Он оттянул в сторону чернильную тафту, в её складках накопилось немало пыли. Матфей встал перед непроницаемой чернотой, в серебристо-тёмной поверхности прорисовался его силуэт с головы до пят. Зеркало было неимоверно высоко, так громадно, что встань один человек на плечи другому и то ещё места останется.
Абрис тела стал чётче проявляться, обретая объём и цвет. Матфей совсем впритык подошёл к чёрной глади, и его дыхание запечатлелось на ней. И вот его отражение совсем живое прямо смотрело ему в глаза. Но не светло-зелёными очами, а золотисто-карамельными. То ли дело было в потускневшей амальгаме, то ли так падали тени, но у потустороннего Матфея волосы были черны, как дёготь, а кожа смугла, как у южанина. Отчего-то чувство дежавю нахлынуло на юношу: повторение виденного, но где? Была ли то игра света, но у зеркального двойника на краткий миг заиграла ухмылка на губах. На Матфея пахнуло чем-то затхлым, гнилостно-сладким. Тленом? Но разве такое возможно?
Стой! Отойди оттуда немедля! раздался за спиной гневный и одновременно испуганный возглас хозяина. Кому говорят, отойди!
С неожиданной для него прытью, Счетовод в доли секунды оказался подле юноши и рванул занавесь из его руки. Наваждение, длившееся всего ничего, тут же рассеялось. А отражение вновь приняло призрачное очертание скупого контура, будто зеркало, дав разглядеть себя, вновь вобрало картинку в своё алчное, бездонное нутро.
Глупый, глупый мальчишка! Кто позволил тебе пялиться в Зеркало Хоруса? запричитал старик, брызжа на Матфея, наверняка ядовитой слюной. Ты понятия не имеешь, с какими силами мог спутаться! Глупец!
Его рука с усилием дёрнула тафту портьеры, силясь скрыть чёрное серебро зеркала, но что-то в карнизе, державшем тяжёлую занавесь заклинило. Из-за иссиня-чёрной ткани соблазнительно мерцал не задёрнутый кусочек беспросветной зеркальной глади. Будто дразнил взиравших.
Отойдите, живо! скомандовал ледяным и злобным голоском Счетовод, скорее почувствовав, нежели увидев, как охваченные любопытством ребята, отошли от аквариума в сторону окна. Хватит пялиться! Проклятье дьявола! Вечное любопытство. Оно знает, как и кого чем подманить. Оно чувствует. Глупый оболтус!
Извините, в замешательстве произнёс Матфей, всё ещё ощущая на себе взгляд золотистых глаз. Я не знал, что
Всё! Ваше время истекло, резко оборвал его не в меру раздухарившийся хозяин. Прошу немедля покинуть мой дом!
Но вы не ответили на мой вопрос! Теперь праведное возмущение прорвалось в Эрике. А вы обещали.
Да плевать мне на вас, юные выскочки! озлоблено кинул в ответ желчный старик.
В этот момент его лицо-маска побагровело, сравнявшись цветом с его богато расшитыми туфлями. Старика так затрясло в нервном приступе непонятного ребятам негодования, что если бы он тут же рухнул на пол и забился в конвульсиях, никто бы не удивился.
Уходите, живо! Зал прошил стариковский визгливый фальцет.
Но как же Нил? Я хотела узнать о Ниле! Юна умоляюще смотрела на Счетовода. Наш друг был похищен вурдалаками. Жив ли он? Можно ли ему как-то помочь?
Я сказал, довольно, сударыня! Счетовод указал гостям рукой в сторону низкой дверцы и грубо добавил. Поблагодарите своего любознательного друга.
Пожалуйста, помогите моим друзьям, попытался ещё раз извиниться за свой нелепый огрех Матфей. Я не хотел, накажите только меня. Я уйду, но выслушайте моих друзей. Помогите им! Пожалуйста!
Но разъярённый старик был непреклонен.
Всё чем могу помочь, это малым советом. Ищи помощь в сказках, глупец. Возможно, они тебя чему-то научат и остерегут от будущих глупостей.
Сказки? Но при чём тут сказки? Чем они могут помочь? взвился Эрик. Это немыслимо!
Да брось, охолонил его Виктор. Разве не видишь, что здесь нам ничего не обломится. Пошли.
Но как же Нил? Как же Нил? отчаянно выкрикивала Юна, её подталкивал к выходу Матфей. Мы столько добирались сюда, и зачем?
И когда уже Матфей переступил порог дощатой двери, ступая на крошечный пятачок лестничной площадки, до него вдруг долетел спокойный и рассудительный голос Счетовода.
Будь начеку, парень. По твоим пятам идут волки и летят совы. Думаю, ты знаешь, о чём я говорю, предостерёг напоследок негостеприимный старик. Никому не доверяй и не открывай свои способности. Ищи помощь у сказок. И ни в коем случае не слушай зеркал, если те вздумают говорить с тобой.
Дверь захлопнулась сама.
Вниз спуск оказался быстрее и короче. Всю дорогу до первого этажа Юна бранила хозяина дома всеми известными крепкими словцами. Эрик охотно поддерживал её, ловко вставляя красочные словечки, а вот Виктор угрюмо молчал. Матфей чуть отстал. Его тяготило, что он вновь всё испортил. Сначала из-за него друзья вынужденно ввязались в путешествие, теперь вот они лишились нужных подсказок. И о Ниле опять же ничего неизвестно.
Рарог чувствуя хмурое настроение хозяина, смиренно сидел в кармане куртки, куда успел перебраться. Сеера отставала от союзника на две ступени, а Гамаюн и Лиандр, как это ни было удивительно, шли рядом: ворон с ленцой парил над котом, не опережая и не уступая тому.
Внизу, уже выйдя на садовую дорожку и приближаясь к облезлой калитке, Юна в сердцах топнула ногой и сердито вскрикнула:
Вот ведь старый жлоб! Невоспитанный, злобный, противный старикашка!
Да ну, не такой уж он и плохой и ужасный, вдруг улыбнувшись, произнёс Виктор. Просто живёт один. Вот и вредный такой.
Да ты что! Он же хам! Чванливый, высокомерный гордец! тут же с пылом возразила она, тыча пальцем в сторону башни. Как он на Фея наехал! Это ж надо быть таким грубияном! А его одежда? Да он же вырядился как индюк! Самый форменный индюк.
Да ну, Юн, он нормальный старикан, всё сильнее лыбясь проговорил Виктор, уже вызывая недоумение всех, кроме девушки.
Но выдержав паузу и таинственно оглядев всю компанию, Виктор добавил, прыснув забористым смехом:
Ужасный, ужасно невыносимый старикашка!
Спустя пару секунд смеялись все.
Ты совсем близко, мой паучок. Я знаю каждый твой шажок, предугадываю будущий. Совы летят по твою душу, псы бегут по следам твоим. Круг сужается, паучок, скоро петля сомкнётся. Скоро.
4. Поминовение
Надпись «Три ковша р.м.п.д.» на блёкло-серебристой вывеске так бы и проплыла мимо них, если бы не вдумчивый взор наблюдательного Эрика. После неудачного визита в башню ребята в усталом унынии некоторое время бродили по улице Здравного Михаля, после чего свернули в Рогожий переулок, откуда через парочку шумных, но довольно тесных аллей вышли к развилке-трезубцу. Тут-то Эрик, избрав левую излучину перепутья, бравым шагом направился в самую её глубь, приятели проследовали за юношей по инерции. Всё равно города никто не знал, и было абсолютно всё равно, куда направляться. Конечно, прислужники не преминули рекомендовать себя в качестве проводников, особенно, Гамаюн, но тут люди решили довериться слепому случаю. И случай, пускай и не слепой, а подслеповатый, сработал.
На извилистой и кривой, словно змеиное ложе, с высокими старинными домами улице которая, к слову, звалась Каменная Горгония в середке стояла, теснимая бочковидными чванливыми соседями, гостиница из бело-жёлтого кирпича в три этажа высотою.
Но именно непритязательный, простой вид жилища и привлёк внимание Эрика. Неприметное с виду здание могло послужить его товарищам и ему отменным убежищем на первое время, пока выработается новый план. Прислужники проявили удивительное единодушие и одобрили предложение Эрика. Как тут же выяснилось, ворон не такой уж знаток Кошивы, каким представлял себя, и улицу эту и тем более гостиницу со странным названием лицезрел впервые. Сконфуженно прокашлявшись, тем не менее, Гамаюн вернул себе былую напыщенность, которой и «списал неосведомлённость на провал памяти». Ему всё-таки более трёх сотен лет, а вы чего хотели? Сами поживите столько, а после припомните какую-то там улицу в одной из столиц Терриуса.
Что за странное название? И что означают эти буквы с точками? удивилась Юна. Терпеть не могу аббревиатуру.
А пошли и узнаем, с напускной бравадой предложил Эрик и отворил входную, ничем непримечательную дверь на себя, пропуская вперёд девушку.
Внутри, однако, было довольно просторно и затейливо, будто красивую богатую одёжу вывернули наизнанку, представив миру заурядную подкладку, утаив притом холёный лоск наружности.
Тёмно-фиолетовый велюр, которым были оббиты высокие стены холла, в приглушённом свете настенных бра из матового изумрудного стекла будто оживал волнами ночного моря, мерно трепещущими в слабом дуновении бриза. Тёмный потолок, непроницаемый и оттого казавшийся бескрайним, словно небо, погрязшее во тьме, всё ж не давил на посетителей мрачной тяжестью, но был смягчён серебристым свечением созвездия фионитов, очевидно символизировавших суть названия гостиницы. И воздух он будто пропитался морской солью и эвкалиптом.
Так странно, удивлённо произнесла Юна, на улице ещё светло, а тут полнейшая ночь. Чудеса.
По тёмно-синему, как виделось в этом странном освещении, ковру они вышли к стойке из красного дерева, за которой сидел мужчина в деловом костюме, с самым невозмутимым видом попивая из белой фарфоровой чашечки кофе и с некоторой ленцой пролистывая толстый глянцевый журнал.
О, тут всё просто, благодушно улыбнулся администратор, когда Матфей поинтересовался названием гостиницы. Три ковша рубиновой медведицы под дубом. Просто утомительно читать такое длинное название, вот мадам Грульбс и сократила.
А почему три ковша? У названия есть история? на сей раз вопросы последовали от Виктора.
Ну, разумеется, есть, отозвался служащий с некоторой долей снисходительности. Но она так длинна, что рассказывать её я не стану.
Жаль, вздохнула Юна, когда Матфей ей перевел его слова, а я бы послушала. Обожаю истории.
Мужчина не расслышал её сожаления, но догадался по выражению лица.
Если остановитесь у нас, тогда у вас появится шанс узнать эту историю, буркнул он и демонстративно сделал глоток из чашки. Ну, так, как?
Ах да, мы как раз и хотели узнать насчёт номера, тут взял дело в свои руки Эрик.
Так они оказались в двухкомнатном со всеми удобствами номере, на втором этаже. Одну комнату делили юноши, а другая отошла Юне, и все были довольны. Прислужников пронесли в номер тайком, под одеждой. Рарог тут же прошмыгнул в дамскую половину номера, где благополучно и спрятался под Юниной кроватью. Сеера предпочла изголовье Эриковой постели, Лиандр серым облачком умастился на выпуклом мягком сидении высокого стула с резной спинкой, а Гамаюн не нашёл ничего лучше старого, с потускневшей полиролью, высотного шкафа, верхотура которого ему вселяла покой.
В номере помимо телефонного справочника и каких-то рекламных проспектов имелась маленькая, но красочно оформленная брошюрка, в которой и излагалась история пресловутых ковшей.
После суток без душа, в одной и той же одежде и при всеобщем недосыпе, решено было не терять времени даром, а именно, наскоро помыться, поужинать и улечься спать. Кто знает какие сюрпризы подслеповатый случай выкинет поутру. Юна милостиво пропустила ребят в ванную комнату, ей хотелось как следует насладиться горячим душем, без оглядки на то, что кто-то дожидается своей очереди. Отчего-то девушкам требуется чуть больше времени, а когда смываешь с себя истекшие сутки, в подобных делах спешка излишня.
Когда она покинула порядком запотевшую ванную комнатку, и уединилась в своей спаленке, из-за прикрытой двери до её слуха донеслась беседа.
Я должен, нет, я обязан выпить за него, угрюмо заявил Эрик. Он самый смелый енот в мире! Не испугался этого волчьего чёрта и кинулся. Он ведь знал, наверняка знал, что это конец, но не струсил
Юноша только присел на кровать гостиничного номера, как бравость, питавшая его со вчерашнего утра, покинула дух. Плечи поникли. Он завел руки за голову, сцепил пальцы на затылке и, сблизив локти, наклонившись вперёд, принялся сильно покачиваться. Подкатившее отчаяние Эрик прикусил зубами, едва не прокусив губу.
Он выполнил долг прислужника, Эр, сдержанно отозвался Виктор Сухманов, он стоял напротив, скрестив руки на груди. Но ты прав, это был самый отчаянный енот в мире. Чем помянешь? Водкой?
Приятель переборол себя, опустил руки и поднял лицо к собеседнику. Глаза не блестели влагой лёд сковал взгляд Эрика.
Нет, я не выношу эту гадость, скривился в лице юноша. Коньяк будет самое то. А вы, други, что примете на грудь?
Пожалуй, я поддержу тебя, согласно кивнул Матфей.
Я тоже не буду выбиваться, добавил Виктор.
А я не откажусь от вина, коньяки эти ваши, крепкие, пейте сами, произнесла Юна, стоя в дверях соседней комнаты. Я бы и от вина отказалась, но ради памяти енота-смельчака, я готова выпить хоть целую бутылку.
Она наспех оделась и только влажные, топорщившиеся сильнее обычного пёрышками чёрно-белые прядки волос указывали, что она только что из душа.
Хорошо, тогда мы с Виком прогуляемся до магазинчика за огненной водой, заключил Эрик Горденов, по пути сюда я приметил за углом отсюда довольно солидный винный маркет. Думаю, он вполне сможет удовлетворить наши вкусы.
Эр на редкость внимательный, шутливым тоном заметила Юна, как только двое друзей и серый кот скрылись за дверью. Только он мог найти гостиницу с таким причудливым названием.
Пожалуй, скромно поддержал её Матфей, несколько смущённый неожиданным тет-а-тет с подругой.
А я, пока ребята принимали душ, успела ознакомиться с историей таинственных ковшей, мило улыбнулась Юна, удобно располагаясь на диванчике «мужской» комнаты. Матфей предпочёл край кровати, что примыкала к узкому оконцу.
Под взглядом её вишнёвых глаз он смутился ещё сильнее. Лицо грозилось выдать его с поличным, кровь всё быстрее подступала к щекам, пульсируя и закипая. И как назло Эрик с Виктором ушли, оставив его и Юну один на один. Прислужники не в счёт. Даже воздух задрожал и сделался тяжёлым и невыносимо жарким. Так странно, ведь не впервой им бывать наедине.
А я тоже тоже листал эту брошюрку, запинаясь выговорил Матфей, стараясь не смотреть подруге в глаза. Пока ты была в душе.
Да? И как тебе история? Юна улыбнулась ещё милее. По мне, так ей самое место в книге сказок, а не в рекламной брошюре гостиницы.
Да, пожалуй, рассеяно отозвался юноша, внутренне проклиная покинувших его товарищей.
Также мысленно удостоились парочки смачных словечек кошка и ворон, ни с того ни с сего вдруг уставившиеся на него.
Ты ведь не читал, верно? Монгольские глаза Юны сузились, но озорство и особый блеск продолжали бурлить в них. Я же вижу, что не читал.
Я хотел, но меня отвлекли, сконфужено пробубнил Матфей, наверное.
Ладно, я тебе вкратце расскажу, если хочешь.
Рассказывай, всё равно, пока ребята не вернутся, делать особо нечего, с деланным безразличием согласился он. Тут и телевизора-то нет.
Так вот, начала довольная Юна, в незапамятные времена в стране вечных сумерек в дремучем лесу стоял высокий, до небес дуб. Его так и звали Дуб-Праотец. В изножье этого дуба, глубоко в норе из корней, обитала медведица с мехом цвета рубина. И сторожила она в норе своей три заветных ковша: благочестия, мудрости и любви. В том же лесу протекал смоляной ручей, начало бравший из небесного водопада. Воды его были темны и густы. Но лишь из того ручья можно было черпать воду волшебными ковшами, от простой воды толку бы не было. И кто хотел мудрости набраться, или любви познать истинной, а может, кому недоставало праведности, соответственно пили из нужных ковшей, предварительно зачерпнув воды из смоляного ручья.