Дайка угадаю, их господ убили вурдалаки или праведники.
Ну да.
И они оба так удачно и своевременно оказались рядом, когда реморак качал из тебя жизненные силы.
К чему ты клонишь? насторожился Матфей.
К тому, что это всё слишком, каркнул Гамаюн. Время, место, спасение. Так могут действовать наёмники.
Мы не наёмники, ворон! возмутилась Сеера, если уж кто и заслуживает здесь недоверия, так это ты! Скажи своему господину, признайся, что ты остаёшься Низложенным прислужником и не имел права подписывать с ним договор, пока он был в неведении.
Не тебе меня судить, кошка! прошипел ворон, и глаза его потемнели от злости. Он вновь поднялся и презрительно взирал на Сееру и Рарога сверху вниз.
Ты обманул его! поддержал саламандр подругу. Ты обманщик.
Я не обманывал его, я его выбрал и, скажу вам, вовремя выбрал, возмущённо заметил Гамаюн. Никто не пришёл к этому дому. Никто не обратился к Спящему. Никто, кроме меня, не пожелал заключить с ним договор.
А может, это твоя заслуга? язвительно бросил Рарог.
Всё! Стоп, ребята! Тайм-аут, прикрикнул на пререкавшихся меж собой зверей Матфей. Ему не нравилась эта ругань и то, что он выпадал из жаркого диалога, став лишь упоминанием в нём о себе. Хватит собачиться. Хотя это к вам не совсем подходит. Гамаюн!
Ворон отвлёкшись от перебранки, устремил на союзника взгляд, внимательный и ещё полный гнева.
Прошу тебя принять на время этих ребят и постараться жить с ними в мире, как можно спокойнее и миролюбивее попросил юноша. Они спасли мне жизнь. А вы, теперь он призывал кошку и ящера, постарайтесь проявить больше уважения к моему прислужнику и не цепляйте его. Я не хочу слышать наветов и наговоров друг на друга и жить, подозревая каждого во лжи. Либо мы живём слажено и дружно, либо я не знаю, что делать.
Хорошо, господин, пропищал первым Рарог. Заметено, лебедой оплетено.
Как скажешь, господин, преклонила бархатистую голову кошка.
Ну, Гамаюн, остался ты, произнёс Матфей.
Хорошо, так и быть. Временный договор. Он свяжет их по лапам и не даст предать тебя, молодой человек, согласился с тяжким вздохом ворон. Но я соглашаюсь только потому, что в меньшинстве.
Гамаюн широко развёл по сторонам крылья, и из каждого на коричневую холмистость покрова упало по листку.
Пусть каждый приложит лапу, смоченную кровью, к договору и на том покончим, провозгласил ворон.
Сеера и Рарог, надкусив лапки, оставили на белоснежных поверхностях бумаг по красноватому оттиску. Матфей повторил за ними, уколов палец и прибавив рядом свой отпечаток. Тут же проступили тексты, идентичные по смыслу, но расходившиеся лишь в обозначении прислужников. Отныне вступали в действие временные договоры, обязывавшие новых союзников к верности и преданности и грозившие скорой расплатой за нарушение условий. Если Матфею удастся найти для временных прислужников новых хозяев, то союзам его с Сеерой и Рарогом придёт конец.
На следующее утро, пока весь дом ещё пребывал во власти сна, Матфей с трудом продрав глаза, наскоро оделся и, пообещал Сеере, которая единственная бодрствовала, как и положено кошкам, не задерживаться долее чем, на час. Гамаюн с вечера настоял на их утреннем рандеву подальше от дома, наметив для встречи Ясеневый парк. Во́рону ещё предстояло свыкнуться с мыслью, что он не единственный прислужник в жизни Матфея и пока он не мог превозмочь своё эго и откровенно общаться с союзником при саламандре и кошке.
За тобой точно не было слежки? каркнул Гамаюн и слетел с ветки высоченного ясеня.
Никого, подтвердил Матфей, ёжась от морозного воздуха и влажности тумана, накрывшего плотным куполом Горницы в это утро так, что небо не проглядывало. Я проверял.
А эти, временные, как? поинтересовался ворон.
Рарог спит, а Сеера ждёт меня. Ты какой-то подозрительный. Нельзя же всё время всем не доверять. Когда-то нужно поверить.
Если бы я имел дело с другим союзником, а не с тобой, то о доверии можно было вести речь, ворчливо буркнул Гамаюн.
Я, наверное, никогда не заслужу твоего доверия, раз ты считаешь меня недотёпой, вздохнул Матфей и уселся на пустую деревянную скамейку с выгнутой спинкой. По правде говоря, и другие скамьи, примыкавшие к центральной дороге парка, были пусты в этот ранний час, как сам парк и основная уличная часть города.
Ворон не удостоил его ответом, он расположился рядом на покатой, наборной из дощечек поверхности скамьи.
Я хотел с тобой поговорить о кошачьем роде, начал Гамаюн. Не о твоей новой прислужнице, а о кошках в целом. Как я подозреваю, ты ничего не читал о прислужниках.
Ну, я пролистал книгу, но времени её прочитать от корки до корки, у меня не было, честно сознался Матфей, предвкушая новое порицание от союзника.
Я так и думал, спокойно выговорил ворон. Поэтому я собираюсь заполнить твой пробел сам. Это и моя обязанность, как прислужника, хоть и вольного, следить за твоим образованием и осведомлённостью.
Я слушаю. Матфей не смог подавить зевок. Он ужасно хотел вернуться в тепло постели и доспать сладкий час до подъёма на работу.
Кошки бессмертны, все без исключения, назидательно заявил Гамаюн.
Но они же умирают! Я сам видел не раз дохлых кошек, а уж на их разлагающиеся тела вдоволь насмотрелся благо трасса за городом богата этим добром. Бедолаги, частенько перебегая дорогу, угождают под колёса фур или легковушек. Так как же они могут жить вечно?
Всё элементарно, самодовольно каркнул ворон. Когда кошачья оболочка дозревает до финального этапа и более не годна своему хозяину или хозяйке, то кошка расстаётся со своей физической оболочкой, но ненадолго.
Это как же? Переселение душ что ли?
Можно и так сказать. Кошки же тоже демоны в своём роде, что даёт им ряд удобных возможностей. Слышал о девяти кошачьих жизнях? Не совсем точное упоминание. Девятью девять вот сколько раз они могут перерождаться.
Ничего себе! И как же это происходит? Они же, как и люди, воспроизводятся обычным путём. А как насчёт котят? ехидно заметил Матфей.
Одно другому не мешает, фыркнул ворон по-человечески. Воспроизведение своего вида это не обновление, а приумножение. Не нужно путать столь очевидные действа, молодой человек. Даже собаки размножаются, но они, увы, примитивы в сравнении с кошачьим родом, хоть и более близки к людям, да и не способны перерождаться.
Так как же кошки умудряются обеспечивать себе вечную жизнь? упрямо не сдавался юноша.
Я же упоминал, что они расстаются со своим физическим телом, когда то негодно для дальнейшего применения, терпеливо и медленно повторила птица, словно объясняла очевидную истину неразумному ребёнку.
Но, а как дальше-то?
А дальше, всё ещё проще. Ворон прикрыл глаза и продолжил урок. Кошачья душа образовывает новую телесную оболочку и вселяется в неё. И живёт себе далее. И так далее, и так далее.
Но как кошка может образовать оболочку? изумился такому объяснению Матфей. Это же колдовство!
Конечно, колдовство, вздохнул Гамаюн. Кошки же демонические сущности. А раз им присуща тёмная природа, то и способностями демонов они не обделены. Это же так очевидно!
Но как они себя воспроизводят в пространстве?! воскликнул взволнованный невероятной мыслью Матфей.
Они искусные актёры и иллюзионисты, эти твари когтистые, прислужник издал противный смешок. Когда им нужно пустить пыль в глаза, они это делают по первому классу. Но заметь, если кот задумал красочно «покинуть» этот мир, он старательно пытается смыться из дому или с глаз долой. А затем где-то появляется поблизости бродячий кот или кошечка. Все беспризорные якобы коты и кошки это обновлённый вариант переродившихся мертвецов.
Ерунда какая-то, пробубнил человек-союзник. Бродячие коты воскресшие домашние кошки? Быть такого не может.
Если бы это было ерундой, то за мной триста лет не гонялся бы один наглый тип, аккурат каждые пятнадцать лет меняющий шкурки, будто модница шубы, с шипением пробурчал ворон. Вот полюбуйся, каким шрамом он одарил меня двести семьдесят три года назад, когда я имел неосторожность уснуть на ветке старого дуба!
Ворон демонстративно приподнял чёрный веер левого крыла, в доказательство полученной старым обидчиком раны.
Ого! Отменная царапина, согласился Матфей, разглядывая глубокий бурый росчерк затянувшийся от времени рубец под крылом птицы.
Его зовут Лиандр, произнёс ворон имя врага с особой неприязнью и в тоже время с некой долей уважения. Это могущественный демон кошачьего рода. И он не угомонится, пока не перегрызёт мне горло.
Но как тебя угораздило нажить себе в недруги этого демона-кота? полюбопытствовал Матфей. Имя недруга прислужника ему отчего-то показалось знакомым.
Я съел нескольких котят, по незнанию. Позже выяснилось: они были отпрысками Лиандра, просто ответил Гамаюн. Где ж мне было знать, что он так привязан к ним. Ведь кошкам из-за их бессмертной сущности редко присуща преданность. Они сами по себе. Точно проклятие какое-то.
Тогда понятно, почему этот хвостатый чёрт за тобой гоняется. За такое и я бы тебя желал растерзать, признался Матфей.
Благодарю за милость, холодно ответил ворон.
Ты только об этом хотел со мной поговорить в эту рань? спросил Матфей и снова зевнул от души.
Сон не оставлял его даже на морозной свежести улицы, затаившись, словно воришка за спиной и выжидая удобного момента, дабы накинуть на голову мешок дремоты.
Не только, Матфей, задумчиво сказал Гамаюн, он будто всё решался поведать о чём-то важном, но не осмеливался одолеть перепутье сомнений. Эти твои новые друзья. Как бы нам всем плохо не было от этих нелепых союзов.
Расскажи мне о бывшем союзнике, попросил Матфей.
Это не праздная история, молодой человек, это тёмное пятно моей памяти и скорбное бремя, холодно буркнул ворон.
Прислужник вдруг отвернулся от собеседника, и Матфею показалось, что Гамаюн его элементарно бросит, взлетит и скроется в листве стремительно лысеющих ясеней, оставит союзника-человека одного.
Мне важно это знать, Гамаюн. Важно знать всё о тебе, поспешно прибавил к просьбе юноша.
Зачем это? Ворон обернулся, его глаза казались прозрачными в свете утра.
Сеера сказала, что он был всеслухом, вроде меня. Ты должен понимать, что для меня это очень важно. К тому же, такие совпадения редко бывают.
Ты послушал кошку и решил, что старый Гамаюн тебя обманул? горестно упрекнул ворон. Старый Гамаюн совершил ошибку дважды! Вот что совершил Гамаюн.
Честно, мне плевать, как и что повлияло на твой выбор, Гамаюн, несколько резко произнёс Матфей, но тут же сбавил обороты. Ты мой прислужник, мой союзник и надеюсь, что в дальнейшем и друг. Просто я не хочу совершить те же ошибки, что совершил твой эпредыдущий господин, чтобы самому их не повторить.
Чего проще, каркнул Гамаюн. Не трепись со всеми подряд и не пей кровь. Тогда есть вероятность дожить до старости.
Пить кровь? Твой союзник пил кровь?!
Да. А что тебя так удивляет?
Но кровь пьют только вампиры, да и то в страшилках! воскликнул юноша. Это ж чушь какая-то.
Ворон наклонил голову и с наслаждением почесал коготком в том месте, где под оперением было спрятано ушное отверстие.
Молодой человек, демоны, конечно, питаются, как и люди обычной, привычной пищей. Но есть различие и в этой стезе меж кланами.
Это ж что я ещё не знаю? подозрительно прищурился Матфей.
Ну, если демон растеряет силы, а они ему позарез необходимы, то он может восполнить их у другого демона, изрёк ворон. Этого ты тоже не прочёл. Не так ли?
Я читал о демонах, Гамаюн, но о крови там ни слова не было, напрягся юноша. Это как же? Высосать энергию?
Энергия питает силу. А в демоне её порой хоть отбавляй. Особенно в жирных и полных особях, пояснил ворон. Демон, можно сказать, окажет жирдяю услугу бесплатной липосакцией, если отсосёт ненужную подкожную обузу оного.
Фу! Матфея передёрнуло от сказанного птицей, он поморщился. Что за гадость ты говоришь?
Это звучит гадко, молодой человек, но это действенная вещь, фыркнул ворон, и она может спасти тебе жизнь. Естественно, подобная процедура производится не каждый день, а в особых экстренных случаях.
Я не буду высасывать чей-то жир! Это гадко, противно и негигиенично! возмутился союзник, скривив рот в отвращении. Противно!
Тогда остаётся второй вариант, подытожил ворон. У демона есть кровь, в которой также накоплен приличный объём энергии. И уж она-то повкуснее жира.
А это уже ни в какие ворота не лезет! Я не из вампиров, чтобы пить чью-то кровь!
Поправочка: не вампиры, а вурдалаки. Они лишь агрессивная ветвь демонов, но всё-таки такие же демоны, как и ты, заметил напыщенный ворон. У них кишка не так тонка, как у большинства веганов.
Веганов? переспросил Матфей.
О, веганами вурдалаки называют всех, кто питается обычной пищей или посасывает временами жирок, брезгуя запачкаться в кровушке. А вот они, эти кровососы, настоящие хищники и претендуют на главенствующую роль в демонической иерархии. Слава Тьме, эти кровопийцы пока не имеют веса во власти, иначе бы всем пришлось худо, и демонам и прислужникам.
Час от часу не легче, проворчал Матфей, сильнее ёжась от заметно набиравшего силу утреннего ветерка. Так твой бывший стал вурдалаком?
Симеон, если быть справедливым в упоминании, заметил Гамаюн. Он был прекрасным юнцом, воспитанным, образованным, с амбициями и перспективами. Но его сгубило тщеславие. Одно роковое знакомство с вурдалаками и парень пропал. Поддался на их лесть и обещания, поверил их россказням о грядущем могуществе. Он стал таким, как они, обычным наркоманом. И сгорел за полгода. Его естество не вынесло бремени крови и жестокости, что требовала его новая натура.
Ты пытался ему помочь?
А что толку? Он был невменяем. Ты видел наркоманов? Они адекватны? Вряд ли. Конечно, я был с ним до конца. До его конца, что был жалок и печален. Его имя помню лишь я и больше никто. И такой итог ждёт любого, кто свяжется с вурдалаками, кто попробует кровь и подастся её вкусу. Так и знай.
Я не собираюсь кого-то кусать и пить чью-то кровь, поспешно заявил Матфей, его передёрнуло от одной мысли о подобной перспективе.
Симеон также говорил, но вурдалаки хитры и изворотливы. Они обманом способны подвести к последней черте новичка и утопить его единственным глотком.
И всё-таки, я не собираюсь становиться одним из этих наркош, повторил Матфей. Гамаюн, давай на сегодня сделаем паузу, мне скоро на работу, ещё домой надо вернуться и незаметно проскользнуть мимо родителей. Иначе они начнут задавать вопросы, а это меня доконает вконец. Я не готов в такую рань давать объяснения. Пока я живу в одном с ними доме.
Хорошо, молодой человек, согласился ворон. Вечером я загляну к тебе. И этобудь осторожен.
Туман скоро растаял. Ветер крепчал, будто сатанея на весь мир за какую-то провинность, нагонял на безмятежную синь неба грязные, серые тучи, силясь скрыть надземную бирюзу, спрятать её от всех земных глаз выцветшими рваными тряпками мутных облаков, изношенных и старых как само время.
Матфей прибавил шаг, по легкомыслию он надел тонкую куртку, отправившись в Ясеневый парк, и теперь ругал себя за опрометчивость, ёжась и засунув ладони глубже в карманы.
Листья, точно снаряды, срываемые лихим озлобленным ветром с возмущённых подобным произволом деревьев, летели юноше в лицо, неприятно шлёпая по щекам, будто вызывая на дуэль. А затем на краткий миг Матфей обернулся назад, сам не зная зачем что-то потребовало его немедленного внимания позади. Что-то, что он почувствовал.