Что же касается трактира Тестова убранство показалось мне совсем простым, на что Перекатов с лукавой усмешкой парировал, дескать «Красна изба не углами, а пирогами». И подозвал полового, то есть расторопного парня-официанта.
Но это в ресторане он бы звался официант и ходил во фраке, а здесь просто половой. Все атрибуты на месте белая рубаха с пуговицами на высоком вороте, повязанная красным кушаком, и взбитый на бок завитой чубчик плюс задорные усики и бритый до синевы подбородок.
Проводите-ка нас, любезный, в отдельную комнату с фортепьяно! распорядился Сергей Петрович.
«Приятно командовать, имея портмоне, набитое деньгами».
Нам предоставили отдельный кабинет, посредине стол, накрытый скатертью с кистями.
Рекомендую начать с селяночки, сладко улыбнулся Перекатов, и я милостиво кивнула.
На закуску могу предложить семгу с лимоном, балык и жареные мозги, начал перечислять половой. Расстегаи с осетриной и печенью налима
Несите все и поскорей! взмолилась я.
Слушаюсь, сударыня с! Что изволите из крепких напитков?
Он косил озорным карим глазом то на меня, то на Перекатова.
Сергей Петрович, руководите банкетом. Может, шампанское?
Вина у нас отменные, лучших московских погребов, нахваливал половой.
Мы заказали шампанское «Редерер Силлери», красное и белое вино, прохладный брусничный морс. Разумеется, напиваться вдрызг я не собиралась, но всего пригубить понемножку милое дело.
Здешнюю гурьевскую кашу приезжает пробовать даже знать из Петербурга. Не желаете ли отведать на десерт, Алена Дмитриевна? соблазнял Перекатов.
Заказали и кашу в сковороде и кусок кулебяки в несколько ярусов.
Я слышала, в Москве цыганские выступления можно послушать по ресторанам.
Всенепременно, сударыня! ответствовал половой. Иван Яковлевич Тестов собрал лучший хор
Со «Славянским базаром» однако же не сравнится, нежно вздохнул Перекатов.
Посмотрим и «Славянский базар», обещала я.
А не желаете ли раковый супчик отведать, Алена Дмитриевна?
Нет, увольте! наотрез отказалась я.
Вспомнила, как дед Егор однажды притащил с реки полведра живых раков с намерением их сварить, но бабушка воспротивилась: «Ползают по дну, едят всякую падаль. Тьфу!»
Скажите, гражданин, обратилась я к половому. Не приходилось вам здесь обслуживать купца или мещанина Третьякова Егора Семеныча. Невысокий, бойкий старичок, может быть на чаевые скуповат.
Никак нет с!
А ты получше вспомни, любезный! развязно молвил Перекатов, бросая на стол гривенник.
Половой ловко ухватил монету и скромно воздел карие очи к расписному потолку.
Знаем Павла Михайловича Третьякова, который картины собирает. И брата его Сергея Михайловича приходилось видать. И Савву Иваныча Мамонтова
Ты по делу говори, братец! А сам не знаешь, так поспрашивай других работничков, тоном заправского сыщика напутствовал полового Перекатов.
Нам Егор Третьяков надобен, уныло повторила я. Торговый человек из Тобольской губернии. Из Сибири, понимаете?
О таком не слыхали-с. Прощения просим с! Ежели кто из наших его обслуживал, тотчас узнаю и доложу-с.
Уж будь проворен!
Грустные мысли о пропавшем дедушке несколько перебили мой аппетит, но глядя с каким наслаждением Сергей Петрович лакомится розовыми ломтиками семги и бутербродами с паюсной икрой, я несколько воспряла духом.
Желая окончательно развлечь меня, Перекатов посоветовал заказать пианиста. Что ж фортепьяно будет пустовать? Я опрометчиво согласилась. А потом запоздало представила, что человек будет играть-стараться, пока мы, этакие господа, буженину трескаем под красное вино.
Но в комнату уже явился сутулый мужчина с бледным надменным лицом, припухшими синими веками, в помятом фраке, из ворота и рукавов которого выглядывала несвежая рубашка. Поклонился нам, не глядя, и важно сел за инструмент. Я не большой знаток музыки, но звуки фортепьяно звучали резко и грубовато.
Потише, милейший! попросил Сергей Петрович.
Пианист обернулся к нам, выпятил нижнюю губу и вдруг вскочил с места.
Ну, ты и жук, Перекатов! визгливо вскричал он. Намедни врал, что с хлеба на воду перебиваешься, за квартиру нечем платить, а сам водишь арфисточек по кабинетам, шампанским угощаешь.
Сергей Петрович густо покраснел, скомкал в ладошке салфетку и ломающимся голосом произнес:
Попрошу даму не впутывать в наши дела!
Ах, даму! Je vous présente mes excuses, ядовито проскрипел музыкант, бесцеремонно подсаживаясь к нашему столу.
Обругал или извинился хрен поймешь, я по-французски знаю всего пару расхожих фраз. Впрочем, с немецким и английским такая же ситуация. Да-а, дама из меня не ахти при таком раскладе.
Алена Дмитриевна, прошу меня простить. Мы с господином Самарским должны удалиться для приватного разговора, Перекатов поднялся со стула, изящным жестом приглашая музыканта к двери.
Вот уж дудки! Сначала наемся за твой счет. Или вернее за свой. Когда долг отдашь, Перекатов? буркнул тот, засовывая в рот кусочек красной рыбы, свернутый в скользкую трубочку.
Charmant!
Еще и пальцы облизал с причмоком. Точно, голодный.
Сколько же задолжал вам Сергей Петрович? мягко спросила я.
Самую малость, барышня! издевательски продолжал Самарский. Три «зелененьких» да две «канарейки».
Двенадцать рублей, торопливо пояснил Перекатов, пряча глаза.
Не на один обед хватит, строго заметил Самарский. Если, конечно, без всяких там арфисточек-финтифлюшек.
Прекрати паясничать, Алексей! со страданием в голосе умолял Перекатов.
Да заплатите вы ему, Сергей Петрович! попросила я. И пусть человек поест нормально. Потом тоже спросим за дедушку. Вдруг поможет.
Вот это другой разговор! обрадовался Самарский.
Жадно сцапал несколько купюр, будто невзначай выпавших из тугого портмоне Перекатова, и, потирая крупные костистые ладони, с интересом уставился на меня. А потом привстал со стула и, тряхнув волосьями над салатом, эффектно представился.
Самарский Алексей Павлович человек свободного звания и творческой натуры. Художник и музыкант. Любимец женщин и детей всех возрастов, пропорций и мастей.
Известный картежник и кутила, едва слышно добавил Перекатов и ревниво ущипнул себя за правый ус. Не знал, что подрабатываешь тапером.
Чистое баловство от скуки, усмехнулся Самарский. Но открой уже имя своей милой спутницы.
После возвращения долга, настроение его заметно улучшилось, чего не скажешь о манерах. Я решила пошутить.
Алена Дмитриевна Третьякова. Хозяйка медной горы и золотых приисков на Урале. Будем знакомы.
За столом повисла красноречивая тишина. Самарский на полпути до приоткрытого рта остановил вилку с соленым грибочком. Потом восторженно глянул на смущенного Перекатова.
Вот это флеш-рояль! А я-то, грешным делом, решил, что ты с голодухи на службу подался.
Глава 7. Первые кавалеры
Давненько за мной так мужчины не ухаживали. За один московский вечер я наслушалась больше витиеватых комплиментов, чем за все минувшие годы. И взор мой ясный полон тайной страсти и губы сходны розе на заре. И гибок стан и плавные движенья дают простор воображенью.
Самарский театрально воздевал руки к потолку, сопел, как племенной бык, обещал убить Перекатова на дуэли за мою благосклонность и нес прочую околесицу, не забывая прихлебывать дорогое вино и закусывать балыком.
На человека с хорошим аппетитом бывает приятно смотреть, особенно, когда он виртуозно владеет руками. Я смеялась, немного кокетничала и шутила, стараясь не переборщить с алкоголем.
Не забыла спросить и про купца Третьякова из Сибири, но Самарский гордо заявил, что общается только с высокой публикой.
Которая может оценить истинное искусство, а не цыганские вопли под гитару.
«Видимо, конкуренция музыкантов в трактирах весьма велика!»
Мы начали обсуждать падение нравов и пошлость современного романса, зачем-то вспомнили трагедии Софокла и гибель Помпеи, потом, невзирая на робкие протесты Перекатова, добрались до эротических стихотворений Александра Пушкина.
Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем,Восторгом чувственным, безумством, исступленьем,Стенаньем, криками вакханки молодой,Когда, виясь в моих объятиях змией,Порывом пылких ласк и язвою лобзанийОна торопит мир последних содроганий!Наконец Сергей Петрович громко икнул, извинился, и не твердой походкой удалился в мужскую комнату, а мы остались с Самарским наедине. Он тотчас вытащил портсигар, развязно закурил, не спрашивая моего разрешения, и вдруг серьезно сказал:
Хотелось бы внести ясность, Алена Дмитриевна. Сказочку про золотые рудники вы можете и дальше Перекатову толковать, но я-то стреляный воробей меня на мякине не проведешь. Подозреваю, что вы женщина умная и азартная, любите красиво провести время, деньжата есть на первый случай, но, разумеется, не миллионы. Пф-ф! Наверно, с мужем развод, получили отступные и празднуете. Пару сотен бумажками готовы пустить на ветер. Так почему не со мной?
Я приехала в Москву искать дедушку. А Сергей Петрович прекрасно знает город, у нас деловые отношения.
Зачем вообще связались с этим голодранцем? Что в нем фактурного нашли? Неужто поверили в древний княжеский род? Так я разочарую, предок Перекатова всего-навсего хитрый помещик, нажившийся на поставках фуража во время военной компании.
«Нет, господин Самарский, вы не воробей, а самый настоящий гусь!»
Я откинулась на стуле и незаметно поправила тугой пояс платья. «Все-таки с закусками перебрала. Буду так трескать деликатесы, скоро стану копией томной госпожи Ляпуновой.
Ах, да, купить бабуле малиновую пастилу или брусничную»
Понять вас хочу, Алена Дмитриевна до пяточек, до печенок хочу изучить! Интересный вы экземпляр, не унимался Самарский, оценивающе разглядывая мои плечи и аккуратный бюст. Может, бросим здесь Перекатова отдуваться, а сами закатимся в номера? Тета-тет я покажу вам пару цирковых трюков из программы знаменитого силача де Груа или роковую сцену из «Отелло». Также готов выполнить все ваши интимные пожелания. Медовая ванна и душ из шампанского в ассортименте. К вашим услугам, медам!
За отдельную плату? усмехнулась я. Увы, Алексей Павлович, другие планы на вечер. Гораздо скромнее.
Черт возьми! вскричал Самарский, опрокинув стул и падая предо мной на одно колено. Ваша холодность сводит меня с ума. Отныне я ваш презренный раб. Владей же мной, прррелестная жестокость!
Ну-ну что еще придумаете? я немного растерялась от напора пьяного тестостерона и уже присматривала нас столе блюдо потяжелее на случай вынужденной самообороны.
Я кончил. Жду решенья госпожи, смиренно молвил Самарский, пытаясь ткнуться высоким лбом в мои ноги.
Рада за вас
Это я пробормотала уже в адрес распахнувшейся двери. Сергей Петрович явился в сопровождении знакомого полового.
Рассчитайте нас, пожалуйста! И поскорее.
Выбравшись из душного помещения на свежий воздух и ожидая извозчика, я внезапно пожалела, что не могу закутаться в роскошную шубу, а вынуждена на все пуговки застегивать элегантное, но довольно тонкое пальто. К ночи похолодало или меня бил нервный озноб.
Извозчик натянул вожжи.
Сто-о-ой, холера! Куда прикажете, барыня?
Сейчас разберемся. Обождите секундочку.
Я оглянулась на своих провожатых. Самарский ухватил Перекатова за грудки, что-то яростно шептал ему в ухо, а тот жалобно оправдывался, стараясь вырваться из цепких пальцев пианиста.
Прекратите безобразничать, Алексей Павлович! вступилась я. Не портите мое впечатление о столице.
Ка-акой столице? Разве мы в Петербурге? усмехнулся Самарский. Что-то вы напутали, матушка. Москва бьет с носка, а Питер бока повытер.
Досадуя на незнание исторического материала, я стала выкручиваться.
Древнее, народное значение города имею в виду.
Мы еще увидимся, жестокая!
Под этот многообещающий возглас я неуклюже забралась на сиденье пролетки, а Перекатов заботливо укрыл меня по пояс потертой меховой накидкой.
Сергей Петрович, я вот что придумала. До Замоскворечья долго добираться, еще такая скверная дорога. Я устала, признаться. Отвезите меня в какую-то приличную ближайшую гостиницу. А завтра с утра снова погуляем по городу, если вы не против и дальше составить мне компанию.
Я в полном вашем распоряжении, Алена Дмитриевна!
И заплетающимся языком обратился к извозчику:
В Лоскутную, голубчик! На Тверскую гони.
Скоро мы остановились возле четырехэтажного здания, освещенного газовыми фонарями. Я предложила снять номер и самому Перекатову, тот живо согласился. Представляю, как не хотелось ему возвращаться в скромную холостяцкую обитель над рекой.
По скрипучему лифту мимо лестниц каслинского литья поднялись мы на третий этаж. В коридоре тихо, приглушенный газовый свет и ковры постелены. Прощаясь у дверей моей комнаты Перекатов заметно смущался и напрашивался на более тесный контакт.
Прошу меня извинить за выходки Самарского. В сущности, он безобидный малый, но бывает нахален и груб. Нигилист по натуре.
Рада, что вы ему полная противоположность, Сережа, я позволила себе некую фамильярность, но Перекатова она вдохновила на робкий штурм моих покоев.
Я с милой улыбкой преградила ему путь и манерно протянула руку для поцелуя.
«Хороший ты мужик, Сережа, но не орел!»
В номере было тепло и уютно, кровать высокая, подушки мягкие, а снился, конечно, каламбур какие-то бородатые кентавры в зипунах собирались меня похитить без цели выкупа. Поэтому проснулась я поздно от колокольного перезвона за окнами, в чудесном настроении, одеваться и причесываться горничная помогала, после чего мы с Перекатовым напились кофе со сливками и теплыми булочками. На подносе была также пара бисквитов, ветчина и холодное мясо.
С видом знатока Перекатов заявил, что только англичане-зануды завтракают ростбифом, а русскому человеку и хлебушек с вологодским маслицем подойдет. Тем более, выбор большой: ревельский и с тмином, филлиповские сайки с изюмом, крендельки с маком. За один присест всего не попробуешь.
Плотно позавтракав, я предложила заглянуть в книжные магазины, дабы ухватить пару журналов или календарей, освещающих текущие события в стране. Не желаю больше попадать впросак, как в случае со столицей. И вообще, интересно знать, что сейчас пишет Ф. М. Достоевский и как поживает Лев Толстой.
От мысли, что могу воочию увидеть великих писателей, у меня дыхание перехватило и сердце забилось часто, я отодвинула молочник, схватила Перекатова за рукав и начала страстно расспрашивать. Оказалось, Сергей Петрович знаком с романом «Война и мир» поверхностно и отнюдь не в восторге от прочитанного.
Не пойму, чего некоторые наши критики его превозносят. Половина книги пустая болтовня кумушек и маменек, девичьи выдумки и мечты, а известные генералы выписаны скупо и картинно. Ну, как граф Толстой может знать, о чем думал Наполеон в ходе баталии? И язык, осмелюсь заметить, тяжеловат и многословен излишне. Я больше расположен к историческим сочинениям господина Загоскина. Вот там простота и ясность вкупе с глубинным народным чувством. К тому же сюжет увлекает с первых страниц.
Так же равнодушен остался Перекатов к «Преступлению и наказанию», но из его придирчивых реплик мне удалось выяснить, что Федор Михайлович недавно вернулся в Петербург из длительной заграничной поездки, по слухам очень стеснен в финансах, а потому затворился в комнатах и на спор второпях творит новую книгу для строгого издателя.