На хуторе у меня, на болотах, произнесла женщина.
Ничего не понимаю. Какие болота, какой хутор? Последнее, что я помню, как добил убегающего фрица и упал без чувств. Как я оказался здесь, где за мной вроде как ухаживают.
Я тебе две пули вытащила, одна навылет прошла, раны не тяжелые, но мало ли, надо в госпиталь. Дышать не трудно? продолжила разговор женщина.
Вроде нет, задумался я, проверяя ощущения, а должно быть?
В спину попали, пуля неглубоко ушла, но могут быть ребра сломаны.
Жжется только и ломит немного, ноги больше болят, особенно левая.
В левой пуля и была, тут как раз наоборот, сидела плотно, пришлось поковыряться в тебе. Ну ничего, поправишься, я все переживала, что в себя не приходишь.
А как я у вас оказался? задал я насущный вопрос.
Так партизаны тебя принесли, Ванька и Семен, они где-то неподалеку были.
Ясно, что ничего не ясно. Какие Ваньки и Семены, какие партизаны? Вроде тут не должно было их быть, откуда взялись?
Знаю только с их же слов, девушка к ним вышла, просила помочь командиру, дескать, его немцы обложили, а он ее прикрывать остался.
Вот теперь более доступно, кивнул я. Значит, Анютка вышла на партизан и уговорила помочь, только запоздали они чуток, я вроде сам справился.
Ты из Москвы, сынок? И как звать-то тебя?
Захаром родители назвали, а уж откуда я И сам не знаю. Где только не был. Перед тем, как сюда забросить, был где-то под Москвой. Как группу подготовили, так сюда.
Правда, что вы эту гниду фашистскую, гауляйтера убили?
Это вам кто сказал? встрепенулся я.
Мужики, что тебя притащили. Девушка им рассказала.
Правда, посмурнел я. Не от того, что Анна все рассказала, а от воспоминаний, как погибла вся группа. Девчонки и парни, все до одного, кроме, собственно, нас с Анной. Но Анюта снайпер, она и была дальше всех, а вот я вновь утвердился в мысли, что кто-то наверху за мной приглядывает. Ведь близко был, на острие, так сказать, а уцелел. Опыт ли это, везение? Неважно, в общем, главное, задание выполнено, как бы еще вернуться
Ох и молодцы же вы, ребятки, партизаны сказали, никому не удавалось, а вы вот сделали!
Только группу из-за этого козла всю положил, двух девчонок и трех парней, им только-только по восемнадцать было сказал я и прикусил язык. Блин, мне самому-то еще меньше, а рассказываю я, думая при этом, как прежний, сорокалетний мужик, которому, естественно, жаль молодых. По мне так вообще все это хрень собачья, ну грохнули мы его, пришлют нового, лучше бы поездов пару под откос пустили, все толку больше. Хотя понимаю, конечно, тут расчет на психологию, люди в оккупации должны знать, что советская власть есть и мстит за них.
А сам-то! За что же тебя вообще в армию взяли, небось от мамки оторвали?
Погибли у меня все, в первые дни войны. Один я остался
Ой, прости, милый, дуру грешную, не подумала ведь! всплеснула руками хозяйка.
Да ничего, привык давно, много чего с тех пор произошло, не захочешь, а забудешь.
И я рассказал ей о себе. О том, как убили родителей, о том, как попал в плен и все остальное. Капитолина Георгиевна только головой мотала из стороны в сторону, поражаясь и переживая. А мне уже было плевать на всю эту секретность, рассказал, как было, да и все. Она мне жизнь спасла, врать ей, что ли? Немцы допросят и узнают обо мне? Они и так знают, рыщут, наверное, с собаками.
Вот же детство у вас, ребятишек, вышло
Что поделать, война идет, пожал я плечами. Скажите лучше, тетя Капа, эти гады оуновские к вам часто заходят?
Да никого не было очень давно, а тут ввалились. Ваня с Семеном их постреляли.
А оружие оставили? спросил я о самом важном в данный момент.
Да, заховали по углам, с собой-то не унести.
Дайте мне пожалуйста хоть что-нибудь, а то заявятся, а я тут голый, сделал я страдальческую мину.
Там много всего было, тебе чего надо-то?
Чуть было не закричал всё!
Автоматы были? Пистолеты?
Да хоть бомбы! тетя Капа даже засмеялась.
Не, я ж не самолет, бомбу не подниму, засмеялся и я.
Нет, Захар, не дам, вдруг серьезно меня обломав, женщина встала и пошла прочь.
Тетя Капа, почему? обалдело крикнул я ей вслед.
Так еще отбрехаться смогу, а найдут оружие, точно сожгут вместе с домом. И с тобой, конечно.
Вот именно, мне к ним попадать нельзя.
Я скажу, где лежат железки, но сюда не принесу, не проси.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. И как быть? А если эти упыри заявятся, вредная тетка сама их встретит? Что-то я в такое не верю.
Процесс восстановления проходил медленно, сначала долго заживала спина, не давала даже повернуться, а потом одна нога никак покоя не давала. В основном все время проходило в положении лежа, надоело так, аж жуть берет. Тетя Капа как истинный медработник, причем достаточно просвещенный, через день делала мне массаж на спине, ноги я уже сам разминал. Партизаны так и не вернулись, а времени прошло Август на дворе. Оуновцы не появлялись, и я расслабился, но как оказалось, зря. Это случилось ночью, шел дождь, на улице как-то прохладно было, когда в дверь требовательно постучали, и тетя Капа побежала открывать. Я насторожился.
Здорово, тетка, нам сказали, ты врачевать умеешь? донесся сиплый голос.
Ой, а у меня и лекарств-то нет совсем. Я больше травами
Да насрать, чем ты тут лечишь! У нас командир ранен, давай, посмотри его!
Ну, заносите в дом, только грязную одежку тут скидайте, нельзя раненым грязь, гнить начнет.
Ты одна?
Да мальчонка только у меня, дитя совсем, партизаны подстрелили, вот и лежит, тоже травками его пользую.
Какой мальчишка, мгновенно голос стал еще более требовательным, где он?
Так говорю же, в доме, лежачий он.
Я сам сейчас посмотрю, какой он лежачий!
Послышались тяжелые шаги, тетя Капа, видимо, бежала сзади и причитала, что пришедшие ей грязи натащат, но ее, конечно, никто не слушал. Пипец, что-то сейчас будет.
Ты кто? уставился на меня мужик. Одет он был, как типичный бандеровец, ну или оуновец, мне по хрену на разницу между кучками говна. Старая польская форма, никаких шевронов или значков, грязная Наверняка в болоте сидели, где еще так измажешься.
Егор, сделав испуганное лицо, пролепетал я.
Откуда ты?
Из Кобрина
Недалеко забрался, от Кобрина-то? усмехнулся бандит.
Далече, кивнул я. Мы с родней в Ровно шли, да попали к партизанам, начал врать я, еле ушел, остальные не знаю где, все в разные стороны прыснули, кто куда.
Где бандитов советских встретили?
Да откуда ж я, дяденька, знаю, я долго полз, там болото было, потом сюда попал.
Москаль? Ну понятно, он же со мной на русском говорит.
Немец я, решился врать по полной программе. Война началась, нашу семью в тюрьму, как батька сказал, большевики боялись, что мы к немцам перебежим, вот и заперли. Немцы пришли, освободили, да дом к тому времени уже сгорел, жить негде было, пошли скитаться. Под Ровно тетка живет, к ней и шли.
Куда ранили?
О, проверить решил? Ну я тебе сейчас отвечу. Этот хрен бандеровский, на немецком со мной заговорил. Но блин, на таком корявом
Что? переспросил я на немецком, делая вид, что не понял.
Куда тебя ранили? нетерпеливо повторил вопрос бандит.
А, кивнул я головой, в спину, да ноги еще.
И как же ты дошел?
Я и не шел, полз всю дорогу.
Я плохо понимаю на немецком, больно ты быстро говоришь, бандит перешел вновь на русский.
Простите, просто он мне родной практически. Я родился в Кобрине, но отец у меня немец, а мать из Кобрина. Были
Что, всех партизаны побили? даже сочувствие в голосе услышал.
Не знаю, разбрелись мы и потерялись, я шмыгнул носом.
Ну ладно, лечись, Егор. Будешь помогать нам? прямо спросил бандеровец.
А чем? Я ж не умею ничего
Стрелять не умеешь? Хочешь научу?
Да я боюсь, как услышу, трясти начинает.
Слабая нынче молодежь пошла, ох и слабая. Кто же твою землю от большевиков освобождать будет?
Может, когда вырасту попытался оправдаться я.
Сколько тебе сейчас?
Двенадцать.
Ну да, так-то еще мал, годка через два будешь знатным хлопцем, а страх уйдет, поверь мне.
Спасибо, попытался поклониться я.
Давай! У нас командира ранили сильно, как думаешь, выходит его бабка?
Не знаю, лекарств у нее нет, пью какие-то горькие настойки, аж обратно лезут, еле проглатываю.
Плохо, что лекарств нет, но, если получится, пошлю людей из города. Больно уж далеко сюда переть.
Бандеровец вышел из комнаты, и я услышал их разговор с тетей Капой. Бандит сомневался, что они смогут дойти до своих, много раненых, командира вообще вон приходится оставлять тут, посреди леса. А идти-то очень далеко. Капитолина Георгиевна в свою очередь посетовала в который раз на отсутствие лекарств, но сказала, что сделает все, что сможет. По ее словам, командир бандеровцев ранен тяжело, в голову, неужели будет лечить?
Тетя Капа, дай мне оружие! когда бандеровцы ушли, я подскочил к хозяйке.
Да ты что задумал-то? С ума сошел? Их там семеро, запричитала Капитолина.
Не могу смотреть, как эти падлы живыми тут ходят, сколько они наших людей убили, пока сюда добрались? Дайте, иначе с голыми руками на них пойду.
Так они же ушли! искренне засомневалась женщина.
Догоню, уверенно ответил я, продолжив одеваться. Моя одежка была здесь, тетя Капа ее постирала и зашила, вполне хорошо получилось.
Ты ж еще еле ходишь, нога-то плохая у тебя!
Я осторожно.
Иди в сенник, воротню открой полностью, со стороны петель там щель есть, в ней найдешь.
Я побежал Ну, точнее, быстро пошел к сараю за оружием. Как и объяснила тетя Капа, тайник я нашел, а в нем сразу два автомата, магазины и гранаты. Еле-еле вытащил, неудобно засунули. Проверил ствол у одного, вроде все нормально, патроны в магазинах, взял четыре и две гранаты немецкие.
Куда направились бандеровцы, я и так видел, но предстояло догонять их кружным путем. Они по единственной тропинке ушли, та через лес выведет их на дорогу, километрах в шести отсюда, ну а я вкруголя.
Тетя Капа права, нога мне еще не дает нормально бегать, хожу-то вроде нормально, но побаливает, так что это приключение еще и тест на выносливость.
«Так, вроде нормально отбежал, попробую пойти к тропинке». По лесу идти, это не по дороге гулять. Все время что-то мешает идти в нужном направлении, то завал в лесу, то болотце, то просто деревья растут так, что хрен пройдешь. Наконец, спустя, как мне казалось, очень долгое время, я вышел к тропинке. М-да, тишина стоит, странно это, обычно в лесу шумно от птиц и зверей, а тут тишина. Прилег на всякий случай, прислушиваюсь. Ничего.
«И вот куда мне идти?»
Права была Капитолина Георгиевна, не догоню я их. Эх, а так хотелось! Все же, пересилив желание повернуть обратно, потопал вдоль тропинки вперед, к дороге.
«Вот всегда знал, терпение добродетель!»
Я успел пройти с полкилометра, когда услышал голоса. Прислушиваясь, понял, что говорившие впереди, похоже, остановились.
Дмитро, ну дай пожрать-то! блажил кто-то невидимый для меня пока.
Вам бы только жрать, командира на вас нет, останавливаетесь на полдороги! Ладно, давайте встанем здесь, но только минут на тридцать! голос был мне знаком, это старший из бандеровцев. Значит, бойцы у него устали или жрать захотели и попросили о привале. Командир их поскрипел от злости, но согласился.
Шумели бандиты изрядно, мне не составило труда подобраться ближе и даже разглядеть их, сидящих на земле. Оружие было у каждого под рукой, но вот руки заняты консервными банками. Жрут, гады, ну-ну. Выбрав местечко, чтобы удобно было кинуть гранату, осмотрелся на предмет укрытия, нормально, за поваленным деревом меня достать будет тяжело. Мне все это напомнило бой на болоте с немцами, тогда я вышел победителем, по большей части за счет укрытия. Тогда немцы так же оказались отсечены от меня деревом. Приготовив автомат, запасной магазин и обе гранаты, выдохнул.
«Понеслось дерьмо по трубам!»
С этой мыслью дергаю на гранатах шнурки и по очереди закидываю их навесом в центр круга бандитов. Удобно они расположились, мне ничего тут не мешает, а сидят они кучно.
Суета началась сразу, еще до разрыва первой гранаты. Кто-то что-то крикнул, его подхватил второй голос, затем был хлопок гранаты, а вот второго не последовало. Осечка, мать их Возгласы бандитов перешли в крики, шум поднялся неслабый, суета. И во всей этой суете медленно захлопал немецкий пистолет-пулемет МП-40.
«Один, два, вру, три, смена магазина! Еще один Ух ты, черт, чуть не попали!» мысли проносятся в голове лихорадочно, заставляя думать быстро и точно. Смещаюсь, постоянно двигаюсь, очередь, вторая, короткие, каждая на три-четыре патрона и на землю. Ор, мат, вопли звучали в лесу громко и инородно. Вновь стреляю, стараясь при этом целиться. Неожиданно я вдруг осознал, что один из автоматов, по звуку выстрелов, находится дальше основной группы стрелков.
«Кто-то там сбежать мечтает, не вовремя!»
Отползаю чуть в сторону, стреляют по мне два или три ствола, неужели гранатой никого не задело? Всегда знал, что немецкие гранаты дерьмо. Скрываясь за кочками с кустами черники, ползу по кругу, пытаясь обойти привал бандитов. Но главное, надо догонять убегающего, наверняка это командир, который со мной и болтал. Наконец, замечаю движение среди деревьев и, понимаю, что не попаду, слишком в лесу сложно стрелять, препятствий, хоть отбавляй.
«Ближе, нужно еще ближе!» стоп. Заставляю себя упасть на том месте, где находился. Впереди слева маячил силуэт мужчины. Метрах в ста виднелся просвет, значит, там возможна полянка, или просто деревья реже растут. Точно, полянка оказалась еще и кочкой, а выбежали мы к небольшому болотцу, каких здесь много. До моего врага метров пятьдесят всего, он сейчас как на ладони. Остановился, оглядывается и прислушивается, но дальше пока не идет. Ну и хорошо.
Нажав на спусковой крючок автомата, выдал короткую очередь в сторону врага. Кажется, я даже увидел, как одна или две пули рванули форму на спине. Противник вздрогнул, застыл и тут же повалился на землю. Со стороны привала бандитов стрельба стихла, когда это произошло, даже не заметил. Приближаюсь к бандиту и не подходя вплотную, просто стреляю короткой очередью в спину оуновца. Мужик дергается и замирает навсегда. Экий я кровожадный стал, вон в Сталинграде сколько времени ползал, и до последнего дня никого не убивал, а тут разошелся.
Но это еще не конец. Оставшиеся враги поняли, видимо, что их командира убили, значит, и направление для удара знают, потому как открыли огонь из двух автоматов и трех винтовок. Считая стволы, стреляющие сейчас в сторону убитого командира, пришел к выводу, что гранатой зацепил всего одного. Ну и ладно. Перемещаться мне было проще, я один и знаю, где враги, а вот бандиты паникуют и просто стреляют почти без перерыва. Зайдя сбоку, поймал в прицел одного из них, стоявшего на колене. Он куда-то целится, интересно, куда? Короткая очередь на три патрона, бандит не вскрикнув валится, а я уже ловлю на мушку второго, уж больно хорошо его отсюда видно. Есть, еще один бандит отправился к своему кумиру. А вот дальше оставшиеся на ногах враги плотненько так начали стрелять в мою сторону. Убил я одного автоматчика и одного с винтовкой, значит, осталось двое с винтарями и всего один автоматчик. Но как-то уж больно метко бьют, вон осинка в полуметре от меня упала, срезанная пулей. Видят, что ли? А я лежу и боюсь голову поднять. Так, надо включать режим рака. Осторожно, по сантиметру пячусь, при этом отмечаю машинально, что стреляют только винтовки. Чуть приподнимаю голову, лихорадочно кручу ей в разные стороны, заподозрив неладное. Вижу справа от себя небольшую ямку и перекатом скатываюсь в нее. Вовремя! Пули из МП-40 вздыбливают мох в том месте, где я только что лежал. Взгляд влево, высунувшись из-за дерева, стоя в полный рост, на меня смотрит бандит, до него метров десять всего, рукой дотянуться можно. Автомат в его руках начинает изрыгать из себя пули и огонь, мне же деваться было некуда, просто стараюсь вжаться в яму еще глубже. Что-то сильно дергает правую лопатку, а затем, простите, задницу. Вскрикнув от боли, не осознавая, что делаю, стреляю в ответ не целясь. Выстрелы со стороны противника прекращаются, укрылся, видимо, но это позволяет мне выбраться из безвыходной позиции. Нет, я не побежал, я прицелился. Теперь я в более выгодном положении, чем был ранее. Главное, чтобы сзади те, с винтовками, не подошли. Спина горит огнем, скорее бы все закончилось, болит жутко, да и просто страшно, все же противников больше и все с оружием.