Без того пространства вида смысла.
Жить в той участи тебе ещё настанет
В танцах апологии под личный
Спеси приговор и томный ранее
Смысл эгалитарности за ними,
Ждущими свой свет пародий воли
На благах от исторического края,
Где бы жил ты миром в нём слугой,
А в довольстве долгом за тобой
Жили те спесивые раздолья
Стен и мук, что провожали грани
Нам, под стыд пока ещё пораненных
Чёрных писем разговора в этом
Роком подведённом сне пространстве,
За объектом из глубинной речи,
Их искусство сочиняет танцы,
А твои манеры шьют потехи,
Чтобы шевелить твой мир удела,
На предельном поле скромной чаши,
Им бы стал мотив намного слаще,
Что под сон грядущего останется
Видный рок рассвета и прямое
Линией раскованное в танцах
Мира укоризны жить за благом,
А на деле оставаться в пажити,
На рабах прискорбной тени счастья,
Что возили миф опорной роли
На естественное Солнце между нами,
И считали вымыслом пространство
За линейной грамотой под редкой
Парадигмой снов модели света,
На такой же области испытан
Твой апологет за редким правом.
Станешь ты ему здорово править
На своих очерченных границах
Между сном и релевантной правдой,
Что отточит миф юдоли жизни,
Будут отдалять свои модели
Радости со слов по злобной нише
Те развалины у статуса другого,
Что о чёткий край сквозили скромно
И летели на подъёмах ниши
По строению морального устоя
Им подобен раненый из лишнего,
На аду своей мифологемы строя.
Видит он за жизненной основой
Черт разнится спесь и диалоги,
Что за тем сложили рознь позора
И нетленным пережитком спели
Нам свою хоральную программу
Из развалин мысли преисподней,
За того, кто ждёт тебя на грани,
И считает умаление под нищих
Социальным счётом вида спеси
Глав твоей скульптуры провидений,
И в цене обратного поверья
На словах надолго отошли
Ждать той участи у мирного предела
Социальной воли за элитным,
Им и право жизни надоело
Совладать, за счёт пародий ровно.
Спать, когда придёт прискорбный день,
И крутое равенство по слышным
В жилах человеческих невзгод
Распластает твердь покоя сильных,
Мнимой, той рукой задет им порох
На пощаде слышит равен сильный,
И в цене не обессилит мнимо
Твой свободы повод равносильный
Ждать у пережитков формы света
Порознь, и в мифах славных граней
Пусть ложится поколением криво
Твой знакомый увалень сознания,
И лежит, что тает под строптивым
Пережитком мести скорбной роком
Воли отбивать скупые толки
На знакомой парадигме всходов,
Ждут они свой век и пламя чести,
В пасти мифа забирают слабых,
И идут под тяжкий груз мотива
Создавать тот увалень пространства,
На итогах жизни за строптивый
Меч и поединок между силой
И преданием отчаянной души порока,
На исходе притчи возле Бога.
Там стоят и слышат на морали
Истины, что утверждают слово нищих,
И идут под осознанием со снами
Провожать тот смысл породы жизни,
Пусть, и чёрный цвет опять в мотиве
Бередит пространство над итогом
Создавать свои раскаты грани
Провода жить истиной под Богом,
И в той воле проявлять ему
Свой нигилистический предел остатка
Века грозного, что ходит, к одному
Поединку света на пространство
Жизни солидарной как и твой
Склеп единства поколений дружбы
Нам бы выстоять, и ждать пока ещё
Создаёт по ритмам слова мифа,
Свой закоренелый путь тропа
За единым пережитком мира,
По строению как чёрной мантии
Слов онтологической любви её
Жизни, из забывшей память сред
Опыта культуры словно ты
Проявил свой мантии портрет
И забыл осовременить часть мечты,
За пределом слова человека
Вымысла, над истиной под толк,
Сбитой под краями стен у ветра,
Что изнежен жизни уголок,
И стоящий памяти источник
Нам во усмотрение под твердь
Составляет миф и рок подобных
Слов, за поведением их лет,
Сколько же портретов ты запомнил
На бескрайней памяти мечты
Созидания и идеалов жизни,
Волей тот оценщик славил бы
Равноправный свет потомков лирики,
В том своём аду из истин воли
Ты научишь смысл перенимать
За обличием и страхом центра гордых
Слов из мифа о борьбе за долг
Права солидарности стоять
На своём счету и жить под личным
Вымыслом, на численном и бытном
Умозрении стареть в той пелене
На обрывках мифологии извне,
Как очеловечив раны скорби
Исторически, в испугах гибнут Боги,
Под своим фатальным сном руки,
И немые увальни пороки
За просторный пафос личной тьмы
Предсказали бы отличное развитие,
В доме слов такого же, как ты.
Вновь идёшь покорной остановкой,
Одиноко мифы слепнут в том,
Что поэту за довольство робко
Ты сознал свой диалект теперь,
И больными ливнями прохлады
Слой эквивалентной долгой тьмы
Снова раздаёт подарки правды
На погоду преисподней роли
Быть ли в том аду причислено
На таком же увальне досады,
Что ходили россказнем за суд,
И бросали мир долою правды
За свою мечту испить позор
В мифах многолетней пустоты,
На качающейся роли между звёзд
Поворотом области земли,
Им идёт и поднимает рок
Свой продольный современный толк
Многолетней пропасти руин,
На которых мифам был один
Ты ли, или кто то под рукой
Заданных столетий между снами,
Им пропали вымыслы с годами,
Шли и вновь распались на мосты
Философской формы сделать мир
Вновь, таким же бодрым как и ты,
На развалинах пустого бытия
Декадансной, вымыслу строптивого ума,
Им, он поднимает семя пут,
И на вечных вьюгах зданий лично
Только ли их серый долг приют
Подвывает за оградой равных
Слов эгалитарной роли быть,
Там тебе, или одним на праве
Сложенным по увальням везде,
На сломавших стен проворных гранях
Мифа о создание войны,
Прозы бега доли темноты,
Что боялись Бога человеком
Те стоящие портреты о мечты
Сходства порождения свободы,
За мгновение о робкое любви,
На своих опорных снах невзгоды
Им бы мифом поднимать восторг
Ждать и тем расправить стены зла,
На окне мифологического ада звёзд,
Что укрыл порогом тёплый холст
На твоей потёртой ниве подле
Снов и обелисков жить ещё,
Падать в мир со стен пологой долей
На вопросах идеалов тем,
Что за одинокой болью только
Ходишь ты и ветер пишет тлен,
В чёрной мифологии напротив,
Ждёт свой казус интереса тем
На обрывках ран и слепках истины
Быть ли той опоре для войны
Статусом, как истиной за мир,
Или постигать другое право, на
Долге формы упоения добра
За своей особой перед жизнью,
Болью утончённой и борьбой
Вымыслом на той пародии скупой
Естества руин мгновений слова
Истины по ветви золотой,
Ценности ко власти мира снова
Интересом в той картине стать,
Как желаемое чрево боя в логосе,
Жизненной утопии страдать
Современной ролью зла немого
Утончённого особой через строгий
Пафос идеалов словно счастье,
Что к земле преградой пригибаешь
Отчий след остатка конъектуры,
Вымысла, что мы на мифах тем
Укоризну ждали, словно боль,
Восполняемого чувства между словом,
На эгалитарной стройности мотивов,
Им как тень стоящего ума
Доля истины воспринимает роль,
На твоей дороге между злом,
Сознавая истины потом,
Словом, или за немой восторг
Ждать, или остаться долгом в том
Схожему пространству по векам,
На отличии устоев красоты
Вечной воли в праве пребывать,
Где и миф на объяснении любви,
Стелет свой поток рабов за их
Время пройденной морали дорогих,
Одичания, чтоб словом угадать
Вечно ли, на том просторе дол
Ставит смерть за истины укор
Волю блага прямо к рукавам,
На косе, из света мира нам,
Времени внимая столько слов,
Что угадан диалект тех снов,
В жизни от истории пройдя
Качество забытой формы зря.
Им на свете мифа только боль
Знает истину и в том морали бой,
Что отныне в стойкости руин
Ты встречаешь словно Господин,
Между временем и позой бытия,
На двоих, угрюмых склепах там,
Пали измерения пройдя,
Что под мифом стелют обелиск
Миром пройденной гордыни зря,
Частой боли между поколений,
Ценности нам угадать нельзя,
В той причине мифом ставить роли,
Жить, или остаться на веках
Между стен и времени моралью,
От обыденной заботы, что её
Чёрный свет истлеет на программе
Спать ли формой чувства берегов
На обжитой экзистенции любви
Слов, окаменевшей от тоски,
Где тот воздух вычеркнут моралью
Жизненной программы обладать
Волей к сотворению мечты,
Нет ей повода на том опять идти,
Жить, или в пути искать приметы,
Словом покорённой темноты,
Высказав за толк эквивалента
Снова пройденное эхо бытия,
На правлении морали словно долг,
Лишь твоим глазам добытой мглы
Сенью привилегии идёт
Шаг, за вековой облаткой ран,
Мифа, что влиянию ума
Постигает тот обычный факт,
В форме измышления добра.
На его картинах ты герой,
А твоя особа тешит звёзды,
Под предельной мантией вокруг
Следом обращаемой судьбы
Быть бы, той свободой как стезя,
Направляя чёрный пепел моды
Через контур конъектуры для
Звёзд своей особы на судьбу
Времени излить под идеал,
В чёрном свете, параллельной чаши,
Где и оппонент судьбы оскал
Тешит властью данное любви,
На своих критериях по моде,
Ей и взгляд по равенству зари
Словом проявляет сердце мифа,
А вокруг катарсиса пути
Словно звёзды поменяли рай,
И на стенах им желая вспомнить
Век обыденного чувства на тоске,
Что пленительной облаткой говорил
Свой укоренённый свод души,
На котором поменяли рай
И от стен руинами услышали
Возраст мифа на пределе всех
Объяснений слов твоей тоски,
На обратном повороте маски
Им культура радует покой,
Что снискали тот дородный толк
Верить ли мотивам и страдать
На забытых мифах от людей,
Истин, говоривших нам опять
За тоской под лирикой у снов,
Что на каждой вотчине Богов
Распрямляют тот порядок слов,
Вымысла из каждого лица,
На культуре прозы и судьи
Им не тесно в мире подобать
Жить, над идеалом и мечтать,
Под руинами о выученный свет
Изучения науки стать игрой,
Под которой ты заполнишь смех
Над своей пародией скупой,
В суть как увалень тоски
Миром будешь прикрывать виски,
Лишь наигрывая вальс покорной доли
Словом человечества неволи.
Шли тем мифом из колючих ран
Веком обращаемые тени
За тобой вертели склеп Богам
И таскали мир своих прозрений,
Как юдоли философской тьмы
Возлагают не сходивший рай
На победах вымысла внутри,
Что и личность умирает над
Мифом исторической судьбы,
В слог соединяя статус чести
Сквозь предлог правления ему
Умирали и руины света близкого,
Нам опережая час былин,
По рассказанной причине быть другим,
Словно дорогим моральным слоем
Между пропастью и повеленьем воли,
Над тобой сквозь райские огни
Притчи обвивали смертью дни,
По объектам вековой досады
Ждать, или остаться близко тем
Над особой ролью между сном
И моральным увальнем от грёз,
Чтобы видеть миф любви потом
Словно говорит её поток
Музыкальной роли между стен
Неопределяемой границы бытия,
Ты проявишь тот мотива тлен,
Словно боли, в вечности струя
Всё оставила и затопила плен
Между снов продольной темноты,
Ей осталось ждать твоей мечты
На остывших чревах бытия,
Поменяв тот рай и обелиск
Верит долг и вековой обоз,
Что дорогой вечности так близко
Ходит под струёй морали мифов,
Складывает день и пережиток,
Для обыденности совершать шаги,
По простору вымысла на мифах.
Сколько человек ещё пройдёт,
Чтобы волей свет твоей тоски
Измышлял тот граней поворот
И страдал по мерам на народ,
Как от социальной тени мы,
Порождённые от боли блага шли,
И снимая по пути восторг
Принимали истины твои,
На дверях и обелисках черт,
Вместе на ряду прохладных черт,
Всё сквозивших тенью из руин,
Облака любви седых былин,
На развалах пропасти от мглы
В райских отражениях видны
Идеальным тени, как они,
Вновь прокладывали собственный позор,
Чтобы стать частицей от любви
Времени укора между снов,
На прохладной области души,
Что шагает часом мирных снов,
В философских ритмах от тоски
Ей пространство отделяет рай,
Чтобы поменять на век былин
Роли преисподней от меня,
Ждать, и отдаляясь в свете стен
Миром услаждать теней восход,
Что на социальных нишах тем
Ждут искусство современных черт,
Поведением и ролью от благих
Доли сострадания затем
Были ли, им в личности одним
Уменьшать свой пепел между тем
На раю от собственных невзгод,
В правящих кругах морали тех,
За которыми, бежит свой тени век
И виляет свет пародий мира
Ждать, или остаться насовсем
Им, в своих тенях работой ценности,
На покое мирной красоты
Видимой тоски, что спали мы
В Небе коллективного ума,
На забытой временем пути
Исторической дороге, чтобы жизнь
Отдаляясь мифам в стать свою
Правду проясняла на раю,
И поменян их нетленный долг,
Чтобы жил за благом мерный толк,
В социальной мантии светил,
Утоляя миф своей любви,
Пусть растерзан пропастью внутри
Скованный портрет из блага нас,
На которых виден долг одним
Временем из праха бытия,
Спать, или остаться наяву
На благом остатке мира там,
И спускаться за его беду
Мыслью, как особой прозой зла,
Честью, под которой виден им
Увалень на смыслах бытия,
И прекрасный ценности мотив
Ожидания морального конца,
В том, или обратном мире тем,
Что спускались истины вокруг
Зла небытия пропавших мук
Заново из мифов за беду
Ты наполнишь времени одну
Стойкую картину из ума,
Ждать, или остаться смыслом там
В сердце мифа скошенной рукой
Смерти, на покое между скал
Ей трепещет времени оскал
И виляет догмой свет руин,
На его ногах ты Господин,
Всё стоишь и радуешь свой рай,
Что поменян на плеяды сил
Зла равносторонней правды им,
Заново и в мифах по его
Исторической руке проклятья грёз
Ты прошёл тот длинный путь один,
И остался с ним, на аду стоять.
Вечное цели вопроса о сердце
Не в мире ли служил вопрос
На ком прощать сужденье звёзд,
Под чёрным горем страха в ней
Объят, творивший жизнью смерч,
Он обстоятельно пришёл,
Наладил опыт боли здесь,
Чтобы на ранах добывать
Крамольный ценности уют,
И в фаворитах слажен день,
Над тенью тех былых обид,
Что в праздник цели видят смерть
Над ней тот смерч рукой парит,
И служит диалект любви,
Что разум смысла на покое
Неодичавшей простоты
Забрать ту линию и волю,
Собрав вопросы в сердце здесь
Ты понимаешь, чтобы спать
На горе той тоскливой лжи
Объятых лет противной теми,
Кто в воду опускал ножи,
Их кожаный расчёт стремлений
Оплакал сердце на пажах,
И распустил объект воззрений
Скупой прохлады между глаз,
Нечаянных различий в тех,
Кто тенью стал и мог быть рад,
Над укоризной слова блага.
Ночует сердце на порах,
Откуда личности источник
Ликует в смерти часа благ,
За точность совершенства судеб,
И ждёт с рождения одно,
И то же лучшее начало
Стремительно упав на дно,
Различий справедливости к началу
Искусственной души за форт
Размытых писем между нами,
Сколь проплывали мы годами,
Что юности мотивом ждёт
Обычный день свою судьбу,
И потакает над прелюдией,
Собрав в одно окно невзгод
Крамольный юмор между нот,
Их ищет смысла глубина,
Что боль рассвета в память ранней
Дилемме сердца стать тогда
Во усмотрение программой сна,
Дышать, как ожидание почёта
Судьбы эпиграф и тоски
Глаза слезливой красоты поруки,
Что заново им мчались муки,
На постаменте длинных ран,
И в рабство забирая странных
Характером любви пристрастия
Садились на прохладу лет,
Во усмотрение любви её
Заблудшей юности и роли,
На той воде, что канули давно
Не проходившим светом боли
Сердечный ритм и дифирамб,
Глотая пафоса скабрезно
Здоровый тон любви опять
Ты расставляешь место тесно
За той культурой от тоски,
Её глаза забыли смирный