Что-то случилось, Дмитрий Николаевич? спросил я, как вошел в палатку.
Да, похоже на то, кивнул командир отряда. У нас не вернулись с дозора два бойца, находились тут, он ткнул в карту, разложенную на столе. Видишь хутор? Вот тут, у нас был «маяк», не на хуторе, как видишь, в лесу. На таких тяжелее всего, но хутор занят националистами, выбора не было. «Маяк» вел наблюдение, и ребята, пришедшие на смену, сегодня ночью обнаружили пропажу бойцов. Оставаться было нельзя, немедленно вернулись и доложили. Мы думаем, что необходимо войти на хутор и выяснить, что случилось с нашими товарищами. Как ты понимаешь, просто так нам это сделать не дадут. По последним сведениям, бульбашей там было немного, но кто знает, что там теперь. Давай, покажи, чему научился за два года, есть соображения?
Соображение пока лишь одно, начал я медленно, разглядывая карту. По ней выходило, что от указанного мне хутора до ближайшего населенного пункта с немцами около двадцати километров, ближе только деревни, в количестве трех штук. До каждой из них, не менее пяти-шести километров, в двух из трех точно находятся укронацисты. Нужно идти и смотреть на месте.
Я о парнях.
Скорее всего, в плену. Самое хреновое тут в другом. Те ребята, что обнаружили пропажу «маяка», хвост не привели?
Ты думаешь, что их могли специально пропустить к засидке, а затем проследить до отряда?
Ну да, я бы так и сделал. Даже не важно, рассказали что-либо пленные или нет, понятно же, что их все равно придут менять, это ж пост, а не лагерь. Значит, делаем вывод, что надо шевелиться.
Сейчас вызову бойцов смены, нужно узнать у них, как шли.
Думаете, это важно для тех, кто хотел отследить?
Если ребята спешили в отряд, это плохо, а вот если возвращались так, как положено
Понял, умолкаю, смекнул я. Не ходят прямым путем партизаны, молодцы.
После опроса бойцов выяснилось, что шли они по всем правилам маскировки. Кружным путем, часто рвали темп и разбегались в стороны, в надежде спровоцировать возможных преследователей, они не обнаружили никого. Что ж, а парни-то, оказывается, прочитали всю ситуацию точно так же, как и я. Молодцы, однако. Хотя дурные партизаны долго не живут, а тут отряд имеет очень низкие потери.
И? после ухода бойцов из палатки Медведев возобновил разговор.
Нужно идти и смотреть, упрямо стоял на своем я. Разрешите мне?
Одному?
Почему одному? удивился я.
Захар, извини, но я не могу дать тебе людей в подчинение. Все знают, что у тебя есть опыт, звание и заслуги, но тебе двенадцать лет!
Ясно. Опять дискриминация. А то, что я положу почти любого из отряда быстрее, чем он меня схватит, не показатель?
Тут реально не было особо подготовленных бойцов. Как в плане рукопашки, так и ножевого. Стрелять умеют? Ха! Так я тоже умею. Я тут вообще за то время, что нахожусь в отряде, отметил для себя, что захоти я уничтожить отряд партизан, в одиночку смог бы убрать минимум четверть состава. То есть, приди сюда подготовленные егеря, и амба отряду. Конечно, сопротивляться тут станут все, но! Внезапное нападение это внезапное нападение, ничего ты ему не противопоставишь. Тут, в лагере, и женщины, и дети, стариков множество, это жители деревень, ушедшие в леса и прибившиеся к отряду. Начни стрелять, суета такая начнется, до организованного сопротивления можно много бед наделать. Я уже докладывал Медведеву о своих мыслях. Он немного остудил мой пыл, рассказав о секретах вокруг лагеря, дескать, незаметно пройти вряд ли получится. Но он-то рассчитывал исходя из мыслей об атаке большим отрядом. А я думал несколько о другом. Егеря свободно могут рассредоточиться и зайти с разных направлений, все, никто их не увидит и помешать не сможет.
Ладно, обдумаем сейчас. Выйди пока.
Для осмотра хватит и двух человек. Меня и Анны. Разрешите выполнить задание?
Я сказал, все обсудим и скажу. Иди.
А через час нам дали добро. Вооружаться не стали, вдруг попадемся, зачем нам такие проблемы? Мы брат с сестрой, скрываемся от партизан, которые убили нашу семью. Я говорю на белорусском суржике, Анна, к сожалению, нет, но знает польский, а это тоже плюс.
Вышли вечером, через десять минут прошли мимо нашего секрета, еле удержался, чтобы не высказать все, что думаю о дисциплине. Два бойца, один из которых натуральный старик, сидят себе, даже по сторонам не смотрят. На мое «здравствуйте» отреагировали вяло, хоть и подняли винтовки, но настолько медленно и отрешенно, что стало страшно за лагерь. Прошли мы быстро, перекинулись лишь паролем и, услышав отзыв, поспешили дальше. Наш путь лежал к ближайшей деревне, националисты бывали в ней наскоком, не занимали, так, будоражили крестьян, да и сваливали. Нам предстояло пройти восемь километров, но уже через пятьсот метров я остановился.
Присядь, тихо попросил я Анну.
Ты чего? уставилась она на меня, но приказ выполнила.
Сиди тут, что бы ни услышала. Поняла? Девушка кивнула. Если не вернусь через полчаса, дуй в отряд и сообщи, что здесь вражеский секрет.
Где? начала озираться девушка.
Сам пока не знаю, но табаком пахнет, не чуешь? поводил я носом.
Думала, показалось, призналась девушка. Лес же, откуда здесь табак?
Вот именно, деревья не курят. Жди.
Я спокойным шагом направился прямо, куда и шли до этого. Держа в поле зрения небольшой пригорок справа, через сотню метров заметил движение. Двое. Ладно, прикинемся дурнем.
Стой. Блин, украинский суржик, смешной и неприятный для меня, но тут повсюду слышится именно он, и у бандитов, и у партизан.
Стою, ответил я на белорусском, они немного похожи.
Кто таков? из-за толстого дерева показалась небритая рожа мужика лет сорока.
Егор я, просто ответил я, уставившись на мужика, тот направил на меня винтовку. С питанием у бульбашей явно лучше, чем у партизан, хотя снабжение у Медведева хорошее. Мужик был плотным, не толстым, а именно плотным, не испытывал он нужды в еде, не знает, что это такое.
И откуда ты тут взялся, Егор?
Да прячусь я, брожу, ищу, где пожрать утащить, мамку как убили, так и прячусь.
Где убили? Глаза у мужика сузились, пальнуть он вряд ли сможет, они ж тут явно в секрете сидят. Проверяет гад, ну, деревень мне Медведев на карте много указал, пустых.
В Ботквевичах, отвечаю, держа при этом спокойствие.
Кто мамку-то убил?
Партизаны, наверное, хрен их знает, кто они такие, едва убежать успел.
Их здесь видел? Снова проверка, наверняка они секрет наш срисовали давно, рядом же совсем.
Да, видел, недалеко двое сидели, киваю.
Этих и мы видели, кого еще?
Слышал шум неподалеку, видеть, не видел.
Пойдешь с нами, проверить надо, откуда ты такой тут взялся.
Да как скажете, кивнул я, дайте только сожрать чего-нибудь, а то не дойду.
Мужик чуть подумал, кинул взгляд в сторону, явно ища глазами товарища. Наконец, винтовка опустилась, а мужик снял со спины мешок и развязал лямки.
Хлеба только дам, краюху, съели уже все. Иди сюда!
Я подошел ближе и увидел, наконец, второго. Этот был старше и еще толще. Борода приличная, на купца с плакатов из будущего похож.
Первый бандеровец, ну а кто он еще, вон, «тризуб» на кепке виднеется, достал половину каравая черного хлеба, из-за голенища выдернул нож, хороший такой нож, и отрезал мне кусок.
Держи, протянул он мне хлеб, нож при этом держа в этой же руке, словно понял, что мне надо.
Что ж, пора начинать. Легко захватываю запястье, мужик пытается отдернуть руку и тем самым дарит мне нож, ладонь-то выкручена. Одним резким движением насаживаю его брюхо на лезвие, отличный тесак, сантиметров пятнадцать-шестнадцать стали вошли как по маслу. Бандеровец хватает ртом воздух, второй хватает винтовку, уже лежавшую на ногах, но выдернув нож из живота первого, я прыжком оказываюсь возле него, сидит-то он в двух метрах от меня. Почуяв теплое от крови товарища лезвие у своего горла, руки бандита опускаются.
Т-ты чего, лишенец! пытается все же произнести он, но я приказываю ему жестом молчать. Вот же сука бандитская, русский сразу вспомнил.
Дернись и туда же «уйдешь», кивни, если понял, тот быстро кивнул. Сколько вас тут? Соврешь, отрежу уши! Не смотри на возраст, даже моргнуть не успеешь! Выражение моего лица сейчас самое серьезное, какое вообще можно сделать в таком возрасте. Хотя это я так думаю, не вижу же себя со стороны. Но видел реакцию на него уже не раз, люди начинали нервничать, когда я строил такую мину.
Двое, злобно, выдавливая из себя слова, начал отвечать бандит.
Партизан срисовали?
Секрет да, нашли, дальше не ходили, много ли вдвоем навоюешь?! говорит легко, причем, гад, все так же на русском.
К своим гонца отправили?
Да, утром.
Ложись на живот, медленно, продолжаю держать нож у горла, но понимаю, что, если дернется, придется отпрыгивать, ибо по силе не справлюсь.
И этот гад именно так и поступает. Переваливаясь на левый бок, взмахивает рукой, задевает мне по лицу, серьезно так, аж встряхнул там что-то. Я в ответ лишь полоснул по шее лезвием ножа, отлетая в сторону. Кувырнувшись несколько раз, прячусь за деревом, хреново вышло. Шагов не слышу, это радует, чего он там делает, целится? Медленно, прижимаясь к земле и одновременно растирая щеку, куда прилетела тыльная сторона ладони бандита, обхожу кругом место побоища. Замечаю бугорок и взбираюсь на него. Ага, лежит гад, причем без винтовки, вон она, рядом, куда он ее и кинул. Чего, готов, что ли? Вроде я слегка его задел, лишь полоснул. Но, так или иначе, а нужно проверить. Подняв сломанный сучок, прицельно кидаю его в бандита, попал. Но реакции ноль.
Анна, давай сюда, кричу я, не сводя глаз с бандита, тот продолжает лежать тихой мышкой. Слышу треск сучков, блин, куда она так ломится?
Что случилось? Ух, ты как? девушка, взглянув на меня, ошарашенно отпрянула.
Хреново, удар пропустил, фыркаю я. Пойдем вместе, подстрахуешь.
Они что, мертвые? девушка, кажется, только сейчас поняла. Как ты смог с двумя мужиками справиться?
Да хреново, если честно, видишь, какую плюху получил? Надо было не допрашивать, а сразу валить, был бы цел сейчас, а так башка трещит, выругался я. Голова и правда сильно болела.
Второй бандит, так удачно заехавший мне в лицо, на самом деле умер. Я думал, что лишь задел его лезвием, но оказалось, рана на шее была очень глубокой. Крови под ним натекло столько, что даже в землю пока не впиталась. Обыскали обоих, забрали оружие и документы.
Ань, давай в отряд, расскажешь все полковнику, спросишь, что с этими делать. Я возьму одну винтовку, сяду вон на том пригорке, мало ли, вдруг кто-то еще придет. Но думаю, теперь надо ждать целую группу.
Почему?
Раз гонца послали, явно вернется не один, пошлют отряд. Беги давай, возле секрета не останавливайся, не теряй время.
Я засел в том же месте, где еще недавно сидели два бульбаша, наблюдая окрестности и следя за партизанами. Место было выбрано очень удачно, в обе стороны просмотр отличный, на бугре росла пара сосен, молодых еще, они укрывали от мимолетного взгляда, и это хорошо. Хорошо бы партизаны успели подойти, а то мне одному тут кисло будет. Сколько я смогу положить из винтовки? Ну, пускай двоих или даже троих, что вряд ли. В низине густой подлесок, да и деревья стоят частоколом, спрятаться и, укрываясь, подойти ко мне близко очень легко.
Через час примерно я уже начал волноваться, болели голова и челюсть. Какой же этот хрен сильный оказался, вроде лишь отмахнулся от меня, но как, блин, сильно-то получилось. Вглядываюсь в пространство вокруг себя до рези в глазах, вроде тихо, а все равно как-то стремно. Наконец, позади, со стороны лагеря, появился легкий шум, по ощущениям, шел один-два человека, странно, думал, больше будет.
Вот это распронихренажсебе! аж вслух произнес я, когда рядом со мной оказался целый взвод партизан.
Люди смотрели на меня, а я на них. Молодые парни и мужики среднего возраста оглядывали меня и переводили взгляд на лежавшие поблизости трупы.
Хорошо повеселился произнес старший из их группы, оказавшийся самим полковником Медведевым.
Самую малость, уклончиво ответил я, здороваясь, хотя не так и давно виделись.
Без этого было никак?
Если б к ним не пошел, они бы не вышли. Сидели в засидке, одного услали в отряд. Наверное, надо поменять наш секрет и перенести его, об этом уже известно.
Уже сделали, не думай, что тут только ты понимаешь, вякнул кто-то из партизан.
Не думаю, покачал я головой, уверен. Заминировать догадались? усмехаюсь.
Чего заминировать? не понял борзый партизан.
Место бывшего секрета, чего ж еще-то? Оставить подарок бандитам.
Дело старший сержант говорит, вступил в нашу перепалку Медведев, Лукьянчук. Сделай там все красиво.
Понял, тащ полковник, козырнул рослый светловолосый партизан.
Ты дальше пойдешь?
Так не дошли же? удивился я.
Помощь нужна? Я бы и так послал, да решил предупредить.
Ладно, пусть идут, но хотя бы в километре. Эти суки умные, срисуют отряд, будет больно.
Хорошо. Москаленко?
Я, товарищ командир.
Все слышал? Идешь с группой через двадцать минут после нашей парочки.
Я влево заберу, там ведь дорога? вставил я пять копеек.
Да, думаешь, гости будут?
Уверен.
И скорее всего, их будет отряд, многозначительно проговорил Медведев. Ладно. Иващук, возвращаемся, нужно выдвигать второй взвод сюда, парней из секрета не хватит, только зря погибнут. Похоже, нас выследили. Нужны пленные, нам необходимо точно знать, что выяснили о нас бульбаши. Ладно если придут только они, а если немцы? Придется снимать лагерь.
Ведите подкрепление, если я успею и перехвачу их, мало ли, вдруг получится, выведу их на вас.
Устроим засаду прямо тут. Захар, ты сильно рискуешь, произнес Медведев.
А что делать, ждать, когда эти гады сами придут?
Ладно, удачи вам.
Мы с Анной пошли дальше, правда пришлось подставить свою рожу под нежные руки девушки. Она смочила из фляжки, взятой у партизан, тряпочку и протерла мне лицо. Во время процесса почувствовал неприятные ощущения во рту.
Этот гад мне зуб сломал, похоже, потрогал языком я больное место и обнаружил качающийся зуб. Зуб маленький, по ощущениям наверняка молочный. У тебя нет чистой тряпки?
Сейчас оторву от нижней сорочки, сказала Анна, задирая кофту.
Не надо, не порти вещь, у себя оторву, остановил ее я. Вытянув майку, дернул и оторвал небольшую полоску ткани, чистая вроде, нас хорошо обстирали в лагере партизан.
Усевшись под ближайшим деревом, открыл рот и, положив тряпочку на зубы, нащупал из них тот, что качался.
Чего, рвать будешь? удивилась девушка.
Надо, а то покоя не даст, кивнул я. Медленно раскачивая больной зуб, черт, болит он и правда уже сильнее, одновременно потягивал его. В один момент набрал воздуха в грудь и дернул сильнее. Есть. На ладони появился небольшой зубик, молочный, не ошибся, у меня такие уже выпадали, осталось их мало, почти все поменялись уже. В голове немного стрельнуло, на уже имеющуюся боль это наложилось не очень заметно, но взвыть пришлось.
Как ты? с опаской спросила Анна.
Переживу, отмахнулся я. Ты фляжку-то не отдала партизанам?
Нет, вот она, девушка протянула мне емкость с водой.
Несколько раз прополоскав рот, кровь еще шла, но слабо, я закончил эти издевательства над собой. Нужно идти, мало ли, вдруг бандиты уже на подходе.
Идти было далеко, километра три-четыре, да по такому лесу, что ноги сбивались. Обут я был в поношенные ботинки, ноги на мху промокли быстро, стало неуютно. Девушка выглядела не лучше меня, тоже ведь шла не в военной форме и сапогах, а, блин, даже назвать это не знаю, как правильно, опорки какие-то.
Анют, думаю, надо где-то на пригорке залечь, чтобы дорогу видно было, отсюда самый короткий путь к лагерю. Вряд ли эти ублюдки совсем по памяти ходят, тут и местный-то заблудится, наверняка карта есть и у них.