А если это не Марк? спрашивает она. Кто еще хочет, чтобы ты считала, будто сходишь с ума? Может, его друзья? Мамаша?
Мать Марка живет в Испании, я никогда в жизни ее не видела. Насколько мне известно, Марк даже не сообщил ей о рождении Дилана. Они серьезно поссорились незадолго до смерти его отца. Я отбрасываю в сторону штаны с тремя дырками. Есть вещи, которые не подходят даже нуждающимся. И мы упускаем очевидный момент. Как кто-то из них мог узнать, где я живу?
Кэсси качает головой.
Это может узнать любой. Все, что требуется Интернет и немного мозгов.
Что ты думаешь про доктора Райли? Случившееся с ним имеет отношение к моему делу?
Вероятно, нет, заключает она. Наверное, у меня на лице отражается разочарование, потому что она быстро добавляет: Хотя вообще-то его исчезновение выглядит подозрительно. Я могу ошибаться. Всегда ошибаюсь, когда пытаюсь угадать преступника в «Чисто английских убийствах» [11].
Спасибо. Милая попытка помочь мне почувствовать себя лучше в роли детектива-любителя. Но ты, вероятно, права. Так что мне теперь делать? Я пугаюсь собственной тени. И ведь кто-то подбросил эту статью мне в сумку.
Ну, если это Марк, то он, вероятно, находится где-то поблизости, правильно? Он же не станет тратить три часа на дорогу из Брэдфорда только для того, чтобы подбросить фотографию, а потом возвращаться домой.
Фу! Мне становится не по себе при мысли о том, что мой бывший муж украдкой перемещается по Ладлоу, а я об этом не знаю. Быстро оборачиваюсь на дверь ночлежки, и какая-то часть меня ожидает увидеть его там, стоящим в дверном проеме и наблюдающим за мной. Конечно, там никого нет.
Но что мы будем делать? Звонить во все гостиницы в радиусе двадцати миль [12] и спрашивать, не останавливался ли у них Марк Вебстер?
Или Кэсси растягивает слово так, что оно кажется в три раза длиннее обычного. Мы можем позвонить ему домой и выяснить, ответит он или нет. Ты его номер знаешь?
Она достает мобильный, а я замечаю уголком глаза, что Берни подозрительно на нас смотрит.
Давай отложим звонок, пока не вернемся ко мне домой.
Я накрываю телефон рукой и киваю в сторону любопытных глаз в одной с нами комнате.
Следующие три часа тянутся как три дня, и даже появление Ларри моего любимого постояльца ночлежки не помогает, я продолжаю думать про своего бывшего мужа и фотографию маленького мальчика. По-моему, это не в стиле Марка, но прошло уже много времени с нашего последнего разговора. Люди меняются.
Спасибо за сегодняшнюю работу, дамы.
После окончания смены Берни, как обычно, прощается с нами. Но тут мне в голову приходит одна мысль.
Вы не видели здесь в последнее время никаких странных мужчин, Берни? В последнюю неделю или около того?
Она улыбается и кивает на Ларри.
Вы имеете в виду, кроме тех странных мужчин, которые тут обычно болтаются? поддразнивает она. Ларри похлопывает ее по руке.
Что вы все о странных мужчинах? Почему не спрашиваете про странных женщин, которые тут появляются? отвечает он со смехом.
Я тоже смеюсь, хотя он даже не знает, насколько прав.
Глава 8
Кэсси отправляется к себе переодеться, заявляя, что делает это совсем не потому, что находилась рядом с бездомными, и я в одиночестве еду домой. При виде пустого коврика, на котором обычно валяется почта, я одновременно испытываю облегчение и разочарование. В доме очень тихо. Тишина кажется зловещей и пугает. Я сразу иду в кухню, ставлю чайник и снимаю крышку с банки кофе.
Не знаю, в чем дело может, фотография Дилана действует на меня как соль на рану, но от запаха кофе у меня начинает чесаться старый шрам размером с кулак в верхней части руки. Я автоматически поднимаю другую руку, чтобы почесать обожженную кожу. Воспоминание, которое я заперла в стальном сейфе у себя в сознании, просачивается наружу и возвращается. Я сижу в столовой, где столы напоминают пластиковые скамейки в парке, а стены такого грязного желтого цвета, что теперь никто не скажет, какой изначально тут был оттенок. Напротив меня сидит Кэсси и смотрит на холодную запеканку из картофеля с мясом, словно блюдо может превратиться в пиццу из «Доминос», если Кэсси достаточно сильно этого захочет. Краем сознания я чувствую, что за мной кто-то стоит, но не обращаю на это внимания, пока не слышу шипение рядом с ухом. Я до сих пор ощущаю жуткий сигаретный дым и вонючее дыхание, которое напоминает собачье дерьмо.
Детоубийца.
Чувствую острую боль, которая разливается у меня по руке. Вначале думаю, что мне врезали кулаком; шок смешивается с ужасом, боль не стихает и становится только хуже. Кипяток прижег тюремную робу к моей руке; материал старается вжиться в руку, стать второй кожей. Голос Кэсси звучит у меня в ушах:
Вот дерьмо!
Потом она бросается ко мне. На руку льется ледяная вода, а Кэсси отрывает рукав от рубашки.
Врача позовите! Слова звучат где-то вдали, словно я нахожусь под водой.
Через несколько дней, когда я вернулась в нашу комнату (персонал в «Окдейле» никогда не называл их камерами, мы были пациентами, а не заключенными), Кэсси рассказала, как мне повезло. Громадная Нетти Викерс, которая находилась в «Окдейле» за попытку убийства женщины, переспавшей с ее парнем, забыла добавить в воду сахар. Кэсси пояснила, что воду с сахаром невозможно смыть, в таком случае урон был бы больше. Я никогда не спрашивала, откуда она это знает, как не спрашивала и о том, что случилось с Нетти Викерс. Ее куда-то перевели, пока я находилась в лазарете. Хотя слухи до меня доходили. С ней произошел несчастный случай на нее упал чайник с кипящей водой, и никто не мог объяснить, как в этой воде оказался сахар. Но больше я никогда не слышала слова «детоубийца» по отношению к себе.
В дверь тихо стучат, а я так глубоко погружена в воспоминания, что вначале думаю мне это послышалось. Нет, опять стучат тихо, почти виновато. Есть две причины, объясняющие, почему я так пугаюсь обыденного стука в дверь. Первая очевидна: вчера утром я получила фотографию, на которой утверждалось, что это снимок мальчика, умершего почти четыре года назад. Вторая заключается в том, что за четыре недели жизни здесь ко мне еще никто не приходил, за исключением Кэсси, а у нее есть ключ. Когда ты прожил с кем-то столько времени, сколько я с Кэсси, кажется странным открывать этому человеку дверь, и ключ, который я отдала ей «на случай непредвиденных обстоятельств», стал использоваться каждый день.
Поэтому мне очень не хочется открывать дверь. Не обращать внимания на стук будет легко (я не хочу никого видеть). Но я никогда не могла допустить, чтобы телефон звонил и звонил: я всегда отвечаю. А теперь не могу допустить, чтобы человек, который стоит за дверью, ушел, а я потом весь день гадала бы, кто же это был. Лучше сразу со всем разобраться.
Когда я резко распахиваю дверь, стоящий за ней мужчина отступает на шаг.
Миссис Вебстер?
Мне второй раз за два дня напоминают про эту фамилию, и я на секунду задумываюсь, правильно ли я расслышала, или, может, мне только кажется, что все везде знают, кто я такая.
Простите? Как вы меня назвали?
Миссис Вебстер. Простите, меня зовут
Меня зовут не миссис Вебстер, выплевываю я сквозь стиснутые зубы, глядя на высокого темноволосого мужчину, который стоит у меня на пороге. Что вы здесь делаете? Вы журналист? Ведь журналист, да? Это вы мне прислали фотографию? Знаете ли, вы не должны здесь находиться. Почему вы не можете дать мне спокойно жить?
В моем голосе слышится отчаяние, когда слова вылетают изо рта, но ни одно из них не отправляет этого незнакомца прочь.
Простите. Да, мне не следовало к вам так обращаться. Он краснеет и выглядит взволнованным. Может, это его первый рабочий день, он нервничает, потому что его послали сюда на боевое крещение. Но первый день или не первый, я не собираюсь даже близко подпускать к своему дому ни одного гребаного журналиста. Я не
Я вызову полицию!
Нет, пожалуйста, не надо! Мужчина поднимает руки вверх. Я уеду. Простите. Мне не следовало приезжать.
Он разворачивается и удаляется быстрым шагом, почти бегом по дорожке. И тут я понимаю если отпущу его, у меня останется больше вопросов, чем ответов. Зачем он сюда приехал? Это он послал фотографию? Чего он хочет?
Подождите! кричу, пока он не успел исчезнуть в своей машине. Ждите там.
Я не позволю ему снова подойти к моему дому, поэтому сама спешу к нему, не думая о том, в каком уязвимом положении оказываюсь, ведь теперь не смогу захлопнуть дверь у него перед носом. Мужчина выглядел таким расстроенным при упоминании полиции, поэтому не думаю, что он набросится на меня на виду у всей улицы.
Он садится в машину, а у меня появляется больше времени, чтобы толком рассмотреть гостя. Теперь, когда цвет его лица вернулся к обычному (красивого загара), а не напоминал красный почтовый ящик, он выглядел весьма симпатичным. У него красивые голубые глаза, и он примерно одного возраста с моим мужем. Бывшим мужем. Я должна прекратить так о нем думать.
До того как мужчина успевает уехать, я стучу в боковое стекло его машины, надеясь, что не выгляжу сумасшедшей, хотя действую так, словно съехала с катушек. Он немного опускает стекло очевидно, чтобы я не могла на него напасть.
Зачем вы сюда приехали? Вы оставляли вчера конверт у моей двери?
Он этого не делал: вижу непонимание у него на лице.
Нет. А почему вы подумали, что это сделал я?
Потому что вы назвали меня миссис Вебстер. Вы знаете, кто я.
Кто-то вам что-то послал?
Я слишком поздно понимаю, что сообщила журналисту много лишнего. Он не знает не знал ничего про фотографию, а теперь учуял хорошую тему.
Нет. Забудьте об этом, это не ваше дело. Я не заинтересована в интервью. Я видела вас раньше?
Я присутствовал на м-м-м судебном процессе над вами.
Значит, он не новичок, он писал обо мне, пока меня судили. Интересно, к какому лагерю он примкнул: мать-чудовище или бедная несчастная душа?
В какой газете вы работаете?
Меня это интересует? Я вступила в разговор с этим мужчиной?
Я просто хотел поговорить с вами. Я знал
Как вас зовут?
Он колеблется, и я задумываюсь, не из-за того ли, что я преступница. Он-то знает все детали моей жизни, но я не должна выяснить ничего о нем.
Ник, в конце концов отвечает мужчина.
Он выглядит вполне безобидным со своими стоящими торчком черными волосами и очень-очень голубыми глазами. Мне даже приходится напомнить себе, как я ненавижу журналистов. Мне известно, как «Я просто хочу с вами поговорить, только и всего» может на следующее утро превратиться в эксклюзив на первой полосе под заголовком «Я ненавижу всех маленьких детей».
Простите. Я все равно не заинтересована. Просто оставьте меня в покое, пожалуйста, дайте мне жить спокойно.
Он кивает и на несколько секунд мне кажется, что ему меня жалко. Жалость лучше ненависти, самую малость.
Если передумаете Мужчина достает блокнот и пишет на нем номер. Вот, возьмите.
Я не передумаю, заявляю, но все равно беру листок бумаги.
Когда он поднимает стекло и уезжает, резкий мужской запах все еще долго витает вокруг.
Глава 9
Когда приезжает Кэсси, я все еще не пришла в себя от встречи с журналистом и воспоминаний о Нетти Викерс. Ключ поворачивается в замке, у меня немного учащается сердцебиение, пока я не слышу ее голос.
Эй, есть кто-нибудь дома? Она проходит на кухню, где я сижу за столом. С тобой все в порядке? Что случилось? Еще одну фотографию прислали?
Нет, хуже. Журналист.
Я быстро пересказываю то, что произошло за последние двадцать минут, и чем больше я говорю, тем злее становится ее лицо. Кэсси очень красивая женщина, но если она сильно разозлится, то ведет себя так, что я вспоминаю обо всем, через что она прошла. О шрамах у нее на теле и в душе, о том, какой жесткой и непримиримой она стала после всех испытаний. Мне удалось увидеть ее шрамы всего один раз (она думала, я спала), и в результате я молча плакала, а Кэсси пришла в ярость. Она долгие годы трудилась над тем, чтобы создать образ матерой жестокой убийцы, которую не трогает ничего, какой ее и считали люди. Я почти уверена, что единственный человек, на протяжении долгого времени видевший настоящую Кэсси со всеми ее шрамами, это я.
Если он сюда вернется, то получит больше, чем рассчитывал, предупреждает она. Я улыбаюсь.
Не думаю, что он вернется. Он очень испугался, когда я пригрозила ему полицией. Как ты думаешь: это совпадение? Вчера письмо, сегодня он?
Кэсси обдумывает мой вопрос, ее ногти, сегодня кораллового цвета, рисуют узоры на столе.
Да, вероятно. Он выглядел сбитым с толку, когда ты упомянула фотографию. Взгляни правде в глаза: тебе не обеспечили никакую защиту после освобождения, ты сама решила поменять имя и фамилию. Наверное, найти тебя не так сложно, ты не Усама бен Ладен.
Как здорово. Спасибо.
Может, заведем сторожевую собаку?
Кэсси хотела, чтобы я завела собаку сразу после освобождения. Никаких забот для нее, а она сможет играть с животным, когда приезжает.
Это не понравится Джоссу.
Она морщит нос.
Еще одна отговорка. А это что? спрашивает Кэсси, когда я бросаю найденные в библиотеке статьи на стол рядом с ней.
Материалы о докторе Райли и кое-что о судебном процессе. Надеялась, ты посмотришь на них свежим взглядом. Может, я что-то пропустила.
Ты прямо Джонатан Крик [13], бормочет Кэсси себе под нос, просматривая страницы. Только я ничего не вижу. Хороший семьянин две красивые дочери Готова поспорить: жена собиралась уйти от него к банкиру, который вел финансовые дела их семьи, или кому-то в этом роде. Не хочется мне тебя расстраивать, Сьюз, но, вероятно, это все-таки совпадение.
Я разочарована, но понимаю, что она права. Я прочитала слишком много детективных романов.
Еще одно? Сколько их было за эти выходные.
Кэсси прикусывает нижнюю губу.
Мне кажется, я нашла еще одно. Вот, взгляни.
Она передает мне статью про Мэттью Райли и показывает пальцем на фамилию автора. Ник Уайтли.
Черт! Думаешь, это он? Вот это совпадение.
Как ты считаешь: он что-то знает про исчезновение Райли? Может, он как раз о нем хотел тебя расспросить?
Может, мне следовало с ним поговорить? Он сам сказал, что хочет только поговорить, но я его так быстро выгнала, что возможности сказать хоть что-нибудь у него не было.
Кому на этой земле можно доверять меньше всего? Три варианта.
Мужчинам, полиции и журналистам, повторяю знакомую мантру. Но он не показался мне страшным. А если я просто выясню, что он хотел, а сама не скажу ему ни слова?
Кэсси притворяется, будто обдумывает мои слова.
Хорошо, мы ему позвоним. Но если он не сможет нам помочь, закопаем его на заднем дворе.
Я уверена, что она шутит, но иногда точно определить невозможно.
Мне позвонить? Кэсси берет со стола бумажку с нацарапанным номером телефона и достает мобильник. Соединилось, но пока не берет, шепчет она.
Дай мне.
Я тянусь к телефону, но она быстро отходит танцующей походкой.
Алло, это мистер Уайтли? По телефону она говорит совсем другим голосом, не узнать. Прямо деловая женщина. Меня зовут Джулия Уильямс, я звоню от имени Сьюзан Вебстер. У нее есть к вам несколько вопросов, и она хотела бы узнать, можно ли с вами встретиться.
Кэсси хмурится, затем корчит гримасу, глядя на телефон, и протягивает его мне.
Он хочет с тобой поговорить. Строго следуй плану, шипит она. Я даже не знала, что у нас есть план.
Миссис Вебстер, это вы?
Да. Мы можем встретиться, мистер Уайтли?
Зависит от обстоятельств. Что вы от меня хотите?
Что у нас в плане на этот случай?
Хочу знать, почему вы пришли ко мне домой.
Я могу ответить на этот вопрос по телефону. Я просто хотел с вами поговорить, задать вам несколько вопросов, узнать, как у вас сейчас складывается жизнь, спросить, что вы чувствовали, когда муж отказался вас поддерживать. Назовите это просто интересом одного человека к другому. Хотите рассказать мне вашу версию истории?