При виде залитого кровью зала Фрева побледнела, взяла Бонни на руки и заслонила ей глаза.
Пойду-ка я домой, хозяйка, сказала она Нии. Бонни тут нечего делать, да и я буду только мешать. Я просто хотела убедиться, что вы живы. Трубный холм стоит как стоял.
Очень хорошо. Ния высвободилась из отцовских объятий и поцеловала Подо в щетинистую щёку. Нам понадобятся все свободные постели для раненых, так что, пожалуйста, Фрева, приготовь дом к их прибытию.
Хозяйка, спросила Фрева, поколебавшись, а мистер Джаннер скоро вернётся?
Подо, Оскар и Лили потупились, а потом нерешительно взглянули на Нию
Не знаю, ответила та. Наставник Тумак сказал, что он должен вот-вот появиться. Летучих тварей интересовал только город. А значит, Джаннеру в холмах ничто не угрожает.
Холмы тоже опасны, тихо произнёс Оскар.
Джаннер отыскал нас в Ледяных прериях, сказала Лили, взяв мать за руку. А это было гораздо дальше, и Каменные горы кишели Серыми Клыками. Помнишь, мама?
Сделав глубокий вдох, Ния наконец пришла в себя и, обведя зал взглядом, ответила:
Да. Помню. Всё будет хорошо.
А где Тинк? воинственно спросил Подо. Я задушу своего внука в объятиях! Весь город говорит только о том, как он добежал до Поля Финлея и как обратил в прах тысячу Летучих Клыков!
Карнак сказал, что он отдыхает на Поле Финлея. За ним присматривает мать Карнака. Она отошлёт Кальмара в город, как только он проснётся. Ния отряхнула платье и опустилась на колени, чтобы поправить раненой женщине повязку на голове. Он молодчина, правда, папа?
Так точно. И я задушу его в объятиях, повторил Подо и, сдвинув густые брови, внимательно взглянул на Лили. А у тебя как дела, гроза ящериц? Ты цела?
Да, деда, кивнула Лили, нахмурилась и взмахнула костылём. Я не боюсь летучих мышей!
Вот и умница.
Дедушка, проводи меня на псарню.
Охотно. Если твоя мать не против.
Ния, не отрываясь от перевязки, сказала:
Что ж, думаю, это не опасно. ОСалли точно нужна помощь. Псов надо приготовить к следующей атаке. Наверняка есть и погибшие.
Лили и Подо вместе захромали к выходу, по пути подбадривая раненых и горюющих. Солнце садилось, озаряя алыми лучами облака и клубы дыма.
Небо красивое, даже когда город в развалинах, заметила Лили, когда Подо подсадил её в сани.
Так точно, внучка. Может, до самого конца войны только оно и будет нас радовать. Старик, ворча, влез на сиденье и тряхнул вожжами. Эх, был бы я помоложе! Сейчас я бесполезен как гнилой зуб. Ты посмотри на Радрика, когда сани отъехали от Твердыни, Подо, словно обращаясь к самому себе, понизил голос. Он трудится за десятерых и это после боя! А когда битва начнётся вновь, он будет драться за двадцатерых. Надо бы и мне чем-то заняться, внучка, да не знаю чем. Здешние ребята куда сильней меня. Что толку от старого пирата, когда кипит бой!
Ты можешь помочь мне на псарне, сказала Лили.
А вот это дело! Там я, пожалуй, управлюсь.
Улицы Бан Роны красноречиво свидетельствовали о недавней битве. Множество домов превратились в руины, и было ясно, что если бы помощь запоздала, Клыки захватили бы город. Всюду Лили видела разрушение и смерть.
Зал гильдий был переполнен детьми и родителями, собаками и наставниками. Во время битвы многие лощинцы бежали в Великую библиотеку или в Зал гильдий, потому что в просторных зданиях было больше места и укромных уголков. Но теперь, как и в Твердыни, здесь лежали раненые, нуждающиеся в уходе.
Директриса Олумфия Граундвич стояла на постаменте памятника во дворе. Одной рукой она ухватилась за плечо каменного всадника, а другой размахивала, отдавая приказания.
Подо! крикнула она, шевеля усами. Замени меня!
А? Старик остановил сани у ворот и вылез. Заменить тебя?
Да-да! Именно так!
Долговязая Олумфия соскочила с постамента, ловко приземлившись меж двух лежащих на земле раненых женщин, а затем запрыгала через распростёртые тела, пока, тяжело дыша, не остановилась у саней.
Здравствуй, Лили, сказала она, коротко кивнув, и вновь обратилась к Подо: Мне надо сходить внутрь и убедиться, что кухонная гильдия ни в чём не нуждается. И к стрельникам тоже нужно заглянуть. Радрик говорит, стрел у нас мало. Большинство взрослых заняты, ранены или Олумфия мельком взглянула на носилки, где лежало неподвижное тело, стиснула зубы и прищурилась. Только Создатель знает, когда вернутся Клыки. И мы должны быть готовы. Я хочу, чтобы ты навёл тут порядок. Нельзя, чтобы раненые лежали на улице, а места уже не хватает, Олумфия с досадой взглянула на заходящее солнце. Короче, принимай команду. Ясно?
Странно было видеть, как кто-то отдаёт приказания Подо, но энергия директрисы, казалось, оживила старика. Он тоже подобрался и прищурился, и на мгновение они стали необыкновенно похожи усы, грозный взгляд, мужественные черты Лили подумала: когда грянет следующая битва, самое безопасное место будет рядом с дедом и Олумфией.
Так точно. Это я могу, сказал Подо, зловеще улыбнулся и вскарабкался на постамент. Он ухватился за шею каменной лошади, как капитан корабля за мачту, и рявкнул: Ты! Пересчитай раненых! Ты, парень! Подними всех, кто может ходить, и отправь их в Твердыню! Пусть не мешаются здесь! Эй, ты! Тебя звать Грук? А, Грак. Вели гильдиям собраться! Скоро ночь, и Летучие Клыки могут вернуться!
Лощинцы кивали и подчинялись, будто и не видели разницы между Подо и Олумфией ну или это никого не волновало. Людям нужен был тот, кто умеет распоряжаться, тот, кто может справиться с беспорядком. Потрёпанным бурей кораблям Подо дал безопасную гавань.
Ступай на псарню, твоё высочество, сказала Олумфия девочке. Биггин безутешен. Сегодня он потерял много собак.
Олумфия направила лошадь и сани к воротам, по пути велев кому-то грузить раненых и везти их в Твердыню. А Лили заспешила на псарню. Ещё не успев войти, она услышала многоголосый скулёж. Собаки выли от боли и тоски. На стенах горели факелы, озаряя огромное количество псов Лили в жизни столько не видела. Но ни один не вилял хвостом. Биггин ОСалли сидел на полу, держа на руках обмякшее буро-белое тело. Он взглянул на Лили, и она увидела, что мужчина плачет.
Силача убили, сказал Биггин. Но дрался он здорово правда, ребята?
Сидящие вокруг псы ответили приглушённым лаем и принялись лизать убитого товарища.
Он загрыз Серого Клыка и не дал ему добраться до щенков. Мой хороший Биггин погладил мёртвого пса по голове и указал на ещё одно неподвижное косматое тело, лежащее возле скамьи. А это Барала. Она со своей стаей защищала школьную столовую от целого сонмища крылатых тварей, пока не подоспела помощь. Она спасла много детей.
Где Торн?
На Поле Финлея со своей упряжкой, грузит раненых.
Он цел?
Хвала Создателю, да, кивнул Биггин и вытер нос. Больше всего досталось собакам.
Лили протискивалась между псов, гладя их по пути и думая о Малыше. Храбрый Малыш он прыгнул в гущу Клыков, чтобы защитить хозяйку!
Добравшись до Биггина, она села на пол рядом со своим наставником. Дневные ужасы вновь нахлынули на неё, когда на лощины спустилась ночь. Душа девочки была полна скорби. Столько убитых, столько страдающих от боли и, несмотря на это, столько великолепной отваги. Столько храбрецов, о которых будут помнить до конца времён, потому что они погибли, защищая своих друзей. Лили не стало от этого легче, и она заплакала ведь слёзы лечат. Девочка поняла: все попытки Нага Безымянного погрузить мир во мрак приводят лишь к тому, что в небесах зажигаются новые звёзды.
Лили закрыла глаза и вдохнула резкий запах псины; чувствуя, как влажные носы собак касаются её рук и лодыжек, она вспоминала Малыша в ту минуту, когда он дрался с Клыками на Мельничном мосту. Его храбрости хватило бы на весь мир, и когда он погиб, часть мира ушла вместе с ним. И вот много месяцев спустя, в такой же ужасный день, Лили сидит здесь, и при воспоминании о беззаветном поступке Малыша бремя чудесным образом спадает с её души. Как будто эти два дня соединила волшебная нить, и радость Создателя струилась по ней как кровь по вене. Потом Лили подумала о недавнем сражении. В нём тоже соединились героизм, самопожертвование и честь, и об этом будут помнить ещё долго после того, как герои умрут и станут ясными звёздами в ночном небе. Воспоминания соединят их между собой, превратив в созвездия, которых не затмить всей тьме Вселенной. Наг и за миллион лет с ними не справится.
Лили горевала, но знала, что это благая скорбь.
Незадолго до рассвета с Поля Финлея вернулся Торн.
Лили, позвал он.
Сонная девочка подняла голову с плеча Биггина и увидела своего друга в дверях. Дрожь в голосе Торна сообщала, что случилась беда, и это не считая битвы, не считая гибели сородичей и любимых собак.
Торн отошёл в сторону, и мимо него проковылял Бакстер. Передняя лапа пса едва касалась пола, плечо было в крови. Бакстер тяжело дышал, свесив язык из пасти. Он заскулил и повалился на бок.
Лили бросилась к нему, забыв про костыль:
Бакстер! А где Джаннер? Что случилось?
Бакстер закрыл глаза и потерял сознание. Лили села, положив голову пса себе на колени, и взглянула на Торна:
Где ты его нашёл?
Один разведчик заметил его в трёх часах пути от Поля Финлея и привёл в город. Он здорово покалечился. Мне так жаль, Лили. Торн осторожно отодвинул Бакстера, чтобы закрыть дверь. Он жив?
Да, но очень плох, Лили прислушалась к дыханию пса. Ты видел Кальмара?
Нет. Я думал, он здесь.
Лили вскинула голову:
Его не было с тех пор, как он выбрался из подвала.
Старуха сказала, он ушёл обратно в город вскоре после полудня.
Она ошибается. Он бы уже вернулся.
Лили представила, как Кальмар рыщет по окрестностям в поисках еды ну или пытается увильнуть от того, что положено делать королям после битвы. Ей стало стыдно, и она отогнала эти мысли. Так мог бы вести себя прежний Тинк. Возможно, он отправился с каким-нибудь секретным поручением от Тумака или Радрика. Тем не менее девочка забеспокоилась. Что-то подсказывало ей, что Кальмар в беде.
Торн, дай мне скорее бумагу и перо. Иди сюда, Даггер! Лили щёлкнула языком, и к ней подбежал молодой пастуший пёс.
Торн принёс лист пергамента, на ходу открыв чернильницу. Лили написала матери, что ни Кальмар, ни Джаннер ещё не вернулись, сунула записку в футляр, прикреплённый к ошейнику, обхватила ладонями морду пса, щёлкнула языком и шепнула:
Найди Нию. Скорей!
Даггер залаял, заставив остальных собак возбуждённо заёрзать, и выскочил в темноту за дверью. Лили сделала глубокий вдох, погладила Бакстера и достала из-под плаща свистоарфу:
Создатель! Пусть у меня всё получится. Ну пожалуйста!
Что ты делаешь, твоё величество? спросил Биггин, когда девочка принялась подтягивать струны.
Ищу братьев.
17
Разведчик генерала Фитихупа
Кальмар бежал по заснеженным холмам, и плащ летел у него за спиной. Он бежал при свете луны, а когда луна зашла при свете холодных звёзд. В отличие от Джаннера он не помнил карту и не мог руководствоваться представлением о географии Зелёных лощин. Посреди умиротворяющего безлюдья он следовал инстинктам, звукам и запахам, хоть и старался всё время помнить о том, что он делает. Кальмар слишком боялся Клыка в собственной душе, чтобы дать ему полную волю. Поэтому он представлял, что оседлал волка, как человек осёдлывает опасную и непредсказуемую лошадь.
Он преодолевал крутые подъёмы на четвереньках, а потом скатывался вниз, перепрыгивал через ручьи и овражки и вдруг понял, что устал. Мальчик, тяжело дыша как собака, остановился передохнуть и напился из ручья.
«Куда я иду? спросил себя Кальмар. Чтобы держать в узде внутреннего волка, он не позволял уму засыпать. Я должен остановить Нага».
Это звучало безумно, но всё же было лучше, чем торчать в Бан Роне и изнемогать на советах, слушая, как старшие обсуждают непонятные вещи. Его бы заставили произносить речи и отдавать приказания. Кальмар этого не желал. А главное он не желал в один прекрасный день проснуться и обнаружить на своих лапах не только птичью кровь. Лощинцы и так смотрят на него как на чудовище. В последнее время они были добры, но Кальмар замечал, что их взгляды задерживались на нём чуть дольше положенного и что люди заставляют себя смеяться над его шутками и стараются не оставаться с ним в одном помещении. Как бы они вели себя, если бы знали, какой зверь на самом деле таится в его душе?
Их худшие подозрения оправдались. Он действительно чудовище. По крайней мере, неуклонно становится им.
Кальмар вытер рот лапой и выпрямился. Он даже не заметил, что сидит на берегу ручья на корточках и лакает воду по-собачьи.
Как меня зовут? спросил он себя. Меня зовут Кальмар Ветрокрыл. Мой отец Эсбен Ветрокрыл, а я его сын, Верховный король Анниеры.
Эти слова он произнёс несколько месяцев назад на борту «Энрамеры», когда они плыли в лощины. Снова и снова Ния, Джаннер, Лили и Артам спрашивали, как его зовут. Джаннер рассказывал брату разные истории, напоминая ему о том, кто он такой. Теперь эти истории освещали путь, словно фонарные столбы, расставленные вдоль улицы. Произнося своё имя, Кальмар чувствовал себя человеком, а не Клыком. Поэтому он повторил:
Я Кальмар. Мой отец Эсбен Ветрокрыл.
Мальчик смотрел, как пар от этих слов поднимается в воздух и рассеивается, и вспоминал последнее дыхание Эсбена в лодке в ту ночь. Вдруг он услышал голоса. Кальмар замер, принюхался и ощутил сладковатый запах кожи, разделяющийся на несколько оттенков. К нему приближалась компания кого-то. Запах казался знакомым, но определить его источник Кальмар не мог. Эти существа находились за тремя холмами от него и продолжали беспечно болтать, а значит, они не имели о нём понятия.
Кальмар перескочил через ручей, прокрался по берегу и осмотрел холм. Даже в свете звёзд зоркие волчьи глаза ничего не заметили. Тихо, как ветер, мальчик спустился с холма и поднялся на следующий. Голоса стали громче. Разобрав несколько слов, он сразу понял, что это горностранники.
А я думаю, что надо вернуться и добить его.
А мне жалко времени и сил.
И фрукты у нас уже закончились.
У нас головы закончатся, если тролль удерёт!
А как же мальчишка?
Скорее всего, он уже в брюхе у тролля. Ну и поделом. Даже если он любил каприкосы.
Кальмар подумал: речь ведь может идти о каком угодно мальчишке. Разумеется, не все обитатели Зелёных лощин собрались на Поле Финлея. Наверняка есть те, кто не может или не хочет драться. Некоторым пришлось остаться дома, чтобы присматривать за хозяйством. Но Кальмар знал тем же самым чутьём, которое подсказывало ему, в какую сторону бежать, что горностранники говорят о вполне конкретном мальчишке.
Он лёг на живот и пополз вперёд, пока не увидел на склоне кучку горностранников. Они сгрудились вокруг небольшого костра в клепенсиновой роще. По оттенкам запаха Кальмар насчитал в этой шайке тридцать два горностранника. Копья и мечи были прислонены к стволам, луки лежали на земле. Узкие лица горностранников блестели в свете костра. Кальмар подождал ещё, но человечки молчали они сидели, попыхивая трубками, и смотрели на угли.
Тогда он встал, сделал глубокий вдох и зашагал вниз по склону, направляясь к горностранникам. Как он и рассчитывал, при его приближении они сразу же похватали оружие и угрожающе зашипели. Некоторые полезли на деревья.
Положите оружие, дураки, зарычал он как настоящий Серый Клык.
Чего тебе надо? спросил один из горностранников, шагнув вперёд с занесённым копьём.
Я разведчик. Разведываю местность. Э в разведывательных целях, Кальмар скрестил руки на груди и выпрямился. Мы прослышали о тролле. О тролле и мальчишке.
Горностранник прищурился:
Мы никому об этом не сообщали. А что именно вы слышали?
Кальмар с запозданием понял, что сначала нужно было придумать убедительную ложь.
Не твоё дело! Меня послали искать троллей. Они нужны нам в Бан Роне. «Это вполне убедительно». Лощинцы стали одолевать, и генерал э Фи Фитихуп послал меня за подмогой.
Кто? В жизни не слышал ни о каком Фитихупе.
Он новенький.
Новенький, повторил горностранник и внимательно взглянул на Кальмара. Мальчик приготовился к бегству: проиграть стычку с горностранниками он не боялся, но убивать их не хотел. Никогда о нём не слышал, произнёс горностранник. Какой он породы?