Тимофей, обжигая губы кипятком, дохлебал свой травяной чай, сунул в карман недогрызенный сухарь и пошел вслед за остальными драгунами к лошадям.
Еще пара дней пути нам осталось, словно бы с человеком, разговаривал он с Чайкой. Не капризничай, стой смирно, а ну-ка, и, приноровившись, затянул туже подпругу. В крепости пока квартировались, шибко ведь застоялась, самой бегать хотелось, вот и не жалуйся теперь!
Эскадрон, по коням! Сади-ись! донеслась команда капитана. В походную колонну по двое. Четвертый взвод в авангарде и арьергарде. Колонна, ма-арш!
Первыми на запад проскакали три десятка казаков с гянджинцами Васифа. Затем проследовал подпоручик Кравцов с двумя отделениями, а чуть позже пошла и основная колонна эскадрона.
Пошли помалу! скомандовал своему отделению Сошников. Во-от как раз за три сотни шагов от остальных и будет наше место в заслоне.
Несколько селян, вышедших к дороге, провожали взглядом уходящих русских. Двое стариков, опираясь на клюки, о чем-то оживленно между собой судачили.
Вишь оно как не боятся уже нас, кивнул на них едущий рядом Савелий. Это поперво́й все забились по углам и, как мыши в своих норах, сидели. Рус, рус олдурмэ! Не убивай нас! А как только с ними серебром начали расплачиваться, так сразу ожили и даже торговаться начали.
Кавказ тут всегда эдак, братцы, обернувшись, сказал им Чанов Иван. Одной рукой они кинжал за спиной держат, а другой товар для торговли тебе протягивают. Зевать только тут нельзя, а то и серебра одним разом лишишься, и башки своей, а горец-то все одно с барышом останется.
Лошади проехали то место, где буквально час назад стоял караул с передовым секретом. Крови на камнях уже не было, потеплело, и с неба опять шел мелкий противный дождь вперемешку со снегом, смывающий все следы.
Местным трупы отдали, вот сами и схоронят их, как и положено, по своему обычаю, донесся до Гончарова разговор Сошникова с Федотом. А за это все, что нужно, с них себе заберут, наши одно лишь только оружие с убитых татар сняли. Ну а нам теперь до Басаргечара побыстрее бы нужно добраться. Вишь, вон как хорошо с этим разъездом получилось? Не ждут нас пока что в Эриване с этой, с Гянджинской стороны. Потому легко можем к нужному месту пройти.
Двое суток шел отряд по горной дороге. Одну ночевку сделали в ауле, а вот последнюю уже ближе к конечной точке маршрута в глухом ущелье. Шумела неподалеку от стоянки речка, а Тимоха, привалившись к камню и щурясь, смотрел на огонь. Вот так же ровно полтора года назад сидел он возле костра у горы Торатау в другом времени, в том простом и понятном, где были мама с папой, где были беззаботная студенческая жизнь и друзья-оболтусы. А в этом ты даже и не знаешь, где ночью голову преклонишь, чем поужинаешь, да и вообще переживешь ли завтрашний день. Здесь все очень и очень непонятно. С другой стороны, он давно тут забыл, что такое меланхолия, что такое тоска, уныние и всякая прочая дурь, так часто сопровождавшая его и его сверстников в том далеком времени. Уж что-что, а жить здесь было очень интересно. На уныние, на самокопание и пустое безделье времени здесь попросту не было. Попробуй ты кому-нибудь сказать, что у тебя, дескать, нет настроения, и потому ты не расположен что-нибудь делать. Посмотрят как на дурака, а унтер так еще и леща с разворота по дурной башке даст, и лишний наряд заодно к нему же приложит, «ибо от безделья всякая блажь с человеком приключается, и хорошим трудом она лечится». Да и люди тут другие, простые они какие-то, настоящие, цельные. Вон они с ним как все нянькались после штурма крепости, словно бы с малым ребенком. А в бою как его спасали, когда он от потери крови ослаб! Савелий с Чановым Иваном собой прикрыли от татарских клинков, и тем дали его другим за их спины оттащить.
Тимка, ты чего не спишь, чего в огонь таращишься?! приподнял голову с кошмы отделенный командир. Завтра ведь, как куреныш, весь квелый будешь, а там в бой идти! Ложись быстро, а не то в караул у меня загремишь!
Да сплю я уже, сплю, Ефим Силович, проворчал Гончаров и, подняв воротник шинели, закрыл глаза.
Со слов взятого позавчера на дороге языка, в Басаргечаре стоят всего лишь три десятка воинов хана, пояснял собранным командирам капитан Огнев. Казалось бы, что это такое три десятка татар против нас? Но все дело в том, что к западу, в версте от аула, есть развалины старинной крепости, той, которая издревле перекрывала и сторожила эту дорогу. И миновать ее стороной нам никак нельзя. В самой крепости татар немного, со слов пленного их там не больше десятка стоит. Но есть при них один фальконет. В общем, большой крови она нам стоить будет, если дуро́м полезем. Так что давайте думать, как нам ее взять и как при этом своих людей не положить.
Эх, была бы у нас хотя бы одна пушка! проговорил с досадой командир первого взвода подпоручик Зимин. Сбили бы ядрами тот фальконет и картечью бы стрелков причесали. А сами «ура»! И в штыки! Всех бы разом там перекололи!
У меня восемь штуцеров, может, их издали огнем там прижать? предложил Кравцов. Коли высовываться не будут, так по склону сможем забраться и, как Николай предложил, в штыки?
Было бы раза в три у нас больше винтовальных стволов, может, и прижали бы, проворчал командир эскадрона. А так, ну как ты их, Павел Семенович, прижмешь с таким вот редким огнем? Нам еще перед крепостью и сам аул ведь нужно будет тихо пройти. Казаки доложили, что ночью там, в карауле, только лишь двое стоят, если вдруг шуманем, пока с теми, кто в ауле сидит, разберемся, в крепости уже давно к бою изготовятся. Нет, тут, господа, надо хорошо подумать. Нужна какая-нибудь особенная военная хитрость.
Он оглядел стоящих рядом, и его взгляд остановился на Васифе.
Тимоха, подъем, подъем! Сошников потряс за плечо Гончарова. Ночью нужно было спать, а не таращиться на огонь. Встаем все, быстрее, братцы, скоро команда на построение уже будет!
Куда так рано-то подняли? ворчал Савелий. Еще даже с востока не сереет, а уже вставать.
Разговорчики! рявкнул проходящий мимо вахмистр. Кому чего тут не нравится?! Тебе, что ли, Малаев?
Нет-нет, Лука Куприянович, я ничего, открестился тот. Коней, говорю, нужно обиходить, фураж им успеть задать.
Некогда обихаживать, быстро все в строй! рявкнул старший унтер. Сейчас командир эскадрона задачу будет ставить на утрешний бой, вы в нем главные застрельщики, а все вошкаетесь. Быстрей давайте шевелитесь!
Четвертый взвод, где вы? донесся крик штабс-капитана Родионова. Тут вот, у этого камня, вставайте, рядом с казаками!
Быстрее, быстрее встаем! слышались окрики унтеров. Наконец неровные шеренги замерли на относительно ровной площадке среди разбросанных на берегу реки валунов.
Фланкеры, на вас особая надежда, оглядев освещенные костром лица драгун, проговорил командир эскадрона. Казаки с гянджийцами, то есть уже с елисаветпольцами, должны втихую вырезать караул в ауле и потом будут выдвигаться ближе к крепости. Ваша задача, четвертый взвод, пойти с ними, атаковать ее и взять. Как это лучше сделать, вам на месте уже объяснит командир взвода, подпоручик Кравцов. В помощь я даю вам еще два десятка людей из первого взвода. Поторопитесь, братцы, пока не рассвело самое удобное время через спящий аул втихую пройти.
Не нравится мне все это, пробурчал идущий рядом с Тимофеем Малаев. Не приучены мы по скалам карабкаться и бой в горах вести. Как-никак мы ведь есть кавалерия, а не пехота, и нарезных, точных ружей у нас кот наплакал. А с этими коротышами та еще эта война, хлопнул он по прикладу своего мушкета. Тут бы егерям было сподручней татар из-за камней выковыривать, а не драгунам.
Да были бы они тут, эти егеря, проворчал Чанов. Они сюда дня через три, никак не раньше, подойдут.
Чего же нам, все это время здесь, в ущелье, их дожидаться? Правильно все их благородия сказали: пока эриванцы нас тут не ждут, нужно бить, протянем потом подмогу пришлют, и целым полком их уже с этой дороги не выковырнуть.
Разговорчики! Тихо ступайте! донесся приглушенный возглас подпоручика. Подходим уже!
Сюда, сюда! У тлеющего на обочине дороги костра стоял с саблей казак и махал рукой подходящей колонне. Прямо ступайте, господин охфицер. Там дальше уже вас проводят. Только тихо, через два десятка шагов ихние хаты начинаются. Где татарва оружная там опочивает, нам это неведомо, а эти уже никому ничего не расскажут, кивнул он на лежащие подле углей костра тела.
Колонна драгун, стараясь не шуметь, прошла по улице. В руках у Тимофея был зажат мушкет. Он в напряжении вглядывался в темные пятна домов, виднеющихся за каменными заборами. Так и казалось, что вот-вот блеснет в ночи яркий огненный всполох и ударит в упор ружейный залп. Но все было тихо, пара казаков вынырнули откуда-то с боку и повели колонну дальше по дороге.
Вон он, огонек тех караульных, протянув руку вдаль, сказал старший из казаков. Попробуем так же, как и с теми в ауле сделать? Васиф с тремя своими впереди будет ехать, заговорит их маненько, а как мы вплотную сблизимся, быстро всех срубим?
Рано, подъесаул, покачал головой Кравцов. Пока еще темно, нам нужно как можно ближе подойти, а вдруг вы шуманете у поста? И что нам потом, под пулями три сотни шагов по открытой дороге бежать? Давай лучше мы как можно ближе подойдем, вот тогда уже действуйте.
Рассвет скоро, кивнул на восточную сторону неба Наум. Если бы не эта хмарь дождливая, так совсем бы уж светло стало.
Пошли потихоньку! раздался шепот унтеров. Застрельщики, кто с винтовальными карабинами, те вперед. Вам приказано у подножия склона по бойницам огонь вести. Всем остальным быть готовыми наверх лезть!
Тимофей присел за большой камень, что лежал на обочине. С левой стороны ущелье уходило резко вниз, и оттуда сейчас слышался шум горной речки. С правой стороны высился крутой скалистый склон. Посредине проходила старинная дорога, связывающая, как говорил командир взвода, Эривань и все западное Закавказье с восточным, и выходящая на побережье аж самого Каспийского моря.
«Не зря мы тут стараемся этот путь перекрыть, думал Гончаров, всматриваясь в темноту. Похоже, к лету князь Цицианов войска на саму Эривань двинет. А это значит, что жаркое время битв приближается!»
Видимость вокруг становилась все лучше, ночная мгла понемногу рассеивалась, и уже стали различимы очертания камней в трех десятках шагах. За многими из них виднелись сидящие и изготовившиеся к бою драгуны. Вдруг раздался пронзительный свист, и мимо, по дороге, проскакал отряд всадников. Около костра заметались тени, и раздались встревоженные крики.
Вперед, братцы! взмахнул рукой сидящий рядом Силович, Наумка, Осип, Егор, сразу берите на прицел крепость!
Не успела штурмовая колонна пробежать и двух десятков шагов, как на верху темного склона мелькнул огонек и по ущелью разнесся громкий звук выстрела.
Ну все, не получилось по-тихому! воскликнул Кравцов, выхватывая из ножен саблю!. Вперед, братцы! В атаку! Ура!
Ура-а! закричали пять десятков глоток.
Колонна рассыпалась, и драгуны бросились к тому месту, где у костра метались тени и сверкали огненные всполохи выстрелов.
На темнеющем скальном склоне блеснула одна, вторая, третья искра, а затем словно бы ударила молния и донесся громовой звук орудийного выстрела. Картечь с визгом прошлась по камням и по мечущимся у подножия скалы фигуркам. До бегущих долетели громкая ругань, крики боли и стенания.
Застрельщики, бить по фальконету! Не давайте им его перезарядить! крикнул, обернувшись, подпоручик. На склон, братцы! Вперед! В атаку ура!
Ура!
Ура! прерывисто кричал Тимофей, с шумом выдыхая воздух из глотки. Какая-то сотня шагов по дороге и еще пара десятков по круто поднимающейся вверх тропе, а у него уже перехватило дыхание. Мимо головы просвистела пуля и ударила в камень уступа. Гончаров инстинктивно пригнулся и получил толчок в спину.
Вперед! Не останавливаться! Встанем здесь всех, как куропаток, перестреляют! раздался за спиной крик командира взвода.
Бегущий впереди драгун из третьего отделения вдруг вскрикнул, замер на месте и, пошатнувшись, покатился по камням вниз.
А-а-а! заорал Тимка и в отчаяньи кинулся вверх.
Тропка резко повернула налево, и он увидел перед собой размытые очертания каких-то рукотворных строений. Среди них блеснул яркий огонек, и полу его шинели резко дернуло. Не помня себя, Гончаров ринулся вперед и стремглав преодолел пару десятков шагов прямого расстояния до крепости. Вслед за ним под ее основание перебежали Савелий и господин подпоручик. Широкий дверной проем, к которому подходила тропа, был закрыт тяжелой, обитой железными полосами дверью. Небольшое окошечко в самом ее верху открылось, наружу высунулся ружейный ствол и, громыхнув, посылал пулю на тропу.
Гончаров, вон то окно, справа от двери видишь?! Кравцов кивнул на верхнюю узкую бойницу. Ты у нас худой, должен в него пролезть! и сунул свой пистоль Тимофею за пояс. Ружье мне оставь. Заберешься наверх, закинем. Быстрее на плечи вставай! Малаев, а ты о стену обопрись, держи его! Быстрее, быстрее, братцы!
Савелий уперся руками в камни стены, подпоручик присел, сцепив в замок руки, и, наступив на них, словно на перекладину лестницы, Тимоха через пару секунд стоял уже ногами на плечах Малаева.
«Сейчас поднимусь, и мне точно башку снесут!» думал Гончаров, подтягиваясь. Нога нашла опору в выступающем камне, и оттолкнувшись от него, он резко перевалился вовнутрь темного помещения. Раздался оглушительный грохот, сверкнуло пламя ружейного выстрела, и в его ярком свете он увидел шагах в пяти человека. Как видно, эриванец был увлечен сейчас стрельбой и не сразу заметил появления возле себя чужака. Тимофей выхватил из-за пояса пистоль подпоручика и в упор разрядил его в темный силуэт. В оконном проеме сзади блеснула сталь и, звякнув, рядом упал его мушкет. Подхватив оружие, Гончаров бросился вперед. Где-то тут должен бы быть спуск, ведущий к наружной двери. Не открой он ее и не запусти вовнутрь подмогу, долго ему здесь точно не продержаться. Перебежав по развалинам, он наткнулся на то, что искал: перед Тимофеем был проем с грубо сколоченной деревянной лестницей, ведущей вниз. Закинув мушкет за спину и взяв в руку свой пистоль, он начал медленно спускаться. Нижний этаж здесь подсвечивался масляными лампами, и в их свете он увидел копошащихся у небольшого орудия людей. Двое, как видно, наводили его на цель, а третий уже подносил к стволу горящий пальник.
«Бам!» вдруг ударил за спиной выстрел, и, инстинктивно дернувшись, Гончаров выжал спусковой крючок пистоля. Человек с пальником пошатнулся и рухнул на пол, а за спиной раздался встревоженный крик. Спрыгнув на пол, Тимофей сорвал из-за плеча мушкет, резко развернулся и с ходу влупил подбегающему от двери воину боковым ударом приклада в голову.
Позади слышались тревожные крики. Не мешкая, он, подскочил к двери и сбил мощный засов прикладом в бок. А теперь и сама дверь!
В раскрытый проем заскочили одновременно Кравцов с Савелием, а за ними виднелись бегущие по тропинке драгуны.
Gəlin imtina edək! Biz imtina edirik! Öldürmə![1] донеслись крики из глубины крепости.
Оружие на пол! На пол сабли и ружья! рявкнул Кравцов. Где там Васиф или кто-нибудь из его людей?! Переводите этим!
Тимофей сидел на корточках, прислонившись к наружной стене крепости. Его била дрожь. Ноги были словно ватные. Перед глазами проносились кадры минувшего боя. Пробитый свинцом драгун катится вниз по камням, всполохи выстрелов и свист пуль, кричащий ему подпоручик, его пистоль, засунутый за пояс, узкая бойница, куда Тимофей ныряет, точно в черный омут. Оглушающий гром выстрела внутри крепости, бегущий на него воин с ружьем наперевес, удар прикладом, противный хруст и забегающие в открытую дверь драгуны. Все смешалось, словно бы в каком-то сонном бреду.