Я долго стояла под контрастным душем, приходя в себя. Отчаяние, гнев, горечь чувства бродили внутри, множились; но ответа не давали. Присев на скользкий кафель, я зарыдала. Вода легко и безропотно смывала слёзы, пока я корчилась от жалости к себе.
Когда плач перешёл в нервный истерический смех, я решила, что хватит ныть. Жрец не сможет удержать меня в своём мире! Сбегу, сбегу сегодня же. Сейчас!
Белоснежная, идеально заправленная кровать с мягкими подушками пахла свежестью и манила в свои объятья. Я устало вздохнула и, брезгливо морщась, натянула обратно грязные шорты с рубашкой.
В тёмном коридоре царила тишина. Двери в другие комнаты были закрыты и выглядели одинаково. Что за ними прячется? Такие же, как и я, жертвы Зеркального Жреца? Существа из его мира? Чудовища?
Отогнав жуткие мысли, я сосредоточилась на поиске выхода. Попытавшись вспомнить, из какой комнаты Жрец меня увёл, я открыла наиболее подходящую дверь и зашла внутрь.
Я мгновенно поняла, что ошиблась. Свет вспыхнул, отреагировав на движение, и меня окружили зеркала. Они были на полу, потолке, стенах огромные, в несколько этажей, и маленькие, с ладонь; в каждом отражалось, двигалось что-то своё, неповторимое. Я жадно разглядывала живые изображения, пока не начало двоиться, троиться в глазах. Скорость сменяющихся картинок возрастала, но я не обращала внимания. В окружении невероятной красоты хотелось раствориться, отдать себя каждому из этих зеркал
Меня больно хлестали по щекам. Открыв глаза и увидев перед собой Зеркального Жреца, я неосознанно вцепилась ногтями в белую маску на его лице. Маска оказалась тёплой и шершавой на ощупь, и проминалась под пальцами, как кожа. Жрец взвыл и дёрнулся назад, вырываясь из захвата. Лицо его покрылось бледно-розовыми пятнами, и я поняла, что маска это не отдельный предмет одежды, а часть его тела.
Зачем ты полезла в зеркальную комнату? зло спросил Жрец.
Убежать хотела, ясно? Не собираюсь остаток жизни провести взаперти, с тобой! не менее зло ответила я.
Впервые сталкиваюсь с такой ошеломительной неблагодарностью. Ты сама позвала меня, сама согласилась на озвученную цену. Твои родные спасены, они счастливо живут в своей реальности. Ты тоже жива, правда, в другом мире. Могла бы вообще исчезнуть думаешь, так было бы лучше?
Ты меня обманул! Речь в договоре шла об одном дне, а ты забрал у меня прошлое и будущее. Это несправедливо!
Со стороны Жреца донёсся звук механического клокотания. Жрец смеялся?!
Жизнь вообще несправедлива, Мелисса. Но в моём мире она у тебя хотя бы есть. Только в комнату с зеркалами без меня не заходи больше иначе тебя затянет и разметает по вероятностным действительностям, как почти случилось сегодня. Их призыв силён.
Я вспомнила невыносимое желание отдаться на растерзание зеркалам и внутренне содрогнулась.
А теперь всё же рекомендую поспать. Жрец поднялся. И послушай, Мелисса. Не пробуй сбегать, не получится. Это единственный мир, где ты можешь существовать. А здесь есть вещи пострашнее зеркальной комнаты.
Со следующего дня началось моё обучение. Я позволяла пичкать себя ненужными знаниями и беспрекословно подчинялась приказам. Мне было всё равно.
В моём мире о Зеркальном Жреце знали немного. Знали, что он жил в другом измерении и приходил на помощь зовущим. Достаточно было взглянуть в зеркало и позвать его. Он мог спасти от смерти, вылечить болезнь, подарить желаемое. Мог убить или навредить. Жрец обозначал стоимость и давал выбор: принять условия или отказаться. Отказавшиеся навсегда лишались возможности звать Жреца. Так он карал за «ложный вызов».
На деле всё оказалось сложнее.
Начинается, сказал Жрец, прервав свой рассказ про вероятности и реальности и схватив меня за руку. Сейчас сама поймёшь.
Мы оказались в больничной палате. На койке лежала заплаканная женщина; витавший вокруг запах лекарств навевал тревогу. Я поёжилась.
Спаси моего ребёнка! крикнула женщина Жрецу, вцепившись в полу его чёрного пиджака. Он не должен был умереть!
Выкидыш, пояснил для меня Жрец. А теперь смотри
Он сделал пасс рукой, и перед моими глазами замелькали картинки.
Это всё возможные реальности при изменённых обстоятельствах. Оперировать можно внутренними способностями человека и происходящими событиями. Перебирая все варианты, мы найдём тот, при котором её ребёнок останется жив. Убираем талант рисовать смотрим. Ничего не изменилось. Лишаем способности сопереживать. Добавляем опасную болезнь Жрец молниеносно маневрировал условиями.
Наконец, на картинке отразилась счастливая мать, держащая на руках младенца. На её ушах висели слуховые аппараты.
Глухота. Если забрать у неё слух, это слегка изменит реальность, и ребёнок родится.
Мои силы позволяют тебе помочь, сообщил женщине Жрец. В обмен на твой слух.
Забирай, твёрдо ответила та.
И мир рванул зеркальной мозаикой так же, как в прошлый раз. Оказавшись в белой комнате, я в изнеможении упала на пол, пытаясь справиться с тошнотой.
Почему так происходит? немного отдышавшись, спросила я. Эти цвета, эта карусель, зеркальное сумасшествие?
Мир раскалывается, чтобы принять новые правила игры. Ничего, с каждым разом тебе будет легче с этим справляться. Только цвета будут так же колоть.
Поэтому у тебя всё белое или чёрное? Я махнула рукой вокруг.
Да. От пестроты устаёшь.
Я прижалась спиной к стене, слегка откинув голову назад. Жрец уставился на дверь, однако не делал попыток уйти.
А если бы она попросила не спасти, а убить ребёнка, ты бы убил?
Убил. Если бы нашлась такая реальность, равнодушно пожал плечами Жрец.
Но зачем? Бог-убийца это неправильно.
Если реальность существует, выбора убивать или не убивать нет.
Что будет, если ты откажешься?
Умру. Жрец поднялся и вышел.
Уроки продолжались. Я училась работать с зеркалами, и даже могла выжить в зеркальной комнате правда, в присутствии Жреца. Практиковалась находить то единственное изменение, которое давало требуемое, исполняя желание просящего. Поняла, как я ошибалась, обвиняя Жреца. Он не ставил целью уничтожить меня, унизить, лишить всего; но для спасения моих родных меня не должно было существовать. Так просто и так тяжело.
Я тосковала по своему миру, по родителям и брату. Скорбела по будущему, которого у меня не будет. В момент особого отчаяния задумалась, есть ли у Жреца пол, чувствует ли он человеческие эмоции, может ли любить?
Поддавшись инстинкту, пробралась ночью в его комнату, осторожно провела тыльной стороной ладони по лицу-маске спящего Жреца. В следующий миг руку вывернуло, и я заскулила от боли. Возвышаясь надо мной, Жрец злобно прошипел:
Никогда так не делай, поняла?
Я торопливо закивала, коря себя в безрассудстве.
Вскоре после неприятного эпизода, порядком охладившего наши отношения, Жрец подарил мне небольшое зеркальце. Зеркало отражало всего одну реальность, зато какую! Теперь я могла наблюдать за семьёй, следить за их жизнями, и как бы плохо я себя ни чувствовала, меня грело, что у них всё хорошо.
А затем я нашла сбой в зеркале, который позволял отматывать реальность назад и видеть прошлое. Смотреть на то, как я когда-то была счастлива, стало моей единственной радостью. Ощущая какое-то извращённое удовольствие от возможности ещё раз прожить моменты с родными, я вновь и вновь возвращалась к последним минутам до аварии.
Эти мгновения я выучила наизусть.
Вот мама, повернувшись ко мне и брату, отдаёт персики ароматные, мягкие! Вот мы проезжаем деревню Хвастуны и хихикаем и придумываем собственные забавные названия. Папа молчит, но корчит смешные рожи, ловя наши взгляды в зеркале заднего вида. Я липкими, сладкими от персикового сока руками щекочу Эйрика тот смеётся, отбрыкивается, пытается щекотать в ответ.
На этих секундах я закрывала зеркало. Дальше происходило то страшное, что я никогда не решалась воспроизводить заново.
Но сегодня я не успела остановить изображение. И бессильно смотрела, как машина несётся, приближаясь к мосту, возле которого всё случилось.
Внезапно на трассе появилась чёрно-белая высокая фигура. Машина затормозила, безуспешно пытаясь свернуть в сторону, объехать препятствие. Задев Жреца, который так и остался стоять, автомобиль перевернулся и полетел в пропасть.
Я начала задыхаться. Всё было ложью! Горе, гнев, ненависть чувства мешались внутри, кипели. Вбежав в кабинет Жреца, я заорала:
Убийца!
Посмотрела, значит, старую реальность? безразлично ответил тот, не отрываясь от чтения записей.
Ты подстроил аварию! Для чего?
Жрец поднял голову. Лениво потянулся, аккуратно поправил криво лежащий нож, выровняв его по краю стола.
Так было необходимо. Смерть твоей семьи досадное, но неминуемое завершение будущей цепочки событий.
Я дёрнулась вперёд с единственным желанием вцепиться в лживого божка, заставить страдать.
Хватит молоть чушь! Какая, к черту, «будущая цепочка событий»? Кровь бешено стучала в висках.
Схватив нож, я, не раздумывая, всадила острое лезвие в ненавистную грудь Жреца. Всхлипнула, прижала дрожащую руку ко рту. Жрец ядовито улыбнулся, с пугающим спокойствием взялся за рукоятку и произнёс:
Не испугайся принять правильное решение, не допусти бесконечно повторяющейся ошибки.
Он медленно вытащил нож, отбросил на пол.
И рассыпался мириадами зеркальных брызг.
Меня затрясло. Но времени на переживания и моральные терзания не было позволив себе один всхлип, я резко выдохнула и направилась в зеркальную комнату.
Отражения наваливались, из каждого зеркала на меня неслись люди и события, свершённое и исправленное, реальное и ушедшее в небытие. Сосредоточившись, я мысленно потянулась к единственной нужной мне ниточке, к украденному Жрецом дню моего зачатия.
Оглядела узор текущей реальности и аккуратно вернула день на место. Я вспоминала все уроки Зеркального Жреца, чтобы не ошибиться в дальнейших действиях и вернуть в реальность саму себя.
Жрец умер, а значит, катастрофы не случится; но попасть в будущее, которого ещё нет невозможно. Поэтому мне нужен был момент до аварии, хотя бы за несколько секунд.
Определившись с точкой, я прыгнула в свою реальность. Скоро весь кошмар будет позади!
На меня летела машина. Я чётко видела страх и растерянность на лице папы. Расширившиеся от удивления и шока глаза.
Машина взвизгнула тормозами, вильнула вбок в попытке меня обогнуть. Металлический корпус ударил в плечо я ожидала боли, падения, смерти. Но я осталась на месте. А вот машина со смятым бампером подпрыгнула и, неловко кувыркаясь, полетела в глубокую канаву перед мостом.
В голове стучало от непонимания, ужаса, неверия.
Что происходит? жалобно воскликнула я и вздрогнула, услышав свой голос.
Это был холодный механический голос Зеркального Жреца.
Нервно прижав руку к горлу, я нащупала маску та покрывала лицо и шею, врастала в кожу, становилась её частью.
И я поняла, что будет дальше.
Меня призовёт Мелисса девочка из прошлой жизни, которая была мной. И я приду. Приду как Жрец, чтобы спасти её семью МОЮ семью. И найду лишь один вариант, единственную возможность выполнить это. Извлеку Мелиссу из реальности, забрав в зеркальный мир. В мой мир.
Я научу её всему, что знаю о Зеркальном Жреце, обучу всему тому, что умел он. Управлять зеркальными реальностями, временем, приходить на зов. Играть судьбой, как стёклышками в калейдоскопе.
Я подарю ей зеркало, и однажды, в порыве ностальгии, Мелисса увидит чуть дальше, чем обычно. Увидит, как жуткий и отвратительный Зеркальный Монстр подстраивает аварию. И убьёт его. Убьёт меня.
Чтобы совершить ту же самую ошибку. Возвратившись к семье, она вновь станет причиной их гибели.
Сколько циклов мы уже крутимся в этом бесконечном кольце смертей?
Мои невесёлые раздумья прервало странное ощущение в теле.
Зеркальный Жрец, помоги! пронеслось в голове.
Не в силах сопротивляться, я отправилась на зов.
Она сидела на земле, грязными пальцами вцепившись в маленькое дамское зеркальце. Нижняя губа была разбита, по лицу текла кровь; зашипев от боли, девушка поправила положение вывихнутой ноги.
При виде меня Мелисса испуганно вздрогнула, но в её глазах появился лихорадочный отблеск крохотной, такой желанной надежды, что всё будет хорошо.
Зачем ты вызвала меня?
Спаси их!
Я листала реальности в поисках выхода. В мозгу за доли секунды проносились миллионы возможных изменений но ни одного, которое позволяло спасти родителей и брата, оставив Мелиссу в этом мире.
Но в чём смысл повторения, если оно не приводит к цели? Если то, что спасает семью, оказывается тем же, что их и убивает?
«Не испугайся принять правильное решение», пронеслись в голове последние слова Жреца перед смертью.
Значит, выбор всё-таки есть. Перебирая все правила и законы жизни Жреца, я почувствовала слабость от внезапного озарения.
Силы не позволяют мне это, холодно ответила я. Внутри всё разрывалось от боли за Мелиссу, которая от горя беззвучно хватала ртом воздух. От страха за себя что я почувствую, когда меня не станет?
Мир, который на момент зова становился плоским, «зеркальным», вернулся. Я успела ухватить простые, но такие приятные ощущения: чириканье птичек, шум ветра в ушах, нежный, сладкий аромат цветов.
А потом меня не стало.
Эйрик хихикал, поглощая медовый персик. Сок тёк по рукам, и брат радостно облизывал пальцы, отмахиваясь от салфетки. Родители, сидевшие спереди, тихонько переговаривались о своём; их голоса заглушала то песня, звучавшая по радио, то фальшиво, но с чувством подпевающий Эйрик.
Я довольно щурилась, наблюдая за проносившимися в окнах пейзажами. Через секунду меня скрутил приступ острого животного страха. В груди разлилась сжигающая боль. Схватив брата в охапку, я крикнула:
Пап, сбавь скорость!
Папа осторожно притормозил, на секунду оглянувшись на меня.
Что случилось, Мелисса? озабоченно спросила мама.
Эйрик недовольно высвободился из объятий.
Паника схлынула так же быстро, как началась. Вскользь отметив мост, мимо которого мы проезжали, я удивлённо пожала плечами.
Показалось.
В голове упорно крутилась детская считалочка:
Раз-два-три-четыре-пять,Зеркальный Жрец придёт спасать.Анастасия Декар.
Мамочка
День 1Пятнадцать лет назад моя жизнь поделилась на до и после, и уже ничто не может изменить случившегося, как ничто не может вернуть умерших. Пятнадцать лет назад из-за «банального ДТП», как говорит Григорий брат отца, не стало родителей. Если бы не дядя, то коротать бы мне эти годы пришлось отнюдь не в комфортных условиях.
Родители ушли из жизни, когда мне было три. Я не помню их: ни ярких картинок, ни нежных прикосновений, ни-че-го. Отсутствие воспоминаний давит, как и то, что они сделали мне отличный «подарок на день рождения» умерли. Я понимаю всю нелепость моего недовольства, но не могу от неё избавиться, отчего ощущаю себя плохой дочерью. Григорию не нравится, когда я расспрашиваю его о родителях. «Живи дальше, говорит он устало и отводит глаза. Прошлого не изменить».
Несколько семейных фотографий бережно хранятся в потайной коробочке. Папочка протягивает мне игрушку, деревянного котёнка. Широкая улыбка морщит его большой нос, а глаза, даже через фотографию, кажутся сияющими. Мамочка стоит рядом. Григорий говорит, я похожа на неё, только на ту, какой она была до болезни. Рак вытянул из мамочки последние соки, исковеркал тело, поэтому она грустит на фотографии.