Основали проект европейцы в 90е годы. Только они не знали тогда, что проект запустит настоящую социальную революция на острове. Дело в том, что традиционно в мусульманских семьях Занзибара женщины не работали и по понятным причинам были полностью зависимы от мужчины в семье. Для работы на плантациях и на фабрике требовались женщины. Мужчинам было чуждо это занятие ввинчивание палок в песок, стоя по щиколотку в воде. А женщинам оно подошло.
Идея нового женского бизнеса была воспринята мужчинами в штыки. Им не не нравилось, что их жены куда-то уходили из дома и зарабатывали собственные деньги. Еще больше им не нравилось то, что с работы женщины возвращались усталыми и совсем не поддерживали романтические порывы супругов те даже шутили, что это новая программа по ограничению рождаемости.
Но женщин было не унять. Постепенно водорослевый бизнес стал символом освобождения женщин на острове. Ранее они покидала дом разве только для посещения родственников, свадьбы или похорон. Изоляция женщин от внешнего мира отражалась и в архитектуре традиционных мусульманских жилиц: рядом с домом всегда были большие каменные скамейки, на которых хозяин дома мог беседовать с гостями, не приглашая их внутрь дома (чтобы лишний раз не знакомить жену с чужаками). А тут, представьте себе, женщина уходит на работу за пределы своей деревни и работает на дне морском под пристальными взорами всех окружающих и прохожих. В домах кипели страсти почище мыльных опер. Многие мужья грозили своим женам разводом. И разводы действительно были!
Дальше больше. Для продажи товара женщинам понадобилось самостоятельно ездить на рынки в другие города, что было вообще неслыханно, ведь раньше покупками на Занзибаре занимались исключительно мужчины. На фабрику стали водить туристов, проект привлек журналистов, статьи о Mwani появились во многих блогах и даже на ВВС. Океанские огородницы стали почти звездами. А еще они стали состоятельными дамами теперь они могли позволить себе купить и мебель для дома, и школьную одежду для детей, и даже мотоцикл. А все началось с водорослей.
Я купила два кусочков мыла с водорослями на заводике Mwani. Они добавили туда ароматические масла, завернули кусочки мыла в пальмовые листья и перевязали бечевкой. Точно такой же, которая держит молодые пучки водорослей на дне морском. Я выбрала запахи корицы и лемонграсса. Эти пахучие кусочки сейчас лежат передо мной и напоминают мне о Занзибаре, когда-то известном как Остров Специй.
1.Что такое афро-соул?
Я поняла: мне нужна гитара. Я не знала еще, что буду играть, просто захотелось перебирать струны и творить нечто созвучное окружающей красоте. Попросила о помощи хозяев гостиницы, они кому-то позвонили, а этот кто-то позвонил кому-то еще.
Канал обмен информацией через друзей, соседей и знакомых в Африке многократно мощнее и важнее интернета. Самое вопиющее свидетельство этого факта местные таксисты. Работает это так. Я сажусь в такси и называю место назначения. Таксист радостно кивает: конечно, он прекрасно знает, куда и как меня везти. Когда же мы подъезжаем к населенному пункту, начинает происходить нечто странное. Таксист подруливает к группе мужчин, сидящих на обочине, и о чем-то спрашивает. Ответ приходит в форме разнонаправленных жестов. Таксист кивает и едет дальше. Через 100 метров ситуация повторяется, при этом водителю велят ехать в обратном направлении. Вначале я еще надеюсь, что он уточняет не адрес, но потом понимаю: зря надеюсь. Еще через сто метров происходит еще одна сверка с информационным полем деревни после чего водитель обескураженно разворачивается ко мне и говорит: Такого отеля здесь нет.
Тут наступает мой звездный час: я вынимаю из рюкзака планшет с закачанной на него картой Танзании. Печатаю название места: красный флажок показывает, что объект всего в паре километров. Одно касание и пунктир маршрута ведет нас по песочной дороге между серыми каменными домами. Водитель с сомнением поглядывает на указания навигатора, но следует им и скоро мы приезжаем. Если вы думаете, что водителя нет доступа к онлайн картам, то ошибаетесь. У каждого есть смарфон, который используется для чего угодно (например, для просмотра фильмов и роликов прямо во время движения), но но только не для Гугл карт. Видимо, это некое репутационное табу. После двух-трех таких бесплодных поездок с петлянием по поселкам я стала заранее строить маршрут на своем устройстве и настойчиво предлагать водителю с ним сверяться. Это сэкономило мне много часов жизни.
Но в случае с гитарой занзибарский интернет сработал безупречно. Через 2 часа у меня в руках телефон музыканта, готового расстаться со своим инструментом в обмен на 10 тысяч шиллингов в день (это около 300 рублей). Через 2 минуты мы договариваемся, где и как я могу ее получить. Парень вызывается лично привезти мне гитару видимо, очень нужны деньги.
Спустя пару часов передо мной стоит темнокожий красавец в небесно-голубой рубашке, красной бандане и черных очках. Его зовут Ричи, хотя по паспорту он Салум (так назвал отец, но он не согласен). Забираю гитару, а он не уходит. Предлагаю поиграть вместе, парень широко улыбается: конечно!
Начинаю я. Мой выбор по умолчанию More than words, лучшая песня всех времен и народов (по крайней мере, для меня из-за нее я и научилась играть на гитаре 3 года назад). Передаю ему гитару: может быть, сыграем что-то из классического рока?
Я не пою каверы.
Что, и не знаешь даже?
И не знаю.
А что же тогда ты поешь?
Свои собственные песни. Сыграть?
Давай.
Я заинтригована. Африканская музыка разве это не бешеный ритм барабанов и радостные пляски? Как это соотносится с гитарой? Ричи берется за струны: слышу грусть и нежность. Голос сильный, чуть сиплый. Наверное, так звучала бы необработанная терракотовая земля с песком, если бы умела петь. Не понимаю ни слова на суахили, но ощущаю позвоночником, что песня о любви, в которой не все благополучно.
Какой красивый язык. Что значит moyo wangu?
Сердце мое. Moyo это сердце.
А muongo?
Это значит ложь.
И о чем эта песня?
«Не лги, будто любишь меня».
О, гневная песня. А так не скажешь.
Я не пишу злых песен. Музыка нужна для исцеления.
Расскажи, что это значит?
Я хочу писать песни, в которых мои современники узнают себя и свою реальную жизнь. И поймут, что их не одни.
Здорово. А как ты пишешь песни? Сначала стихи, потом музыку, или наоборот?
Все начинается с чувства, он кладет ладонь на сердце. Я сижу на берегу, перебираю струны и подбираю аккорды, которые созвучны этому чувству. Что-то появляется. Потом приходят первые слова, и я их напеваю под эту мелодию. Иногда все заканчивается одной строчкой, иногда получается целый куплет. Бывает, что второй куплет я сочиняю только через месяц.
Я вспомнила, что недавно смотрела курс о создании песен. Там был описан знакомый мне стратегический подход: сформулировать основные посылы песни, продумать ритм и тип рифмы, построить тексты куплетов так, чтобы смысл и чувства раскрывались постепенно, по нарастающей. Оказывается, можно сочинять и вот так: просто от импульса, от сердца.
Ричи играет новую мелодию и смотрит на меня.
Пой, говорит он.
Что петь? Я же не знаю этой песни. И тем более твоих слов на суахили.
Это неважно, просто пой как поется.
Я осторожно беру голосом несколько первых нот, следя за его левой рукой и пытаясь предугадать ход мелодии. Это бесполезно: он пользуется креативными аккордами, тональность которых я не считываю. Тогда я закрываю глаза и пытаюсь ощутить мелодию в теле. Я чувствую, как в центре моей груди сидит чистый, теплый камертон. Когда мой голос попадает в гармонию музыки, он отзывается вибрацией удовольствия. Когда не попадает, я продолжаю гудеть дальше, чтобы поймать нужный звук, и временное напряжение снова перетекает в легкость и кайф. Я пою свободно, естественно.
Через пару минут моих безбашенных экспериментов ко мне подстраивается и Ричи. Он тоже импровизирует. Двойная неопределенность! Это уже похоже на полёт с горы на дельтаплане, когда страх высоты и неловкого движения смешан с восторгом парения, когда перед тобой открываются пейзажи немыслимой красоты, а тело гудит от радости и созвучия с миром.
В этот момент я замечаю, что гости и хозяева отеля (мы сидели на террасе) смотрят в нашу сторону: Как давно вы вместе поете? Давно. Целых двадцать минут.
Когда песня закончилась, я замолчала, пытаясь понять: что это было? Может быть, это и называется «чувством потока»? Это разрешение себе петь свободно, а не как надо. Это позволение отпустить контроль и желание быть правильной. Чтобы просто наслаждаться течением.
Сейчас я понимаю, каким значимым был для меня этот момент. Внутри меня вылупилось что-то новое: бесстрашие, желание пробовать и творить в моменте. Пусть в рамках одной мелодии, в рамках одной террасы, одного восточноафриканского острова, но это было. Какое это освобождающее, расширяющие ощущение не думать о логике и смысле, а исследовать абсурдное сочетание звуков и находить гармонию. Странным было и ощущение гармонии и мгновенного взаимопонимания с человеком, которого не знала еще полчаса назад. Музыка соединяет, иначе и не скажешь.
Удивительным оказался и путь Ричи в музыку. Он вырос в городке Багамойо на материковой части Танзании. Когда ему было пятнадцать, его мать умерла от воспаления легких, и воспитывала его тетя вместе с четырьмя своими детьми. Жили очень бедно. Когда настал момент решать, куда идти после школы, его определили в медицинский колледж, но через два месяца он оттуда ушел. А еще через месяц он договорился с одним лодочником, чтобы тот перевез его на остров Занзибар: прослышал от друзей, что там всегда можно найти работу. На Занзибар он плыл посреди тюков с картошкой и помидорами. В первый же день он сел играть на гитаре перед входом в занзибарскую музыкальную академию. Знал он на тот момент всего три аккорда, но песня получилась цепляющая. Проходящий мимо человек пригласил его внутрь он оказался директором этой школы. Через день он предложил ему учиться в академии бесплатно. Так он стал музыкантом, а Занзибар стал его вторым домом.
Эта встреча с Ричи произошла год назад, а потом я вдруг узнала, что он будет выступать на том самом Саути за Бусара, фестивале моей мечты. Как будут звучать с большой сцены его камерные песни, созданные под дыхание океана?
Звуки мудрости или Пир во время ковида
«Ты выступаешь на Саути? Да ладно!» эту фразу я произнесла дважды. Моим друзьям-музыкантам несказанно повезло: понадобилась срочная замена исполнителей на известнейшем фестивале Восточной Африки, а они оказались в запасном списке. Звезды из ЮАР, Ганы и Гамбии не смогли пересечь границы своих государств из-за карантинных ограничений. На их место пригласили своих, и в итоге 11 из 14 выступающих были местными. Среди них о чудо оказались Джон и Крис.
Судьба этого грандиозного события была под вопросом почти до последнего момента. В мире бушует пандемия (которую Танзания, напомню, старательно игнорирует). Приедут ли в итоге зрители? Разрешат ли собираться большой фанатской толпой в условиях социального дистанцирования? Смогут ли приехать все артисты? И наберется ли достаточное количество спонсоров, чтобы оплатить это мероприятие?
Когда стало очевидно, что зрителей не набрать, а список исполнителей тает, организаторы сократили масштаб мероприятия. Вместо четырех дней два. Вместо двух больших площадок одна компактная. Да и слоган для этого фестиваля подобрали дерзкий и жизнеутверждающий: Alive and Kickin (Жив курилка!)
До пандемии маленький Занзибар принимал несколько фестивалей в год. В июле сюда приезжали звезды на кинофестиваль Zanzibar International Film Festival. Сентябрь привлекал молодых авторов из Восточной Африки на литературный Jahazi. Сразу за ним проходила Неделя Моды, а потом начинался гедонистический Фестиваль еды суахили. И все же самым колоритным всегда считался музыкальный праздник Sauti za Busara. Название его переводится как звуки мудрости, но для меня это были звуки радости.
Место действия: старинный португальский форт. Внутренний двор переделан под сцену и зрительный зал, слева и справа возвышаются мощные десятиметровые стены серого цвета с уже знакомыми мне полукруглыми зубчиками. Прохожу через лавочки, маски, фигурки из черного дерева, кожаные браслеты и почему-то китайские платья. Ныряю через арку к сцене и меня обдает волна густого, сильного звука.
«Zanzibar, are you readyyyyyyy?» вопрошает со сцены парень с эффектными дредами до плеч.
«Yeeeeeeeeeeeah!!!» шумит пятитысячная толпа. Прямо перед собой вижу блондинку, сидящую на плечах шоколадного парня и размахивающую флагом Танзании. Рядом трое девушек в фирменных футболках фестиваля синхронно шагают и двигают бедрами. Хочу такую же майку с гитарой в форме Африки, думаю я, а сама змейкой пробираюсь к сцене. Это непросто: люди стоят плотно. Социальной дистанцирование здесь никому неизвестно, а маски не используются и подавно.
На сцене появляется мускулистый мужчина в красных штанах и с обнаженным торсом. На голове его красуется высоченная желтая шляпа заостренной формы. Она похожа на шпиль готического собора и чудом держится на его верхушке. Время от времени он падает на колени и воздевает к небесам золотой жезл. Мелодия циклически повторяется, при этом этом громкость, густота и напряженность звука нарастают, как волны при шторме. От этой ритмичности тело и ум погружаются в транс: хочется слушать эту мелодию в двадцатый и тридцатый раз. Но больше всего цепляет голос солиста: мощный, тревожный, скрипучий, первобытный. Звучит как племенная молитва богам. Это бэнд из Лесото. Я слушаю их до конца, не в силах сдвинуться с места. Шаманы, не иначе.
Я жду Ричи. Он выходит с бэндом: в его составе есть даже перкуссионист и саксофонист. От первых же звуков у меня бегут мурашки: я знаю эту песню. Это та самая мелодия без слов, под которую я пела, управляемая внутренним камертоном. А теперь у этой песни есть слова: значит, муза все же посетила его! Keeeeshooooo звучит вторая песня, мощная и ритмичная. Это слово на суахили я узнаю безошибочно: kesho значит завтра. Толпа прыгает и подпевает ему. Саксофон переводит страсть музыкантов и толпы в тягучие, стонущие звуки. «А эта песня будет о наших планах на будущее и наших мечтах» говорит он и зажигает ритмы самбы. Горячий перкуссионист стучит на пяти африканских барабанах одновременно и извлекает серебристый звук из висящих металлических трубочек. Ого, Ричи, ты можешь и так! Как же он преобразился за год: шагает по сцене уверенно, успевает о чем-то договариваться с ребятами на сцене, управляет настроением толпы одним жестом правой руки, завораживает своим голосом с призвуком песка.
Бегу за вожделенной футболкой с Африкой-гитарой. Купив, тут же натягиваю ее на себя и вижу парня с флейтой в руках. Сначала я узнаю флейту, потом его.
Крис, это ты? Ой, ты же сегодня тоже должен был выступать. Я опоздала, что ли?
Я был первым, открыл фестиваль, всех разогрел!
А это та самая флейта?
Да, та самая, от Светы. А ты здесь надолго? Через неделю в академии Доу концерт, я играть буду. Приходи.
Не знаю, где буду через неделю, но запомню.
Кстати, классная футболка.
Спасибо, охотилась за ней весь вечер, я похлопала себя по гитаре-Африке где-то в районе пустыни Сахара.
Добыть флейту у военных