Я ведь не под потолком сидела, мне вас из-за вездехода не всегда было видно. Да и темно еще, вы же мне специально фонариком не подсвечивали, чтобы я все разглядела.
Ну, слышать была должна, когда мы это обсуждали.
Ничего я никому не должна! зашипела Олюшка. Вы же во все горло не орали, а у меня обычные уши, а не локаторы, чтобы каждый ваш шепоток разобрать.
Хорошо, сказал двуединый. Ты помнишь, как мы с братом были одеты? А теперь взгляни на это, указал он на ставшие рябыми с преобладанием зеленых, желтых и коричневых тонов штаны и куртку нечто среднее между прежней камуфляжной экипировкой Капона и походным костюмом Лома.
И что? фыркнула осица. Вы сто раз могли переодеться после того, как нас встретили.
Во что переодеться? Или ты думаешь, что от наших преследователей мы с чемоданами убегали?
Ничего я не думаю. Кроме того, что такого, как ты сказал, не бывает.
Пусть ты и много читаешь, но даже в книгах не написано того, что может быть на свете. А уж тем более того, что может быть в Помутнении.
Ну допустим, стала сдаваться осица. И как вы теперь, так и будете вдвоем одно тело делить?
Есть вариант, сказал двуединый и объяснил, что при обратном переходе через эту аномалию Лом и Капон опять становились сами собой. А потом добавил: Но нам было жалко терять время на возвращение через город, поэтому на время поездки мы решили остаться двуединым человеком. Да и экономней так, и места меньше занимаем. Ну а когда вернемся назад, тогда и восстановимся. Тем более теперь мы знаем, что в лицее имеется сразу два «туннеля», так что и ноги, как говорится, стаптывать не придется.
В конце концов Олюшка, судя по всему, двуединому поверила. Во всяком случае, больше ему не возражала. И какое-то время они после этого ехали молча, Ломон даже стал подремывать. И тут вездеход вдруг резко задергался так, что сталкер с осицей повалились на пол и остановился. Самое ужасное, двигатель при этом заглох!
Ломон, матерясь под нос, бросился к дверцам, распахнул их и выскочил наружу.
Ты что наделал?! закричал он также уже выбравшемуся наружу Васюте. Мы же теперь тут застряли!
Но водитель вездехода к нему даже не обернулся. Он смотрел куда-то вперед, и хоть двуединый не мог видеть его лица, уже одна только Васютина поза красноречиво говорила, насколько тот изумлен. Однако вскоре он все-таки оглянулся, и Ломон поразился величине глаз приятеля казалось, еще чуть-чуть, и они выпадут.
Ты чего? начал переживать двуединый сталкер, опасаясь, что они снова влетели в какую-то психотропную аномалию, которая что-то уже сотворила с мозгами Васюты. И то, что он ответил, казалось бы, подтвердило это опасение:
Там Там Медок! Он сюда бежит.
Да что ты начал было Ломон, но тут вдруг услышал радостный собачий лай, который ни за что не смог бы перепутать с чьим-то другим. Во всяком случае, не перепутал бы Капон, но сейчас сталкеру было не до того, чтобы разбираться, кому именно принадлежат эти мысли.
Он выбежал перед вездеходом и сразу увидел саженях в тридцати впереди несущегося к нему по разбитому асфальту четвероногого друга. Не медля ни секунды, сам он тоже ринулся навстречу псу.
Когда они поравнялись друг с другом, Медок вскинул передние лапы, забросил их на плечи Ломону и принялся облизывать ему лицо, поскуливая от счастья. Двуединый сталкер и сам едва не заскулил настолько ему, особенно ипостаси Капона, стало легко на душе.
Ты как?.. Ты откуда тут?.. забормотал он, гладя большую лохматую голову пса, когда оба чуть успокоились. Ты ведь не мог из Канталахти Постой, они тебя что, высадили?
Медок дважды гавкнул. А ведь когда после встречи с «черными учителями» пес обрел разум, сталкеры договорились, что тот при «разговоре» с ними станет лаять: один раз будет значить «да», два «нет», три «не знаю». Ну а когда начнет скулить на помощь придет Лом, который, взяв лапу в ладонь, мог прочесть мысли пса точнее, их словесную интерпретацию, как если бы Медок говорил это сам.
Но сейчас «гав-гав» означало «нет», что озадачило Ломона.
Как это нет? заморгал он. Ты ведь с ними улетел на дирижабле!
Гав!
А сейчас ты здесь. Но ведь до Канталахти еще далеко, ты бы не успел прибежать. Веришь?
Медок трижды пролаял, что означало «не знаю».
Ерунда какая-то помотал головой двуединый. Ладно, дай лапу.
И вот тут ему стало не по себе. Он вспомнил, что перестал отчетливо улавливать ментальную энергию, так что кто знает, сможет ли он теперь понимать Медка? Но не попробовав не узнаешь. И Ломон внезапно задрожавшей ладонью сжал мохнатую лапу друга.
Опасения были не напрасными он не «услышал», что «сказал» ему пес. Возникло лишь перед мысленным взором беспорядочное мельтешение, от которого к горлу подкатил тошнотворный комок.
Стоп! выкрикнул двуединый и, разжав пальцы, выпустил собачью лапу. Дай мне минутку
Переждав, пока в голове слегка прояснится, он собрался попробовать снова начать «разговор», но услышал из-за спины взволнованный голос Олюшки:
Это же ваша собака! Откуда она здесь? Ты же говорил, что она улетела на дирижабле! И ты что, с ней разговариваешь?
Ломон, увлекшись «беседой» с Медком, даже не заметил, как к ним подошли все трое: и Олюшка, и Подуха с Васютой. Сейчас нужно было быстро решить, что делать: продолжать скрывать разумность Медка или все-таки в этом сознаться, ведь теперь утаивать этот факт будет не только сложно, но и неэффективно, ведь от пса следовало многое узнать. И он решил сказать правду. Ведь если до этого он опасался, что осица ему не поверит, то теперь доказательство вот оно, сидит рядом и смотрит на них умными глазами цвета гречишного меда.
Да, это наш пес Медок, уверенно произнес двуединый. Откуда он здесь взялся, я пока не выяснил. Но надеюсь это сделать. Потому что я и в самом деле разговаривал с ним. Ведь наш Медок В общем, он стал разумным после встречи в лицее с «черными учителями».
С кем?.. вытаращила глаза Олюшка. Странно, что она удивилась именно этому, а не самому факту разумности пса.
На нас напали черные лоснящиеся существа размером с человека, но двигающиеся очень быстро. Поскольку они вырвались из преподавательской, мы и прозвали их «черными учителями». Хоть и с трудом, но нам удалось с ними справиться, вот только один из них, подыхая, придавил собой Медка. И когда мы его освободили, он стал разумным.
Мы называем их «мазутиками», сказала осица. Гадость та еще.
То есть ты мне веришь? уточнил Ломон. Я имею в виду разумность нашего пса.
Ну, так ты же не совсем идиот, чтобы соврать в том, что прямо сейчас и можно проверить, кивнула на Медка Олюшка. Он может по-человечески разговаривать?
По-человечески нет, но мы придумали систему из нескольких гавканий И двуединый объяснил осице, как именно может отвечать на вопросы Медок. А потом добавил: Если же ему самому нужно было что-то нам сообщить, я то есть не этот я, а конкретно Лом брал его лапу, и устанавливался мысленный контакт. Но сейчас я попробовал получается ерунда. Видимо, сознание Капона блокирует способности Лома. Не полностью, но
Он правду говорит? не дослушав сталкера, спросила у Медка осица.
Гав, подтвердил разумный пес.
И между ним и Олюшкой, если заменить для удобства гавканье человеческим словами, состоялся следующий «разговор»:
И раньше ты был обычной собакой?
Да.
То есть соображать, как мы, не мог?
Нет.
А после встречи с «мазутиками» ну, с «учителями» этими, научился?
Да.
Сколько будет семью восемь?
Не знаю.
Ты еще попроси его доказать теорему Пифагора! вмешался Ломон. Он всего лишь стал разумным, математике его «черные учителя» научить не успели. Как и прочим предметам тоже.
Я не с тобой разговариваю, а с собакой! сердито глянула на него осица и продолжила общение с Медком: Значит, писать ты тоже не умеешь?
Нет.
Плохо. Сейчас бы нацарапал на земле нужные ответы Ну да ладно, давай хоть так. Ты на самом деле полетел в Канталахти на дирижабле?
Да.
И вы туда долетели?
Нет.
Тогда где теперь дирижабль?
Медок заскулил, не имея возможности ответить на такой неконкретный вопрос, но потом, вскочив на ноги, выбежал за край дороги и залаял, вытянув морду к лесу.
Он что, упал?! выкрикнули, похоже, все четыре человека сразу.
Да.
Далеко? перехватил инициативу «беседы» Ломон.
Да Нет Да Нет начал лаять, неуверенно мотая головой, Медок.
Сам же сказал, что он математике не обучен, фыркнула Олюшка. Он же тебе в верстах расстояние не назовет, а что ты подразумеваешь под «далеко», откуда он знает!
Провести нас туда сможешь? признавая правоту осицы, переиначил вопрос двуединый.
Да.
А сами-то канталахтинцы где? задал вопрос и Подуха. Но быстро сообразив, что на такой вопрос ответа не получит, тут же поправился: Они живы?
Не знаю Нет Не знаю.
Но тебе все же больше как показалось: живы?
Нет, дважды пролаял Медок.
Нам в любом случае нужно идти туда, сказал Ломон. Тем более если летуны все-таки живы, но, возможно, ранены.
А ты что, врач? скривила губы Олюшка.
Нет, но элементарную первую помощь мы, возможно, сможем оказать. В конце концов, вызвать подмогу из Канталахти, если на дирижабле есть рация и если она не пострадала при падении.
Если Медок уцелел, значит, удар о землю был не очень сильный, предположил Васюта.
Нет! дважды гавкнул Медок.
То есть удар был сильный?
Да.
Повезло тебе, выходит, песик, погладил Васюта его лохматую голову.
И тут трубник, нехорошо нахмурясь, спросил у Ломона то, чего и сам уже с тревогой ожидал от него двуединый сталкер:
Но если пес разумный, значит, он залез в дирижабль не по дурости. А зачем тогда?
Ломон принялся лихорадочно соображать. Теперь и в самом деле нельзя было сказать, что Медок забрался к летунам ну пусть и не по дурости зачем обижать мохнатого друга, но хотя бы даже и из любопытства. Ведь и Подуха, и Олюшка элементарно это проверят, просто спросят у Медка, так ли это, а разумный пес не умеет врать Но и говорить истинную причину это значит нужно рассказывать про нужду в мощном аккумуляторе, что незамедлительно даст почву для новых вопросов, где что-то выдумать будет весьма затруднительно, а правда такова, что ее непременно примут за ложь.
И тут неожиданно пришел на помощь Васюта.
Я мечтал понырять с аквалангом, сказал он, вспомнив недавний разговор с Подухой.
С дирижабля?.. скривила в ехидной улыбке губы осица.
Нет. С лодки, с катера, все равно с чего. Я ведь не знаю, что там есть, в этой Кандалак в этом Канталахти. Но акваланги ведь должны быть, там же море.
А при чем тут собака и дирижабль? продолжал хмуриться Подуха.
Мы отправили с Медком послание для канталахтинцев, ответил Ломон, придерживаясь правила «правдивой лжи», когда следует врать, беря за основу истину, чтобы и выглядело сказанное естественно, да и чтобы самому во вранье не запутаться. Написали у него на ошейнике, что у нас есть к ним дело, но мы хотим общаться без посредников. И сообщили частоту приемопередающего устройства, которое имеется у Зана. Точнее, в нем самом. Верите? Да что я рассказываю вот, сами посмотрите.
Двуединый наклонился к Медку, запустил пальцы в густую серую шесть, но ошейника не нащупал.
Они что, его сняли? спросил он у пса.
Медок утвердительно гавкнул.
Ну вот, выпрямился Ломон. Слышали? Канталахтинцы сняли ошейник. Значит, прочитали записку.
Но на связь не вышли? спросила Олюшка.
Нет, развел руками двуединый. Может, у них не было рации или она не поддерживала нужную частоту.
А может, вы другое там написали, пронзила его осица таким холодным взглядом, что Ломон едва удержался, чтобы не поежиться. Может, вы предложили возить на вездеходе туда-сюда грузы вместо них. И им хорошо не нужно по небу мотаться, и вам навару выше крыши. Ну а потом вы открыли стрельбу, чтобы отлет дирижабля и эти вот как бы законные санкции получили бесспорное основание. Как тебе такой вариант?
Вот ведь гады! навел на Ломона «Печенгу» трубник.
Глава 5
Медок зарычал, явно собираясь броситься на Подуху.
Оставь его, пусть потешится, остановил пса двуединый, а потом, всерьез начиная злиться, взмахнул руками: Вы что, совсем рехнулись? Ладно этот, мотнул он головой на целящегося в него трубника, молодой еще, глупый, но ты-то должна соображать! вперил он возмущенный взгляд на Олюшку.
Вот я и сообразила, недобро усмехнулась та.
Сообразила!.. Ты книжек начиталась. Дешевых боевиков. А логично мыслить пыталась хотя бы? Для начала, канталахтинцы они что, идиоты? Им кто-то записку прислал: «Мы будем вместо вас товар возить», а они такие: «О! Круто! Полетели домой, пацаны, халява заявилась»? Как минимум они бы захотели сначала с нами лично встретиться и все обговорить. Но еще и чисто технически Во-первых, на тот момент у нас не было никакого вездехода. Во-вторых, в него не поместится и трети того, что помещается в грузовую гондолу дирижабля, а скорее всего и пятой части не поместится В-третьих, дорога с ее опасностями тут мне даже вам ничего рассказывать не нужно, сами все видели и понимаете. Ну и наконец, мы-то что, тоже идиоты, по-твоему? Как бы мы стали все это в Мончетундровске проворачивать, если там нас за это или вы с подругами, или, вон, трубники тут же и прикончили бы? Да и еще бы наверняка желающие нашлись.
Это уж точно, пробормотал Подуха, опуская «Печенгу» и косясь на продолжавшего утробно рычать пса. Только еще раз меня глупым назовешь, я тебя
Медок недвусмысленно залаял.
Хватит, дружище, погладил Ломон его лохматую голову и перевел взгляд на трубника: Ну а ты, если умный, скажи-ка, что может подтвердить мои слова?
Канталахтинцы могут, буркнул тот. Если они еще живы, в чем я сильно сомневаюсь.
Или записка, негромко произнесла Олюшка. Уж она-то скорее всего никуда не делась. Чем вы ее написали?
Зан выжег прямо на ошейнике раскаленным стержнем.
Тогда точно сохранилась. Доберемся до дирижабля, найдем ее, прочитаем, и если там
Можешь не продолжать, остановил осицу двуединый. Если там не то, что я вам сказал, тогда вы нас прикончите. Угадал? Только есть небольшой нюанс: как мы туда доберемся? Придется невесть сколько пешком по лесу топать, а там ведь наверняка не только волки с медведями, но и оказии да всякие исчадия Помутнения имеются. Все на такой риск согласны?
А если не согласны, предлагаешь нам в Мончетундровск на своих двоих возвращаться? усмехнулась Олюшка. Это ты считаешь менее опасным?
Волков я, честно говоря, побаиваюсь, поежился Васюта. У меня даже стишок про них есть:
С волками еще, допустим, наш Медок может справиться, улыбнулся Ломон. Да и автоматы против них с медведями мощная сила. А вот то, что припасло Помутнение
Зона Севера, поправил Васюта, мне так больше нравится. И потом А зачем нам пешком куда-то идти? Вездеход же есть.
Ты уже забыл, что заглушил двигатель? сурово глянул на него двуединый.
Мы же еще не пробовали его завести Аккумулятор наверняка уже подзарядился.
Так чего мы тогда тут лясы точим?! воскликнул Ломон. Живо по местам!
Ишь, раскомандовался!.. проворчала Олюшка, но к вездеходу, как и все остальные, пошла.
* * *
Двигатель, пару раз фыркнув, уверенно затарахтел, и двуединый, как, впрочем, и все, с облегчением выдохнул. В кабине сидел сейчас только Васюта, остальные стояли рядом, ожидая результата. И теперь, когда тот был получен, Подуха поставил ногу на ступеньку, чтобы тоже забраться в кабину.
Погодите-ка, сказал Ломон. Мне нужно немного времени, чтобы подключить к генератору Зана. Приспособу с переходниками я заранее подготовил, но там все на живую нитку, так что лучше я все сделаю, пока мы стоим, а то по лесу поедем будет так трясти, что как бы самим на части не развалиться.