Надеюсь, ты не станешь возражать, если я
Конечно же нет. Ведь мы с тобой не сиамские близнецы, которым ни на минуту нельзя разлучиться. И ты не обязан меня развлекать. Я в состоянии сам о себе позаботиться, промолвил Филипп и, сделав большой глоток, стал с интересом оглядывать залу.
Франц улыбнулся.
Нисколько в этом не сомневаюсь. Я просто хотел убедиться, что ты не будешь в обиде. Видишь ли, в ближайшее время я, возможно
Он многозначительно поднял брови. Друг должен был его понять.
Что ты задумал? спросил тот настороженно.
Я собирался кое-кого навестить.
Филипп усмехнулся:
Новая интрижка? Уже?
И вовсе даже не новая. Я знаю Эмми с прошлого лета.
Эмми? Так-так Смотри не попадись, как с Магдаленой.
Тут совсем другое дело, отвечал Франц с блаженною улыбкой. Эмми вдова и охотно принимает меня при соблюдении некоторых предосторожностей. Вдовья жизнь не сахар. Для женщины, которая потеряла мужа, а нового искать не намерена, ночи бывают длинны и холодны.
Это летом-то? Сомневаюсь, возразил Филипп, скептически глядя на друга. Так или иначе, ты, по-видимому, решил сделаться благодетелем старой дамы?
А кто тебе сказал, что она стара? Эмми не старше нас, хотя и успела овдоветь.
Да неужели? притворно удивился Филипп.
Между прочим, я мог бы узнать, нет ли у нее подруги, которая тоже вдовеет, предложил Франц.
Филипп, смеясь, покачал головой.
Поверь мне, до сих пор я сам благополучно находил себе таких вдовушек.
А может быть, ты, вместо того чтобы весело проводить время, уже обзавелся невестой с положением? продолжал любопытствовать Франц.
«С тебя станется, подумалось ему. Ты малый серьезный и целеустремленный. В долгий ящик ничего не откладываешь. Хорошее место, которое ты наверняка скоро получишь, позволит тебе содержать семью».
Вот уж нет, друг мой, возразил Филипп. На сей счет ты можешь быть спокоен. Я не намерен так рано взваливать на себя иго супружества. Мне хочется еще пожить в свое удовольствие.
Ха! воскликнул Франц с удивлением. Недавно Элиза сказала в точности то же самое!
Твоя сестра?
Да. Отец стремится выдать ее замуж как можно раньше и как можно выгоднее, а она говорит: «Сперва я хочу пожить в свое удовольствие». Полагаю, под удовольствием она подразумевает танцы и кокетливую болтовню. Ха-ха! О чем еще может знать барышня? Кстати, что ты о ней думаешь?
Этот вопрос застал Филиппа врасплох. Он растерянно поглядел на друга поверх краев кружки, которую поднес было к губам, чтобы сделать глоток.
А что я могу думать о ней? Она э-э Милая барышня.
Восторга в твоих словах не слышно.
Филипп поставил кружку на стол.
Разве я непременно должен быть в восторге от твоей сестры? Прости, но столь юные, даже еще не вполне взрослые дамы не то общество, к которому я привык.
Пока не привык, так скоро привыкнешь, засмеялся Франц. На балах и концертах вокруг нас будут роиться целые толпы таких созданий. Тебе придется даже танцевать с ними. Поверь, в этом нет ничего неприятного.
Не говори со мной так, будто думаешь, что я ни разу не касался женщины.
Как можно! Ты времени зря не теряешь в этом я уверен. Однако благородные девицы, приезжающие летом на воды, статья особая. Франц поджал губы и тоненько пропищал: О, благодарю вас, сударь! А я и не заметила, как потеряла этот платочек. Он часто заморгал и тем же голосом прибавил: Не изволите ли теперь на мне жениться?
Филипп от души расхохотался.
Если так, то я буду осторожен.
Это и есть мой тебе совет, кивнул Франц. Ну? По второй кружке? И может быть, спросим себе чего-нибудь поесть?
Почему бы и нет? До ночи еще далеко.
* * *
Прежде чем ночь успела наступить, Филипп решил идти домой. Франц не возражал: ему самому нельзя было явиться к Эмми слишком поздно. Она могла лечь спать и не услышать тихого стука в деревянный ставень.
Перед гостиницей «Лис» друзья попрощались.
Спасибо, что понимаешь меня, дружище, сказал Франц.
Филипп только подмигнул ему, улыбнулся и зашагал в направлении летнего дворца фон Фрайбергов.
Несколькими минутами позже Франц вошел во двор маленького домика. Покойный супруг Эмми держал здесь столярную мастерскую вместе со своим братом. Так как дело не перешло в чужие руки, вдова не была вынуждена искать себе новое жилье.
Двор не освещался. Что-то царапнуло Франца по ноге. «Надеюсь, это одна из кошек, которых Эмми кормит. Только бы не крыса!» подумал он и стал осторожно пробираться вдоль стены. Вот его рука нащупала ставень. Он прислушался. Все было тихо, и даже слабый свет не пробивался между досками. Неужели Эмми уже уснула?
«Тук. Тук. Тук. Тук-тук», тихо постучал Франц и, подождав немного, повторил сигнал теперь чуть громче. Снова ничего. Быть может, Эмми не получила письма, которое он отправил ей по приезде в Баден? Что, если она переехала на другую квартиру? Впрочем, нет, об этом она написала бы ему в Гейдельберг. Там он мог свободно переписываться с кем пожелает не то что в замке у родителей.
Так и будешь стоять в темноте до утра или все же войдешь? спросил вдруг женский голос.
Только теперь Франц заметил чуть поодаль открывшуюся дверцу и силуэт, чернеющий в тусклом свете. В мгновение ока он приблизился, скользнул в дом и, лишь только дверь затворилась, обнял свою подругу. На ней была только тонкая бумажная рубашка, сквозь которую ощущалась зазывная мягкость ее теплого тела. Губы Франца нашли губы Эмми, а его ладони принялись ощупывать все то, о чем он с таким удовольствием думал, находясь в Гейдельберге.
Ответив на поцелуй, Эмми крепко обхватила Франца обеими руками, прижалась к нему и тихо застонала.
Идем! скомандовала она, внезапно выпустив его.
Он проследовал за ней в спальню, на широкую добротную кровать. Столяр трудился на совесть, изготовляя супружеское ложе для себя и для своей жены, которая вот уже два года спала здесь одна. За исключением тех летних ночей, когда ее посещал молодой граф.
В комнате горела всего одна тусклая свеча, но Францу не нужно было видеть Эмми. Он чувствовал ее красоту.
Я скучал по тебе, прошептал он.
Она торопливо помогла ему освободиться от одежды, после чего сама скинула рубашку через голову и, представ перед ним нагой, требовательно произнесла:
Не говори ничего. Покажи мне, как ты скучал.
Не заставив себя упрашивать, Франц уложил Эмми на спину и принялся с наслаждением ласкать руками и губами. Он целовал ямочки под ее ушами, шею, плечи, груди. Груди Эмми были чудо как хороши. Прочувствовав ладонями их упругую округлость, Франц прихватил губами сосок соблазнительную бусинку в нежно-розовом ореоле. Тронул языком и легонько потянул. Эмми вздохнула. Ее опытная рука нашла и погладила его твердый член.
Не пойму, чего ты ждешь, сказала она. Ты ведь уже готов.
Да, он был готов. И если она не хотела медлить
Эмми издала возглас удовлетворения, когда Франц с легкостью в нее вошел. Она подалась к нему бедрами, и он обеими ладонями схватил ее за ягодицы. Ему хватило трех толчков, чтобы поймать ритм. Их тела казались выточенными друг для друга.
Вскоре Франц услышал высокий звук, свидетельствовавший о том, что Эмми близка к вершине блаженства. Хорошо. Сдерживать себя было не нужно. Вот почему молодой граф так любил опытных женщин, стоявших ниже его по рождению, однако вполне способных разделять с ним радости постельных утех.
Сейчас Да!
Глава 7
До чего же ты хороша, Элиза! воскликнула Йозефина. А ну-ка покружись!
Амели энергически закивала, присоединяясь к этой просьбе. Элиза улыбнулась, сделала изящный реверанс и медленно повернулась несколько раз вокруг своей оси, чтобы девочки могли полюбоваться ее первым бальным платьем.
Одевание и причесывание длилось несколько часов. Так, во всяком случае, ей показалось. Как бы то ни было, ловкие руки маменькиной горничной сделали из дебютантки настоящую даму. Нежно-бирюзовая материя изумительно шла к ее светло-каштановым волосам. Узор, вышитый серебряной нитью с маленькими жемчужинками, поблескивал сдержанно, но не настолько, чтобы не притягивать взглядов. Декольте было еще глубже, чем у розового платья. Обнаженная кожа ощущала одновременно и холод и жар.
Только бы прическа хорошо держалась! Горничная так долго колдовала над всеми этими косицами и локончиками! Впрочем, maman сказала, что дамам будет отведена специальная комната, куда они смогут удаляться не только для удовлетворения естественной потребности, но и затем, чтобы поправить платье или волосы.
Ты сведешь всех мужчин с ума, сказала Йозефина и захихикала.
Элиза бережно натянула белые кружевные перчатки, а затем взяла кружевной веер и раскрыла его, прикрыв лицо.
Твои глаза кажутся такими темными Ты воспользовалась какими-то каплями? предположила Амели.
Элиза покачала головой.
Нет, белладонны я не капала. Должно быть, это от радостного волнения.
И кто же тебя взволновал? полюбопытствовала Йозефина. Уж не тот ли англичанин, который рекомендовался нам сегодня в бювете и разговаривал с отцом? Он глаз с тебя не сводил. Хи-хи-хи!
Элиза таинственно улыбнулась. Конечно же, она заметила те взгляды, что бросал на нее молодой лорд Дэллингем. Он прямо-таки загорелся, когда узнал о ее сегодняшнем дебюте. Очевидно, ему захотелось танцевать с ней. Пожалуй, ей не следовало опасаться просидеть весь бал у стенки. Франц обещал, что и сам ее пригласит, и даже позаботится о том, чтобы Филипп фон Хоэнхорн последовал его примеру. Прекрасно. Этот гордец не нравился ей, однако чем больше у дамы видных кавалеров, тем лучше для ее популярности.
Ты готова, дитя мое?
У двери стояла неслышно вошедшая графиня-мать тоже великолепно одетая и с улыбкой радостного предчувствия на лице.
Да, maman, ответила Элиза, беря ридикюль.
Тогда идем. Отец уже ждет. Франц со своим другом поедет во второй карете, чтобы наши платья не примялись от тесноты.
Весело улыбнувшись сестрам на прощание, дебютантка последовала за своей маменькой.
* * *
Бал оказался в точности таким, каким он представлялся Элизе в мечтах: восхитительной красоты зала, роскошные наряды, блеск драгоценностей, превосходный оркестр и не слишком обильный, но изысканный стол с закусками и напитками для подкрепления сил танцующих.
Прежде всего молодая графиня фон Фрайберг была официально представлена великому герцогу Леопольду и великой герцогине Софии. По счастью, здесь, в Бадене, придворный церемониал соблюдался не так строго, как в Карлсруэ. На бале также присутствовала элегантная великая герцогиня Стефания вдова Карла Баденского и приемная дочь Наполеона, то есть бывшая имперская принцесса. Несколько дней назад она приехала в Баден и расположилась в своем летнем дворце.
Анна и ее родители приехали раньше фон Фрайбергов. Встреча двух семейств была, по обыкновению, сердечной. Филипп фон Хоэнхорн удивил Элизу, сразу же по приезде попросив и ее, и Анну вписать его в их бальные книжки. Франц последовал примеру друга, чем вызвал на лицах обеих матерей удовлетворенную улыбку.
Смотри-ка, Элиза! прошептала Анна спустя совсем немного времени. К тебе идет какой-то господин. Весь так и сияет! Ты его знаешь?
Это английский лорд, с которым мы познакомились нынче утром.
Иностранец? Любопытно! Ах, до чего элегантно он одет!
Он очень недурно говорит по-немецки и рассказал мне, что остановился здесь проездом, а направляется в Италию и Грецию. У молодых англичан модно совершать grand tour по местам, где сохранились памятники античности.
Как интересно!
Граф Дэллингем подошел, приветствовал семейство фон Фрайбергов и был представлен фон Кребернам. Завязалась оживленная беседа о погоде и баден-баденских красотах. Музыканты между тем уже настраивали инструменты.
Мне говорили, что летние балы проводятся здесь без больших церемоний, сказал лорд Дэллингем. Стало быть, вскоре после того как герцогская чета начнет первый танец, остальные присутствующие также смогут присоединиться? Правильно ли я понял?
Да-да, все верно, молодой человек, ответил отец Элизы, и по тому, как он улыбнулся, она увидела, что англичанин ему симпатичен.
Дэллингем с поклоном обратился к ней:
В таком случае позвольте ангажировать вас, графиня, на первый танец.
Извольте.
Элиза положила свою ручку, обтянутую перчаткой, на его руку. Они вышли на край большого круга, предназначенного для танцующих, и стали ждать, когда герцогская чета завершит первый тур. Наконец этот момент наступил. Дамы и кавалеры приняли предписанную изящную позу и закружились в вальсе.
Как приятно было плыть по зале, видя кругом себя разноцветное мелькание развевающихся платьев! Впереди шли Анна и Филипп фон Хоэнхорн. Франц танцевал с некоей молодой дамой, чьи белокурые замысловато уложенные волосы были убраны голубыми перышками.
Танцевала ли Мину со своим возлюбленным? Знала ли приятное ощущение мужской руки на своей талии? Не с этого ли началась ее любовь?
Элиза и лорд Дэллингем вступили в последний тур вальса. Англичанин оказался превосходным партнером. Да, в одной из глав романа непременно следовало описать бал!
Юной сочинительнице не терпелось прочесть своей подруге то, что она успела написать сегодня рано утром и после прогулки к бювету. Ей самой эта проба пера доставила величайшее наслаждение. Проникнуть в душу страстно любящей женщины и начать жить ее жизнью это было подобно чуду.
Нежные мысли о любимом.
Волнующие воспоминания о тайных встречах.
Сладострастные мечты о поцелуях и ласках.
Узнать бы, каково это, когда
Танцующим парам было довольно тесно. Кто-то нечаянно толкнул Элизу, налетев на нее со спины.
Pardon, произнес лорд Дэллингем и, крепче обхватив стан своей дамы, замедлил вращение, чтобы она могла восстановить равновесие.
«Он в самом деле приятный человек и превосходный танцор, подумала Элиза. К тому же недурен собой. Уж не влюбиться ли мне в него?»
* * *
Друг Франца тоже танцевал отлично, но с ним Элиза не ощущала того приятного спокойствия, которое чувствовала, вальсируя с английским лордом. Филипп фон Хоэнхорн почти не разговаривал с ней, и близость его тела казалась ей несколько пугающей? Он излучал что-то такое, отчего у Элизы делалось холодно в животе, а сердце билось быстрее. Это чувство напоминало ей тревогу, хотя тревожиться было решительно не о чем. С какой стати ей бояться этого молодого барона? Он друг ее брата, ведет себя учтиво и даже обменялся с ней парой слов, чтобы нарушить суровую молчаливость их танца.
И все же Элиза была рада тому, что на следующие танцы ее ангажировали другие господа. Когда настала очередь брата танцевать с ней галоп, он спросил:
Ну как, сестрица? Ты довольна?
Очень! просияла она. Здесь чудесно!
Франц кивнул, улыбнулся, и они, подпрыгивая, помчались через залу. После галопа Элиза почувствовала легкую усталость и была рада, когда к ней подошла Анна. Энергически обмахиваясь веером, юная графиня тут же сказала подруге:
Мне нужно побыть немного на свежем воздухе. К тому же я бы хотела показать тебе первые страницы.
Глаза Анны заблестели, отражая блеск празднично освещенной залы.
Твоего романа? Они с тобой?
Элиза кивком указала на свой ридикюль.
Идем, отыщем тихий уголок, и ты скажешь мне, нравится ли тебе первое письмо.
Барышни покинули бальную залу и, пройдя немного по коридору, увидели слегка приотворенную дверь. Анна осторожно заглянула внутрь.
Никого! Давай войдем сюда. Ну же, показывай скорее!
Подожди, дай усесться, сказала Элиза, опускаясь на бордовое канапе, стоявшее у стены.
Комната, в которой подруги расположились, служила читальным кабинетом, где посетители курзала, уставшие от суеты и многолюдья, могли отдохнуть с газетой или журналом в руках, а заодно узнать, что творится в мире. Предлагались по большей части французские издания, но были, разумеется, и немецкие, а также несколько английских. Элиза знала об этом от отца, охотно проводившего здесь свободные часы. Помимо канапе в комнате имелись удобные кресла, стулья с прямыми спинками и столики.