Я с ужасом наблюдала за происходящим. Нужно было ехать на труп, Доронин уже забегал сообщить, что машина ждёт, а в отделении сумасшедший дом. Несколько здоровых мужиков не могут угомонить интеллигента-учителя. Жанна, испугавшись криков, шмыгнула за дверь, плотно закрыв её. И я понимаю Новикову, сама бы последовала за ней. Вопящий гам в коридоре дезориентировал, оглушая до боли в перепонках и рождая в голове желание достать пистолет и пальнуть пару раз в воздух, чтобы этот дурдом прекратился.
И когда мои пальцы потянулись к кобуре, из дальнего кабинета вышел мужчина в форме НКВД. Он быстрым шагом подошёл к копошащимся милиционерам. Те, ещё только заметив приближающегося сотрудника наркомата, сами отскочили от Лясина. Не теряя времени на разбирательство «кто-что-почему», он одним ударом в челюсть вырубил разбушевавшегося учителя.
В камеру его, спокойным голосом приказал заочно знакомый мне Маслов.
То, что передо мной стоит стукач Маслов я не усомнилась ни на йоту. В Заболотинске был только один начальник НКВД и это капитан Маслов. Правда, мои представления о нём существенно отличались от реальности. Да и вообще, как мы представляем себе доносчика? Мерзким человечком. Толстеньким, лысеньким мужичком с заплывшими свиными глазами? Или скользкого типа похожего на ползучего гада? В любом случае мерзота она и в Африке мерзота, на одно лицо, но вот Маслов воочию не производил впечатление такого гадливого и мелочного мужичка.
Это был высокий широкоплечий мужчина. Шатен с зелёными глазами, прямым носом и тонкими губами. Квадратный подбородок с ямочкой завершал образ чертовски красивого мужчины. О, я забыла про недельную щетину. Вот она-то и придавала его лицу неотразимые четкие мужские линии. Маслову бы в кино играть героев-любовников, а не строчить доносы на соперника.
«Дааа», протянула я мысленно, пробегая удивлённым взглядом по капитану.
Шумский и Маслов стоят друг друга. Оба красавцы, аж загляденье! Но вот абсолютно разные по характеру. Женя импульсивный, честный, добрый. Маслов по его доносам я сделала вывод, что он беспринципный мерзавец. А жаль Такой мужчина и ненадёжный. Даже Паша с ним не сравнится. У моего любовника хотя бы есть эмоции. Та же самая ревность. А в глазах Маслова самое страшное из всех чувств на земле равнодушие. Хоть подыхай у его сапог, он просто переступит через тебя и пойдёт дальше, не обернувшись.
Теперь мне всё стало понятно. Из двух ухажёров Настя выбрала того, кто её действительно любил. Хлюпика Мишку. Мишку, которого уже оттащили в камеру и в отделении снова стало относительно тихо. Если, конечно, не считать мат Шумского, поднимающегося по лестнице.
Капитан Маслов, холодно представился он.
В зелёных глазах ничего не поменялось, даже когда он оценивающе пробежался ими по мне.
А мы с вами знакомы, товарищ капитан. Читала на днях ваши сочинения, намекнула я на доносы.
Это вы со мной знакомы, а не я с вами.
А теперь от его голоса веяло холодом. Таким холодом, что по телу поползли мурашки. Опасный тип. Я не хотела бы, чтобы когда-нибудь он меня допрашивал. Этот будет истязать, не испытывая сострадания, потому что в нём его попросту нет.
И прогоняя от себя сиюминутный страх, я тоже представилась:
Капитан Лисовская.
Коллега ничего не успел ответить. Его окликнул Шумский.
Маслов, какого хрена ты Миху ударил?!
С таким же равнодушным видом, недруг повернулся к капитану.
С такого, Шумский, чтобы он заткнулся.
И только сейчас до меня долетел слабо уловимый запах алкоголя. Маслов выпивал у себя на рабочем месте, а ему помешали насладиться мыслящей гармонией с бутылкой водки.
Маслов, ты .
Проглотив ругательство, Шумский сжал кулаки, готовый снова врезать наглецу, но Маслов, проигнорировав попытку спровоцировать себя, прошёл мимо. Правда, задев плечом Евгения, буркнул:
Делом займись.
А ты проспись! выкрикнул Шумский уходящему сопернику.
Ответом ему стала с грохотом закрывшаяся дверь. Похоже, у моего коллеги сегодня нет настроения на разговоры. Пошёл строчить очередной донос? Или, может, всё-таки допивать бутылку?
Я так поняла, что у Маслова свободного времени хоть отбавляй, а вот у нас его почти нет. Разгребать доносы в кабинете намного приятней, чем выезжать на трупы. Вот сейчас я бы с огромным удовольствием поменялась бы с Масловым местами. Я много чего видела, но сама мысль, что всего через каких-то полчаса увижу мертвого ребенка, выворачивала меня наизнанку. А ещё Шумский чуть ли не гнал вперёд. И дыша через раз я пошла за ним.
ЭПИЗОД 4.
Девочку нашли недалеко от развалин усадьбы. Её маленькое тельце лежало на обочине поросшей травой дорожки когда-то ухоженного панского сада. Самое интересное, что этот сад прочесывали несколько раз, но никаких следов ребёнка не нашли. И вот спустя четверо суток живущий поблизости дед пошёл привязать своих коз под яблонями, а тут такое Испугавшись, мужик бросил и коз, и верёвку, и корзину, и со всех старых ног побежал в милицию. Сейчас сидел на валуне, причитая кто ж такой поганец, что над детьми издевается? Проклинал Зверя, но, хоть и сбивчиво, отвечал на вопросы, чуть ли не поминутно рассказывая, как начинался его день.
Зеваки уже окружили место преступления, постепенно напирая ближе к прикрытому простыней трупу.
Глыба размахивал руками, отгоняя любопытных и сочувствующих граждан:
Товарищи, не мешайте! Отойдите! и увидев нас, повеселел. Вон и товарищ из Москвы приехала! Сейчас разберемся! Найдём мы Зверя! Найдём!
Это «товарищ из Москвы» словно мантру подхватила толпа и, оглядываясь на меня, расступалась, пропуская вперёд. Я кожей ощутила какие надежды возлагают на меня уставшие от убийств жители города.
Товарищ из Москвы.
Товарищ из Москвы.
Товарищ из Москвы.
Твою мать! Будто там все честнее, мудрее и лучше! Хотелось провалиться сквозь землю. Они не сомневаются, что я найду убийцу. В их глазах уже не просто надежда, а твёрдая уверенность: если прислали из Москвы, значит, всё будет хорошо. Этот «товарищ из Москвы» защитник всех униженных и оскорбленных. Ну просто сверхчеловек! Знали бы они, что меня в их болото сослал отсидеться любовник и я никогда не занималась расследованиями убийств. Я, можно сказать, сама косвенно причастна к сотням расправ над врагами народа и их семьями.
Я с важным видом подошла к накрытой простыней девочке. Сердце сначала замерло а, когда Шумский, присев на корточки, стянул с лица убитой край простыни, оно заколотилось будто сумасшедшее. Комок тошноты тут же подкатил к горлу и я закрыла глаза. Вся моя наигранная важность, а ещё непоколебимость тут же испарились.
«Господи, только бы никто не увидел, что мне плохо!», вспомнила я забытого бога, делая шаг вперёд и медленно открывая глаза.
Тося была сама на себя не похожа. Да что я говорю?! Девочку словно подменили, и только непослушные светлые кудряшки остались нетронутые смертью. Они так же вились на голове, как и на той фотокарточке, которую я рассматривала всего час назад.
Ничего нового, незнакомый голос за спиной заставил обернуться.
За мной стоял невысокий плотный мужчина в белом халате. Он дрожащими руками чиркал спичкой, пытаясь закурить. Шумский поднялся и, достав из кармана зажигалку, поднёс её врачу. Тот, глубоко втянув воздух через сигарету, выдохнул уже дымом.
Бурак Станислав Игоревич, врач. Ну и по совместительству патологоанатом, представился мужчина.
Алеся Яновна, без официоза назвалась я, поглядывая на трясущиеся руки врача.
Нервы ни к чёрту с этими убийствами, тут же оправдался он, заметив мой интерес. Я же просто хирург. Это Ежи Карлович трупы вскрывал. Ему привычней было. А я так аппендицит вырезать.
А где этот Ежи Карлович?
И тут вмешался Шумский:
Ваши забрали месяц назад за антисоветскую деятельность, а по факту за то что поляк.
Договорится когда-нибудь Шумский и я его уже не спасу. Даже Бурак слегка сконфузился, опустив виновато глаза. Наверное, сейчас раз сто уже пожалел, что вспомнил Ежи Карловича.
Ладно, что по девочке?
Сменила я тему разговора. Не очень-то хотелось разбираться с истиной причиной ареста поляка. Раз арестовали, значит, было за что. Нашим виднее кто враг.
Смерть наступила в результате асфиксии. Простым языком, её задушили руками. Есть характерные следы от пальцев на шее. Судя по окоченению смерть наступила где-то, он посмотрел на наручные часы, десять часов назад. Вчера вечером.
Врач подошёл к телу Тоси и откинул простыню.
Не знаю относится ли это к делу, но, похоже, у нее сломана шея. Такого я раньше не замечал. Обычно Зверь душит жертву. А так все без изменений, на мой взгляд. Ссадины на коленях и локтях, полученные незадолго до смерти. Кровь на них ещё не успела запечься.
Такие были и на предыдущих жертвах, подтвердил Шумский, пристально рассматривая ссадина на коленках Тоси.
Капитан смотрел на убитую девочку и, казалось, что близкое знакомство с её отцом никак не влияет на его душевное состояние. Но это не так. Шумский тяжело дышал, всё время отводил глаза в сторону, сдерживая слёзы.
Вряд ли коленки оцарапал ей Зверь. Она ребёнок, Бурак резко осекся на слове, нервно затянувшись сигаретой, и на выходе будто извиняясь поправил сам себя, была ребёнком. У моего племянника ни дня без царапин и синяков не проходит. Дети, снова затяжка, молчание, и выступившие слёзы заставили врача отвернуться.
Нервы «ни к чёрту», всё-таки сдали. Да, и такое ни каждому дано выдержать. Особенно тому, кто спасает жизни, а не отнимает их.
Простите, я отойду, еле слышно сказал Станислав Игоревич и направился к фельдшерской машине.
Я не стала задерживать врача. Свою работу он уже выполнил, осмотрев труп и дав предварительное заключение, а остальное, более детальное, позже официально на бумаге. Криминалисты тоже отработали, сделав фотографии и описав все найденные улики. Правда, улик этих, что кот наплакал, то есть совсем нет. Единственная зацепка, от которой ещё можно было оттолкнуться это дед. Я ещё только соображала, что делать дальше, а Шумский уже подошёл к старику и стоящему рядом милиционеру. Подойдя, капитан о чём-то переговорил с коллегой и, обернувшись, рукой подозвал меня к ним.
Алеся Яновна, это лейтенант Кулик Родион Глебович, местный участковый, представил он парня. Вроде что-то проясняется у нас. Давай, Родион, расскажи, что видел.
Прежде чем отрыть рот, участковый кивнул в сторону панских развалин:
Я вчера от Мацкевичей возвращался, решил срезать через усадьбу и вроде бы кого-то видел.
Полное разочарование, а не информация. Я уже было настроилась на что-то стоящее и тут меня, как кувалдой по голове ударили слова Кулика, что тот вроде кого-то видел. А кого? Кого, мать твою, он видел?! Неужели нельзя как-то уточнить кого именно он видел? И когда я задала вопрос кто же это мог быть, участковый пожал плечами. На секунду многообещающе задумался и огорошил своей тупостью, сказав: «Тень мужская была. Да, точно мужская. Бабскую юбку я от штанов даже в кромешной тьме отличу». Последнее было излишним юношеским хвастовством. Что он там в темноте различает меня абсолютно не интересовало. То, что убивает мужик было и так понятно. Женщины на такое не способны. Хотелось, конечно, услышать больше, но участковый продолжал пожимать плечами и корчить подобие умного лица. После пяти минут разговора с Куликом, я почувствовала настоящую злость. Вот бывают люди, которые одним своим видом просто раздражают, а тут появилось невыносимое желание прибить идиота.
Спасибо, лейтенант, идите работайте дальше, с нескрываемым раздражением сказала я и, дождавшись, когда бестолочь Кулик уйдёт, с вопросом посмотрела на Шумского.
Ладно, Лесь, сам охренел, поняв, оправдался Женя. Он сказал, что видел убийцу.
Теперь понятно, почему вы больше года Зверя ловите, в упрёк сказала я, вскользь пробежавшись глазами по сотрудникам милиции.
Оцепление из пяти человек не может справиться с напирающей толпой зевак. Начальник милиции распинался перед негодующими жителями несколько минут и, поняв, что это бесполезно, смотался обратно в отделение. Один из двух криминалистов побегал с фотоаппаратом несколько минут и убежал в кусты. Чересчур впечатлительный специалист со слабым желудком Чуть что сразу рыгает, сложившись пополам. Хорошо хоть второй проявлял большее рвение в работе, расхаживая по траве. Он, нагибаясь до самой земли, пристально рассматривал каждую соринку рядом с трупом Тоси.
Да ладно, можно сказать, у вас там, кивнул он в сторону Москвы, дураков нет.
Дураки там долго не живут, буркнула я, зацепившись взглядом за второго криминалиста.
Тот вроде бы что-то нашёл. С минуту повертев в руке находку, поднялся с корточек и направился ко мне.
Товарищ капитан, сходу, не представившись, обратился он ко мне, протягивая ладонь, это было под рукой девочки.
Я взяла из раскрытой ладони пуговицу. На первый взгляд обычная черная пуговка. Такие тысячами выпускают на заводах нашей Родины. Но вот, перевернув её, я увидела на обратной стороне аккуратную гравировку из двух заглавных букв «ПС».
ПС, повторил мои мысли, заглянувший через плечо Шумский. Имя, фамилия?
Может быть, задумавшись ответила я.
Панские развалины, мужская тень, пуговица с инициалами простому советскому человеку гравировать свои пуговицы без надобности. Такой придурью страдали только богачи. Может, кто-то из этого панского рода вернулся в Заболотинск и мстит его жителям? Или всё-таки это я хочу связать бывшего эксплуататора с убийствами детей. Вот и ищу зацепки там, где их попросту нет.
Женя, а у кого-нибудь из здешних панов были такие инициалы? оторвавшись от раздумий, задала я вопрос.
На конце было бы «З», а не «С», быстро ответили он, забирая у меня из рук пуговицу, и, рассмотрев её получше, добавил. И вряд ли пан Заболотинский заказал бы вырезать свои инициалы на простой советской пуговице. Зачем ему это?
Вот тут Женя и развалил всю мою и так слабую версию. Но мысль про пана никак не отпускала.
Усадьбу обыскивали?
Да, но там почти ничего не сохранилось. Всё строение полуразрушено. Второй этаж почти обвалился во время пожара, сказал Шумский.
Пусть ещё раз обыщут, настаивала я. Может, найдут подвалы.
В старых домах дворян часто были потаённые комнаты или огромные подвалы, где хранились дорогие вина. Так что обыскать усадьбу ещё раз лишним не будет. Правда, по гримасе Шумского, я поняла, что немного перегнула с приказами. Он наклонился ко мне и прошептал на ухо:
Леся, я сам лично облазил усадьбу вдоль и поперек. Ничего там нет.
Я с неохотой согласилась с Шумским и вернула пуговицу молодому криминалисту. Мы ещё около двух часов пробыли на месте, пока тело Тоси не увезли в морг. Старика, обнаружившего труп, и с десяток горожан, желающих высказаться, я допросила лично. Ничего нового. Убийца словно растворялся в ночных кошмарах местный жителей. Мне рисовали образы монстров из легенд прошлого: каких-то оборотней, ведьм, призраков. И во всём этом шлаке я должна была провести границу между реальностью и вымыслом. Но панская усадьба так и не выходила у меня из головы, притягивая своей таинственностью, покрытой мраком трагичной историей. В огне погиб преданный панам сторож.
ГЛАВА 7. Восемь
ЭПИЗОД 1.
Мы привыкли верить своим глазам, даже когда они видят то, что противоречит нашему восприятию добра и зла. Где добро это белое, а зло чёрное. Наши глаза прекрасно различают этих два цвета, но тонкая грань между ними остаётся невидимой. Мозг, словно, нарочно не хочет воспринимать серое, ведь этот полутон нельзя отнести ни к черному, ни к белому. Нечто пограничное, маркое, сумрачное. То, к чему не захочется прикоснуться даже кончиком пальца. Грязь, которую мы обязательно обойдём, чтобы не испачкаться. Но, что делать, когда в мире людей серый становится единственным цветом человеческой души? Среди нас нет людей, способных похвастаться абсолютной святостью. Нет и тех, кто соединил в себе вселенское зло. Обычно нас окружают простые грешники, и не все из них стремятся попасть в рай. Кому нужны божьи законы, когда в мире царят лишь животные инстинкты направленные на выживание?