Эй, ты чего делаешь?! Ты
Обувайся!
Их теперь только выкинуть! Ты нормальный вообще?
Иногда. Обувайся, говорю, и пошли, если не хочешь чтобы тебя в ментуру сгребли.
Она тут же испуганно схватила изуродованные босоножки и, присев на корточки, суетливо завозилась с ремешками. Но вдруг обессиленно опустила руки.
Думаешь, сильно я его?
Не знаю. Мне никогда об бошку бутылку не разбивали.
А вдруг он умер?
Не думаю. Просто удачно попала. Да не парься, его наверняка сразу свои нашли. И спасибо, кстати, если бы не ты сгребли бы меня. Если бы он меня ещё до этого не придушил. Сильный волчара оказался. Массой задавил.
Она уткнулась лицом в ладони.
А если всё-таки умер?
Ну Работа у него такая. Нехрен было шлем снимать.
Ты дебил? вскочила она на ноги. В тебе есть хоть что-то человеческое? Да он, похоже, обычный опер, а они не надевают шлемы! Максимум броник. Он вообще, наверняка, просто чёрный ход пас, пока ОМОН в зале шухерил!
Надо же, какие глубокие познания в делах ментовских! А с хрена ли он тогда тебя схватил? На биндюжника ты не тянешь, а девочек-припевочек вроде тебя они обычно не шмонают.
Она сникла.
Наверное, потому, что я из окна вылезала. Там, возле кухни. Обречённо вздохнула. Ну нельзя мне в милицию, понимаешь? Тем более, из ночного клуба!
Данила окинул её обалделым взглядом.
Только не говори, что на учёте стоишь
Да прям! Причём здесь учёт? Просто если папа узнает осеклась, помолчала. И это Тебе тоже спасибо, что заступился. Я, если честно, уже думала что всё, конец мне.
Тогда тем более пошли! Схватил её за руку. Мы всё равно ничего уже не исправим, а с повинной можно и утречком, на трезвую голову прийти.
Я не пьяная! возмутилась она и, оступившись на первом же шаге, рухнула в его объятия. Снова задрав ногу, уставилась на пристёгнутую к стопе подошву: та была формована под высоченный каблук, и теперь, с плоской пяткой, нос оказался загнутым вверх почти под прямым углом. Ну и как в этом ходить вообще?
А Данила видел только её голое бедро с красивым рельефом напряжённых мышц, и отчаянно хотел скорее оказаться в койке. С ней. На ней. В ней. И вообще, как пойдёт.
Клёво ногами машешь, каратистка что ли?
А то! И я, между прочим, знаю, как кадык ломать! Папа научил. Показать?
Опять папа. Я, кажется, всё-таки начинаю его бояться!
И правильно делаешь! Сделала пару шагов и снова остановилась. Блин, ну невозможно так ходить! Неудобно!
И Данила, зарычав от нетерпения, просто закинул её на плечо
Ой, киса! едва войдя в квартиру, тут же засюсюкала Маринка. Кс-кс-кс Иди сюда, киса Подхватила Барса на руки, зарылась лицом в пузо. Халосая ки-и-иса
Вообще, это кот.
Да? удивилась Маринка, и бесцеремонно задрала ему хвост. И правда, кот! Да причём такой захихикала, кинг сайз! Да ты мой холосий ма-а-альчик
Данила с удовольствием оказался бы на месте Барса, но Маринку так стремительно накрывало, кидая от плаксивой угрюмости к шальному веселью, что ещё немного, и всё что ему останется это сидеть возле дивана и оберегать её сон. Ну, может, тазик подставлять.
Кофе будешь? С котлетами. На ходу развязывая примотанную к животу олимпийку, заскочил в кухню и сунул брикет с деньгами подальше в вытяжку.
Ничего я не буду, пошатываясь, вошла следом Маринка. И вообще, пошло оно всё на хер. Сдохнуть хочется.
Данила глянул на её вновь посмурневшее лицо и суетливо сгрёб со стола бардак, оставшийся после изготовления взрыв пакетов.
Ты почти поллитры натощак выжрала! Не поешь завтра до вечера не очухаешься. И, кстати, что за повод надраться?
Все мужики козлы! зло фыркнула она. Этого достаточно?
Он усмехнулся.
Угу, а все бабы дуры. Это правда жизни, дерзкая, а не повод для пьянки. Смирись! Ещё, кстати, есть хлеб с салом и огурцы, будешь?
Она подняла голову. В глазах опять стояли слёзы.
А презервативы у тебя есть?
От неожиданности он протупил пару мгновений и кинулся на неё.
Не разрывая поцелуя, спотыкаясь на ходу, кое-как добрался до дивана. Опрокинул её навзничь, навис, вклиниваясь коленом, между робко сведёнными бёдрами. В паху гудело от напряжения.
Нащупал замок на сарафане, дёрнул раз, два не идёт Маринка расстегнула сама и послушно подняла руки, позволяя стащить его с себя
Ворвался в неё, такую тесную и жаркую, грубым нетерпеливым толчком, сорвал вскрик надрывный, громкий, испуганный Перехватил беспокойно отпихивающие его руки, зажал над головой, вбиваясь в неё, чтобы кричала ещё, чтобы не отпускала это безумие, продолжала запрокидывать голову и выгибать спину, подставляя его губам груди такие сладкие и нежные, словно нетронутый случайным прохожим первый снег Сам его затаптывал, впивался губами, не мог оторваться. Сожрать её хотел, чтобы ни одна сука больше даже близко к ней подойти не посмела. Никогда.
В самый последний момент, когда уже побежала по телу мучительно-сладкая волна оргазма, вынул. Была на её месте другая тёлка может и не стал бы обламываться, но это была Маринка, она была какая-то другая, и он сам словно становился с нею другим.
Она, запрокинув голову, часто дышала и закрывала лицо руками, но всё равно было видно щёки её пылают. А он, сидя между её разведёнными ногами, скользил взглядом по розовым брызгам на животе, и в башке было пусто-пусто. Кайф!
Не смотри еле слышно попросила она.
И он, наконец, понял, не дурак. Накинул на неё простынь, встал. Слегка штормило, сердце выпрыгивало.
Пойдём в душ?
Но она только мотнула головой и, звернувшись в простынь, отвернулась к стене. Данила принёс смоченное горячей водой полотенце, вытер ей живот, склонился над ухом:
Всё нормально, Марин?
Она кивнула.
Ладно, спи тогда. Кстати, меня Данила зовут.
Не ответила.
Он выключил свет и ушёл в ванную, а когда вернулся, обнаружил, что Маринка уже спит, одетая не только в бельё, но и в сарафан. Ненормальная. Странная. Охрененная.
Впервые в жизни спал с женщиной не в смысле трахался, а именно спал. Прижав её к себе, сквозь сон чутко чувствуя каждое её шевеление, и прижимая в ответ ещё крепче. Словно боялся отпустить и потерять. Её волосы, всё-таки пропитавшиеся никотиновым кумаром кабака, всё равно сохраняли едва уловимую свежую нотку. Всё-таки малина. И не приторная мыльная лажа, а натуральная кисловато-сладкая, тёплая и родная. Так пахнут ягоды с куста. Нетронутые, свежие, настоящие.
Зарывался лицом в её волосы и целовал. Какого хрена с ним происходит не понимал. Но чувствовал, что теперь всё будет по-другому.
Глава 7
Проснулся от голодных воплей Барса. В незашторенное окно уже вовсю светило солнце, на часах шесть ноль семь. Маринка спала, уткнувшись лицом в подушку. Улыбнулся. Смешная такая. И такая красивая. До вечера теперь болеть будет точно.
Накормил Барса, умылся. Больше всего тянуло снова завалиться к Маринке под бочок, обнять и, слушая её тихое сопение, вырубиться до обеда. Но из еды дома было только чёртово сало, огурцы и котлеты сомнительной свежести. Не, ему самому бы нормально а вот ей
Возле ларька, что за углом, встретил соседа деда Витю с сотоварищами. Пересчитывали копейки в трясущихся с похмелья руках и прикидывали, на что хватает. Щедро подкинув им стольник, взял минералки, печенья, паштет, свежего хлеба. Суетился, был какой-то смутный страх, что вернётся а Маринки нет. Или, например, проснётся а нет его, и как она тогда? Эта может и заистерить.
Торопясь домой, на ходу полез по карманам олимпийки в поисках ключей, но кроме них нашарил ещё что-то непонятное, маленькое, мягкое. Вынул И встал. В руке лежали три дозы в пакетиках. К бабке не ходи герыч1.
И сразу новыми смыслами заиграла вся минувшая ночь. И забитая Шпиком стрелка, и то, что он на неё так и не явился, и нагрянувшие вдруг со шмоном менты.
Оставалось понять, в какой момент успели подкинуть. Хотя, на самом-то деле похрен. Такая подстава это не по понятиям, вот что важно. Не по-пацански. Шпик, сука В тот раз из-за его жадности чуть под мокрушную статью не попал пришлось срочно линять в армию, и что теперь? Из-за пары сотен косарей готов закрыть бывшего кореша на семёру, а то и больше за наркоту? Гнида. Особенно если учесть, что бабки изначально не его, а Данилины.
Дома спустил порошок в унитаз, обмотку сжёг на балконе. Душила злость. Ослепляла.
В какой-то момент подумал даже, что, может, это Маринка подкинула слишком уж нереальным и в то же время экстремальным было её появление в кабаке, да и всё что после тоже. Уже одно то, что она через окно пыталась слинять А с виду обычная девочка-пай. Острая на язык пятёрочница, блин. Что она там говорила в ментовку ей нельзя? Чёрт
Не включая колонку залез под душ. Холодная вода привела в чувство. Не Маринка это. У неё просто не было такой возможности. Подкинули явно до заварушки с ментами, иначе само их появление теряло смысл. Может, та тёлка с пивом? Не по-детски ведь тёрлась об него, сука
Когда вошёл в комнату, Маринка спала, всё так же уткнувшись носом в подушку, но повернувшись на другой бок. Из-под задравшегося сарафана белели перепачканные кровью трусики. Данила смущённо отвёл взгляд: ну, здоро́во, семейная бытовуха! Прикольные они, всё-таки, эти девчонки со своими секретными заморочками
При взгляде на неё мгновенно встал. Подлёг, обнимая, целуя шею, прижимаясь к её попке. Замыкало до дрожи. Даже злость на Шпика временно померкла. Сейчас хотелось только повторения банкета пока девочка ещё мягкая, податливая, со сна. Сладкая
Проснувшись от его ласк, Маринка вдруг затрепыхалась, заматываясь в простынь и отодвигаясь.
Чшш Не пугайся, дерзкая, это я, наваливаясь на неё, шепнул Данила. Доброе утро, малышка. Но ты это, спи, спи Рано ещё, ещё даже семи нету. Я потихонечку, м? Расслабься, ну
Но она цеплялась за сползающую с неё простынь, и ломалась:
Не надо. Ну не надо
Такая смешная с этой своей до сих пор размазанной по лицу косметикой. И такая милая.
Ну чего ты, Марин? Из-за месячных что ли? Да не парься, дурочка, я не брезгливый.
Она замерла на миг и вдруг замолотила его кулаками, норовя при этом ещё и коленом в пах угодить.
Пошёл вон, козёл!
Соскочила с дивана и её тут же шатнуло, занесло к противоположной стене. Данила рассмеялся:
Ну куда ты подорвалась, дика́я? Ты же ещё бухая! Тебе ещё спать и спать!
Но она схватила сумочку и кинулась в коридор. Данила кинулся за ней:
Эу, стоять, я сказал! Ты никуда не идёшь!
Отвали, придурок!
Так, короче схватил поперёк тела и поволок в комнату. Сбросил на диван, навис над нею: Ты. Никуда. Не идёшь. Это ясно?
Мой папа тебя уроет! с ненавистью и страхом глядя ему в глаза, прошипела она.
Пусть сначала найдёт! в сердцах рыкнул Данила и пошёл на выход.
Вслед ему полетела её сумочка. Врезалась в стену, рассыпалась всякой бабской мелочёвкой. Данила перешагнул через неё и, плотно закрыв за собой комнатную дверь, ушёл в кухню. Трясло. Вот что это, нахрен, было? Что он такого сказал, что не так сделал? Психанув, смахнул со стола, всё, что купил к завтраку, зажал руками голову. Придурочная, блин
Минут через пять тупого созерцания крышки стола, признал, что был не прав. Слишком давит на неё, надо притормозить. Она просто испугалась, видно же. В этот же миг скрипнула комнатная дверь, и Данила кинулся в коридор.
Маринка стояла перед зеркалом, и, слюнявя палец, яростно пыталась оттереть черноту под глазами. Её заметно пошатывало. На него демонстративно ноль внимания.
Я же сказал не отпущу!
А мне похрен, что ты сказал!
Снова закипая, понаблюдал, как она дерёт расчёской волосы.
Что не так-то, Марин? Я серьёзно не понимаю! Всё же хорошо было? Нет, ну правда, ты Ну умойся хотя бы. Позавтракаем спокойно, поговорим Марин?
Но она игнорила, и это злило.
Так, короче, схватил её за локоть, если не хочешь, чтобы я тебя связал нахрен, возвращаешься в комнату и замолчал.
И что? выдернув руку, дерзко вскинула она подбородок. Ну, что?
А он не знал. Но связывать точно не собирался.
Ничего. Не, ну правда, Марин, не хочешь трахаться не будем. Просто проспись нормально.
Сама разберусь, как мне нормально, сунув в рот жвачку, буркнула она и наклонилась, чтобы обуться. Её пошатнуло. Устояв, заторможено уставилась на свои босоножки с отломанными каблуками и, отшвырнув их вдруг, нагло сунула ноги в Данилины резиновые шлёпанцы.
Он выскочил за ней в подъезд.
Да погоди ты, дурная! Давай хотя бы мотор тебе возьму! Ну стой! поймал на выходе из подъезда, зажал в тамбуре. Обхватил её лицо руками, заглядывая в глаза, лихорадочно соображая, как быть. Испугался вдруг. Капец, как испугался! Не готов был её отпустить вот так сразу и в никуда. Хотя бы номер телефона оставь или адрес, где я смогу тебя найти?
В магазине ищи!
В каком ещё магазине?
В котором прокладки продают, придурок!
Попыталась отпихнуть его, завязалась недолгая борьба, и он не стал перегибать, сдал назад. Выскочил следом за ней из подъезда, глядя, как она то и дело теряет его огромные шлёпки, поплёлся следом:
Так ты из-за этой херни, что ли, психанула?
Херни? резко развернулась она. Херни?!
Да что тут такого-то? Ты что одна такая во всём свете? Или ты думаешь, я дебил, не понимаю
Замолчал: возле первого подъезда, резко свистнув тормозами, остановилась чёрная тонированная девятка. Синхронно хлопнули передние двери и, едва глянув на вылезших мужиков, Данила сразу вспомнил, кто ещё и когда мог подкинуть ему наркоту.
Да, представь себе, ты дебил! обиженно шипела Маринка.
Ладно, всё, проваливай, сквозь зубы буркнул он и подтолкнул её к дорожке палисадника между домами.
Даже не обернулся ей в след. Только, перекрывая проход в палисадник, широко и пружинисто расставил ноги и сунул руки в карманы.
Эти двое остановились на расстоянии пары шагов руки тоже в карманах, рожи на понтах. Тот, что справа тот самый мудак, с которым Данила «обнимался» чуть не подравшись в Удаче, когда ждал Шпика, и которому, как и той сучке с пивом, вся масть была подкинуть порох2, неторопливо надул жвачку.
Ну здорова, Хулиган! Типа, с прибытием на гражданку тебя.
Чё надо? внутренне собрался Данила, расслабляя при этом колени и плечи и прицельно намечая точки на стоящей перед ним туше, куда будет пробивать.
Главное, чтобы не навалились разом, чтобы успеть хотя бы одного уделать. Хотя бы в нокдаун.
По беспределу надо ответить. Бабки вернуть. Сегодня в четыре в «Якоре» на центральной набережной. Шпик по-хорошему предлагает решить, наверх пока не сообщает, поэтому не советую фуфлить.
Не, не канает. Когда мне надо было, я к нему на стрелку пришёл. Теперь ему надо, пусть он ко мне приходит. В восемь, у памятника Пушкину на бульваре.
Бобики заржали.
Ты не понял, Хулиган, угрожающе хрустнул шеей тот, что справа, и сделал шаг вперёд. Данила шагнул ему навстречу, заметив, как едва уловимо дёрнулась рука в кармане второго сработала наизготовку выкидуха3 с коротким лезвием. Прирезать такой, это навряд ли, а вот разукрасить легко. Пока ты там казёную кашу жрал, Шпик поднялся. Ты с ним больше не ровня. Поэтому приедешь ты. В четыре. В Якорь. А не приедешь, медленно провёл пальцем по шее, кирдык тебе.
Нет, это ты не понял: в восемь, у памятника Пушкину.
Ну-ну усмехнулся бобик и, сплюнув жвачку Даниле под ноги, вальяжно двинул обратно к машине.
Глава 8
Кралась словно мышка, но когда уже добралась до своей комнаты, из Тёмушкиной спальни выглянула Оксана. Шепнула:
Привет! Ты же сразу в институт собиралась?
Репетицию перенесли на вечер, пряча лицо за волосами, так же шёпотом соврала Маринка.
А чего ты тогда так рано? Что-то случилось?
Нет, просто мы с Катькой ходили на затон рассвет встречать.
Делать вам нечего, улыбнулась Оксана. Ну ладно, досыпай. Тебя разбудить потом или сама?
Сама.
Закрылась у себя, не раздеваясь рухнула на кровать. Прохладное покрывало принесло облегчение, но скоро нагрелось, и Маринку тут же начало мутить с новой силой. Изводил сушняк. Перед закрытыми глазами клочками всплывали воспоминания: подушка на коленях, половинка сердца в кулаке. Водка, отчаянное желание сдохнуть. Кирилл Катька И так больно от всего этого, что, кажется, это её сердце разбилось на те две половинки, которые уже не склеить.