Что разорались?
А я уже сидела, прижавшись спиной к деревянным прутьям и изображая сон.
Доркхайя Она взбесилась!
Не выдумывайте, глупые стримэ! Полезли, наверное, к ней, чтобы поддразнить!
Нет, она сама! Мы её не трогали!
Заткнитесь! Пора спать! А то своими криками призовёте сюда крайгэ, уж они то точно от вас и костей не оставят!
Женщины успокоились, а я подумала, что не очень-то и похожа на местных женщин: они все, как одна, были крупными, полными, с большими грудями и широкими бёдрами, скорее, были похожи на прежнюю меня, а я сейчас имело очень худое, подростковое тело, хотя прежняя хозяйка могла стать такой от банального недоедания. Но и лицо этих женщин сильно отличалось от моего нового: ничего утончённого в их чертах не было, скорее, наоборот. Крупные, мясистые или крючковатые, носы, небольшие глаза, тонкие губы на небольших ртах, отсутствие скул. Как будто я и они из разных народов или рас.
Единственный светильник погас, в повозке слышалось только чьё-то тихое сопение, уснула и я.
ГЛАВА 3. Крепость.
С утра значительно похолодало, и балахонистые принесли женщинам скатанные шерстяные одеяла. Меня они обделили, хотя видели, что я сижу, обхватив себя руками. Женщины накинули их на плечи, и стали поедать принесённые лепёшки с кусочками чего-то тёмного, меня опять пропустили, только поставив новый кувшинчик. Кислое питьё шло мне на пользу: желудок уже практически не болел, голова не кружилась. Женщины опять защебетали, а я сидела в уголке своей клетки и дрожала от холода.
И тут открылась дверца, и на пол полетела шкура какого-то зверя, вонючая, до рвоты. но выбора у меня, по сути, не было, и я накрылась ею с головой, опять подавляя в себе рвотные позывы. От холода тоже можно было погибнуть, и я знала несколько таких примеров, услышав их от нашего инструктора в университете.
Дурно пахнущая шкура грела хорошо, и я, сомлев, опять уснула. Щебетание женщин стало для меня просто фоном, как и шум большого города. Наш дом стоял недалеко от центрального проспекта, и мы, жители близлежащих домов, уже привыкли к круглосуточному гулу машин, сигналам водителей. Наше сознание уже просто его не воспринимало, хотя дядька мой, брат моего отца, проживший всю жизнь в небольшом посёлке под Смоленском, приехав к нам погостить, заснуть так и не сумел, а уезжаю, буркнул: "Как вы тут только живёте?"
Меня разбудил громкий крик уже знакомого "рггэ" и чьи-то чужие переругивающиеся голоса. С повозки стала сползать ткань, и женщины ещё более оживились. Я села и стала ждать того, что будет. Розовый свет немного резанул по моему открытому глазу, и я увидела огромную каменную стену, рядом с которой стояла наша повозка. С другой сторону собралась небольшая толпа из десятка мужчин, которые негромко переговаривались между собой. Все они были одеты по-другому, не так, как те, что подобрали меня. Верх их напоминал полукафтаны тёмно-синего цвета, украшенные вышивкой и большими разноцветными кристаллами, похожими на драгоценные камни. Несмотря на холодный ветер, который я сразу почувствовала, когда скинули покровы с повозки, мужчины стояли с непокрытыми головами, без перчаток, в странной обуви, похожей на валенки и сапоги одновременно.
Смотри, каких молоденьких привезли
Свежая кровь
Раньше привозили лучше
Эта и год не протянет
Смотрите, а это кто там, в клетке? Неужели доркхайя? А она-то здесь зачем?
Мужчины осматривали девушек, как товар, а я осматривала их, стараясь делать это аккуратно. "Кто владеет информацией, тот владеет миром", эту фразу знают все, но моя бабушка добавляла всегда:
Многие знания многие печали Не думай, Ритка, что это придумали глупцы. И в древности не глупее люди жили Посмотри на пирамиды
Я старалась всегда совместить и то, и другое, но не всегда это удачно выходило у меня. Вот и с Костиком не вышло Если бы я знала, что он Да что уж теперь! Я вообще-то умерла в своём мире! Где тот Костик, и где я!
Тут среди синекостюмных мужчин появился мужчина в чёрном, с длинной бородой и цепким взглядом. Если остальные мужчины были молоды, то этот был стар и морщинист. Он осмотрел девушек, показывая на каждую указательным пальцем. Та подходила к краю повозки, а мужчина просил её покрутиться вокруг себя.
Двести монет из жёлтого металла, сказал он, обращаясь к одному из балахонистых.
Товар высшего качества, все тирайи из прекрасных семей, отдалённых от Врат, ни у одной в роду не было доркхаоров! А вы говорите двести монет Четыреста, не меньше!
И начался обычный торг. Так вот к кому я попала! К работорговцам! А девчонки-то обычные рабыни! Только ведут они себя как-то странно, смотрятся очень довольными и радостными, улыбаются мужчинам в синем, а те им подмигивают!
Что за дурь? От этих мыслей меня отвлекло слово "доркхайя", и я поняла, что речь пошла обо мне.
Нам не нужен лишний рот! Вы знаете, что возможности в крепости ограничены. Мы заказывали десять девушек, больше нам не нужно!
Мы не просим за неё ничего, всего лишь компенсацию за еду и напиток торкхи, который мы ей давали Доркхайя не назвала нам имени своего миэра, поэтому вернуть мы её не можем, просто не знаем, куда!
Она и была такая отвратительная?
Да Мы её такой и нашли
"Вот же ж, блин! Врут и не краснеют! Твари балахонистые! Попортили мне лицо, а теперь"
Что будет теперь, додумать я не успела. Бородатый мужчина вошёл в мою клетку, держа в одной руке штуку, напомнившую мне копьё, остриём ко мне, и приказал:
Выходи, быстро!
Я подхватила шкурку и поплелась из повозки. Возле самого края мужчина остриём кольнул меня в спину, подталкивая прочь, я споткнулась и свалилась вниз, больно стукнувшись рукой и боком о землю.
Девушки уже стояли возле стены, выстроившись в ряд. Бородатый мужчина опять тыкнул в меня копьём, заставляя подняться. Но встать полностью на ноги мне не дали. Я смогла встать на колени, и, только собралась приподняться, один из балахонистых положил мне на плечо свой посох.
Стой так, доркхайя!
Он рывком сдёрнул с меня ошейник, и я зашипела от боли. Мне второй раз в жизни захотелось выматериться. Вот уроды! Сколько можно надо мною издеваться!
Я потёрла шею, радуясь, что избавилась от такого аксессуара, но моя радость была недолгой: я увидела в руках у бородатого другой ошейник, шире прежнего, украшенный блестящими кругляшами.
"Как на суку цепляют, козлы!" мне было неприятно, но я ничего не могла поделать. Побродив среди камней, встретив страшную зверюгу, помучавшись от голода и жажды, я хотела жить среди людей, поэтому сцепила до боли зубы и закрыла свой единственный открытый глаз. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
"Я вам, когда-нибудь, отомщу, сволочи И за избиения, и за унижения А пока потерплю"
Когда ошейник сомкнулся на моей шее, я вздрогнула, а бородатый вдруг сказал:
Не бойся, так будет безопаснее для тебя и для нас А твоего миэра мы отыщем, не будь мы сифэйны Браамадерга! последнее слово я перевела, как Стальной Чертог.
Открыв левый глаз, я осмотрелась повнимательнее: девушек уже повели куда-то в ворота, открывшиеся в каменной стене, мужчины в балахонах запрягали своих огромных тягловых животных, у которых оказались морды, похожие на слоновьи, только с коротким носом-хоботом и круглыми ушами, а напротив стены простиралась огромная серая равнина. Тут я почувствовала, что мне на нос упала какая-то маленькая и холодная штука. Когда она растаяла на мне, я поняла, что это снежинка. Я подняла голову и увидела, что здесь небо не было розовым, оно было серым, низким, и из него начал сыпаться обыкновенный снег.
Я всхлипнула.
Ну хватит, доркхайя! Пойдём!
Я аккуратно поднялась и босиком по холодным и мокрым камням, из которых оказалась выложена площадка перед стеной, поплелась за бородатым. Мне не хотелось опять стать грушей для битья.
За воротами оказался обычный дворик, с четырёх сторон окружённый высокой каменной кладкой. Девушки, громко разговаривая и смеясь, стали подниматься вверх по каменной лестнице, приткнувшейся в дальнем углу. Я поспешила было за ними, но бородатый грубо дёрнул меня за руку и показал на небольшой сарайчик, привалившийся к дальней стене. Он открыл ключом, так похожим на земные, огромный висячий замок странной формы в виде звезды. Передо мною распахнули двери в моё новое жилище.
Маленькое оконце перед покрытым сухой травой и ветками потолком ничего не освещало, но и без света было ясно, что это скорее хлев, чем жилое помещение. На полу также обнаружилась сухая трава и несколько шкур. "Ага! А вот и моя кроватка!" Я добрела до травы, собрала её в кучу постелила одну шкуру и взяла в руки другую. Оглянувшись, я посмотрела на бородатого, продолжавшего стоять в дверях.
Ты странная доркхайя! Ничего, вернётся Великий Тиулэ, он разберётся во всём! Надеюсь, что я не совершил ошибку, кода выкупил твою свободу у дэкханэ
Хороша свобода! Нечего сказать! Я услышала, как бородатый запер меня снаружи. Упав на вонючую подстилку, я закрыла глаза и подумала, что лучше так, здесь, чем одной, в поле, среди камней и зверей. Сон долго не шёл ко мне, и я стала молиться. Католические молитвы сменялись православными, я просила у Бога только одно: дать мне место в этом безумном мире, в котором я оказалась.
Утром меня разбудил шум снаружи: дворик просыпался.
Дэлайя! Неси сюда воду! Нужно прополоскать бельё!
Смилтэ, чего застыла! Хватай тирги и тащи на кухню! Господа не будут ждать, когда ты там проснёшься!
Где там эта дикарка! Мирно, выпусти её и пусть она нам поможет! Вечером возвращаются патрули, сегодня понадобятся все рабочие руки!
Громкий женский голос раздавал распоряжения. Мужской вскоре ей ответил:
Крамма, ты чего раскричалась с утра пораньше? Боишься, что Тёмный тебя не услышит?
Слава Светлейшей, Мирно, что Тёмный пока обходит эти края! Покажи своё приобретение, говорят, что она жуткая уродина!
Не слушай все длинные языки, Крамма! Девушка совершенно обычная, и до приезда Великого мне не хотелось бы её выпускать!
Почему это? Кормить-то ты её собираешься?
Ну конечно
Тогда пусть помогает! Светлейшая не любит даровать пищу ленивым! Пусть поможет почистить тирги и ободрать шкурку с паркан, а потом вынесет помои!
Ну, ладно, ладно, не кричи!
Раздался щелчок замка, и дверь в мой хлев открылась, а я стояла уже рядом с ней и ждала этого блаженного часа своей призрачной свободы!
Бородатый, которого, как оказалось, звали Мирно, удивлённо уставился на меня. Я сделала шаг на свет, он в сторону.
Странная дикарка странная пробубнил он и крикнул уже в сторону небольшой группы женщин, полощущих на ветру в огромной низкой бочке светлые ткани. Крамма! Вот дикарка! Объясняй ей, что нужно делать!
Ты шутишь, Мирно? Доркхайи не понимают ничего!
Эта, похоже, всё понимает! Видимо, её миэр её хорошо учил!
Да? от группы женщин отделилась высокая краснолицая бабища с закатанными по локоть рукавами серого платья. На её голове скрывала волосы треугольная шляпка не шляпка, а какая-то конструкция из белой ткани. При чём как она держалась на голове, было не очень понятно. Что, нравится мой дормуэр? Но тебе такого никогда не получить, деточка! Да он тебе и не пригодится! Ты умеешь чистить тирги?
Я промычала, а женщина усмехнулась:
Я так и думала. Понимает, говоришь! Смилтэ! закричала она. Выдай дикарке чистую туйю и покажи, как чистить тирги! Если она испортит молодняк, ты сама все съешь! Сырыми!
К нам подошла невысокая полная девушка с унылым лицом и, как к маленькому ребёнку, обратилась ко мне приторно-сладким голосом:
Пойдём туда, там кух-ня, надо чис-тить, ням-ням!
Я промычала и закивала головой. Девушка внимательно посмотрела на меня и, видимо, осталась довольна своим объяснением. Мы двинулись в сторону кухни. Девушка завела меня в какой-то закуток, где на полках лежало стопками множество вещей. Осмотрев меня, она вынула из самого низа серое, как и на себе, платье, свободного кроя, с огромным отложным воротником. Его можно было опускать на плечи для тепла или обматывать им шею, как это сделала Смилтэ. Войдя в неприметную деревянную дверцу в каменной стене, мы вошли в такое же тёмное помещение, как и мой сарайчик, только по размерам напоминающее огромный зал. там сразу меня с ног чуть не сшибли шум, суета, запахи. Мы проходили мимо огромных столов, за которыми трудились женщины и девушки. Одни что-то резали, другие тёрли. Среди этой толпы я разглядела одну, которую умудрилась запомнить по повозке, потом поняла, что в основном, они все были тут.
Моя проводница остановилась напротив одного из столов и приглашающе помахала руками: она и вправду обращалась со мной, как с маленьким ребёнком!
Это старые тиргэ, они уже мягкие, и она вынула из большой корзины огромного чёрного слизня, который начал шевелиться у неё в руках, а это совсем молоденькие! Их чистить лучше не ножом, а руками, предварительно ошпарив в кипятке. так с них сойдёт жёсткая шкурка, и они станут помягче
На моих глазах она достала маленького розового червячка, быстро опустила его почти полностью в кипящую на столе ёмкость.
Ой, горячо! бросив розовую варёную мерзость на огромное блюдо, она стала сдирать с неё тонкую прозрачную шкурку. У меня начались рвотные позывы, и я побежала прочь с кухни, лишь на пороге позволив содержимому желудка освободиться.
Я, конечно, не была ни веганкой, ни вегетарианкой, ела мясо животных, рыбу, но насекомые, моллюски, различные гады наподобие змей и ящериц были для меня табу. Один раз бабушка водила меня во французский ресторан и предложила попробовать виноградных улиток, являющихся жутким деликатесом. У меня на них тогда была точно такая же реакция, как и сейчас.
Но я была одна, в чужом теле, в чужом мире, и подумала, что вдруг такие, как я, только и питаются такими вот тиргами, и решила вернуться.
Я увидела, где женщины моют руки, и направилась к рукомойнику, пускающему струйку воды прямо на пол, где было маленькое отверстие, куда она стекала. Там меня и нашла Смилтэ.
Светлейшая мать! Что я вижу! Ты умеешь мыть руки! Молодец!
Я промычала ей в ответ, прополоскала рот и повернулась, собираясь пройти к разделочному столу, продолжить мучить здоровых слизняков и маленьких розовых червей. Смилтэ молча пошла за мной, видимо, удивившись, что я запомнила дорогу к столику. Там, также молча, она протянула мне чистую тряпицу, и я вытерла руки. Выудив из корзины нечто розовое и извивающиеся, я быстро обмакнула это в кипяток и кинула червя на тарелку. Затем вопросительно посмотрела на девушку. Та поняла меня и стала показывать, как правильно сдирать с этой гадости шкурку, сварив своего. Я тщательно за ней повторяла. Рвотные позывы хоть и беспокоили меня, но я смогла себя перебороть, представив, что я чищу овощ.
Так продолжалась, по моим ощущениям, несколько часов, затем все женщины и девушки побросали свои столы, помыли руки и пошли во двор. Я потянулась следом за ними, но Смилтэ мне сказала:
Ты будешь полудничать здесь, с тирайями нельзя. Все доркхайи едят или со своим миэром, или сами по себе.
Она вышла во двор, а затем вернулась, положив мне на стол что-то, завёрнутое в тряпицу. Затем опять ушла. Я развернула свёрток и вздохнула: там оказался чёрствый кусок хлеба и то ли овощ, то ли фрукт, похожий на грушу. Я помяла его ошпаренными пальцами: он действительно оказался очень твёрдым. Так я умру от голода прямо на огромной кухне! Я теперь не такими глазами посмотрела на розовых червячков, лежащих на блюде. Хотя бы они были мягкими, и я могла их прожевать! Я подхватила одного пальцами и оглянулась: на кухне никого не было. Я осторожно пропихнула червячка в рот, закрыв глаз. На вкус он оказался очень ничего! Я отломила крохотный кусочек хлеба и тоже пропихнула его, стараясь смочить слюной, чтобы не подавиться. Хлеб и червяк мне показались самым вкусным лакомством, которое я когда-либо ела!