Можно еще вопросы, улыбнулся я, даже самому интересно.
Брата старшего как звал? даже до такого докопались, ну и москвичи, ну и конспираторы. А ведь сколько они обо мне информации собрали, это ж кучу людей опросить было нужно, работают черти, работают.
Малыш жив? чуть склонив голову набок, спросил я.
Ну теперь вообще порядок. Жив, восстановился после ранений, но на фронт не попадет больше, по крайней мере пока. Как нам объяснили, слишком ранения были серьезными, он сейчас инструктор в школе ОМСБОН. Да, последний вопрос не хочется задавать, ты же опять спросишь, что с ним
Что с Катей? я, наверное, изменился в лице, командиры отпрянули. Действует мой взгляд, действует. Но волновало меня другое. Ведь они же о ней хотели спросить.
Прости, погибла сестричка, через неделю как попрощалась с тобой, командиры повесили головы, явно сочувствуя.
Товарищи командиры, разрешите выйти на пять минут попросил я, с трудом сдерживая себя.
Конечно, поговорим позже, не горит, ответил тихо Медведев.
Вышел я, словно стержень вынули. Конечно, я все понимал. Понимал, что она была старше и ничего мне не обещала, понимал, что и знал-то ее совсем мало, но ее глаза, чистые, светлые, словно небо в ясный день, помню, как будто видел минуту назад. Не знаю, что на меня нашло, вдруг накатила ярость, такая же, как недавно в доме бульбашей, когда я их начал тупо резать. Резал методично, одного за другим, даже не соображая, что могут застрелить. Как-то я начал терять хватку, отключаются мозги, ничего с этим поделать не могу. Психологическая травма детского мозга?
Выдохнув, вытерев влажные глаза, вдруг поймал взгляд часового.
Что? довольно грубо спросил я.
У у вас кровь парень был белый как мел, а я вдруг почувствовал боль. Проведя ладонью по губам, увидел кровь. Вспоминая Катю, так закусил губу, что чуть не откусил. Сразу больно как-то стало, начал искать по карманам что-нибудь вроде платка, прекрасно понимая, что его там нет.
Возьмите, товарищ сержант, боец, продолжавший наблюдать за мной, он тут вообще-то на посту стоял, протянул руку, а в ней я увидел упаковку бинта. Немецкий материальчик, пользовал не раз.
Спасибо, друг, кивнул я.
Что-то случилось?
Узнал, что потерял хорошего человека Не бери в голову, все нормально.
Хотелось выговориться, и как всегда, делаешь это в присутствии первого встречного. Надо возвращаться к Медведеву, командиры жаждут рассказа, надо заканчивать с моей интеграцией в отряд.
Прошу извинить, вернувшись, произнес я.
Ты в порядке? сочувственно положил мне руку на плечо комиссар отряда.
Да, уверенно кивнул я. Итак, что вы хотели бы знать?
Начни с начала, предложили мне, и я вновь, в который уже раз, рассказал свою эпопею с пленом, обучением у врага, службой в Сталинграде и закончил приходом в отряд.
Вот это ты хватил! С десяти лет пройти такое комиссар неподдельно поразился.
Бывает, кивнул я соглашаясь. Какие выводы, товарищи партизаны?
Нам нужно обдумать, сможем мы тебя включить куда-то.
Хорошо. Могу быть свободен?
Да, иди, конечно.
Мне не сиделось на месте. Тут и Катина смерть, точнее известие о ней, да и просто хотелось что-нибудь подлое немцам устроить. Но мне приготовили сюрприз. Командиры отряда категорически начали меня игнорировать. Нет, вечером того дня, когда они все обо мне узнали, а перед этим получили сведения из Москвы, все было чинно и благородно. Перед ужином собрали чуть не весь отряд, устроили митинг, господи боже, я даже не подозревал, что у них до такой степени все «запущено». Против партийности я, конечно, ничего не имел, но вы бы послушали эти разговоры Да, у этих людей вера в партию привита на уровне, так и вспоминаю труд одного историка в будущем. Тот описывал первые годы после революции и спор двух вождей о федерализации страны. Сталин тогда был против, и, как позже оказалось, не зря он сопротивлялся, ибо именно через продавленную Лениным программу и законы и развалили Союз. А все было просто, Сталин, тогда споря с Ильичом, прямо спрашивал его, за счет чего будет общность в Союзе, если мы в конституции запишем право на самоопределение нации. Ильич тогда ответил веско, как ему казалось. «Скрепит народ партия!»
И вот здесь и была допущена ошибка. Развалили партию, и кранты стране. Ибо не осталось ничего, что держало вместе все наши республики. Это я все к чему. Тут народ настолько сплочен идеей партии, что от их речей уши вяли. О жертвенности ради общего дела, об ответственности перед партией. Не перед народом, а перед партией! И когда я услышал одно заявление местного комиссара, передо мной как будто тряпкой красной помахали.
То есть, вы считаете, что человек должен идти до конца в любом случае? это я вскочил с места, когда услышал о том, что если мне приказали убить кого-либо из командиров или чиновников немецкой администрации, то даже находясь в окружении солдат противника, я должен пойти на этот шаг и выполнить задание. А я ведь знаю, откуда это вылезло, Кузнецову в укор ставили то, что не воспользовался моментом и не попробовал убрать Коха. Ну не мог он его завалить тогда, не мог. Выдал бы себя и дело не сделал, кому от этого хорошо? Вот меня и злили такие речи. Большего бреда я не слыхал, но это ж прожженные коммунисты, спорить бесполезно, а я полез.
Ты по-другому считаешь? Ох, видели бы вы глаза командиров
Можно мне выступить? вместо ответа спросил я.
Ну, выходи, послушаем, недобро так ответили мне.
Допустим, я взял с земли палку и отломил от нее кусок, вот это Гитлер. Не важно, на самом деле, пусть он или любой человек из верхушки рейха, я воткнул палку в землю перед собой. У него есть подчиненные, особо приближенные, так? ломаю палку еще на несколько частей и втыкаю перед «Гитлером». У этих тоже есть подчиненные, а дальше больше.
Я начал просто чертить квадраты, объясняя, что это полки, дивизии и армии.
И вот теперь такая ситуация. Есть один партизанский отряд, составом, ну, скажем, человек в сто, я нарисовал еще квадратик, но в стороне. Этот отряд пускает под откос эшелоны врага. Их содержимое, оружие, боеприпасы и просто личный состав, не доходит вот сюда, я указал на линию, которую прочертил перед этим. Здесь находятся наши полки, дивизии и армии с фронтами. Так вот, мой вопрос простой. Имея возможность, ну, допустим, на дороге, на обочине которой, в лесу, в этот момент сидит весь отряд партизан, остановился немецкий кортеж. В нем командир или командующий любой из этих групп войск. Ну, например, командир дивизии вермахта. Партизаны могут убить его одним точным выстрелом, при этом обнаружив себя и в итоге дав немцам уничтожить отряд. Каков будет ваш выбор?
Если его можно уничтожить, о чем тут думать? тут же вскинулся какой-то мужичок, судя по тому, что сидит вместе с командирами, не рядовой боец.
Простите, но думать нужно всегда, поддел я нетерпеливого. Да, отряд может убить генерала вермахта, да хоть Гитлера, в толпе зашумели, и перестать существовать. Перестать пускать под откос поезда, убивать врага здесь, в тылу, уничтожая его и нарушая снабжение там, я вновь указал на линию фронта, за которой, по моему замыслу, стояла наша армия. Что там, за линией фронта важнее, каждый лишний снаряд, который фашисты привезут на передовую, каждая сотня солдат, пришедшая в помощь своим, против наших бойцов, или один убитый генерал, вместо которого через полдня просто назначат нового?
Тишина. Я ожидал чего угодно, но не тишины. И все как прикованные смотрят на землю передо мной. Думают? Хорошо бы.
Я обрисовал вам простую ситуацию, чтобы наглядно показать и объяснить. Могу и просто на словах сказать. Вы, товарищи, пуская очередной эшелон здесь, спасаете сотни, а может, и тысячи жизней ТАМ! Бойцы, не убитые от новых снарядов, будут продолжать давить врага на передовой и сделают для страны больше, чем если бы умерли. Так и с вами самими. Вы сделаете гораздо больше, пока живы. Ведь это так.
Этому учат в немецких школах? буквально выплюнул мне в лицо комиссар отряда.
Этому нигде не научат, если мозгов нет, так же прямо ответил я комиссару. Командир отряда при этом сидел и внимательно смотрел на меня.
А что, этого щенка немцы учили? внезапно доносится из толпы.
Он что, у немцев учился? подхватывает другой. Галдеж поднимается такой, что становится не по себе.
Тихо! рявкнул Медведев и тут же вынужден был повторить: Тихо я сказал, товарищи!
Гул начал стихать, а я поймал взгляд командира отряда. Недобрый взгляд. Рубль за сто, мне устроят хорошую взбучку. Да уж, выдал. Опять разошелся, забыв, что я вроде как мальчишка.
Митинг закончен, прошу всех разойтись по своим местам и заняться делом. Ну же, товарищи, расходитесь! а подойдя ко мне вплотную, тихо объявил: Отойдем.
Отошли. Вдвоем, даже комиссара не позвал Медведев, что же он мне хочет сказать? Или вообще пристрелит сейчас? Я читал о нем, в будущем, расстреливали в отряде легко и за меньшие проступки, а тут я публично оскорбил комиссара отряда. Но он сам виноват, зачем он выставил меня каким-то немецким выкормышем?
Зачем ты это сказал? начал командир, кулаки у него были сжаты, а скулы двигались, едва ли не скрипели. Ты понимаешь, что ты сейчас сделал?
Понимаю, спокойно ответил я, объяснил людям, зачем они здесь. Судя по их реакции на доклад комиссара, они всецело поддерживают вашу стратегию о самопожертвовании. Называют трусом того, кто не готов так сделать. И это неправильно. На мой взгляд, выбор очевиден. Ты один, вокруг враги, ты можешь убить лишь одного врага, при этом сам погибнешь. Но если не убьешь, то тебя не раскроют, ты сможешь через день-два уничтожить эшелон с врагами, по-моему, повторюсь, решение одно.
Ты убиваешь у людей веру в то дело, каким они тут заняты. Подрываешь авторитет партии
Товарищ Медведев, а вам не кажется, что все как раз наоборот?
Ты не должен был озвучивать свои домыслы! отрезал партизан. Ага, значит, дошло.
Это не домыслы, и вы это понимаете. Это здравый смысл. Больше или меньше принесет пользы отряд, будучи живым? И если позволите, я завтра же вам докажу это.
Что?
Есть поблизости бульбаши? решил я озвучить свою мысль.
Да их тут
Отлично, качнул я головой, дайте мне небольшой отряд, и мы завтра же уничтожим ближайший отряд врага.
Что значит дайте? Как я могу тебе кого-то дать?
Очень просто. Разрешите мне предложить бойцам дело и доказать право на командование ими, увидите, что выйдет.
У нас есть основная задача
Знаю, разведка, это действительно было так, однако наша атака на расположение отряда врагов советской власти этому не помешает. А говоря мне о задаче отряда, вы еще раз подтверждаете мои доводы о разумном подходе в проведении акций. Ведь вам не случайно поставлена именно такая задача, правильно? Если вы начнете отстреливать всех и каждого, от вашего отряда ничего не останется уже через неделю. Но тут я сам прошу у вас разрешение на проведение акции против бульбашей. Противоречу сам себе, но настаиваю, ибо меня тут в трусости обвиняют и чуть ли не в предательстве.
Я против, будут потери, мы раскроем местонахождение отряда
Вы правда думаете, что бульбаши этого не знают? Я вам отвечу, почему отряд все еще не уничтожен. Немцы не хотят растрачивать свои силы на вас, полагаясь на украинских нацистов, а те просто боятся. Если бы вы занимались здесь непрерывными диверсиями, на вас давно уже бросили бы батальон егерей, и дело было бы сделано.
Немцы не раз устраивали на нас облавы, но ничего у них не получалось, с важностью в голосе заявил Медведев.
Повторяю, им просто не до вас. Выследить отряд, по цепочке осведомителей, неделя, затем тихое окружение и атака. Я в одиночку могу разработать план уничтожения хоть целого батальона бульбашей, занимающих какое-либо село или деревню, притом потери сведу к минимуму.
Слушай, ты немецкую школу для детей диверсантов окончил или генштаб? даже улыбнулся Медведев.
На самом деле, разница небольшая. Видя, как воюют многие генералы, у меня не раз возникало чувство, что они даже обычную школу не окончили, все так же уверенно отвечал я.
Ты должен извиниться перед товарищем
Я вновь нагло оборвал командира:
За то, что меня теперь в отряде ненавидят? Пусть он сам теперь объясняет людям, что я не враг, а вот затем я извинюсь, даже с удовольствием, теперь улыбнулся и я.
Хорошо, я подумаю над твоим предложением. Если мы сочтем, что такая выходка неуместна, значит, ничего не будет.
Я не предлагаю просто отдать мне людей и уйти в неизвестность. Я составлю вам подробный план действий, оцените его, хоть с Москвой согласовывайте, но я говорю дело. Мне вполне это по силам. Вспомните, именно моя группа уничтожила Коха.
И вся погибла! А теперь ты утверждаешь, что в новом твоем деле потери будут маленькими?
Я теперь вообще сомневаюсь, что была необходимость убирать гауляйтера. Сука он знатная, пробы ставить негде, но мои люди для меня, да и для страны, важнее. Этих девчонок и мальчишек мы долго готовили, все они прекрасно говорили на языке врага, во вражеском тылу, останься они в живых, пользы было бы больше. Гораздо больше.
Ладно, позже поговорим. Сейчас надо придумать, как объяснить бойцам слова комиссара.
Да ничего придумывать не нужно, скажите правду. Нормальные люди поймут, а если нет, то пускай просто убьют меня, да и все.
Ага, убьют, из Москвы тебе орден прислали, мы ведь даже наградить не успели
Простите, Дмитрий Николаевич, хотели бы, наградили. Но у нас в армии так принято, что надо много болтать, видя, что он сейчас опять заведется, я поспешил добавить: Митинг дело хорошее, но надо знать меру, не нужно агитировать людей на то, на что сами не хотите их посылать. Я понимаю, вас так учили, партийная работа строится на постоянной связи с массами, если в камин не кидать дрова, он погаснет. Но есть и другие способы держать людей в тонусе. Поверьте.
Если б был постарше, назначил бы тебя комсоргом.
На фиг, отмахнулся я, я ж ребенок, и я беспартийный.
А вот тут ты хрен угадал, парниша, Медведев широко улыбнулся, вместе со званием старшего сержанта и орденом Красной Звезды, тебе присвоили статус кандидата в члены партии.
Не было у бабки заботы, завела порося закатил я глаза к небу.
Ты хочешь сказать, что против? насупился командир.
Нет, не хочу, покачал я головой, партия сказала надо, я ответил: «Есть!»
Что сказать, коммунисты, а здесь они еще и такие рьяные, умеют говорить. Командир уже через четверть часа повернул все так, что ко мне начали подходить и жать руки, а не косо смотреть, как совсем недавно. Провели официальное награждение, перед строем. Было даже приятно. Но орден не отдали, сказали, что держать его у командира отряда будет надежнее. И все-таки меня немного уколол тот факт, что Анне «Знамя», а мне лишь «Звезду». Да, Коха работала именно она, но без меня они вообще бы не смогли ничего сделать. Не зря я поставил тогда условие, что буду командовать группой лично, как в воду глядел. А теперь обижаюсь из-за ордена? Да нет, конечно, правильно все. Главное в награждении, что в меня поверили, это важнее.
Через неделю Медведев вызвал к себе. Мне порядком надоело за это время доказывать бойцам отряда, что я такой же, как они. Не в плане надежности, а в том, что я тоже боец. Пришлось уложить на лопатки пару особо упертых, а одному показать, как немцы учат работать с ножом. Впечатлений у всех было Помню, весь лагерь собрался, это тут местный мастер ножа решил меня проверить. Ну я и «проверился». Дрались на «деревяшках», я за первые три секунды нанес ему три удара и два пореза. Просто провел привычную серию, выпад, на возврате режущий, вновь выпад сразу в два укола и вновь на возврате режущий. Сказать, что «мастер» охренел, не сказать вообще ничего. Он так расстроился проигрышу, что пришлось ему подыграть, и я объявил, что просто рост и молодость позволили мне так прыгать вокруг бойца. Вроде никто над ним не смеялся, так что разошлись мирно.