки освободились. Шевели давай ластами. У нас тут побег, между прочим. Грандиозный, можно сказать.
Цилла стащила петлю с шеи и повернулась к старшей сестре лицом; морщась от боли, она заставила себя встать, но поврежденная лодыжка вновь подогнулась.
Быстро не получится. У меня лодыжка адски болит.
Ну что ты как маленькая?
Рода вразвалочку направилась к Цилле, сестра покосилась в сторону, и глаза ее расширились. Рода завела руку за спину, выхватила из-за кожаного пояса кинжал и метнула его в сторону Циллы. Клинок просвистел мимо уха, из-за плеча раздался глухой удар, за ним последовали булькающие звуки. Рода прикончила солдата, но Цилла все еще была недовольна.
Сестра выдернула кинжал из груди стражника и малиновым платком, висящим у нее на поясе, вытерла кровь с лезвия. Цилла спросила:
Ты что, не могла меня предупредить?
Девушка уже приноровилась стоять самостоятельно, не прибегая к помощи Роды: она перенесла большую часть веса на правую ногу, левая касалась земли лишь самым кончиком башмака.
Все, ты закончила скулить, малая? отозвалась сестра; она пристроила кинжалы за пояс и потянулась к завязкам своего алого плаща, развязала узел. Рода стянула плащ с плеч, набросила его на Циллу и подняла капюшон, чтобы скрыть ее мокрые волосы. Сестра вынула из блузки другой капюшон и спрятала под ним свои две косы, после чего обхватила Циллу за талию, и они двинулись вперед.
Спасибо, Рода, сказала девушка, когда сестра помогла ей дохромать до выхода из-под укрытия эшафота.
Ты ведь не думала, что я позволю тебя повесить, нет? спросила Рода, и в тоне ее не было насмешки. Она наклонилась вперед, посмотрела налево, затем направо. Ты моя сестра. Я всегда буду рядом, чтобы спасти тебя, когда ты во что-нибудь вляпаешься.
Цилла обратила внимание, что Рода не назвала ее капитаном; скорее всего, так никогда и не назовет.
Цилла собралась с духом, они покинули укрытие помоста и протолкались вглубь хаотично двигавшейся на своем пути к спасению людской массы. Одни солдаты все еще пробивались сквозь толпу, в то время как другие искали того, кто перерезал веревку. Дым рассеивался, и вот уже у солдат появилась возможность стрелять прямо по виселице, как раз туда, где мгновение назад находились Цилла и Рода.
Она сбежала! Пиратка сбежала! закричал солдат прямо позади сестер.
Рода прибавила шагу, Циллу она прямо-таки тащила за собой. Сама девушка не щадила левую ногу и переносила на нее как можно больше веса, стараясь не обращать внимания на острую боль, выстреливающую при каждом шаге. «Я сегодня не умру, снова и снова повторяла она про себя. И Рода сегодня не умрет. Я не умру, пока Флинн Ганнисон за все не заплатит».
Где наши? шепотом спросила у сестры Цилла.
Близнецы здесь, прошептала Рода в ответ. На всякий случай держат наготове дымовые шашки. Остальные на корабле с Нарой.
Цилла кивнула и, сдерживая крик, крепче обхватила Роду за талию. У девушки снова подвернулась больная нога. Мир закружился, перед глазами поплыли пятна. Ей нужно выпить воды. Ей нужно поесть. Она не помнила, когда в последний раз как следует ела. Но надежду на спасение терять нельзя, иначе Рода вместо старых кукол использует в качестве тренировочной мишени ее. Еще немного, и они будут свободны, они будут дома. Если им удастся пройти через открытые ворота и добраться до корабля, она даст лодыжке столько времени на отдых, сколько потребуется.
Найти ее! Найти сообщников! Не выпускать из форта живыми! проорал кто-то.
Толпа кишела солдатами, несколько из них, пробираясь мимо в этом людском хаосе, задели Циллу. Она, наставляя команду, всегда говорила им сохранять спокойствие, каким бы тяжелым ни было положение, встречать леденящий ветер с высоко поднятой головой, стиснуть зубы и глубоко вдохнуть, когда захочется завизжать и сдаться. Ее девушки никогда не переставали сопротивляться, никогда не поднимали белый флаг.
Но только поглядите на нее, их капитана: лодыжка пульсирует от боли, дух сломлен, слезы пощипывают уголки глаз, как у какой-то слабой девчонки.
Один из солдат внимательно всматривался в спешащих мимо мужчин и женщин и остановился прямо перед Циллой и ее сестрой. Их лица прятались в тени капюшонов, он выгнул бровь, его глаза с любопытством перебегали с одной на другую.
Снимите капюшоны, приказал солдат. Сестры попытались обойти его он приблизился еще. Они не подчинились солдат направил шпагу на Циллу. Я сказал, снимите капюшоны.
Рода вздохнула, и воздух наполнился шипением. Струи густого белого дыма поднялись из разных мест в толпе и вновь вызвали визг и вопли у жителей гавани. Дым почти сразу же окутал сестер и скрыл их от посторонних глаз. Не теряя времени, Рода забросила руку Циллы себе на плечи, это сняло часть нагрузки с больной лодыжки. Кто-то прижался к Цилле справа и подхватил девушку под другую руку. У Циллы екнуло сердце, но аромат мяты ее листья любила жевать Серафина успокоил.
Солдаты выкрикивали приказы, но в такой неразберихе сделать ничего не могли. Они были как слепые котята. Дым поднимался в небо, валил из ворот форта, делая беглянок невидимыми, а людское море между тем несло их вперед. Солдаты кричали где-то позади, их ругань становилась тише по мере того, как Цилла и ее команда спускались с холма к гавани.
Выбравшись из толпы, Рода и Серафина повели Циллу вниз по боковой тропинке. Перед ними внезапно выросла близняшка Серафины, Розалина; она пошла впереди, указывая им путь, ее темные кудряшки подпрыгивали в такт шагам. Она завела руку за спину, готовая в случае необходимости обнажить спрятанные клинки; пока же рука оставалась расслабленной. Если бы дошло до дела, она, подчиняясь кодексу чести Алых Дев, защищала бы Циллу, а не собственную сестру.
В поле, в стороне от тропинки, стоял небольшой фермерский дом, его окружала высокая трава с маленькими белыми цветами в ней. Цилле показалось, что в открытом дверном проеме стояла женская фигура и смотрела, как Девы мчатся, как ветер, к морю, ее длинные темные волосы и юбки развевались. Цилла знала, что незнакомка, наблюдающая за ними, не имела по большому счету никакого значения, но, прежде чем они обогнули холм, что-то в глубине души заставило ее бросить взгляд через плечо на эту девушку.
Наконец показалось море, а с ним и еще одно славное зрелище «Алая Дева», с малиновыми парусами, хлопающими на ветру, готовая к отплытию. Никогда еще Цилла не была так рада видеть свой корабль, даже когда впервые ступила на его палубу в качестве капитана. Корабль с самого детства был ее домом, домом больше, чем какое-либо другое место в мире. Ей были необходимы запах дерева, ветер, обдувающий лицо, ощущение солнца на коже и открытое море.
Корабль закрывала небольшая скала, и он не был виден шумным обитателям оживленной гавани. Цилла с подругами приблизились к краю утеса, внизу, покачиваясь на волнах, их ждала «Алая Дева».
Цилла вглядывалась в волны, разбивающиеся о зубчатую скалу. Свобода была почти у них в руках, оставалось только спрыгнуть с довольно высокой, острой и жутко пугающей скалы. Приподняв бровь, она сказала, обращаясь к Роде:
Не могла не выжать всю драму, какую только можно, да?
Цилле вспомнился случай, когда сестра взорвала военный корабль в торговом порту просто потому, что могла.
Ой да заткнись ты, проворчала Рода. В Макайе, когда были детьми, мы прыгали и с более высоких скал. Так что? Тебя столкнуть или сиганешь сама как большая девочка?
Цилла метнула в сестру взгляд, который убил бы, будь он кинжалом, и отступила назад, чтобы иметь достаточно простора: она собиралась прыгнуть ласточкой. Девушка уже согнула ноги в коленях, но кто-то захлопал в ладоши, и это ее остановило.
Браво, прозвучал за спиной знакомый голос. Она бы узнала этот мягкий медовый тон из миллиона. Именно он заманил ее в постель, ну, еще нежные глаза в этом участвовали, и губы, даже более нежные, чем глаза.
Цилла обернулась и посмотрела на капитана «Анафины» человека, который едва не разбил ее сердце вдребезги. От шпаги девушки народу погибло немало, однако убивать ей никогда не нравилось, но вот Флинна она разорвала бы на кусочки с превеликим удовольствием.
Как вообще можно было позволить ему довести себя до такого? Она оказалась такой доверчивой, такой наивной; ни за что не повторит эту ошибку вновь.
Ах ты ж, сукин начала было Цилла.
Тс, тс, тс, прервал девушку Флинн. Он улыбнулся и погрозил ей пальцем. Наши матери тут ни при чем, так что, пожалуйста, не впутывай сюда мою. Я тоже могу брякнуть какую-нибудь гадость о твоей матери, но ради тебя прикушу свой язык.
Вдалеке раздавались крики, они делались громче с каждой секундой. Если бы только можно было утащить его с собой на «Алую Деву», она бы утащила, но самой бы до корабля добраться, при ее-то нынешней немощи.
Я убью тебя, Флинн Ганнисон, как же восхитительны были эти слова на вкус. Я найду тебя. Затаюсь. Застану врасплох. И прикончу.
Флинн усмехнулся так, будто был уверен, что угрозу свою она не исполнит.
Можешь ненавидеть меня сколько влезет, но я собираюсь свидеться с тобой очень скоро.
Внутри у Циллы все перевернулось, слова Флинна напомнили о том времени, когда она с волнением и радостью ждала встречи с ним, но сейчас девушка лишь жаждала отомстить ему за предательство.
Цилла повернулась и спрыгнула со скалы, даже не поглядев на Флинна напоследок. Ветер сдул с ее головы капюшон, отбросил волосы назад, вздыбил плащ у нее за спиной, вода окутала ее, как одеяло, когда она погрузилась в море. Вынырнув на поверхность, девушка посмотрела на скалу: члены ее команды прыгали в воду.
Флинн стоял на краю утеса и махал рукой на прощание. Ну, живи пока.
Глава 2
Кейн
Балтесса
Ранний Красновей
Звук удара костяшек пальцев Кейна Блэкуотера о нос соперника был подобен грохоту стартового пистолета перед гонкой, подхватившее его эхо внесло оживление в собравшуюся толпу. Мужчины вокруг разразились какофонией проклятий и гортанных выкриков, расталкивая друг друга локтями, чтобы лучше видеть бойцовую яму. Когда-то, много лет назад, он и сам был наверху среди жаждавших насилия.
В подвале таверны Грисби было легко потерять разум от острых ощущений, наблюдая за схваткой двоих кулаком в лицо, коленом в живот. Даже Цилла и Рода Абадо прыгали в яму, чтобы немного поразвлечься, но чаще всех дрался Кейн каждый раз при посещении островной столицы Балтессы он устраивал целое шоу, чтобы набить свой кожаный мешочек золотыми монетами. Сегодня вечером его карманы будут переполнены церулианским золотом.
Кровь струилась из носа противника, стекая на верхнюю губу. Кейну стало жаль этого человека Сайласа, кажется, ведь впереди его ожидал лишь новый град ударов. Дать толпе то, за что они платили Грисби, проще простого. Возможно, костяшки Кейна будут разбиты в кровь, но, по крайней мере, с помощью заработанного золота ему удастся рассчитаться с долгом Доминику Роуву капитану «Костяного Пса». Заключать с ним сделки было равносильно договору с дьяволом. Кейну и одного плохо пахнущего дельца оказалось более чем достаточно. Некоторые вещи он предпочел бы похоронить на дне Серебряного моря.
Толпа наверху одобрительно ревела и топала, громыхая деревянными досками, которые ограждали бойцовую яму, заставляя пыль клубиться в воздухе. Глаза Кейна слезились, и он утер лицо тыльной стороной ладони, размазывая грязь по щеке. Это движение вызвало легкое пощипывание, так как кожа еще оставалась стянутой от солнца, жарившего во время его путешествия.
Наваляй ему, Сайлас! крикнул кто-то. Не стой столбом!
Сайлас оскалил зубы и рванулся вперед, ударив Кейна кулаком в лицо. В нем кипела ярость, не оставляя ни капли благоразумия. Кейн сделал шаг в сторону, ухмыльнувшись, когда мужчина, как несущийся на всех парах кабан, пролетел мимо. Сверху донеслись хриплые издевки и смех. Сайлас зарычал, развернувшись к Кейну лицом. Ещё удар, и снова промах. Кейн ответил, ударив Сайласа в подбородок, скользнув по скуле.
Мужчина оступился, предоставив Кейну лазейку. Широко размахнувшись, тот ударил тем особым способом, которым отец пользовался во время их жестоких тренировок. Попав Сайласу по ребрам, он проломил их. И снова с замаха нанес удар, вложив в него весь свой вес. Кулак угодил Сайласу в челюсть. Изо рта его хлынула кровь, а тело дернулось в сторону, как сломанная деревяшка.
Снова раздались аплодисменты.
Но Кейн еще не закончил.
Он сделал два шага назад, толпа притихла. Ринулся вперед, ударив с разворота так точно, что у Сайласа не осталось ни малейшего шанса. Звук удара головы об пол эхом отразился от стен пыльного подвала.
Один вдох.
Два вдоха.
Вот черт. Не слишком ли рано закончил бой?
Он сжал кулаки и покрутил шеей, чтобы хоть немного снять напряжение. Ему было плевать, оценила ли толпа жестокость, ему просто было нужно проклятое золото. Кто-то начал хлопать, и его напряженные мышцы расслабились.
Один вдох.
Два вдоха.
Подвал взорвался оглушительным ревом одобрения самым громким из всех, что доводилось слышать Кейну после своих схваток.
Слава богине.
Оплата от Грисби сегодня вечером будет внушительной, и этого будет достаточно, чтобы Костяные Псы Доминика Роува не дышали ему в затылок, требуя погашения его последнего заема. Ненавистный капитан всегда выбивал долги. Будь Кейн другим человеком, Роув уже был бы убит в темном переулке. Фамилия Кейна спасала его бессчетное количество раз, имя Блэкуотер было хорошо известно на протяжении всей истории капитанов. Как командир корабля «Стальная жемчужина», Кейн пользовался благосклонностью правителя Церулианских островов Короля Костей.
Кейн поднял окровавленный кулак, отвечая чествующим его людям. Он представил, как толпы будут рукоплескать ему точно так же, если он когда-нибудь окажется на троне, надев Костяную Корону. Красивая вещь, сделанная из костей старинного врага, облитая жидким золотом, известная по всему миру, неважно, кто каким божествам молился.
Представляя себя с короной на челе, он погрузился в мечты, которым не суждено было сбыться. Если бы он был Королем Костей, то изгнал бы Доминика Роува из королевства и лишил бы его титула капитана флота. Этот жалкий морской щенок не заслуживает места за украшенным золотом штурвалом «Костяного пса». Он пробил себе дорогу, верша темные делишки, в то время как руки его команды были по локоть в крови, его собственные оставались чистыми.
Но шансов на то, чтобы Кейн когда-либо стал королем, было довольно мало. При живом церулианском короле и отсутствии у Кейна королевской крови мечты о низвержении Роува оставались всего лишь мечтами. Единственное, что ему оставалось, наслаждаться моментом и притворяться, что аплодисменты звучат в честь этой его мечты.