В этом деле Питер не то чтобы совсем не имел голоса, но перечить жене не хотел по нескольким причинам. Во-первых, после академии ему было глубоко плевать, чем «набивать кишку» он был не из тех изнеженных снобов, которые считают, что художник просто обязан быть гастрономическим извращенцем.
Во-вторых, он любил Кэндис.
Ну, а в-третьих
«Впрочем, подумал Питер, сегодня наверняка они будут говорить именно об этой «причине номер три». За годы совместной жизни он привык называть эту причину «занозой в заднице их чудесного брака», который был хорош со всех сторон, кроме этой»
Пит постарался скрыть своё разочарование от похода в музей конечно, Кэндис была проницательной женщиной, но и Питер тоже дураком не был. Когда получаешь художественное образование волей-неволей учишься хитрить
Привет, милая, он сел за столик и улыбнулся ей. Как твои дела?
Кэндис улыбнулась в ответ и нежно придвинула к нему тарелку с безумным месивом из кусочков овощей, рваного зелёного салата и стебельков травы самого разного происхождения.
Внутри Питера что-то нервно вздрогнуло, но он не подал виду вся эта овощная Пизанская башня уж больно смахивала на корм для премиальной говядины, которую в ускоренном темпе готовят на убой.
Посмотри, Питер, весело сказала Кэндис, специально для тебя я заказала витаминизированный салат с кукурузой, обогащённой каротином, фермерскими овощами и она снова деликатно подвинула тарелку в его сторону. Я даже попросила добавить твой любимый розмарин!
Спасибо, дорогая вяло ответил Питер. Он почерпнул вилкой комок чего-то зелёного и невозмутимо принялся жевать.
«Что нужно сделать, подумал Пит, чтобы она раз и навсегда запомнила: он любит розмарин не как «самостоятельное блюдо», а в качестве ПРИПРАВЫ К МЯСУ и только так! Какое заклинание нужно произнести, чтобы Кэндис перестала додумывать в своей голове несуществующие вещи про вкусы или пристрастия своего мужа?..»
За эти пять лет Питер уже много раз имел возможность убедиться в исключительности памяти миссис Уильямс эта особая мнемоническая способность позволяла ей держать колоссальный массив чисел и финансовых вычетов в своей голове, что позволяло ей год за годом оказываться в числе самых преуспевающих работников сферы со всего штата. Однако, был у этой способности и минус, о котором знал и чьё влияние регулярно испытывал на себе лишь Питер: жена сама выбирала, что запоминать из их личного общения. Что касается важности «полученных сведений», то Кэндис их распределяла, исходя из лишь ей понятных «бухгалтерских алгоритмов»
Что-то ты плохо выглядишь, Питер, сказала Кэндис, озабоченно посмотрев на него. Ты хорошо себя чувствуешь? Что-то случилось на выставке, да?
«От этой женщины ничего не скроешь», подумал Питер со смесью раздражения и странной гордости за свою жену. Может, эта способность выработалась за время работы в Нью-Йорке?
Нет, в музее всё прошло хорошо, соврал он. Управляющий узнал меня, даже не пришлось рассказывать про картины. Мы побеседовали, выпили кофе Пит сделал вид, что припоминает что-то важное и задумчиво произнёс: Кажется, от него у меня крутит живот
Боже мой, Питер, у тебя же больной желудок! Кэндис прижала руки к груди и жалостливо посмотрела на него. Сильно болит?
Нет, дорогая, не сильно. Почти прошло
Он отложил вилку и глотнул минеральной воды.
День сегодня пасмурный. Настроения совсем нет, но ты не беспокойся, я
Прошу прощения, миссис Уильямс? деликатно прервал их общение официант. Вас к телефону. Звонок из компании «Уоллес Реалти Менеджмент».
Питер, сможешь меня подождать, пожалуйста? Видимо, нештатная ситуация или какая-нибудь важная шишка оставила большой заказ. Я скоро вернусь, а ты пока возьми себе кофе или что-нибудь другое
Оставив на столике свой изящный кошелёк, обложка которого была выполнена в строгом стиле «брест-воллет», Кэндис подмигнула мужу и направилась к барной стойке.
Вам кофе, сэр? услужливо спросил официант.
Нет, чёрт возьми, вообще-то я чуть не отравился сегодня этим кофе недовольно проворчал Питер. Принесите мне ещё минералки.
Через пару минут вернулась счастливая миссис Уильямс, села напротив Питера и, глупо улыбаясь, уставилась на него.
Ну, что? Смотрю, тебе не терпится мне что-то рассказать, Кэндис? флегматично произнёс Пит.
Контора заключила сделку на сто тысяч! Кэндис либо не заметила прохладный тон Питера, либо осознанно предпочла не обращать внимание на его плохое настроение. Сто тысяч, Пит! Только подумай, какой у меня будет процент! Это моя первая крупная сделка со строительной фирмой Она бесцеремонно глотнула минералки из его бокала и, промочив горло, продолжила: Здание пустовало уже несколько лет и нам поставили ультиматум: либо мы его продаём, либо придётся платить за снос, потому что оно числилось всё-таки за нашей компанией и меня попросили
Питер откровенно любовался Кэндис. Когда она входила в свою роль, то становилась особенно сексуальной в деловом костюме. Он рассматривал её губы, приятные линии тела вдыхал парфюм. Они не виделись всего-то пару часов, но он уже успел сильно соскучиться по ней. Шли годы, но она не менялась, оставаясь всё такой же красивой улыбчивой девушкой из маленького техасского ранчо под горами Уичито.
Питер, Кэндис щёлкнула пальцами перед его лицом. Ты меня слушаешь?
Да, дорогая, ответил Питер. Кэндис чего-то ждала и после некоторой паузы он спросил: Так что, тебя просят вернуться в контору?
Кэндис энергично закивала, виновато улыбнувшись.
Извини, что мы совсем не поговорили о твоей выставке, Питер она достала из кошелька двадцать долларов и бросила на столик, кивнув официанту. Давай тогда я тебя подкину домой, а когда вернусь, то мы непременно поговорим о том, как прошёл твой день?
Правда поговорим? бесстрастно поинтересовался Питер.
Правда-правда, дорогой. Извини меня, мне правда нужно ехать, иначе кто ещё купит тебе твой любимый розмарин? девушка весело хихикнула, потрепав Уильямса по щеке.
***
До загородного дома им пришлось добираться по платной магистрали: именно на сегодняшний день приходился судьбоносный матч между «Канзас-сити Роялс» и «Кливлендскими Индейцами» основная трасса была забита болельщиками, в спешке прибывающими из близлежащих районов. Миссис Уильямс спешила вернуться на работу, так что, не долго мешкая, расплатилась картой у специального автомата и утопила педаль газа жёлтого «Шеви Блейзер», помчав в сторону съезда к Марш-хиллз.
Остановившись на подъездной дорожке, девушка взяла Питера за руку и притянула к себе. Они поцеловались, и Кэндис нахмурила лоб.
Питер, не забудь заплатить за электричество. Я знаю, что тебе не особо приятно тратить свои деньги на такую рутину, но будь так добр я уже вряд ли успею в районное управление, а ты едва ли обеднеешь от уплаты пары сотен баксов за наши кухонные лампочки
Миссис Уильямс попыталась сделать серьёзное выражение лица, но вышло нечто среднее между няней и учителем младших классов, который обращается к ребёнку-непоседе.
Ты точно не забудешь?
Есть, мэм! Пит дурашливо отдал честь.
Кэндис толкнула мужа локтем и засмеялась:
Я приготовила тебе твою любимую лазанью, боец. Когда вернёшься домой, обязательно нормально пообедай, раз не успел салат поесть.
Питер кивнул и вышел из автомобиля, аккуратно закрыв за собой дверь. Кэндис часто ругалась на него из-за привычки хлопать дверьми «Блейзера». Он старался участливо относится к её машине, но, будучи сам пешеходом до мозга костей, никак не мог понять, на что влияет сила закрытия дверей и стоило ли тогда вообще делать их такими хлипкими, если они с такой разрушительной силой влияют на ходовые качества автомобиля? Может, он бы и обнаружил ответ на свой вопрос, если бы воспользовался личным водительским удостоверением, которое уже несколько лет подряд лежало в прикроватной тумбочке
Кэндис развернула «Шеви», помахала Питеру и уехала на работу.
«Наверняка по платной поедет», подумал Питер с каким-то странным раздражением.
Кэндис даже и не догадывалась, что её муж уже полгода совсем не платит за электричество несколько раз ему приходилось выкидывать бумажные предупреждения об отключении электроэнергии, благо приходили они всегда после того, как Кэндис уезжала на работу. Пит без проблем успевал перехватить бумажки на стадии «доставки до почтового ящика», чтобы потом безжалостно сжечь в янтарной пепельнице. По правде говоря, Пит не курил, но пепельница была одним из ранних подарков Кэндис, да и пригодилась совсем в неожиданном месте. Жена видела пепел, но вопросов не задавала всё-таки она вышла замуж за человека творческого, и мало ли, что он делал с этой безделушкой.
Суть была в том, что Питер не просто жалел деньги или тратил их куда-то ещё, кроме оплаты счетов
У него попросту их не было.
Последний заработок художник потратил на рассылку бумажных анкет для выставочного зала с приложением в виде распечатанных фотографий своих картин, и было это около полугода назад. Теперь же он был вынужден очно посещать такие места, как музей Гилберта-Честертона, на которых его талант могли смешать с грязью, а его творения назвать
«Мусором, подумал Питер. Скажи прямо назвать мусором, и, как оказалось, это сущая правда»
Своей жене Уильямс каждый раз говорил, что вкладывает вырученные деньги в принадлежности для рисования, которые он привык заказывать исключительно из Европы. Она никогда не проявляла особого интереса к его творчеству, хотя и уважала его, как творца самая удобная для Питера черта подобного отношения заключалась в том, что его жена НИКОГДА не заходила в мастерскую Питера, а значит и понять, где новые инструменты, а где старые не могла. Новые кисти, к слову, он последний раз покупал в магазине «Вондер Фэйр» за пару долларов стыдно говорить, но это были «детские кисточки для школьников». Зато, по хорошей скидке.
«Да, подумал мистер Уильямс, раздеваясь в коридоре, ложь стала для меня привычным делом. Что будет, если нам вдруг обрубят провода? Быть может, они решат известить нас о суде лично через своих сотрудников, выбрав для посещения нашей семьи ближайшие выходные, когда Кэндис точно будет дома? Что я ей скажу?»
С тяжелым сердцем Питер поставил обувь на стеллаж, надел тапочки и зашёл в гостиную. В комнате его равнодушным взглядом встретил настоящий хозяин их дома кот по имени Сименс. Питер не особо жаловал домашних животных, в породах не разбирался, но Кэндис с самого детства была кошатницей, так что и тут он не возражал: от него требовалось иногда гладить Сименса по гладкой шёрстке, наливать ему в поилку фильтрованную воду и кормить пушистого, когда Кэндис была на работе.
Что, если бы ты умел разговаривать, сдал бы меня ей? Я ведь кормлю тебя, пока Кэндис на работе он погладил кота и тот довольно растянулся на диване, затарахтев.
Конечно, сдал бы как миленький убеждённо сказал Питер, потрепав Сименса за маленькое ухо.
Художник поднялся на второй этаж, открыл дверь к себе в мастерскую-кладовку.
Уильямс старался не захламлять рабочее помещение, как это любили делать почти все его знакомые художники в Америке: типичной для них обстановкой были башни из грязных холстов, разбросанные по углам слипшиеся кисточки, банки с мутным маслом времён Гражданской войны и, конечно же, целая коллекция самых разных мастихинов, среди которых обязательно должен найтись золотой, марки «Ликвайтекс».
В свою очередь, Питер обходился достаточно небольшого размера помещением, в центре которого он поставил железный мольберт-этюдник, а по бокам установил пару старомодных тумбочек для хранения принадлежностей. И хотя Кэндис настаивала, чтобы он занял свободную комнату на первом этаже, Пит был непреклонен его мастерская должна быть обращена на восток таким образом, чтобы утром он мог видеть солнце, а размер помещения его совсем не смущал. Эндрю Уайет до того, как обрёл заслуженную популярность, тоже рисовал на чердаке, а потом и вовсе начал творить на морозе, посреди голого леса.
Питер считал, что главенствующее место в работе художника должно занимать одиночество, чтобы живописца никто не трогал и от предложения «переместить из этого жуткого чердака мастерскую вниз» решительно отмахивался.
Уильямс посмотрел на пустой, белоснежного цвета холст и вздохнул.
Обычно мужчина не сразу рисовал то, что приходило ему на ум, но занимал выжидательную позицию, и дело тут было далеко не в прокрастинации. Сначала он вынашивал идею для новой картины в голове, засыпал и просыпался с ней, смакуя в своём воображении новое «видение». В качестве шутки, Пит сравнивал свой подход с работой профессионального сомелье, который должен пробовать незнакомое вино с особой осторожностью для того, чтобы точно прочувствовать и понять весь тонкий букет напитка.
Через некоторое время, когда в его разуме полностью созревал уникальный концепт, Уильямс начинал подготовку: первым делом, он наносил угольными карандашами образы, соединяя малозаметные для постороннего человека линии на холсте между собой, потом осторожно добавлял сепию, и корректировал всё ластиком-клячкой. Далее он выставлял холст с «заготовкой» для будущей картины прямо посреди мастерской, делал несколько шагов от мольберта и смотрел на него. После всех манипуляций очертания будущей картины складывались на глазах у Питера в единое целое холст становился готовой оболочкой, в которую можно было вдохнуть жизнь
Художник часто мог провести несколько дней в напряжённом созерцании, прежде чем стереть все аккуратные наброски и начать настоящую работу. Картина ведь уже была готова в его голове; оставалось лишь добавить краски, вот только так было прежде.
Сейчас Пит смотрел на абсолютно пустой холст, которого даже карандаш не касался. На его поверхности не было ничего, потому что «ничего» стало для Питера привычным состоянием. Этюдник давно покрылся слоем пыли. Ящики застыли в боевой готовности дать хозяину всё, что потребуется, но команды так и не поступало месяц за месяцем, так что они, наверное, уже и не надеялись, что художник в кой-то веке решит открыть их
Некоторое время назад, он пытался для каждой выставки предоставлять что-нибудь новое готовился, писал сразу несколько работ, однако он бросил это бесполезное дело: куда легче заранее выбрать несколько сюжетов и ходить всегда с ними. Именно эти три «сюжета» сегодня отправились в мусорный бак в парке, смешавшись с пустыми жестяными банками, упаковками чипсов, окурками и прочими отходами человеческой деятельности.
Иногда Питеру казалось, что он вот-вот поймает идею для новой картины, но это оказывался лишь очередной мираж он подходил к холсту, тянулся к ящику с инструментами, но в ту же секунду понимал, что не сможет ничего из себя выдавить.
А, что толку тут крутиться пробубнил Питер и вышел из мастерской, так ни к чему и не притронувшись.
Холст продолжил неподвижно стоять посреди кладовки, сохраняя положение шестимесячной давности.
Мужчина поплёлся на кухню, налил Сименсу воды из фильтра в мисочку, а себе взял бразильский «Копо», куда плеснул щедрую порцию виски. Разбавив алкоголь водой из-под крана, Пит залпом выпил содержимое стакана. А потом повторил и ещё парочку.
Устроившись на кушетке, художник поставил рядом пустой стакан и окунулся в липкий послеполуденный сон. Ему снова снилась Прага, академия, преподаватели. В снах Питера Уильямса происходило одно и то же раз за разом: его ждал бархатный конверт в красном дипломе подарок от его художественного руководителя, профессора Миллера: приглашение на практику в академию. Он смеётся над предложением патрона, идёт пить с друзьями вино на кухню, а потом возвращается в свою комнату со стаканом терпкого напитка и долго смотрит на этот конверт. Приложившись к стакану, Уильямс случайно заливает конверт красным вином, однако это его не особо расстраивает. Ещё на последнем курсе он решил, что работать на кого-то, кроме себя непростительно для настоящего художника. Он начинает глупо смеяться, но вдруг реальность сна начинает меняться прямо на его глазах пол под ним плывёт, превращаясь в нечто жидкое и отвратительно вязкое. Питер пытается перебирать ногами, но его ступни крепко обхватывает странная липкая жидкость. Несмотря на попытки сопротивления, жижа упрямо продолжает обволакивать ноги мужчины, всё сильнее сковывая движения; слой становится толще с каждой секундой.