Дядя! увидев старика, Ясна ожила и чуть ли не засветилась. От улыбки прорезались ямочки на щеках и подбородке, голубые глаза засияли.
Здравствуйте! широко улыбнулся сосед, показав недостаток зубов.
О, а вы все уже дома? Как успехи, искатели? спросил отец. Вот и у него неплохое настроение.
Ну, мы почти нашли виновного, отозвался Дмитрий.
Ого, вот как! И кто же он?
Это начал Ясь и столкнулся со зверским взглядом Вола. Для начала надо убедиться. А потом всё расскажем.
Займёт пару оборотов солнца, не меньше, добавил Вол.
Не доверяете, значит? рассмеялся Михайла. В вашем деле оно, наверное, и верно. А лица-то все новые рад видеть свежих людей в Оси.
Я местный, сказал Вол.
Стеклодув вгляделся в него.
Прости, сынок. Старею всех уже и не помню, и не знаю. А когда-то ведь чуть ли не каждого осийца мог узнать и по имени назвать. Помнишь, Пётр? Мы даже спорили.
Отец с улыбкой кивнул, поправляя на носу стёкла.
Ну а тебе-то точно добро пожаловать? сосед протянул Дмитрию мощную ладонь для пожатия. Я Михайла, стекольный мастер. Стекло делаю из песка, а из него потом окна режем с сыновьями, да ещё кое-что по мелочам.
Много чего! оживилась Ясна. Очки вот отцу и даже солнечные панели!
Да скажешь много. Так, помаленьку. Пытаемся вот с Петром да Ясочкой по чуть-чуть кое-какие старые технологии возродить, Михайле явно приятно внимание к его умениям. Ты-то как сама, невеста-красавица?
Старик уселся за стол между Ясем и Дмитрием. От него горько пахло потом. Ясь поморщился. Возможно, ко всем остальным своим спутникам он за день просто принюхался и потому их запахи уже и не замечал.
Хорошо, дядя. Да только не невеста я. Мне и здесь неплохо.
Ну что ты, зайка! Пора уже
При слове «зайка» Ясь непроизвольно сглотнул.
Дядя, а нам сегодня в саду говорили, как деревья сажать, чтобы лес остался! поделился Петька.
Да ты что! Ну, это дело полезное, стеклодув потрепал брата по светлой голове и обратился к Дмитрию. Вот, сосед, следим за восполнением лесов с детства, всё по науке. А у вас оно как? Новые деревья тоже растите?
Я издалека прибыл, отец, ответил Дмитрий. Не то, чтобы уж сосед. И живём мы иначе.
А как иначе?
Наверное, не так спокойно, как вы.
Ясю сразу вспомнилась история про каннибалов. Отчаянно захотелось узнать, чем она закончилась, пусть и семейный ужин не совсем подходящ для таких рассказов. Он уж было открыл рот для вопроса, да Ясна помешала:
И что, брат, помог вам несчастный малыш?
Почему несчастный? спросила мать.
Очень помог. Он нас на нужный путь и направил, не дал Ясю ответить Дмитрий. И вернулся к стеклодуву. А что за солнечные панели? Уже не первый раз про них слышу.
Что это, мог ответить и Ясь: плоские наклоненные листы стекла, снизу покрытые тёмной краской, почти как зеркала. Они стояли на ножках-палках над самым верхним ярусом горянок и отражали свет. А вот зачем они нужны и какая от них польза, толком никто бы в Оси не ответил. Однако это не мешало и отцу, и стеклодуву, и Ясне поклоняться невнятной штуковине. И обсуждать её страстно обожают все трое. Глаза у всех загорелись, и они наперебой принялись объяснять:
Они могут собирать и передавать энергию солнца другим предметам. Мы думаем, что нашим предкам они заменяли костёр. Если понять, как они работают, то, возможно, мы сможем без огня отапливать с их помощью горянки.
А с помощью стекла от них получилось добыть огонь, Ясна с гордостью показала Дмитрию шрам от ожога на руке, забыв о неприязни.
Мы нашли чертежи в старых бумагах. Кто-то из первых жителей пытался создавать в Оси технологии прошлого. Большую часть, отец закашлялся, отмахиваясь от участия матери. Большую часть записей мы, конечно, понять не смогли и слова такие не знаем, а где-то даже буквы совсем другие, непонятные. Но с панелями разобрались.
Я сделаю тебе травяной отвар, мать встала из-за стола.
За ней подскочила и Агния. Было слышно, как она спросила: «а папа умрёт?»
Конечно же, нет! Что за глупости. Он просто немного простудился, вполголоса ответила мать.
Ясь жевал гриб. Вкусный соус, пряный и всё же обед оказался куда вкуснее. Нехорошая мысль. Лучше выбросить её и вычеркнуть из памяти этот случай. Как он только может продолжать смаковать впечатления об убийстве и поедании живого?!
А что, есть другие бумаги? спросил Дмитрий. Кроме старинных дневников?
Таких записей, конечно, больше всего. Но есть и старинные книги. Из толстой бумаги, мы такую не научились делать. Да, дочь?
Может, и научимся, ответила Ясна. Но мы и сейчас умеем, хоть и по-другому. У нас и новые книги есть.
Это так. Бумагу для них они делают из опилок. Из смолы и жжённых костей чёрную краску для записей. Набирают её в полые травяные стебли, пишут, а потом сшивают просохшие листы толстой нитью. Это называется книгой, и у отца с Ясной таких бессмысленных вещей целая куча, да и у стеклодува не меньше. Даже в воспитательном саду есть несколько по ним читать и писать учат тех толковых, кого планируют отдать на помощь в Главный дом. Ну, или чьи родители захотели. Но таких совсем немного. А считать, наоборот, обычно просят научить все: полезно знать, кому сколько припасов положено, и в работе пригодится всегда материалы уметь считать. Да и чтобы при обмене не продешевить.
Любопытно было бы глянуть, заметил пришлый. На те, которые старые.
Так вот они, и на полках, и ещё полный сундук, показал рукой отец и привстал.
Может быть, посмотрите после ужина? неодобрительно заметила мать, вернувшись с отваром и Агнией.
Конечно, хозяйка, согласился пришлый.
Он снова предложил всем брагу. Как ни странно, на сей раз никто не отказался, включая родителей. В оправдание сказали друг другу, что рабочее время закончено, а за пару последних оборотов солнца все понервничали и устали.
Ясь, а почему деревья нельзя рубить, а ты рубишь? напомнил о постылой работе явно воодушевленный сегодняшними открытиями из сада брат.
Нет, малыш, ты всё не так понял. Дерево это жизнь: оно нам даёт огонь, чтобы согреться и приготовить пищу, инструменты, чтобы мы могли её добыть, материал, чтобы утеплили свои горянки и сделали мебель, наклонился к Петьке Михайла. Без дерева обойтись никак нельзя. Но если мы не будем думать о том, что наступит завтра, то скоро вырубим все деревья их не останется. Поэтому взамен срубленного садим три новых возвращаем природе долг. В этом смысл.
Я понял, с умным видом кивал Петька.
Потом, уже порядком захмелев, опять вернулись к разговору о панелях. Отец снял и протянул свои очки Дмитрию. Тот их примерил и похвалил работу. Вдохновленная Ясна разрумянилась ещё больше и от любимой темы, и от выпитой браги. Задавали вопросы даже любопытные дети, и только Ясь чувствовал себя лишним. Скучая, он оглядывал собравшихся, и заметил, что явно перебравший Вол не сводил с Ясны помутневших глаз. Это наблюдение вызвало непонятный, но притом не очень приятный отклик где-то внутри.
Так и что мы будем делать завтра? спросил он Вола, чтобы отвлечь на куда более неприятную тему.
Видимо, ждать, ответил за него Дмитрий, и Ясь снова поразился его способности слышать всё.
Думаю, нужно рассказать обо всём, что вы уже выяснили, Главному, и там уж как он решит, мягко сказал отец.
Таким тоном он только приказывал, но откуда пришлому об этом знать?
Не думаю, отрезал Дмитрий.
Всё же ждать? с облегчением уточнил Вол. Я согласен. Только передам старшему. А мелкий пойдёт со мной, он кивнул на Яся.
Ему бы пора вернуться к работе, сказала мать. За все его Он не слишком хорошо проявлял себя в последнее время и так совсем ничего в седьмое солнце не получит.
Нет, и всё-таки: с каких это пор мать стала так учитывать каждый кусок?
Вообще-то он и не заслужил. За что ему что-то выделять? Его ждёт наказание, как только вы поможете нашему гостю и решите его вопрос, также обманчиво мягко напомнил отец. Но на работу завтра пойдёшь, сын.
Я должен за ним следить, сказал Вол. Но я не могу одновременно быть и с ним в лесу, и в казармах. Пусть он идёт со мной.
Ясь воспрял. Кто бы мог подумать, что перспектива ходить с Волом поблизости от столь любимых им каменных мешков окажется заманчивой! Но сейчас охраннику нет смысла толкать Яся в мешок, и потому это намного лучше гарантированной работы на лесоповале.
Он никуда не денется, сынок. Уж под нашу стариковскую ответственность, подмигнул Ясю Михайла. Куда ему бежать-то, да и зачем? Жизнь у него хорошая тут, на всём готовеньком. Да?
Ясь без особого согласия кивнул. Наверное, хорошая, раз все так считают.
Эх А спасение было так близко.
Только за свои дела ответ держать не научился. Но пора уж и взрослеть, кашлянув, заметил отец.
А я тогда в городе осмотрюсь, сказал Дмитрий.
Могу с утра отвести тебя к Главному, вызвался отец. Ты с чем-то ведь к нам пришел вот и расскажешь ему.
Я и сам дорогу найду. А для разговоров таких не время. Пусть сначала найдётся тот, кто друга моего убил. Тогда и решу, нужно ли с ним говорить и о чём.
Поражённая таким подходом Ясна вздёрнула светлые брови, но промолчала.
После ужина любители старых бумаг собрались у полок и сундука и принялись перекладывать их, вороша пыль. Мать, уложив детей и Вол тоже отправился следом, жалуясь на усталость, и, значит, заглянуть в мешок Дмитрия снова не судьба уселась с ними рядом. Ясь, как и зверюга пришлого, грелись у огня. Она вытянула передние лапы и положила на них большую голову. В её чёрной шерсти виднелись белые волоски неужели собаки тоже седеют?
Джерри, шепотом позвал Ясь.
Зверюга насторожилась. Шевельнула ушами, подняла голову. Глянула на Яся. Глаза у неё не только злые, но и умные.
Ясь, сам не зная зачем, протянул руку длинный нос сморщился. Псина низко утробно зарычала, обнажив огромные длинные зубы.
Фу, Джерри. Свои, откликнулся, не отрываясь от бумаг, Дмитрий. Гладь, если хочешь. Не укусит.
Не то, чтобы Ясь желал сделать это. Совсем наоборот: зверюга отчаянно пугала. Но отчего-то не хотелось, чтобы Дмитрий понял, что Ясь так её боится. Он отважился снова протянуть к ней руку и на сей раз коснулся кончиками пальцев жёсткой шерсти. Собака громко вздохнула совсем как человек. Открыла огромную пасть в зевке Ясь аж поёжился и снова уложила голову на лапы. Как и все остальные она, похоже, тоже решила больше не замечать Яся.
Глава 5. Отставшая гнилянка
Ничто не должно было помешать Ясю вовремя попасть на лесоповал. Мать намного заранее подняла его, накормила и выпроводила. Точнее, сама едва ли не за руку потащила, как будто он снова был ребёнком, и она вела его в сад.
Проводишь меня до пекарни, сказала она, как будто в такое лестное для Яся объяснение можно поверить. А потом пойдёшь потихоньку. Хорошо, когда не спешишь, не опаздываешь тогда дорога в удовольствие. А если настроение хорошее, то и работа в радость.
Вот так. Как с младенцем. Уговаривала. Ясь не спорил: бессмысленно, как и с отцом. Переубедить они друг друга не могли с тех самых пор, как он научился ходить и бормотать первые слова. Слишком много в голове его водилось лишних вопросов. А если задавать их, то отец обычно снисходительно отвечал: «Ты просто ещё слишком мал. Вырастешь, сам всё поймёшь». А мать часто злилась: «Потому что я так сказала!»
И Ясь давно понял, что безопаснее вслух ни о чём не спрашивать. Не всегда удавалось. А так как его реплики встречали недоумение не только дома, он давно решил считать, что просто на самом деле не понимает вещей, которые ясны и однозначны абсолютно для всех. Никто ведь, кроме него, не страдает, например, от мысли почему надо каждый день всю жизнь вкалывать там, куда распределили ещё в детстве? Все воспринимают порядок вещей как данность. А у Яся просто изъян такой, один из многих придумывать лишнее, только бы не работать. Не зря ведь все вокруг говорят, что он ни на что не годен. Так и есть.
Об этом Ясь и напоминал себе, расставшись с матерью у входа в пекарню и уныло бредя к воротам. День ещё и начаться не успел толком: небо подёрнуто буроватой дымкой.
У ворот дежурил новый знакомый Захар.
Здорово. А Вола куда сегодня направили?
Он что, решил, что они работают вместе?
К старшему пойдёт, не соврал Ясь.
Пригорок, как и всегда с утра, был особенно крут. Ноги еле несли по нему наверх. Ясь пытался посчитать, который теперь день? Каждый седьмой по счёту свободный: в такой все идут с утра не на работу, а к помощницам Главного, а потом по амбарам да сараям, где по их указаниям выдают заработанные припасы. После хозяйки с младшими детьми идут на базар, чтобы обменять что-то по надобности, а хозяева со старшими мастерят что-нибудь по дому. А после все отдыхают иногда даже поют, играют на дудочках и барабанах, а некоторые и пляшут прямо на улице. Весело! И можно пить брагу но это уже только в горянках. И тут главное, когда кровь разогреется, не буянить. А то придут Вол с Захаром и уведут в каменный мешок.
Но сегодня день точно не седьмой.
Преодолев пригорок, Ясь утёр не слишком-то и вспотевший лоб. А не заглянуть ли для начала в лес? Вот и мать же сказала: если настроение хорошее то и работа в радость. Правда, поредели за последние дни тайники, но всё равно есть ещё места, где можно вынуть из-под земли бутыль-другую. Оглядевшись по сторонам не спешит ли кто в сторону лесоповала и заметив людей у ворот, Ясь, пригнувшись, побежал к деревьям. А там, отойдя немного и уже расправившись в полный рост, стал искать очередную приметную корягу. Откопал бутыль, приложился с удовольствием раз, другой. Вот бы сейчас ещё самокрутку Вола! И, хоть и стыдно признаться, но и закусить бы тем самым преступным угощением, которым потчевал Дмитрий.
Да и разговоры бы их Ясь послушал. Даже рассказы Вола о службе куда интереснее, чем обсуждение того, как и где держать пилу, и почему у Яся руки растут не оттуда, и не дерево ли он сам, если никак таких простых вещей не понимает?
За спиной хрустнули ветки. Ох! Ясь вздрогнул и обернулся, за миг решая: бросить бутыль и сказать, что нашёл? Жаль она почти полна. Не решился ещё до того, как увидел, кто его потревожил.
У деревьев стояла девушка. Наверное, ровесница Яся или немного старше. Смуглая, чёрные волосы собраны в высокий хвост на затылке. Чёрные глаза длинные, огромные, немного раскосые подведены снизу краской и сверху тоже расходятся длинными стрелками. На левой щеке большой шрам как будто удар копья. Какая странная мысль: у кого поднялась бы рука ударить такой необычный яркий цветок? Наверное, просто неудачно уронила на себя что-то. Перетянута сплетённым из верёвок поясом, а на шее амулеты с идолами в несколько рядов. Гнилянка.
Фу. Ну, её точно нечего бояться. С чего бы ей Яся сдавать, если она его даже не знает?
Что ты тут делаешь? выдохнул он Ясь. Заблудилась?
Она покачала головой и, приподняв подол длинного, плохо отбеленного грубого платья, показала на свою ногу. Нога как нога: крепкая, стройная. Ступня, обутая в плетёнки из бересты, крупновата.
И что с ней?
Упала вон там с пригорка она махнула рукой и вывихнула. Идти не могу. Вот наши меня и оставили ждать их, а сами на рынок пошли.
Одну? В лесу?
Девушка кивнула.
Как? Холод же по ночам! Да и звери, сам Ясь никого не видел, кроме кроликов, белок и ежей, но отец встречал и кабанов. А по слухам, вдалеке на севере бродили совсем уж страшные меховые звери. Надо будет спросить о них Дмитрия.
Да, очень холодно, согласилась девушка и в доказательство обхватила себя руками. Прошлой ночью костёр погас, и я думала, что замёрзну насмерть.
Здесь нельзя разводить огонь, разве ты не знаешь? И лес сгорит, и ты вместе с ним, Ясь вдруг ощутил себя Волом, говоря его менторским тоном.