Кликуша она.
Что? Зоя взглянула на мать непонимающим взглядом.
Кликуша, повторила старуха, бес в нее вселился в лесу, разве не видишь? Теперь он внутри нее сидит и из нее кликает.
Зоя вытаращила глаза от удивления.
Это что же, получается, Прасковья Машу убила?
Бес врать не станет. Только это не Прасковья была. Это бес ее рученьками Машку погубил, прошепелявила старуха.
И что теперь делать? Как этого беса прогнать? тихо спросила она, склонившись над матерью.
Никак ты его не прогонишь, недовольно ответила старуха, зевнула, широко раскрыв рот, и снова, кряхтя, отвернулась к стене, сколько кликуш видела, ни одна от беса избавиться не смогла.
Зоя осторожно подошла к дочери и, убедившись, что та уже крепко спит, подхватила ее под руки и уложила обратно в кровать.
***
Три дня после случившегося Прасковья провела в постели. Она лежала на подушке, смотрела в потолок и не шевелилась, словно окончательно превратилась в тряпичную куклу. Мать кормила ее с ложки, переодевала, заплетала ей косы. Но на четвертый день жизнь и сознание вернулись к девушке. Она поднялась с кровати и заправила ее, потом подошла к бабушке и звонко поцеловала ее в дряблую щеку.
Говорила же, оправится. Что с ней, молодой кобылой, будет? проворчала старуха.
Зоя вошла в комнату и ахнула, увидев, что дочь, улыбаясь, смотрится в зеркало.
Алексей еще не приехал? спросила девушка, как ни в чем не бывало.
Нет еще. Сегодня обещался, растерянно ответила мать, прижимая руки к груди и не веря своим глазам.
У нас свадьба послезавтра, а он все еще не приехал! возмущенно воскликнула Прасковья, хорош жених!
Девушка строго взглянула на мать и нахмурилась.
Мам, ты чего на меня уставилась, будто впервые увидела?
Зоя отвела глаза, махнула рукой на Прасковью.
Уж и посмотреть нельзя, что ли? Скоро уедешь от нас с бабушкой. Хоть насмотрюсь на тебя напоследок! прошептала она.
Прасковья закатила глаза и стянула с себя через голову сорочку. Надев яркое цветастое платье, она выпорхнула на кухню, словно легкая бабочка. Зоя смотрела на то, как дочь, пританцовывая, наливает себе полную чашку молока, и внутри у нее разливалось теплое, приятное спокойствие.
Может, все обойдется, забудется Может, ошиблась бабка и нет в Прасковье никакого беса так думала Зоя, неотрывно наблюдая за дочерью.
***
Но той же ночью Зоя проснулась от громкого стука, доносящегося из комнаты Прасковьи.
Прося, доченька, сонно позвала она.
Шум стих на какое-то время, но вскоре до Зои вновь донесся стук, а следом за ним она услышала жуткие, хрипящие звуки, за которыми последовал громкий и неестественный смех Прасковьи. Зоя вздрогнула и почувствовала, как по телу пополз липкий страх.
Хрипы слышались все сильнее, и Зоя, пересилив себя, вылезла из-под одеяла и босыми ногами прошлепала по холодному полу в сторону комнаты. Остановившись в дверном проеме, женщина замерла на месте. То, что она увидела, на мгновение лишило ее рассудка. Ее старуха-мать лежала на полу, а верхом на ней сидела Прасковья, сжимая пальцами тонкую, дряблую шею.
Прося? взвизгнула Зоя.
Она вцепилась дочери в волосы и хотела оттолкнуть ее в сторону, но Прасковья схватила ее за запястья и сжала их до хруста.
Аааа! Что ты наделала, Прося? Что ты натворила? завопила Зоя, вытирая крупные, прозрачные слезы, бегущие по щекам, ты же убила ее! Чем тебе помешала дряхлая старуха? Чем не угодила родная бабка?
Прасковья отпрыгнула в угол, присела на четвереньки, опираясь на руки и стала похожа на огромного, черного паука.
Вредная старуха! Будет знать, как меня бесом звать!
Прасковья выпрямилась и закричала во весь голос:
Я не бес! Не бес!
Лицо ее почернело, опухло, губы искривились, глаза страшно выпучились, того гляди, выпадут из орбит. Зоя смотрела на Прасковью, открыв рот и не верила, что страшное чудище, сидящее на корточках в углу ее дитя, ее красавица-дочь.
Ладно-ладно, тихо пробормотала Зоя, успокойся, доченька! Уймись, родимая!
Я не бес! вопила Прасковья.
Тело ее вдруг согнулось пополам, а потом выгнулось дугой в другую сторону, она рухнула на пол и начала трястись в судорогах. Глаза Прасковьи закатились, на губах выступила пена. Зоя завыла, обхватив голову руками. Умом она понимала, что должна как-то помочь дочери, но душу ее сдавил такой нечеловеческий страх, что она не могла себя заставить подойти к ней.
Спустя несколько минут, которые показались Зое долгими часами, Прасковья затихла. Она осталась лежать на полу, вздрагивая время от времени. Зоя тоже сидела на полу, прижав ладони к лицу. Спустя какое-то время до ушей женщины донесся слабый шепот.
Мамочка
Зоя боязливо подняла голову и увидела, что Прасковья очнулась. Она сидела на полу бледная и растерянная, и в ужасе смотрела по сторонам.
Мамочка, а что с бабушкой? Почему она не шевелится? прошептала Прасковья.
Она взглянула на Зою, но та вместо ответа громко всхлипнула и снова закрыла лицо руками. Прасковья взглянула на свои дрожащие пальцы и побледнела.
Это я ее убила? спросила она.
Зоя, не в силах вымолвить ни слова, яростно закивала головой. А потом из ее груди вырвались громкие рыдания. Прасковья сидела на полу и, не отрываясь, смотрела на задушенную старуху. Как она могла сотворить такое? Ведь она очень любила бабушку. Еще утром она целовала ее морщинистый лоб, смеялась над ее острыми шутками. А теперь бабушка лежит на полу с безобразно разинутым ртом, из которого вывалился синий язык. И мать уверяет, что виновата в этом она, Прасковья.
Что со мной, мамочка? снова прошептала она, взглянув на безутешную мать, я ведь не хотела. Клянусь, я не хотела. Я не знаю, как это вышло!
Зоя вытерла слезы подолом ночной рубашки, шумно высморкалась и внимательно посмотрела на дочь.
Это не ты ее убила, Прося. И Машку тоже не ты в овраг толкнула, тихо сказала она, Бес в тебе поселился, доченька. Это его рук дело. И зачем ты только в Купалью ночь в лес пошла?
У Прасковьи от изумления вытянулось лицо.
Бес? Что же мне сейчас делать, мамочка? жалобно спросила она, я ведь думала, что у меня впереди долгая, счастливая жизнь. А теперь, получается, все кончено, никакой свадьбы не будет. Я душегубка, мамочка! Меня или в тюрьму отправят, или палками до смерти забьют на поляне.
Подожди реветь! строго приказала Зоя, поднимаясь с пола, может, придумаем что-нибудь. Утро вечера мудренее, Прося. Иди ложись спать!
Зоя увела Прасковью на кухню, уложила ее на своей лавке, а сама кое-как затащила мертвую старуху обратно на кровать, вложила вывалившийся язык ей в рот и кое-как закрыла беззубую челюсть. Утром она скажет всем, что бабушка сама померла ночью, от старости.
Сев напротив старухи, она стала думать, как ей помочь дочери. Когда первые лучи рассвета заглянули в окно и коснулись растрепанных волос Зои, она встала, оделась, повязала на голову платок и тихо, чтобы не разбудить дочь, вышла из дома
Глава 3
Мам, страшно! прошептала Прасковья и крепко вцепилась дрожащими пальцами в руку матери.
Пойдем, Прося, не бойся. Не убьет же она тебя! Наоборот, поможет, строго ответила Зоя и громко постучала в низкую дверь.
Когда дверь распахнулась, мать и дочь, склонив головы, вошли внутрь. В избе было душно, пахло горьким дымом и травами. Прасковья в потемках не увидела пустое ведро, стоящее у порога, запнулась за него и чуть не упала.
Ну, жаба неуклюжая! недовольно проворчала хозяйка избушки.
Извините, не увидела. Темно, сказала Прасковья и испуганно взглянула на мать.
Зоя остановилась у порога и громко произнесла:
Здравствуй, Марфа, мир твоему дому! Мы к тебе с подарками пришли да за помощью.
Из темноты избы к ним вышла толстая, некрасивая женщина. Ее круглое, недовольное лицо лоснилось жирным блеском и было сплошь покрыто бородавками, а над верхней губой росли черные усы. Женщина внимательно осмотрела своих гостей и указала рукой на деревянный стол, заваленный сухими травами.
Начинайте с подарков. Это хоть поприятнее, чем те беды да заботы, которые вы с собой притащили.
Зоя торопливо кивнула и, заискивающе улыбаясь, подошла к столу, поставила на него корзинку, накрытую платком.
Вот, Марфа, как я и обещала: всего тебе принесли, ничего не пожалели. Все, что было у нас все тут. Сахар, соль, мука, яйца
Зоя выкладывала на стол гостинцы такую плату попросила у нее ведьма Марфа за помощь Прасковье.
Вот еще рыбный сочень принесла, очень вкусный, сама пекла. С поминок остался, Зоя протянула ведьме пирог, у нас бабушка на днях померла. Моя мать. Вчера схоронили. Помяни.
На этих словах Прасковья побледнела и без приглашения опустилась на лавку. Ведьма зыркнула на нее недовольно и стала внимательно рассматривать гостинцы. Сочень она поднесла к носу и долго принюхивалась в нему, с шумом втягивая ноздрями воздух.
Покойником пахнет, тихо и задумчиво произнесла Марфа, мать-то сама померла, или помог кто?
Сама! Старая уж была, два года лежмя лежала и померла вот! быстро проговорила Зоя, и щеки ее покрылись пунцовым румянцем.
А пахнет так, как будто ей помог кто задумчиво проговорила ведьма.
Прасковья сидела ни жива, ни мертва. Почувствовав, что все тело ослабло, и сознание вот-вот покинет ее, она попросила у Марфы воды.
Ишь ты какая, царевна-королевна, проворчала Марфа, зачерпнула в чашку ключевой воды из ведра и поставила чашку перед Прасковьей, привыкла, небось, к тому, что все тебе на блюдечке достаётся? Вон и теперь мамка за тебя просит, а ты на лавке расселась, глазами хлопаешь.
Прасковья отпила воды, опустила голову, почувствовав, что ее мутит от вида мерзкой ведьмы. Ей захотелось уйти отсюда как можно скорее, она встала с лавки и сделала несколько шагов по направлению к низкой двери.
Сиди уж. Я гостинцы назад все равно не отдам! зло гаркнула Марфа, и Прасковья попятилась обратно к столу, укоризненно глядя на мать.
Откусив большой кусок рыбного сочня, ведьма прикрыла глаза от удовольствия и промычала что-то неразборчивое, повернув лицо к Зое.
Чего говорите, не разберу? прошептала Зоя, которая и сама уже была вне себя от страха.
Вкусно, говорю, наготовила! захохотала ведьма и засунула сразу полсочня себе в рот.
Прожевав, она вытерла губы рукавом своей замызганной рубахи. А потом взяла чашку, из которой пила Прасковья и залпом допила оставшуюся воду.
Сплошная горечь после тебя, а не вода! Да и вид у тебя, девка, не важный. Ну, рассказывай! Больная ты, что ли? спросила Марфа, грузно усаживаясь за стол напротив Прасковьи.
Так кликуша она! Бес в нее вселился в Купалью ночь, тревожно зашептала Зоя, склонившись над столом, чтобы быть поближе к ведьме, Она, беспутая, в лес ходила. Там-то, видать, и случилось это. Кликает она теперь.
Ты сама-то, девка, говорить умеешь? усмехнулась Марфа, даже не взглянув на Зою.
Умею, угрюмо проговорила Прасковья.
Тогда говори! Рассказывай сама, что с тобой случилось в лесу! А ты, мамаша, помолчи уже.
Марфа снова зло зыркнула сначала на Зою, потом на Прасковью, та вздрогнула и схватилась руками за лавку, словно боялась упасть.
Я плохо помню, словно во сне было, начала она, помню, как с Машкой пошли в лес, как дошли до оврага с папоротниками. Помню, как Машка поскользнулась и упала в овраг. И все, больше ничего не помню. Даже как из леса вышла и то не помню.
Косы распускали? Кресты с себя снимали? насупившись, спросила Марфа.
Конечно! Купалья ночь же! Как за цветком папоротника с крестом-то идти?
Шепот да шаги кругом в лесу тоже, наверное, слышала?
Прасковья кивнула, и взгляд ведьмы стал темным и строгим.
Ой, дуры-дуры! Ночью в лес простоволосые и без крестов! Пустоголовые дуры! Ты-то, мамаша, куда смотрела? Хоть бы предупредила ее!
Да кабы она меня слушала! с досадой воскликнула Зоя, без спросу ускакала к речке, и ищи-свищи ее!
Ведьма нахмурилась, лицо ее стало напряженным.
И как часто кликает? спросила она, повернувшись к Зое.
Два раза уж принималась, тяжело вздохнула женщина, как сама не своя вдруг делается. Лицо чернеет, изо рта пена идет, тело в дугу сгибается. Страх да и только!
Марфа поднялась с лавки, подошла к Прасковье и обхватила своими пухлыми ладонями ее лицо.
Ну-ка глянь-ка мне в глаза, девка. Посмотреть я хочу на твоего беса, сказала она.
Прасковья посмотрела в узкие, темные глаза ведьмы. Та неожиданно поднесла свое лицо так близко, что Прасковья почувствовала кислый запах ее дыхания, и ее снова замутило.
Ничегошеньки не вижу в глазах. Ну-ка открой рот!
Прасковья послушно открыла рот. Марфа заглянула к ней в рот, и снова нахмурилась.
Тоже нет. Давай там смотреть.
Прасковья непонимающе взглянула на нее.
Где там? спросила она.
Марфа махнула рукой на ее юбку и скомандовала.
Ложись на лавку, юбку задирай!
Прасковья отпрянула ближе к матери, вцепилась в ее плечо.
Мам, я не дамся! Мам, прошу тебя, давай уйдем отсюда! взмолилась она.
И тут ведьма громко захохотала.
Все понятно, там твой бес-то и спрятался. Боится!
Марфа снова тяжело опустилась на лавку, взяла трубку, набила ее табаком и закурила. По комнате поплыл густой белый дым. Прасковья закашлялась, ей стало трудно дышать.
Кашляй-кашляй, девка. Табак-то у меня не простой!
Ведьма смотрела на Прасковью, прищурившись.
Марфа, скажите, что же нам делать-то? У Прасковьи свадьба скоро должна быть, жених у нее хороший. Как нам беса этого прогнать? Ведь жалко девку, совсем молодая она у меня!
Ведьма поднесла трубку ко рту, затянулась и выпустила дым в лицо Зое.
Не бойся, мамаша. Дам я твоей девке колдовскую траву. Пропьет она ее неделю, бес в ней подохнет и сам выйдет из нее.
А как мы поймем, что он вышел? спросила Зоя, теребя от волнения край своей кофты.
Поймете. Он выходит большим черным сгустком вонючей слизи, снова захохотала старуха, увидев, какими испуганными глазами на нее уставились обе женщины.
Сунув в руки Зое пучок колдовской травы, ведьма скорее выпроводила их из избы.
Устала я от вас. Уходите и не возвращайтесь больше, сказала она и с грохотом захлопнула низкую дверь.
***
Прося, милая, как же я жду нашу свадьбу! прошептал Прасковье на ухо Алексей, старики будто против нас, мрут один за другим!
Девушка грустно улыбнулась, на ее душе лежал огромный камень. Алексей ничего не знал о ее припадках и об истинной причине бабушкиной смерти. Мать строго-настрого запретила Прасковье говорить ему о том, что она кликуша.
Он тебя сразу же бросит, если узнает! Кликушу ни один нормальный мужик в жены не возьмет. Зачем нужна такая, когда кругом полно нормальных девок?
И Прасковья привторялась и врала. Она врала так умело, что у Алексея и в мыслях не было усомниться в том, что с любимой что-то не так.
Из-за внезапной кончины бабушки свадьбу перенесли, а потом Прасковья сказалась больной, чтобы поменьше встречаться с женихом. Но он приходил к ней почти каждый вечер, сидел возле кровати и держал ее руку в своих горячих ладонях. А Прасковья считала минуты и гадала, когда же Алексей уйдет. Она каждый день пила меркзие на вкус травы, которые ей дала ведьма Марфа, и ждала, что бес вот-вот выйдет из нее.
Зоя тоже переживала, что Алексей может увидеть внезапный приступ Прасковьи, поэтому через каждые пять минут заглядывала в комнату и поторапливала его:
Ступай уже Алешенька! Ей сил надо набираться. Больше свадьбу переносить нельзя плохая примета!
Алексей послушно вставал и с тоской в глазах уходил домой.
Ох и крепко он тебя любит! как-то сказала Зоя, глядя в окно на удаляющуюся широкоплечую фигуру парня.
Да, любит грустно вздохнула Прасковья, только толку-то? Вдруг этот бес из меня не выйдет никогда?
Типун тебе на язык, Проська! грозно проговорила мать, не болтай ерунду! Выйдет. И свадьбу сыграем, как порешили. И детей нарожаешь, как хотела. Будешь ты у меня самой счастливой!