Анна Атталь-Бушуева
Словесный опус созданной культуры блага как истории
Пролог:
«В любви, за конвенциональной маской сложных слов ты думать за него готов, в душе, от совести её исконной твоя обыденность расспросит, что ходит идеалам позади любовной схожести расти и формы принимать уже»..
Твой блёклый возраст времени и ран игры над прошлым, ведёт на воле облачения свободы свой пророк, его урок и видимое время из песка. На косности, что объясняет холод под упрёком, сложившегося кванта, соединять свой стиль художественной памяти свободы, как социальный нрав и полдень жизни, на гласности другого переплёта, спускающегося обыденным, моральным сном на воле поколений из души. Её символической оконцовки, в чёрных снах конвенционального устройства систем безопасности, желающих управлять своим страхом жизни и мечтой идеала. Зачем то ждёшь пародии на социальный свет, внутреннего предела пояснения своей тоски из маски фантастического мира вопросов, над самим собой. Из слов, уже убеждённого права создавать логико этическое понимание мира, в стихотворном изучении форм катарсиса эгалитарной сущности свободы принимать себя ты узнаёшь конечный код деструктивного света свободы, за планетным обращением мифов к конечности жизни, после твоей.
Ещё бы стать тебе упадком лирики и чувства, над собственным лекалом осторожного рождения свободы красоты, как психологии восприятия науки, в её тонкости умственной озабоченности миром. Сквозь рамки иллюзий бежит твоя историческая тень, оказуаленная надо всем: свободным и идеальным, в состоянии мира человеческого означения быть живым. Но долгий вечер символизма конечного притязания стать объективным, учтиво преподносит каждый человек, в слаженной роли систем мирной эволюции свободы, перед желанием управлять ей. На каждом шагу измышляет он свет идеальной рамки существования собственной красоты, её усовершенствованного мифа быть краше, чем прошлое сияние опыта исторической свободы, в верности понятий социального права соединять законное умо сложение культуры человеческого. Ей слепок человеческой причины свой философский род любви, в культуре декаданса соотносит, как тень истории сложившегося фарса аллегорий, над каждым поколением человеческого совершенства: жить и понимать идеалы земного. Их философский возраст и притчи, внутри осмысления другого права, его возможности конвенциональных опор на идеалы, ещё не слитых нужд каждой души, увенчанной робостью от сложившегося права жизни. На пустоте окна которого, ты ждёшь рассвет, опустошённых феноменов понимать их декады, в возрасте служения психологии истины, на её уровне притязания к социальной конвенции модели субъективной красоты каждого человека.
Многообразно ли, вопрос окажет стилю философской глубины, тот поворот и метафизику родства свободных черт одушевления внутренней тоски, на части раздираемого мира аллегорий каждого. Чем больше вклад литературной красоты лирики нисходит на время, соединяемое перед внутренним восторгом жить, на той же ветви эволюции философского разума, тем чище твоё осознанное построение психологического света свободы. За ум цепляется его вклад, на социальном движении быть нужным, по счастью эгалитарным и внутренне свободным от элит, что будущее как прогресс состояния времени, осознаёт твою идентичность, в собранной экспозиции комплекса человеческих чувств, художественно выраженных к социальным диалектам потустороннего света осознания личности другого в себе. Чтобы схожесть расти во внутреннем освоении своих желаний, как социальных прав и нужд определения эгалитарной точности коммуникации души, всегда осознавала метафизику рождения пафоса свободы, от чувства формальной красоты, образования идентичной природы целости, в целом идеале состояния современного мира человека. Его условных надежд и времени на последний рост формальной глубины образа аналитического мышления, как права на идентичность человеческого чувства красоты, вопроса отражать вольный подход к мечте о социальной роли последнего в обществе, на шансах быть благоразумнее прошлого.
Прошлое в чёрном цвете слова
Не выдуман сюжет давно забытой сказки,
Загадкой отражает повседневное любви
Твоя модель утерянной повадки,
Что чёрной степью подвывает нам теперь,
Её ты отражаешь и идёшь,
Стучит лишь холод подлинной свободы
На прошлом пережитке, где живёшь,
И память та усеяна от моды
На полуразвалившейся струе
Всё могущих, ещё сказать о прошлых
Вопросах долгожданной воли мне,
На топорном уюте из предания.
Войдя на тот причисленный восторг
Война на свете много явленной отравы
Свой царственный достигнет поворот,
Что убеждает боль лишь проходить за право
Свободы те, нелишних стен вокруг
Твоей награды побеждать, что тут
Усеяла свой памяти источник,
И в книгах ветром извлекает рок,
За многодневной поступью беды,
На чёрном, световом предгорье лиц
Ты набираешь воздуха за миг,
Природы окаймлённой серой мглы,
Её утопия, в характерах ползёт,
Настигнет чёрт свою нетленную преграду,
И ропот человеческих невзгод
Не понаслышке будет радоваться аду,
Взирать на свой почтенный переплёт
У книжной полки каменного зала,
На том ходу обычного раската лиц,
Им миром настигает шорох нищих,
И все они плывут по стаям птиц
Наследников апокрифа по лицам
Культуры повседневных верениц,
Взыскующих наследие продать обычно,
Что пишет слёз черта как говорит
Так будет, и воздаст глаголом Солнце
На том вопросе жажды бытия
Невысказанной праву доли в прошлом.
Лишь цветовой этюд формально испросил
Как человек по серой нише был ему
На данном расстоянии в аду
Настолько счастлив и обычно беден,
Что мнительность настигла суету,
И стены мифов расплескали рок
По лицам от апокрифов на толк,
Не восходящих ужасом пропащих
Искусств сознания глотать войну,
На смыслах чёрной разницы, в аду
Похожей суеты и дома снов,
В чьём мире пропасть выставляет толк
На ложь космической одежды наяву,
И тёплый стан твоей судьбы, идёт,
Через вопросы идеалов на порог
Немыслимых надежд усвоить рок,
Пропавших, чёрных лет и пустяков,
Из чьих то мыслей, сложенных ему
На сожалении обратному к лицу
Кровавой темноты из поля звёзд.
Они, по тлу космической программы ждут,
Что истина, в твоей руке надежды
Испросит жить, или вражду её
Апокрифа, по праву быть на роли,
Бежать, невыдуманной сном
Надежды, в сказке совершать мечту,
Что утомляет их кровавый стыд
Моральной точности эквивалента пут,
Осмысленных той жизненной игрой,
На одинокой ставке личного ума
Тебе, тот чёрный сон сказал едва
Прощальный свет на лирике природы,
И в том развитии утерянных надежд
Ты правишь ими после смысла там,
Куда, не пролегает ветвь любви ещё,
На жизненной основе права долга,
Дождаться в смерти истину одну,
И выстоять ей памятник вопроса,
Что озаглавит звёзд скупое чрево
Перед раскатом зарева в аду.
Поймёт, то слово истины портрета,
Сказав насмешнику подобие былин,
Что был едва один и прошлый рай,
За чревом уготовил нам усталость,
Ему излито серой маской грёз
Туманы расстояния под нишей,
В чьей воле исторически живёшь,
И дышишь кровью облачения ума,
За взятый противо войны
Свой чёрный крест и волю от добра,
Лишь подходя над эполетом весь
Искрится вой фатальных переливов,
На окровавленной заре ума,
Что прошлым ждёт, и в чёрном глубина
Просила той свободы большинства,
На слове человеческих апокрифов ещё
Сложить идеологии над сном,
Увиденной картины воли в ней,
На жизненном краю развития былин,
И снова подобающе вздохнуть,
От онтологии привычек жить, в войне,
Сходить её народами, и в путь
Страданий опирать культуры мир,
Что видит ту черту порога тайн,
На слове чёрной робости и мглы,
Ей жажды от покорности видны,
Что человеческому глазу большинства
Сердец программы восприятия умом
Своей свободы: роли и добра,
Отличия от притеснений там,
Куда сложившееся время по годам
Вновь уходило замертво под модой,
И в пропасти испещрённых лет
Идут борьбой строптивее они,
Забытых словом интеллекта мира
На прошлых снах велеречивой тьмы.
Им воды, что обыденность у слов
Рождает свой таинственный покров,
И небыль восходящей грёзой сна
Раскатом мифа дополняет толк,
До ужаса, из тлена видеть рок
Своей свободы памятных идей,
И мыслей расстояний до людей,
Из тесных черт по историческим оправам,
На жалость власть теснит её беду,
Угрюмой правдой чёрных черт ещё
Струится нежилой консенсус звёзд,
Что были им когда то догмой слов,
Служивших памяти на мысленном раю,
Успевших стать её историей и тем,
Что отдаляет век технологических проблем,
От казуса вопроса в веке том,
На роке исторических имён,
Воздвигнутых по умалению до стен,
На свете мифов распластавших тлен
Своей свободы ужаса под толк,
И человеческого сердца из народа,
Им убеждает время проводить урок,
И стать апологетом нам, под тени
Подобий исторических заслуг,
Что жаждали пройти консенсус мира
Не по войне и жалу отдаления ему
Принять свой ужас мифа к одному,
Привычки: жить и умирать ещё
На отдалении по прошлым силам звёзд,
Что восходили эхом перед сном,
Утерянного расстояния быть миром, в том.
Так, ближе адом создают поток,
Струящихся вопросов между тылом
И апологией, что сны уносит вновь,
О той войне неблизко к боли мира,
Рассказами для сердца ты пойдёшь
Её спасать на отдалённой тьме,
Контр ужаса по сну, увидев мне
Тот фарс на ледяных скульптурах мира,
За трепет опоздания, что лира
Прошла уже, сейчас и век потом,
Сложила контр позу на добытом
Восторге изысканий слов кругом,
Её со слов по чёрной роли признанных
Тебе случайность бережёт любовь,
Ещё бы тайной ты оставил истину
Непревзойдённой тишины оков
Расправить случай толкам на бравадах,
Звучащих мест из линии судьбы,
Пока мы переходим часть как надо
Из неживого поля красоты
Туда, на чёрный склон пути назад,
Ему отчётливо служило время тыла,
И опыт, проведённых светом лиц
На избирательном краю покоя мирных,
Слагавших черт работы бытия,
На том и чёрный свет у прошлых миром
Случается как звон, под тем мотивом,
Что утоляет смысл и очевидность черт
Твоей судьбы возлюбленной надежды,
На прошлый фарс всё узаконить им
И жить как достояние на прежнем
Достоинстве благочестивой роли с тем
Добротным пережитком, что из тлена
Покой твоей тоски снимает вновь,
И открывая путь манеры времени
Ты потчуешь ту чёрную любовь.
Войдёт, лишь тень её из многодневной
Работы слова, опираясь в том
Характере смотреть на мир, что слева
Разбил твою мечту и с ним любовь,
Смотрящих оборотней, в каждой
Критичной строчке самобытной лжи,
Ей чёрный всход достал до мира тьмы
И проворачивает свод прямых могил
На стон эквивалентов, что остыл
Твой прежний фарс и обелиск внутри,
Идёт лишь тень на чёрном фатуме любви
За слово, из искомой правды жить,
Сложив той вечности прямую жалость,
Что было бы, а что порочно здесь
На противолежащей миром совести,
Смотреть и отчуждать картины сна,
Что утоляла свод противной боли
Ей хочется опять достать до зла,
Но чёрным ветром скованной неволи
Ты обучаешь власть на левой тьме
Смотреть в лицо сегодня, как и мне
Когда то в преисподней облачил
Свободный казус смерти на вопрос,
Нам быть, или оставить вечность вновь
На подлинной черте ушедших к миру,
Оставленных за чёрным словом лиры
Внутри у преисподней про любовь.
Ей кажется, что видел ты мечту
Свободы равенства и поколений маски,
Но чёрным словом, подбирая тьму
Идёт за трепетом рассказчик из огласки,
Твоей стремительной опоры совладать
Со схожей доблестью прямого диалога,
Что было за тобой совсем убого
На чёрном слове исподволь читать,
Смотрящим вниз за осторожной сказкой:
Картин и мифов после бытия,
Ты волей утверждения отправил для
Культуры чёрных снов мечты одну
Свою свободу в подлинном аду,
На том же месте и прощальной тьмы
Спускались чёрные мосты у сожалений.
Им темнота реальности под строй
Шумела пережитком славы будней,
И видел Господин, что снова будет
Восторг, на том краю из птичьих слов,
Под чёрным слогом раздавать причину,
Усвоенной манеры видеть ложь,
В забытой пост структуре той могилы,
Когда, из нежилой морали ты придёшь,
И миф, о той конечности пространства,
За чёрным цветом уравнял сей: день,
И час расплавленных идей под нами
Считать тот вечер Господином раз,
Доставшего свободу из скупого
И свитого сознания беды ума,
На той границе пережитков снова,
Чтоб ролью привилегий шли года
И мерный круг за чёрным монолитом,
Космической структуры свой предел
Увидел как нечаянный манер,
Из боли, остановленного снова
По каждой совести влекомого чужого
Моралью бытия за сном уже,
Они виднелись нам, как чёрный вид
И слов, не трепет проводил гранит,
Исписанного ролью долгих ножен,
Гордящихся умом и здесь вопросов,
Как стали доблестью богатые они,
На силах слова в чёрной пустоте,
Сравнявшего восторг сегодня мне,
Как личной драме миру пережитков,
И вольности, откуда видеть стыд
Так больно, на прощальных снах восторга
За нежилой основой зарева души,
Ей также, ум всё миром сотворяет след,
Идущих за тобой веков и маний,
От ценности простора видеть цвет,
Под чёрным словом на границах жизни,
Всё лучше, к будущему мира на умах.
Витать в той форме каждого мотива,
Разбитых черт произведения тоски,
Что чёрным звоном клала на виски
Монеты преисподнего меча,
Под звонкий фарс наверно сгоряча,
И жизнью воздаваемое к счастью
Всё больших лет за тенью обветшало,
Что миром пройденный портрет
Уже нашёл своё начало,
На окончательном покое из причуд
За чёрной маской череды уюта,
И миражей, всё ищущих за временем умы,
По солидарности строптивее, что ты
Прочёл когда то, в сказках о пороки,
За звучной мифологией былин уже,
Непройденной картины от ментального лица,
За тем знакомым сердцем из его
Огня планетной вольности пути,
Происходящего по маскам за вопросом,
Что жаждали те чёрные основы перейти,
На окончательном ряду из снов проблем,
Желания побыть за чёрным словом,
И останавливая мысли трепет
Понять тот ужас за пленительной мечтой,
Что в цвете рассекает свой остаток
Манеры видеть благо из веков
Любви, по ищущей развалине вокруг
Особенности расстояния пути назад,
За прошлым измышлением и правом
Не упустить свой шанс на диалект,
Расправленного счастья за достаток,
Где мифологии в своей тоске пленяют,
И серый холод сказок льёт руинам
Сегодня знаменательный и длинный
В понятиях искусства разговор души.
Происхождение мифа из истины воли
Апологии, под стройный танец
Мифа, вдоль своей программы знаний
Снова совершают бег пространный,
Заодно с ним ветер пережитков
Унеся, свой собственный остывший
Самоличный гений Солнца где то
Утверждает, о борьбе поэтов
Под просторной областью за нами,
Им идут восторг и лица сбитых
С толка мифов об одной программе
Жить, за страхом падая со знаний,
Им происходящего из света
Воли, в историческом обличье стаи
Речи той, о чём догадкой встали
Немощные, посторонние сознанием,
И устало бередили свой конец
За взысканием от счёта догм веками
Элитарной сущности за мифом,
Чтобы ждало отчий свет на грани