Быть горничной госпожи почётно, заявила Эсли, расчёсывая мои волосы. Лёгкая работа с красивыми материалами и людьми, с ароматными маслами, в богатых интерьерах и среди знатных господ. Для сиротки, почитающей за удачу работу посудомойкой в таверне, это просто мечта.
А как же свобода?
Свобода не для сироток, леди Горст, она растёрла в ладонях капельку масла и принялась пропускать длинные пряди между пальцами. Это роскошь, доступная богатым. А для нас небольшая цена за комфорт, сытость и тепло.
Золотая клетка, задумчиво провела я пробкой флакона по шее. Знакомый цитрусовый аромат моментально напомнил о Кроунице. Почему-то кажется, что не все запертые здесь животные так же дружелюбны, как леопард Мотылёк.
Мы не дадим вас в обиду, госпожа, пискнула Стрилли и обхватила меня пушистыми лапами.
Я погладила её по шелковистой шерсти. Трогательная забота рудвика умиляла, как и преданность служанок.
Моя новая банда ещё не знала, что обидеть нынешнюю Юну Горст очень и очень сложно.
Ведь среди местных зверушек самым опасным хищником была я.
***
Консул Батор покровитель и благодетель нашей академии, шепнула госпожа Првленская, едва я вышла на крыльцо. Личное знакомство с ним большая честь даже для мейлори чёрного паука. Выпрями спину! сквозь зубы прорычала женщина и более спокойно продолжила: А голову склони. Присядь в реверансе, выражающем глубокое почтение и покорность. Не заговаривай первая, не поднимай глаз и даже не вздумай перебивать его! Скажи: «Рада вас приветствовать, Ваша милость». Простая фраза, не требующая диалога и интонаций. Справишься?
На секунду я перенеслась в кроуницкое консульство, к дверям кабинета Рутзского. В тот момент я и не знала, какая честь мне выпала. Будь у меня немного больше опыта и рассудительности, я бы смекнула, что мелких преступниц не представляют консулам. А значит, мой случай уже тогда был особенным и имел веские причины. Грустная улыбка тронула губы. Всё ведь было на поверхности!
Где ты витаешь? Лаптолина осмотрела меня, нервно поправила платье, прошлась пальцами по волосам. Соберись! Встань в ряд слева от леди Талиции, на ступеньку. Как последняя прибывшая сестра. Она взяла меня под руку и самолично проводила до нужного места. Это важный день. Сегодня ты представляешь не только своего ментора, консула Верховного Совета и наместника полуострова Змеи, но и всех мелироанских дев.
Кого угодно, только не себя, вздохнула я, вспоминая крышу театра и Кроуниц в огнях.
Не прибедняйся. Здесь и сейчас ты Юна Горст, но за пределами академии и для любых других людей Сирена Эстель. Мне и так пришлось отстаивать твоё настоящее имя и заверять консула лин де Блайта, что смогу обеспечить безопасность в своём замке.
Правда? удивилась я.
Првленская не ответила. Она задержала служанку с подносом фруктов, переложила виноградную гроздь на тарелке, поправила белый чепчик на голове девушки и немедленно двинулась к шатрам, где поварята и рудвики суетились над угощениями. Я приметила горку разноцветных пирожных, похожих на морские камешки, что усыпали дно в плавающей деревне. Только вместо воды на каждом сладком кругляше блестела иверийская корона.
Обожаю мариоли, подала голос Приин Блайт. Могу съесть их сколько угодно! Сливочный крем, хрустящий бок, нежная начинка
Не переусердствуй, сестра, отозвалась Тильда. Все и без того заметили твои округлившиеся в последнее время формы.
Леди Блайт сверкнула глазами, такими блестящими, будто их полировал ювелир, и прикусила язык. Я невольно оценила её формы и не заметила никаких излишков, даже незначительных. Но отчего-то старшая из дочерей Мелиры заметно напряглась. Бледная кожа и тёмные волосы яркой красавицы Приин подчёркивало клетчатое платье в мелких оборочках, обшитых по краю синей бархатной лентой. Этот наряд невероятно шёл леди, выгодно оттеняя глубокую синеву её глаз. Хотелось сделать сестре комплимент, но она стояла слишком далеко: самой первой в ряду из восьми девичьих фигурок. Я же была последней.
Стрилли, от нечего делать обратилась я к единственной служанке, оказавшейся поблизости. Передай Эсли и Арме, пусть к окончанию приёма подготовят ванну. Я уже чувствую, что вляпалась в самое вонючее троллье дерьмо из всех возможных. Будет здорово помыться, как только из него выберусь.
Рудвик охотно убежала в замок, а я невинно улыбнулась сёстрам. Душное ожидание утомляло куда сильнее, чем тренировки на Сомнидракотуле.
Мелироанские девы встречали важных гостей на пороге. Теперь я знала, что так они выражают гостеприимство и почтение любому прибывшему, будь то консул, знатный гость или новая сестра. Обычно визитёров приглашали внутрь, в голубую гостиную, но в этот раз продолжить приём решили на лужайке: недалеко от крыльца натянули шатры, накрыли столы и приволокли мягкие лавки и подушки. Южная осень всё ещё радовала ласковым теплом, и солнце висело высоко над цветочными полями, наполняя воздух пыльно-пряными ароматами.
Я поправила тусклый браслет на руке, убеждаясь, что он надёжно скрывает чёрные вены. Металл едва уловимо пульсировал от чужой магии. Стоило только остановить на нём своё внимание, как артефакт выдавал себя неслышным гулом и неощутимым покалыванием. Должно быть, мой порядок оказался уже достаточным для того, чтобы я могла на ощупь определять в предметах магию.
Осторожнее, Марилли! раздалось из голубой гостиной.
На звук бьющейся посуды обернулись все мелироанские девы. Рудвик не удержала горшок с цветочным деревом, и теперь по полированному паркету рассыпались черепки и комки влажной земли.
Служанки, что подвязывали шёлковые белые занавеси над входом, бросили своё занятие и поспешили на помощь. Свободные полупрозрачные шторы тут же загородили проём от взглядов, надулись парусами. Зато прекрасно стали видны окна по обе стороны от распахнутых дверей большие круглые витражи, изображающие райских пташек.
При ближайшем рассмотрении замок Мелироанской академии оказался абсолютно ассиметричным. Ажурный вид зданию придавали открытые балконы, округлые арки и окна, обрамленные цветной мозаикой. Даже побеленные стены местами имели плавные линии, словно контур лепил грубыми ладонями творческий великан. Или морская вода точила камень. Причудливые изгибы и неровность линий замка прекрасно маскировали оплетающие веранды и колонны глициния, роза и лиана с крупными голубыми колокольчиками. И, конечно, шёлковые занавеси, которые морской бриз без конца выдувал из окон и открытых дверей, отчего замок казался двигающимся и текучим. А небольшие бассейны с мозаичными донцами, вплотную подступающие к стенам, перекликались с блестящей на солнце лазурной черепицей крыш и создавали приятную прохладу.
Любоваться архитектурой мне быстро надоело, а суета служанок и вовсе раздражала. От скуки я зевнула и потянулась за долькой фрукта на пролетающем мимо подносе, но получила ощутимый шлепок по руке. Лаптолина, казалось, была вездесуща, как семеро богов и сам Крон.
Госпожа Првленская, вы нервничаете? не смогла я сдержать насмешки.
Она не стала отрицать. Разгладила пальцами морщинку между бровей, оглядела ряд слуг, столы с угощениями, винные бутылки на длинных блестящих столах-подставках и хрупкие конструкции из хрустальных бокалов. И натянула благодушное выражение лица с чуть подрагивающим уголком искривлённых в улыбке губ.
Ты не готова, пояснила Првленская свою тревогу. Ты и недели не провела в академии. Не получила ни одного моего урока. Можешь опозориться уже на реверансе. Неужели тебе самой не страшно?
При Эльце было страшнее, хмыкнула я и на всякий случай заправила тиаль с песком под платье.
Так будет меньше вопросов. Впрочем, я могла ответить на любой, даже самый нахальный.
У моего революционного прошлого был один удивительный побочный эффект. После жестоких потрясений и суровых испытаний, после всех смертей, что пришлось увидеть и причинить, я приобрела холодное равнодушие к любым опасностям. Победы и поражения закалили характер. Особенно поражения. Поэтому вся эта возня служанок, суетливость Лаптолины и сестёр, без конца требующих то зеркало, то веер, казались мне милыми, но бесполезными хлопотами. В пристанище добра и света, коим являлась Мелироанская академия благородных дев, не существовало ничего, что могло бы нести мне хоть какую-то угрозу.
Едут! крикнули от входа. Из-за высокой плотной стены деревьев донеслось пыхтение парового транспорта и стук копыт. Консульский дилижанс его милости Батора! Сейчас будут здесь!
Госпожа Првленская ойкнула и направилась к воротам, видимо, рассудив, что так проявит ещё большее гостеприимство. Выглядела она безупречно: поверх простого кремового платья через одно плечо была перекинута лёгкая ткань, красиво закрепленная брошью из золота. Брошь сама по себе заслуживала отдельного внимания: цветочные лепестки из тонких пластин драгоценного металла формировали три пиона, а в центре каждого притаился розовый кварц.
Дочери Мелиры! быстро скомандовала Приин Блайт. Поддержим сестру. Перчатка к перчатке!
О нет! Меньше всего мне хотелось слышать их пение, но в этот раз кружевные перчатки мелироанской девы были на мне, поэтому пришлось снова встать в круг и выслушать завывания про «ценность светлой силы». Затем каждая из сестёр коротко обняла меня, почти не касаясь. Тильда Лорендин сделала это последней, но, в отличие от остальных, крепко стиснула мои плечи.
Не хочу, чтобы ты меня недооценивала, загадочно шепнула сестра. Я совсем не обижаюсь за сегодняшнее. Потому что прекрасно понимаю, что нам обеим выгодно дружить. Между мной и тобой есть некоторое сходство, которое роднит нас гораздо больше, чем остальных сестёр. Я говорю о внутренней свободе.
Консул Батор! раздался голос Лаптолины из розового лабиринта. Ваша милость, мы так счастливы видеть вас у себя в гостях! И такой приятный повод: представление мейлори Кирмоса лин де Блайта. Кто бы мог подумать, что в изгнании он найдёт нечто большее, чем уединение.
Госпожа Првленская засмеялась то ли над своей, то ли над чужой шуткой солоноватый ветер донёс звонкие переливы её голоса и чьё-то вежливое покряхтывание.
Пока я раздумывала, стоит ли ударить Тильду в печень, она легко подтолкнула меня вперёд, навстречу приближающейся процессии. Я растерянно обернулась на побелевших от страха сестёр. Все, кроме Тильды, вылупились с ужасом и удивлением. Княжна Талиция махала руками, пытаясь что-то сказать, но не успела.
Представляю вам Юну Горст, мейлори Кирмоса лин де Блайта, мелироанскую благородную деву, гордо проговорила Лаптолина.
Над головой пролетела стайка мелких птиц с переливчатым оперением и зависла у алой бахромы свисающих с вазы соцветий.
Я выпрямила плечи и натянула улыбку для знакомства.
Тучный человек с длинными светлыми кудрями, похожими на парик, остановился в десяти шагах, будто наткнулся на стену. Он брезгливо осмотрел меня с ног до головы, словно я стояла перед ним обнажённой. Тяжёлая бордовая мантия мужчины была сплошь расшита золотыми иверийскими коронами, бархат волочился по земле и изрядно запылился по самому низу. Ярче шитья выделялась огромная брошь-весы с крупными драгоценными камнями на чашах.
Сомнений не оставалось: это и был консул Батор.
Не забыв о наставлениях, я присела, как умела, и склонила голову. Но краем глаза успела заметить, что консул явился в окружении личных слуг, стязателей и какого-то юноши. Моё пребывание здесь становилось всё менее тайным. С таким же успехом я могла спрятаться от Ордена Крона на площади Кроуница, притворившись головой дракона.
Прошла секунда, другая, третья, десятая. Двадцатая. Шея и ноги уже начали затекать, а консул Батор всё молчал. Молчала и Лаптолина.
Вдруг в повисшей душной тишине раздался громкий заливистый смех. Тот самый парень, что пришёл с консулом Батором, разразился таким хохотом, что дрогнули листья на лианах, обвивающих изогнутые колонны галереи, и едва не лопнули расписные горшки.
Слуги шептались, что мейлори чёрного паука отличается от нас манерами и поведением, но чтобы настолько осторожно начал сам консул, тоже хихикая. Да-а, в таком виде передо мной не представали даже многочисленные конюхи консула лин де Блайта!
Леди Горст, что за фокусы?! разъярилась Лаптолина. На приёме в свою честь вы должны быть королевой, а не грязнулей!
Одно другого не исключает, ещё больше развеселился консул Батор. Перед нами королева-грязнуля.
Все вокруг смеялись уже открыто. Стязатели, слуги, даже рудвики. Несколько хохотков донеслось и из-за спины: сёстры тоже не сдержались.
Я торопливо осмотрела платье, туфли и упёрлась взглядом в свои руки, сплошь покрытые бурыми красно-коричневыми пятнами. Постаралась их оттереть, даже поплевала, но ничего не выходило. Грязь, казалось, въелась намертво.
Тогда я ринулась к ближайшему бассейну, присела у его края и ужаснулась отражению. Лицо тоже было покрыто неравномерным слоем грязи. Я выглядела как Юна Горст, только что спустившаяся с Трескималя после драки с икша.
Наскоро поплескав в лицо прохладной водой, я подождала, пока рябь успокоится, чтобы увидеть ту же самую картину. Пятна не отмывались! Тогда я целиком окунула голову в бассейн, но и это не принесло результата. Вода осталась такой же чистой, а моё лицо таким же грязным.
Позвольте, раздалось сверху.
Солнце ослепило меня, когда я развернулась к мужской фигуре, но я всё же узнала парня, что пришёл с консулом Батором. Он единственный подошёл ко мне ближе, чем на пять шагов, и подал руку.
Не соображая ничего от смятения, я оперлась на его ладонь. В следующую секунду он изящным движением крутанул меня, как в танце, и резко отодрал пломп с моего голого плеча.
Пломп! Кряхт! Как я сразу не догадалась! Какая мелкая, противная, злобная шутка!
Ручейки потекли на платье с мокрых волос, глаза защипало.
Разрешите представиться, леди Горст, поклонился мой спаситель. Ренуард Батор, единственный сын и наследник Его милости консула Верховного Совета Партимо Батора.
Он смял клейкий пергамент и завёл обе руки за спину, чтобы спрятать причину моего позора.
А я рассмеялась. Над собой и над тем, что впервые за всё время наконец-то ощутила знакомое, родное и живительное чувство.
Нарастающую ярость.
Я откинула голову с потяжелевшими волосами и захохотала над всеми так, как они ещё минуту назад смеялись надо мной. Настала их очередь притихнуть и с испугом взирать на моё ликование. Даже если они сочли его помешательством.
О Ревд! Я была живой! Я была Юной Горст! И у меня наконец-то появился повод для мести. А это я умела делать в совершенстве. Я уже давно превратилась из жертвы в охотника и прекрасно знала, как работают эти механизмы. Сражение, борьба, наказание неугодных моя особая стихия. И теперь я без зазрения совести могла в неё окунуться.
Юна Горст, представилась я Ренуарду и присела в шутливом поклоне. Истеричная пустышка, сорокина дочь и королева-грязнуля.
И, оставив сына консула в недоумении, развернулась и уверенной поступью двинулась в сторону Тильды. Конечно же, ради того, чтобы поблагодарить сестру и крепко её обнять, как сделала это она перед моим представлением консулу Батору.