Даже если улечу, тебе-то что за беда! Она дернулась сильнее, но только опять поскользнулась и неловко ткнулась лицом в грудь парня.
Именно что беда будет, вновь ставя ее на ноги, серьезно ответил Глеб. И очень большая беда. Пойдем, провожу до дому.
Мне в лес надо, а не до дому! возразила Глаша, осторожно щупая ногой доски и прикидывая, как бы вывернуться.
Глеб несколько мгновений смотрел на нее, думая о чем-то своем, потом чуть заметно кивнул:
Хорошо, пойдем в лес, раз надо.
Я одна пойду, пусти. Время уже сильно поджимало, а опаздывать было ни в коем случае нельзя, Глаша сердцем чуяла. Глеб, я тороплюсь. Пусти, пожалуйста.
Но парень неожиданно подхватил ее на руки, что-то шепнул, и вокруг них встала стена леса.
Не бойся, не опоздаешь. Он опустил Глашу на землю, но руку не выпустил. А одной тебе здесь делать все равно нечего.
Глаша огляделась. Это была не роща вокруг протыкал соснами звездное небо темный бор. И она вдруг четко осознала, что именно сюда ей и надо было. Только навязавшийся провожатый мог все испортить. Глаша дернула руку и сделала шаг назад.
Ты почем знаешь, что я здесь делаю?! Может, я к Хожему пришла!
Она вздернула подбородок и отвернулась. Глеб отпустил ее руку, чуть отошел и принялся внимательно ее разглядывать, потом улыбнулся и вдруг исчез.
Знаю, что к Хожему, прошептал он странным голосом откуда-то сзади.
Глаша резко обернулась и отпрыгнула. Глаза парня, черные-черные, в темноте светились, а по крепким рукам и обнаженному торсу проступали зеленоватые растительные узоры. Он снова улыбнулся и пропал. Глаша испуганно припала спиной к дереву, сердце колотилось так, что она не слышала собственных мыслей, только знала, что надо бежать, да ноги точно приросли к земле.
А если знаешь, так пусти, тихо выдавила Глаша, озираясь по сторонам и пытаясь угадать, откуда на этот раз ждать его.
А я тебя и не держу, прозвучало будто из ствола, и Глаша снова отпрянула.
Отстань от меня! Дай мне уйти! Она подхватила с земли палку и завертелась на месте.
И куда ты пойдешь? Смех Глеба снова раздался сзади, и Глаша крутанулась, выставляя палку перед собой.
К Хожему, я же сказала!
Глеб больше не исчезал, он с улыбкой смотрел на нее, а узоры на руках начинали светиться сильнее. Чуть склонив голову набок, он сделал быстрый шаг и перехватил палку, осторожно убирая ее в сторону.
Если ты поранишься или, того хуже, убьешься, Хожий очень расстроится. К тому же ты уже пришла.
Глаша хотела кричать, но голос точно пропал, хотела бежать, но ноги подкосились, и она упала навзничь на хвою. Глеб опустился рядом и протянул ей воды.
Ты же сама ко мне шла. Отчего теперь пугаешься?
Глаша оттолкнула флягу, пытаясь отползти назад, но тело не слушалось. Она закрыла голову руками и зажмурилась. Холодный страх сковал грудь, не давая ни вздохнуть, ни крикнуть.
Глашенька! Милая моя! На лицо брызнула холодная вода, мягкие руки принялись умывать и похлопывать по щекам, а как она немного отошла, обняли за плечи и прижали к горячей груди. Сердце мое! Напугал я тебя? Прости, Глашенька, не стану впредь пугать и обижать, беречь буду пуще всего на свете. Моей будешь, и никто тронуть не посмеет ни тебя, ни сестрицу. Знаю ведь, что не об одной себе сердечко твое тревожится.
И так радостно и легко стало от слов этих, что Глаша сама щекой прижалась к его груди. Не обидит и другим обидеть не даст.
Пойдем со мною, Глаша. Будем вместе мир хранить! зарываясь носом в ее волосы, жарко прошептал Хожий. А захочешь через горы и реки на руках унесу туда, где никто не найдет. Ты только скажи, что моей будешь.
Буду, прошептала Глаша, где-то в глубине души с тоскою понимая, что сейчас проснется. Только не оставляй меня одну.
Не оставлю, прошептал Хожий, крепче прижимая ее к себе, но Глаша уже проснулась.
До рассвета было еще далеко. Она лежала, сжавшись в комок и вцепившись в одеяло, над ней на четвереньках стояла сонная Аксютка.
Глаш, ты чего? Не заболела? Чего плачешь?
Глаша всхлипнула, утыкаясь в одеяло и стараясь сдержать слезы. Маленькая ладошка сестры коснулась ее лба, потом Аксютка прижалась к ее спине, обхватила ручонками и крепко-крепко обняла:
Ну не надо, Глашенька, не плачь! Страшное что приснилось? Все это сказки бабкины, ничего в них нет, а нас ими специально пугают, потому что мы городские. Ты же сама так говорила.
Глаша вынырнула лицом из одеяла и глубоко вздохнула, прогоняя остатки сна:
Сказки, Аксюш, сказки. Просто вчера перенервничала, вот и снится невесть что.
А о чем вы с бабушкой в бане разговаривали?
О сказках. Глаша улыбнулась, прижимаясь спиной к тепленькой Аксюше. Спи, рано еще.
Аксютка зевнула и уткнулась носом сестре в затылок:
Так я и сплю, это ты чего-то возишься.
Наутро бабка Агафья напекла лепешек с зеленью, сыру козьего на стол поставила да жирного, пахучего молока.
Ешьте, не торопитесь, пусть дорога подсохнет как следует, к вечеру и поедете. День нынче долгий, солнцеворот скоро, дотемна доберетесь.
После завтрака дядька Трофим с Егором бабке дров нарубили да опять на озеро подались, Аксютка ушла на лужок козу пасти, а Глаше бабка вручила туесок и за ягодами к роще отправила. Тетка Варвара как узнала запричитала, заплакала, мол, на погибель отправляешь девку, но бабка ее полотенцем отхлестала и в баню отослала.
А тебе самой-то не боязно? провожая Глашу до калитки, ухмыльнулась Агафья.
Глаша только плечами пожала:
А кого там бояться? Люди не ходят, зверей диких нет, больно светлый лес да маленький. Клещей разве что? Да только какие ж я ягоды принесу? Земляника цветет еще, для остальных и подавно рано.
Ну не ягоды, так грибы! отмахнулась бабка. Вон дождь всю ночь лил, сейчас повыпрыгивают. Иди, Глаша, надо тебе, вижу ведь.
И Глаша пошла. Ее и правда до дрожи в рощу тянуло. На стол накрывает, а сама все за окно смотрит, огород полет нет-нет да к роще глаза подымает. Точно зовет кто А народ из домов вышел, глядит ей вслед и головами качает. Народ на этом берегу не такой, как в деревне. В бывшем колхозе и жителей-то осталось семь дворов, да все больше старики. Они тоже в ведьму и Хожего верят, только не боятся их, стараются в мире жить. И в рощу за грибами и ягодами ходят. Да только мост все одно не переходят. Знать, им тоже ведьма запретила.
Далеко отправилась, синеглазочка? окликнул ее дед Евграф.
Утро доброе, Евграф Пантелеевич! Глаша улыбнулась старику и махнула корзинкой. В рощу, за грибами.
Сама али Агафья отправила? выглядывая из-за забора, пропищала старуха Евдокия.
Отправила али сама пошла забота не твоя! распахивая калитку, осадила соседку бабка Агафья. Идет значит, надо так. А ты на пути у ней не стой!
Евдокия замахала руками:
Чур меня, чур, Агафьюшка! Я ж из доброго умысла, думаю, вдруг не знает девчоночка, куда идет.
Агафья погрозила соседке тяпкой, а Глаше махнула, мол, иди, не обращай внимания, да ушла в огород. Больше Глашу никто не окликал, только вслед посматривали да крестили из-под полы.
В роще было мокро от ночного дождя, на свежих, умытых березовых ветках сверкали сырые алмазики. На опушке жужжали по мокрым цветам пушистые пчелки, чуть подальше, у самой реки, заливались птицы. Иногда пробегал легкий ветерок или птичка вспархивала, и березы роняли Глаше на голову сверкающие капли. Глаша смеялась, подставляя им лицо, и сама дергала за свисающие ветки. И так весело, так радостно было в омытой дождем роще, так приветливо перешептывались листья, что на душе у Глаши все расцвело. Она бросила корзинку, обхватила руками молодую березку, прижалась к ней, точно к сестре родной, и долго стояла, слушая голоса леса и жмурясь на солнце.
«Ну какая же это ведьмина роща?! Такая светлая да радостная! И какого счастья люди себя лишают из-за старых сказок и суеверий!»
Глаша открыла глаза и чуть не вскрикнула: перед ней, улыбаясь ее счастливому виду, стоял Глеб.
Что, опять напугал? Он подобрал ее корзинку и сделал шаг навстречу. А мне бабка Евдокия сказала, что тебя Агафья в рощу отправила.
Глаша попятились, прячась за березку, но зацепилась за сучок.
За грибами отправила.
Ну не бойся ты меня, Глаша. Не обижу. Глеб осторожно отцепил ее рукав от дерева и взял за руку. Страшно мне за тебя: ходишь всюду одна, а народ посматривает да через плечо поплевывать начинает.
Ну так и что в этом страшного? Глаша отняла у него руку и снова отступила. А у самой сердечко так и подскакивало от его прикосновений. Но Глаша была девушка строгая и сердцу глупому воли не давала.
Да уж все на деревне тебя ведьмой молодой зовут. А как уехали вы вчера, заговорили, что ведьма к Хожему на поклон пошла. Глеб больше тронуть ее не пытался, только стоял и смотрел с какой-то тоской. Уезжать тебе надо, Глаша. Народ здесь не-добрый.
Глаша мотнула головой:
Ты же сам вчера говорил, что ведьма с Хожим как опора для местных, что они эту сказку будут холить и лелеять. Так и пусть зовут как вздумается, я им подыграю как сумею. Но на душе вдруг стало неспокойно. А ты сам уезжать собрался?
Глеб усмехнулся и подошел ближе:
А что, не хочешь, чтобы я уезжал?
Глаша выставила перед собой корзину и сердито нахмурилась:
Да мне-то какая забота! Уезжай, если невмоготу. Жили тут до тебя и сейчас переживут.
А ты как же? Глеб перестал улыбаться. Как одна эту сказку на себе понесешь?
Глаша фыркнула и отвернулась:
Чай, не вязанка дров, не раздавит! А невмоготу будет сюда уйду, к бабке Агафье.
Ведьме без Хожего на деревне жизни не будет, Глаша. Глеб серьезно покачал головой.
Еще ты меня донимать этой сказкой будешь! рассердилась Глаша. Ладно местные, сочинили себе страшилку и ходят боятся, так неужто и тебя глупостью заразили? Тоже теперь в Хожего веришь?
Заразиться от местных с моей работой действительно немудрено, усмехнулся Глеб и в один шаг очутился рядом. Не сердись, Глаша. Добра я тебе хочу. Нравишься ты мне.
Сердечко так и зачастило, в лицо ударил румянец. Глаша снова отвернулась, сжимая корзину и сердясь на себя. Уж больно скор на признания показался ей Глеб, да и сон про Хожего из головы не шел.
А если и правда добра хочешь, отчего уезжать собрался? обиженно вздохнула Глаша.
Никуда я от тебя не уеду. Глеб осторожно, точно крыла бабочки, коснулся ее волос. Только не беги от меня. Позволь рядом быть.
Будь где хочешь, кто тебе запретит. Глаша снова рассердилась на себя, что тает от слов его, точно снег на поляне, перекинула косу через плечо и с вызовом развернулась к парню. Да только черту не переступай! Я не кошка, чтоб меня без нужды трогать!
Глеб убрал протянутую к ней руку, а глаза антрацитовые точно темнее, глубже стали.
Мы с тобой, Глаша, люди цивилизованные, в сказки не верим, законы знаем. Не попрекай ты меня без причины.
Глаша смутилась и опустила глаза:
Я не попрекаю, а ты, раз просишь, чтоб не бежала, должен знать, как не спугнуть.
Ну что ж, твоя правда. Лучшее лечение это профилактика. Глеб снова повеселел. Ты грибы-то собирать будешь или скажешь бабке, что не нашла?
Глаша подняла палку и принялась разгребать палую листву.
Не за грибами она меня сюда послала, а с Хожим знакомиться. Здесь народ хоть и поумнее, а все в эту сказку верит.
Ну, считай, познакомилась! рассмеялся Глеб. Пойдем, грибов вон под теми березами много.
Но Глаше вдруг опять стало страшно, как тогда, во сне, и она с подозрением посмотрела на парня.
А ты, я гляжу, уже сама готова в сказку-то поверить. Глеб с улыбкой посмотрел в испуганные синие глаза. Ну прости, не буду больше так шутить. А ты все равно привыкай: не я, так люди нас вместе поминать станут.
Мне от этих сказок уже кошмары снятся, вздохнула Глаша, направляясь, куда указал Глеб. Не знаешь, где тут валериана растет?
Валериана у меня есть, принесу, если нужно будет, отозвался тот. А ты по свежему воздуху больше гуляй, тогда и сон крепче будет.
Когда солнце перевалило за середину, грибов у Глаши была полная корзина. Глеб проводил ее до опушки и улыбнулся:
Сама донесешь? А то в деревне если узнают, что мы вдвоем в лесу гуляли, так совсем поженят.
Глаша забрала у него грибы и лукаво подмигнула:
А что, не хочешь?
Отчего ж не хочу? усмехнулся Глеб. Да только ведьму с нечистым огнем или водой венчают, а я пока ни тонуть, ни гореть не хочу и тебя не пущу. Если будете в бору останавливаться, дай знать. Я сейчас по деревне пройдусь и туда за земляничником.
Глаша улыбнулась ему на прощание и пошла в колхоз, но на душе от слов Глеба было неспокойно.
Глава 6
Небо тучи созывает, по тебе справляет тризну.Что смеешься? Что не веришь? Что качаешь головой?Мост, река и лес дремучий вот теперь твоя Отчизна,Мы ль тебе не говорили? Но пустое, выбор твой.
Шла Глаша к колхозу и думала. Думала да сердце унять пыталась. Хорошо ей было рядом с Глебом, так хорошо, как ни с кем больше. И внимательный он, и заботливый, и умный. Каждый шаг ее упреждает, каждый взгляд ее ловит, но и себя в обиду не дает. Ей бы радоваться, что такой парень на нее глядит, а все неспокойно. Сон проклятый из головы не идет. Там Хожий ее целовал-миловал, тут парень дружить предлагает. Да только лицо что там, что тут одно. Головой-то понимает Глаша, что нравится он ей сильно, вот и снится, а сердцу все неспокойно.
Это кто ж тебя в лесу так нарядил, синеглазочка? окликнул ее дед Евграф.
Глаша обернулась:
Как нарядил, Евграф Пантелеевич?
Ты давай без этих, я ж тебе не прохессур какой, просто дед Евграф. Дед улыбнулся, рассыпая вокруг глаз лучики морщинок. Косу цветами кто украсил?
Глаша перекинула косу вперед. В переплетение черных прядей одна за одной были аккуратно вставлены белые звездочки лесной земляники. Она и не заметила, когда Глеб успел их вплести.
Вот тебе раз! удивился дед Евграф. Полдня по лесу гуляла, а кто цветы в косу вплел, не видела.
Тихо ты, дурень старый! шикнула на него соседка Евдокия. А ты бы, дочка, убрала цветы из волос да молчала на деревне о них. Мы-то с Хожим в мире живем и невесту его всегда приголубим, а по ту сторону реки народ дикий, злой.
«Да все вы тут дикие, подумала Глаша, выпутывая цветы. Но здешние и правда добрее».
Спасибо, тетушка Евдокия.
Да ну ты, брось, отмахнулась бабка. А коли нужда какая будет, приходи, приласкаем.
Ох, репья-то нацепляла полну косу! всплеснула руками бабка Агафья, встречая ее у ворот. Ну хоть не зря проваландалась. Она забрала у Глаши корзину и махнула рукой в глубь двора. Марш в баню. Придется тебя, как козу, вычесывать!
Глаша прикрыла косу руками и быстрым шагом направилась к бане. Значит, не просто так Глеб цветы ей вплел, что-то это для местных значит.
Ой, Глашка, какая ты красивая с цветами в косе! Аксютка вместе с козой вбежала на двор. Коза спотыкалась и недовольно мекала, норовя боднуть девчонку маленькими рожками, но та со смехом уворачивалась. Бабушка, не надо ее вычесывать! Пусть Глаша так походит, а вечером я ее расчешу! Ну красота же такая!
Ты посмотри на нее! Совсем животину загоняла, еле ноги переставляет! рассердилась бабка. И не болтай, чего не знаешь! Там сверху-то красиво, а внутри репья полно!
Аксютка дернула несчастную козу за веревку и повела ее в хлев. Коза неодобрительно глянула на бабку, мол, к тебе приехали, а я мучиться должна, и пошла следом за девочкой.
Бабка Агафья завела Глашу в баню, расстелила на полу полотенце и протянула гребень:
Расплетай да на полотенце стряхивай.
Глаша распустила косу и принялась бросать на белое полотенце маленькие ароматные звездочки.
«Это когда ж он успел столько вплести? Ох, Глеб Харитонович! В следующий раз сам вычесывать будешь!»
Надо же, сколько он их тебе вплел! удивилась Агафья, собирая полотенце. Крепко ты нашего Хожего зацепила, Глафира!