Игорь Рыжков
Друид
Предисловие
Повесть написана в стилистике охотничьих рассказов, баек и народных сказов, короткими кадрами-сценами, которые постепенно складываются в сюжет и общую ее философию.
Мнение и оценки можно оставить в комментариях к книжке.
С уважением, автор.
# # #
Трескуче горел огонек в затухающем костре. Горел бездымно, сухим валежником наевшись, напитавшись, и как довольный зверь остывал не торопясь. Отходил ко сну.
Сидели у костра двое. Старый да малый.
Только малому лет за пятьдесят, а старому много. Говорил, что и сам не знал, когда его на свет родили. Бобыль. Вся жизнь лес, тайга бурелом, да байки охотничьи.
Да и какие из лесников охотники? Ружья пустые. Жакан тяжелый на зверя грозного не помнят когда в стволы и забивали. Дробь «пятерка» на селезня, ну или браконьера шугануть. Дыму да грохоту много того и надо. Пусть знают, что в тайге шалить нельзя лесники порядок стерегут.
Куртки теплые, да сапоги болотные. Да вот байки-сказки бабкины, а то и прабабкины. Быль не быль никто не знает. А может и знать не положено. А если и положено, то не каждому.
Спишь уже, Петрович? Дед с бородой по грудь, седой как след на реке от луны, до синевы аж. Все никак не успокаивался. Сидел, ерзал, да веточки ломкие подбрасывал в огонек жаркий.
Уснешь тут с тобой. Опять сказки рассказывать начнешь. Пора бы тебе Савватей заявление на покой писать Улыбнулся дед. Слушают его. Не спит еще напарник, можно и язык почесать.
Какое заявление? Петрович? Мне тайга дом. Ноги сами по мху идут, я ведь их не подгоняю. Белку в глаз дробиной бью, чтобы шкурка цела была. Ну, а коли так то какой же тут покой пожевал дед губами. Зубов почти не осталось. Есть еще во рту два клыка желтых ими и обходился.
Если тайга сама приберет так ведь я и против того не буду.
Что мне на людском погосте лежать? Никто не поклониться. Яичко на пасху не принесет. Год два все травой зарастет. Даже и не найдет потом никто где похоронили Замолчал дед, смотрел в угли словно колдун. Сверкали искры в его глазах. Будто они с ним говорили, будто он с ними.
Чего замолчал? «Малый» высокий, да грузный, в шляпе с сеткой от комаров. Устроился уже на ночлег. Мягко себе травой все выстелил, и под корневище, что в самый раз для ухоронки прилег. Зевал протяжно, не прикрывая рта. Трещал костями, поеживаясь.
Давай. Говори чего ни будь, Савватей. Не спится мне без баек твоих. Потом я у костра сяду. Змей много. Место сырое под ночлег выбрали.
Дед, нахмурился, передернул плечами, словно укусил кто.
Не сказка это Селивестр, ой, не сказка. Тигра я сегодня видел, когда на заимку овес носил. Сидел, смотрел. Не убежал, не рыкнул. Не бывало такого ране. Обычно убегает тигр от человека, а этот нет.
Сильвестр, которого дед «Малым» называл, привстал на локте. Улыбнулся снисходительно.
В уссурийской тайге тигра увидать вот тебе незадача. Совсем ты старый стал Савватей. Дед расстроился.
Да, не простой ведь тигр то. Больше нашего лесного раза в полтора, что теленок твой. Усищи до плеч и белый весь.
Белому тигру ведь тайге не выжить. Зверя не добыть. Видно его издалека, а этот сытый. Лапища вот такая! Дед скрючил пальцы перед собой. Ему добыча человек только, а этот вот и не тронул вовсе.
Селивестр присел. Протер с силой лицо, потянулся за патронташем. Пересчитал набитые гильзы. Две с тяжелыми пулями на кабана в красных картонных цилиндриках переложил ближе к краю, подумав минуту, «сломал» ружье и забил их в оба ствола.
Эх жаль. Карабин не взял. Людоеда охотничьей пулей не свалишь. Человечью надо.
Белый. А чего он белый то? Альбинос так ведь говорят.
Тьфу, на тебя Петрович! Ругнулся дед. Всегда поперек да криво. Никогда меня толком не слушал, поэтому в люди и не вышел. Ходишь вон болотную воду сапогами черпаешь. Давно бы главным лесничим стал. А то
Селивестр, оглянулся по сторонам, положил ружье на колени, бросил две толстых палки в костер. Дед поморщился.
Зря ты уготовку палишь. Друид огня не боится. Коли захочет может и сам огнем стать.
В друидов дочка моя на компьютере играет. Расслабился Селивестр. Опять сказки да байки твои, Савватей. Пугаешь меня ведь. Он заулыбался широко А ведь напугал. Напугал, развалина старая. Язык шершавый, что сапог вот мой. Сколько лет с тобой по лесам хожу, а все к твоим сказкам не привыкну. Он вытер вспотевший лоб.
Видал? До пота меня напугал ладонь мокрая вся. Дед помалкивал, потом сказал веско.
У белого тигра глаз голубой, у альбиноса твоего, а у этого черный глаз как у ворона, блескучий, словно смоляной. Даже зрачка не видать. Сильвестр пожал налитым плечом.
У тигра в день тоже зрачка не видать, кошка же. Зверь сумеречный. Опять напугать хочешь?
Да, что же мне дурака, пугать то тебя? Смысл, то мне какой? Думка у меня тяжкая. Озаботился я.
У белого тигра полоска голубая, али серая. Ну, или совсем он без полосок. А у этого черная, не видал я тигра такого. Да, и белый тигр до росту такого не вырастает. Гибнет котенком еще. Друид это.
Сам ты Друид! Разозлился Селивестр. У нас по лесам заимок вальяжных десятками, вот кто то себе и прикупил зверя такого. Поит, кормит, он и вырос, и человека не боится, и тебя, поэтому не тронул. Оголодает домой придет. Хозяин и покормит. Селивестр замолчал. Выдохнул облегченно.
Все в его голове разложилось по полкам. Повесил ружье на ветку обратно, чтобы на земле порох в патронах не отсырел. Только пули тяжелые вытащить из стволов поостерегся.
Савватей бросил в костерок еще пару тонких веток. Вздохнул тяжко.
Вот, все ты меня слушать не хочешь. Сказки слушаешь, а когда дело говорю смеешься, али дураком зовешь. Уважение бы хоть имел, что ли?
Подумал про себя кротко да продолжил.
Белый тигр, что золотой запас державный. Они наперечет все. Знали бы в лесничестве у кого какой растет. Ты же сам домашнему тигру у губернатора на заимке серьгу в ухо прокалывал, и номер в книжку записывал. А? Такому то тигру серьгу не вешал. Бумаг на него не писал.
Селивестр обреченно почесал в затылке. Получалось так, что спать ему в эту ночь не придется.
Ну, значит заявление напишем дескать видели в лесу белого тигра домашнего. Держать такого не по закону. Пусть узнают да зарегистрируют. Вот и дела все. Он поежился. И любопытно ему было, про то, что дед говорил и страшно тоже, вроде и находились простые причины появления такого зверя, но беспокойство не опускало. Тигр на самом деле был необычным, разумеется, если Савватей не привирал.
Может, зоопарк, какой к себе заберет, может хозяина заставят клетку сделать, да штраф возьмут. Наше ли дело в это лезть? А, Савватей. Насуют нам с тобой панамку полную выговоров, что мы людоеда пропустили. Бегает, дескать, по тайге спасу нет. Могут ведь и так дело перевернуть? Савватей, словно напарника своего и не слышал.
Три свистка у него на шее берестяных белый, серый, да красный. Он оглянулся, воровато, взял все-таки отложенную в сторону палку и положил в костер. Леснику ли ночью в тайге бояться? А только побежал по спине холодок.
Дунет в белый свисток тигр. Дунет в серый свисток филином станет. Дунет в красный свисток огненным шаром по земле покатиться, или в воздух улетит, а так вроде, как и человек он. Особенный только. Не простой.
Да, совсем ты мне голову задурил, Савватей! Вспылил Сильвестр. Сам, то чего боишься?
Суда я боюсь, вот чего, Петрович. Савватей опешил.
Какого такого суда? Этот леший твой, что ли нас судить будет? Сильвестр молчал долго.
Лешие по болотам сидят, с лягушками в салки играют. Друид приходит, когда Земля его зовет. Ушли они все. Тыщу лет как их не видел никто, а тут Савватей двинулся к огню ближе.
Хотя, что за суд? Коли в лесу заяц есть как в нем волку не быть? Мне и самому не в ясность. Савватей потянул длинную задумчивую паузу.
Только вот, что я скажу тебе Сильвестр Петрович. Лесной зверь терпеть до предельности не может, не человек он. Это мы Земле на один вздох, а зверь он и до нас был и после нас не пропадет. Так я мыслю.
Качнулось пламя высокое в костерке. Ни ветра, ни свиста. Сел рядом на коряжину филин огромный. Вытаращил глаза, словно блюдца и стал на Савватея и Сильвестра смотреть.
Угу-у-у. Протянул, словно простонал. Расправил крылья и поклонился вдруг.
Угу-у-у. Замерли лесники, словно каменные. Никто не шелохнется. Только пот по вискам струится. Лишнего Савватей наговорил сам испугался. Да так, что ноги отнялись.
Угу-у-у. Снова простонал филин, поклонился, и бесшумно исчез в ночи, словно и не было его.
Вот тебе и суд. Едва слышно проговорил Савватей. Вытер сухой ладошкой лоб Думалось сердце остановится, до чего страшно.
Шевельнулся у костра и Сильвестр.
Ну, дед, огрел, бы, тебя палкой по башке, если бы в сказки твои верил, да к старости уважения не имел!
Так ведь поверил же. Улыбнулся Савватей хитро.
Поверил Достал Сильвестр большой платок и вытер вспотевшее лицо и шею. Только чего это филин на огонь прилетел? Совсем уже странность.
Ну, тебе странность, ему работа.
Да вот ты заладил! Взорвался Сильвестр. Судил он нас, и что?
Суд дело не простое. За любым судом плаха, кому руку секут, кому голову, а кому, чего и дороже Продолжал улыбаться Савватей. Да, только самое дорогое для себя даже ты не знаешь, а Друид знает.
Не будет мне с тобой сна, Савватей. Сильвестр взял оставшееся дровины, и запихал в костер. Разгорелось пламя жарко.
Получается судил, да не присудил ничего. Савватей стянул сапоги, развернул их к огню так, чтобы просохли, и стал скатывать старую плащ-палатку.
Ушли змеи, Сильвестр. Пламя ты запалил за версту видать. Можно и обоим вздремнуть до зари. Авось огня достанет.
Улеглись лесники оба. Не стал Сильвестр пули из ружья доставать. Опаска осталась все таки..
Прилег на один бок, потом на другой, потом на спину. Не давала ему дедова байка покоя. То верил, то не верил. Больно уж странная байка. Не слыхал таких сказок ни разу.
Присел, пошевелил длинной палкой угли в костре. Присыпал с краю песком, чтобы огня хватило до утра. Да не выдержал.
Савватей! Дед спал, скрутившись калачом под палаткой. Похрапывал сладко, словно младенец в колыбели. Причмокивал губами да улыбался.
Савватей! Окрикнул его Сильвестр второй раз. Дед, с трудом открыл глаза, потер щеки ладонями.
Сдурел, Сильвеструшка? Добрым людям спать положено. Вишь, как звезды горят? Жарко завтра будет по кормушкам лося считать, спи, давай, сам.
А, этот, Друид твой как человек? Две головы у него, что ли, пять ног, или как?
Волос белый, глаз черный, сам в полоску. Все как у тигра того. Зверь любой к нему ластится. Так люди говорят. Проговорил Савватей, засыпая Вот встретишь, так, может он тебе сам и признается, а мне неведомо.
Спи
# # #
Здравия желаю товарищ, майор. В комнату бочком протиснулся высокий мужчина. Широкоплечий, коренастый. Лет за сорок. С седыми как лунь волосами.
Был чисто выбрит, улыбался. Быстро осмотрел кабинет начальника УВД, словно осматривал огневую точку. Качнул плечом.
Присесть можно? Набегался по кабинетам ноги горят.
Садись, солдат. Поговорим. Полноватый мужчина с жестким лицом. В обычной форме полицейского указал ручкой на стул напротив. Поднял глаза удивленно.
Ого погладил себя по редеющей макушке. Как это тебя так? Мужчина пожал плечами.
Ерофеем меня звать.
Вижу знаю. Отозвался майор. Вот дело твое смотрю. Детдомовский?
Вроде того. Обгорел. Гость обеими руками пригладил белые короткие волосы. Малым еще был. Вот после этого белые расти и стали. Может со страху.
Бывает и так Уткнулся майор в бумаги Морпех значит, из Феодосии. Тельник к плечам прирос, и не снимаешь, наверное Он поднял глаза, посмотрел пристально Я тоже в полоску в синюю, только Гость улыбнулся.
Мышь показывать будешь? Полицейский улыбнулся в ответ.
Не спрятаться от тебя, капитан Ерофей рассмеялся звонко, обнажив два ряда зубов, белоснежных до сахарной синевы.
Ну, так вы звери небесные. Мы морские. Вам крылья, нам хвосты. Они протянули друг другу руки
Так мышь свою летучую показывать будешь? А, то не поверю же Ерофей прищурил хитро темный до смоляной черни взгляд.
Ладно, тебе, капитан. Не дети малые писунами меряться. Майор снова зарылся в папку с записями.
Приличный иконостас у тебя, морпех: «За отвагу», «Красная звезда», «Мужество». Чего не носишь? Ерофей неопределенно пожал плечами.
Не всем знать нужно про «свистульки» мои. Белый, красный, да серый. Пусть тряпочками на кителе висят. Железками звенеть смысла не вижу, перед девчонками, разве что. Тем, кому знать положено и так уважение имеет, а кто не знает, так может и не надо ему знать, а, командир? Майор склонил голову на бок.
Может ты и прав, капитан. Может ты и прав. Городок, у нас беспокойный. Штат в половину всего. Места заповедные, поэтому и шпана из мажоров вся, даже не знаешь, кому в зубы можно дать кому нет. Не уследишь за всем.
К себе, зовешь, майор? Полицейский внимательно посмотрел офицеру в лицо.
Ну, не то, чтобы. Не по тебе работа в патрулях стоять. Подумаю. Хотелось бы, в общем.
Не, суетись, майор. Вдруг, нахмурился капитан. До дна, до сути моей доберешься там и решишь. Мне на жизнь пока хватит, да и сразу вашу шваль по улицам разгонять не возьмусь. Он склонился на стуле. Качнулся вперед назад.
Я ведь недавно с передовой. Списали по контузии Хрустнул позвонками на спине, пожал налитыми плечами.
В запале, ведь и голову оторву, мне ваш пистолетик без надобности, помеха только Майор вздохнул тяжело.
Да, капитан. После командировок отдыхать надо. Тем более, таким как ты. Он почесал ручкой за ухом Скорые вы на расправу Ерофей улыбнулся едко.
Суд у меня скорый, прости морпех протер пальцем глаза, словно свет был для него слишком ярок.
Ладно, капитан. Майор снова уткнулся в бумаги Ты здесь человек новый. В доме Марфы поживешь, пока.
Преставилась она недавно. Ни родни, ни наследников. Он закрыл папку. Пустует избушка, и у меня она через забор. Он взял чистый лист бумаги и написал адрес.
Замков нет. Кольцо проволочное через калитку. Найдешь, в общем. Он протянул исписанный листок офицеру. Ерофей, взял бумагу, сложил вчетверо и положил в нагрудный карман. Протянул руку.
В гости заходи вечерком, если время есть Остановился, посмотрел пристально полицейскому в глаза Жена у тебя ревнивая. Может и не отпустить, конечно. Ну, да ладно, решим. Буркнул себе под нос в пол голоса.
А Начал фразу, майор. Пожал плечами. А, что за «Друид» такой? У тебя написано, в деле, как боевой позывной. Вроде из сказки, что ли?
Капитан ровно поднялся со стула, склонил голову Дети да кошки меня любят, майор. У кого в гостях не бываю вся мелочь голопузая да хвостатая на коленях через полчаса. Он, больше не сказав ни слова, спокойно вышел из кабинета.
Майор долго смотрел на плотно прикрытые двери.
Что-то ему в капитане не нравилось. Что пока он понять не мог. Поднялся на ноги и настежь открыл окно.
Налил в граненый стакан воды из древнего стеклянного графина. Гулко его осушил. Покачал головой.
Что-то не нравилось определенно. Он, по обычной полицейской привычке, восстанавливал разговор, «картинками» в голове, кадр за кадром.
Пожал удрученно плечами.
Человек как человек. Боевой офицер. Награды. Что тогда? Остановив «кадр» с его улыбкой, облегченно вздохнул, и покрутил круглой тяжелой головой.
Клыки великоваты, да зубы слишком белые Достал носовой платок вытер шею, и сел снова за стол. Дел было много. Опять вспомнил странный «звериный» прикус Ерофея и махнул рукой.
С кем не бывает?
# # #
Утро доброе тебе, майор. Ерофей, повесив на проволоку черно белый полосатый тельник плескался в большой деревянной бочке под водостоком.