Идем, сказал он.
Куда? спросила она.
На работу, ответил Ансгар. Смерть не повод для прогула. А еще к вам сын приехал, а вы мертвая.
И правда, согласилась Клавдия Сергеевна, разглаживая на коленях метафизическитй фартук, нехорошо.
*
Книги оказались в одном из холодильников, стоявших на складе. Клавдия вынимала их, расправляла страницы и комментировала содержимое. Мрачная женщина из торгового зала ставила пометки на полях, Зинаида писала в блокноте, а директор бегал вокруг и суетился.
В десять пришел Алексей Олегович, на радостях обнял маму, спрашивал про жизнь и про хозяйство.
Заметив Ансгара, он прервался и представил:
А это мой бывший студент, очень был способный мальчик. Правда, сейчас считает, что умеет воскрешать мертвых. Правда, странный?
Ансгар понял, что факт вчерашней смерти матери стерся из его памяти, как не прошедший цензуру.
Но это начала было Клавдия, но Алексей Олегович снисходительно улыбнулся:
Мама, давай хоть сегодня не будем спорить! Я так давно не видел тебя!
Ансгар Фридрихович понял, что ему пора. Единственная сложность, предстоящая ему, заключалась в получении расписки от заказчика, что мертвеца не нужно развоплощать. Заказчиком был директор.
Я не могу брать на себя такую ответственность, тут же заявил он. А если она убьет кого-нибудь?
Если я развоплощу ее, сказал Ансгар, ее сын может расценить это как убийство. Вы же видите, он неадекватен.
Сговорились на том, что директор выберет момент развоплотит ее сам. Это было отражено в дополнении к контракту и два раза прочитано ученицей некроманта чтоб запомнила.
На том и распрощались.
*
Поздно вечером, кода Ансгар сидел за ноутбуком, проверяя почту, дверь тихонько отворилась, и вошла Магда в халате золотистого велюра, из-под которого торчали многослойные белые рюшечки и кружева очевидно, веселая девица догадалась притащить в эту глушь свою парадную ночную рубашку. А может, у нее они все такие.
Я хотела пожелать вам спокойной ночи, Ансгар Фридрихович.
Спасибо, сказал Ансгар. И вам спокойной ночи.
Я хотела сказать я вела себя так же, как этот ваш бывший куратор. Эгоистично. Я очень извиняюсь. И обещаю отныне всегда вас слушаться. Правда.
Она улыбнулась, качнув оборочками. Ее волосы были заплетены в толстую косу.
Рад это слышать. Со своей стороны скажу, что эти два дня немного утомили меня. Поэтому завтра у нас выходной.
Магда кивнула.
Что-нибудь еще? спросил Ансгар.
Ну я хотела сказать я вижу ваш контур. Он серый и ромбический. А мой шарообразный и голубой.
Ансгар, который мог видеть собственный контур только из состояния легкого транса, прикрыл глаза и сверился.
Да, сказал он, сейчас он серебристо-серый. А вообще он разный бывает. Вашего я не вижу, впрочем, как и других. Будет, над чем работать, а сейчас, сделайте милость, идите спать.
Магда отметила признание своего таланта восторженным писком и скрылась за дверью.
Ансгар подошел к двери, запер ее изнутри, открыл ящик стола и вынул конверт. Некоторое время он читал письмо, потом зажмурился, вздохнул и приложил его к лицу. Затем, вытащив из кармана пачку салфеток, Ансгар вытер лицо, быстро сложил письмо, вернул обратно в конверт и задумался над ответом.
*
Ответ его выглядел примерно так:
Уважаемая Ирина!
Во-первых, позвольте поздравить вас с прибавлением в семействе. Примите мои наилучшие пожелания вашему мальчику. Пусть он вырастет таким же умным и красивым, какою мне посчастливилось знать вас в то короткое время, которое мы с вами были знакомы.
Вы спрашиваете меня о том, имеют ли ваши сны что-то общее с реальностью, не могли ли они случиться в то время, которое вы не помните. Вы приводите эпизод, где якобы мы с вами стояли на железнодорожной станции «Загрызино» в лесу, и я вырастил коричневый лист из мертвой древесной почки. Предполагаю, что неподалеку было еще здание станции с круглым слуховым окном, в котором ворковали несколько сизарей.
Вы так же спрашиваете меня, было ли такое, что мы шли по улице мимо огромного поля красных тюльпанов. Мне кажется, неподалеку была ратуша или какое-то другое официальное здание, построенное, судя по архитектурному стилю, в середине 70-х годов прошлого века.
Еще вы спрашиваете меня относительно эпизода, когда мы вдвоем с вами стояли в коридоре гостиницы, на вас была одежда с широким воротом, и мы с вами говорили о чем-то настолько личном, что даже такое чудовище как я не выдержало, прижало вас к стене и несколько раз поцеловало в шею. От себя могу добавить, что в тот момент я наверняка даже старался дышать тише, чтоб не показаться вам совсем уж свиньей, однако мы были прижаты друг к другу довольно тесно, и вы, как мне казалось, все поняли.
С огромным облегчением спешу заверить вас, что ничего этого на самом деле не было, и ваши сны не более чем ваши сны, не имеющие никакого отношения к действительности.
С глубочайшим почтением,
Мерц, А.Ф.
Глава 2. Призвание Магды
Будь я древним ацтеком, я бы после смерти никогда не попал в Тамоанчан, Сальвадор склонил голову и, подняв вилку с наколотой на нее оливкой, покрутил последнюю перед глазами, любуясь игрой света на маслянистой пленке рассола. Недостоин я его кукурузных садов.
Перегретая июльская земля, вдоволь напившаяся дождя, наполняла утро запахами себя и прохладой, заставлявшей теплолюбивого Сальвадора Андреевича ежиться и грустить. Даже книжка про ацтеков, которую он читал на ночь, не утешила его, а лишь придала мрачным фантазиям определенное культурно-этническое направление.
А я после смерти попал в лапы некроманта, поделился Ваня, убирая со стола пустую банку и попадая ей в ведро метко, как умели только воскрешенные. Не знаю, что про это сказали бы ацтеки.
Стены застекленной веранды таяли в бликах, просеянных сквозь листу огромной старой вишни, такой раскидистой, что было непонятно, как она еще не раскололась надвое. Некромант, в лапах коего Ване приходилось влачить свое безрадостное посмертие, советовал опилить от ее кроны хотя бы самую громоздкую часть, но Ване было жалко. Он сам сажал эту вишню в детстве.
Картина мира этого народа была несовершенной, заметил все еще погруженный в свои мысли Сальвадор, и этот немаловажный пласт посмертия попадание в лапы некроманта, доступный лишь высокоорганизованным цивилизациям, мог из их внимания просто выпасть.
Невнимательность их и погубила, заметил Ансгар Фридрихович, приступая к вегетарианскому салату. Миска ему досталась старинная, с позолотой и цветочками. Хотя Тлалоку у них был ничего, мне нравится.
А можно ли его встретить там, в субкоординатах? спросила Магда.
Тлалоку?
Ну да.
Запросто. Пару лет назад американский некромант Кэлси, например, встретил Тора. И Локи. И сделал он это на заказ. Там много метаобразов, надо только знать, где искать. Но следует быть осторожным, чтобы не нарваться, например, на Фредди Крюгера.
Я не понимаю вот чего, сказала Магда, намазывая себе бутерброд. Религия связывает зло с животной сущностью человека, с землей, физикой. А добро считает субстратом тонких миров. Тогда откуда в них, в этих мирах, эти разрушители? Откуда зло и как оно там удерживается?
Я уже говорил вам, напомнил Ансгар, не все, что человеческая мораль считает добром, есть и в самом деле добро. Любая кошка со стандартным набором инстинктов вполне уживется в тонких мирах и будет выглядеть куда большим ангелом, чем наши общепризнанные праведники. Хотя, в целом, конечно, зло и порок тянут души вниз, а просветление вверх. Просто человечество сильно исказило этот вектор.
Значит, даже я могу не попасть в ад? тихо спросил Сальвадор.
Можешь.
Если только доктор Мерц не решит вас воскресить, ввернул Ваня.
А куда попадают те, кто умер, едва родившись? осторожно спросила Магда.
Куда-то в середину, сказал Ансгар. И довольно быстро распадаются, потому что печати личности на них еще толком нет.
А говорят, они самые чистые души.
Но не самые добрые, заметил Ансгар. Они на уровне той же кошки.
Кошка Лобачевского старательно умывалась на подоконнике. Ей вишня нравилась; выспавшись дома, кошка уходила показательно дремать на ее толстых ветвях, свешивая с них разные части мохнатого тела.
Но ведь они люди! возмутилась Магда.
Ну и что?
Господа! поняв, что сейчас произойдет, Сальвадор примиряюще поднял руки. Вам сегодня вдвоем ехать в райцентр за продуктами и бочкой для навоза. Не ссорьтесь хотя бы перед поездкой.
Все помнили, что доктор Мерц и Магда ругались по мировоззренческим вопросам почти каждый день. Магда обижалась, а доктор Мерц говорил, что человек, которого легко обидеть слабый человек, потворствующий ложным амбициям, и неумение скрыть свою обиду выдает недостаток самоконтроля. И что все рассуждения Магды о непреложности добра как основы ее собственного характера разобьются о первую же экстремальную ситуацию.
Магда спорила, но аргументов привести не могла, потому что жизнь ее не была так уж богата экстремальными ситуациями.
Оно и видно, говорил на это Ансгар Фридрихович. Возразить на этот аргумент было нечего, поэтому Магда просто обижалась.
Когда Сальвадор и Магда вышли, притворив за собой дверь, некромант жестом попросил у Ивана пачку салфеток.
Этот человек, сказал он о Сальвадоре, так вежлив, что после его слов чувствуешь себя оплеванным. Может, запретить ему пользоваться вежливостью в моем доме?
Не знаю, каким вы себя любите чувствовать, проворчал Ваня, но вообще-то дом мой.
Оказывается, я был бестактным, фальшиво удивился Ансгар. Не стоило тебе напоминать, что права собственности у тебя давно уже нет. Надеюсь, твое посмертие хоть на миг стало более невыносимым, чем твоя жизнь.
За что же вы меня так не любите, Ансгар Фридрихович, пожаловался Ваня, убирая со стола.
Если бы я тебя не любил, мне было бы все равно, жив ты или мертв, сказал некромант.
Вот и непонятно, что вам больше не нравится.
В моей профессии, Ваня, непонятного много. Вот если человек кого убил, то ясно, что его следует осудить оборвал жизнь, лишил возможностей и удовольствий. А если ты кого воскресил, то осуждать или нет?
Я не знаю, признался Ваня, осуждать мне вас в глубине души или нет. Но, надеюсь, Сальвадор еще не раз отомстит вам за меня, э унизив своей вежливостью.
Ты стал куда меньшим идиотом, задумавшись, Ансгар сам начал убирать со стола, и даже перестал обижаться всерьез.
Я-то да, согласился Ваня. А вот вы не меняетесь. Уж и не знаю, кто из нас мертв.
Конечно ты, идиот, буркнул Ансгар, снимая с гвоздика ключ от машины. Я в речке не топился.
*
Сегодня Ансгару снился лабиринт со стенами из бетонных заборов, не имеющий выхода и настигающая его компания одноклассников.
Лови немецкого шпиона! кричали они. Стой, Мерц! Мы тебя еще не допросили!
Он знал, что если остановится, они окружат его. Если побежит они тоже побегут и догонят. Поэтому он шел, ненавидя себя за малодушное желание отодвинуть развязку. Под ногами хлюпали лужи и валялись битые кирпичи вперемешку с собачьим дерьмом. Однажды его где-то здесь заставили есть землю, и он обломал об кирпичную крошку кусок переднего зуба.
Теперь, однако, он сделал то, чего избегал раньше побежал. Бегать ему всегда было больно. Позвоночник не амортизировал удары должным образом, спину начинало ломить, голова кружилась. Легко было потерять равновесие и упасть. Однако сейчас, во сне, бежалось ему хорошо как никогда, и скоро голоса преследователей за спиной смолкли.
Ансгар завернул в заборную дырку туда, откуда был выход на шоссе, и обомлел. Там стояла серая человеческая фигура с пучком в тонких упругих хлыстов, в правой руке, искрившихся, как бенгальские огни.
Ну, вот мы и встретились, сказала фигура и взмахнула пучком, словно самурай катаной.
Ансгар слышал свист рассекаемого воздуха, чувствовал боль ожога, силу удара, и проснулся с красными пятнами на лице и горле. Но через пару минут они прошли все-таки это был сон.
*
Я знаю, что, не принимая участия во всеобщем празднике лицемерия, я выгляжу злом мира сего, продолжил разговор Ансгар, заводя машину с гордо молчащей Магдой рядом на переднем сиденье. Родство насилия с человеческой природой можно отрицать лишь в угоду собственным страхам. Каждый из нас рождается эгоистом и жестоким подонком, потому что любая жизнь начинается с переживаний за самого себя. У некоторых она на этом и останавливается. А истинное хм благородство приходит с опытом. Когда начинаешь сопереживать и понимаешь, как хрупок мир вокруг. Да и вообще многое понимаешь.
Несмотря на то, что Ансгар искренне так считал, в этот момент он сам себе казался лжецом. Его извинения, в какой бы форме они не приносились, всегда выглядели именно так. Он не знал почему.
А как же воспитание? решила все-таки Магда вступить в разговор.
Воспитание значит много, но без личного опыта это всего лишь суррогат жизни. В семье учат делать добро, но не всегда объясняют, почему и для чего это нужно.
Ну как почему? За добро воздается добром.
Это искусственная, Ансгар крутанул руль, выезжая на асфальтовую дорогу, и очень эгоистичная мотивация. Истинно добрый человек начинает беречь живых существ только после того, как видит смерть нескольких из них и понимает, что это его печалит. Он не ждет воздаяния, он просто избавляет себя от боли за других. Если, конечно, он на него способен. Это вернее, чем заучивать красивые, но пустые слова, которые вы так любите мне говорить.
Значит, чтобы стать истинно доброй, я должна была сначала видеть, как кто-то умрет?
Да. Еще лучше убить его самостоятельно. Так вернее и на всю жизнь.
Вы смеетесь надо мной.
Магдалена, на вашем месте я бы не нарывался на оскорбления, потому что помиривший нас с вами Сальвадор Андреевич остался дома колоть дрова.
Я знаю
Магда почему-то смутилась.
Неудивительно. Вам нравится смотреть на него. Особенно, когда он что-то делает.
Почему это? смешалась Магда. Мне нравится?
Это нравится всем, даже Буяну или мне, но вам немного сильнее в силу устройства вашего мозга. И заметьте, я не считаю, что вас за это нужно осуждать. Было бы куда хуже, если бы вы такими глазами какими смотрите на него смотрели, например, на Буяна.
Да ну вас, буркнула Магда. Однако обижаться перестала. Помолчав, добавила:
Он такой в нем нет ничего лишнего. Словно его нарисовал художник, а потом оживил.
Художник это он сам, первый раз за все утро почти согласился Ансгар. Нарисовавший себя, но забывший оживить. Тем удивительнее он выглядит с топором.
Когда Сальвадор колол дрова, он раздевался до пояса, собирал волосы в хвост и оказывался вполне способен расколоть толстое полено с одного удара.
Я люблю смотреть, когда мужчины занимаются физическим трудом, рассудительно пояснила Магда. Их это красит. Нет, я не хочу сказать, что занятия некромантией, например, никого не красят спохватилась она.
Еще б вы это сказали.
Доктор Мерц никогда не цеплялся к формулировкам, но давал понять, что замечает каждую возможность истолковать превратно то, что может быть превратно истолковано. Однако молчит. И это рождало у собеседника чувство благодарности за то, что доктор Мерц не такой уж зануда, каким мог бы быть.
но некромантия это не так зрелищно, закончила Магда.
Они выехали на трассу.
Я тоже никогда не видел зрелищной некромантии. Но говорят, она бывает. И не приведи судьба вам увидеть ее.