Тут же к ним подбежал Сашка и обнял их вместе:
Приезжай быстрее обратно! И купи мне тетради. Я тоже буду учиться как ты.
Затем Роман подошёл к матери. Она было ещё бледна и слаба. По рекомендациям врача, Елизавета ее лечила. Лидия Ивановна проведывала женщину. Нельзя было не заметить улучшений: она уже понемногу выходила на улицу, улыбалась и подбадривала всех.
Мне очень жаль, что я покидаю тебя в этот час признался старший сын. Буду молиться за вас
Сыночек, оборвала его Наталия Михайловна, прильнув к сыновьей груди. Езжай с Богом и ни о чем не беспокойся. Нас ведет Пастырь. Все что ни происходит, происходит под Его контролем и по Его воле, она выпустила сына из объятий и, держа его за руки, смотрела на него, как будто пытаясь запомнить каждый штрих. Измученные глаза умоляюще бегали по лицу сына и как будто кричали: «Останься, не уезжай!» Но матери нужно было возобладать над собой. Сознание напомнило ей, что и это идет на благо. Печальные мысли убежали прочь и, облегченно просияв, Наталья Михайловна, ласково прикоснулась к щеке первенца. Наконец, она и вовсе не задерживала Романа. Он подошел к отцу.
Пусть Господь будет с тобой, сын, пожал Федр Николаевич сыновью руку и похлопал его по плечу. Отец и сын. Они долго ещё находились в таком положении, глядя друг другу в глаза. Это было больше, чем какие-либо слова и красноречивые пожелания.
Всё готово! подойдя, сообщил дядя Вася. Отец кивнул ему в знак понимания, и сторож вернулся к лошадям, усевшись на козлы.
Ступай отпустил сына Федр Мохов.
Роман спустился на одну ступеньку, оглядывая каждого. Вскоре он развернулся. Сцены расставания были ему особенно тяжелы. Он должен покинуть их на год (на период обучения и работы по профессии) и только письма и молитвы будут его связывать с родным кровом через тысячи верст. Старший Мохов рывком пошел к повозке и сел.
Но! приказал лошадям Василий Павлович, и те покорно начали свой шаг.
Погодите! закричала Марья Петровна, выбегая из дома. Ромочка, подожди!
Что там ещё? остановил лошадей дядя Вася, немного негодуя.
Да подождите! женщина, переводя дыхание, очутилась у повозки. Рома, так пирожочки! Ты забыл? Я только что из печи вынула. Вот, держи, протянула она небольшую корзинку, укутанную полотенцем, в салон.
Няня, сказал тронутый юноша, принимая корзинку, спасибо вам! он взял ее руку. Прощайте. Мне вас будет не хватать, он тут же выглянул из повозки и, обращаясь к своей семье, всё также стоявшей на лестнице, крикнул: Прощайте! и помахал рукой. Все Моховы ответили ему такими же взмахами и улыбками.
Едем, Василий Павлович, приказал Роман, усевшись обратно.
Дядя Вася снова дернул вожжи. Повозка тронулась и вскоре исчезла за воротами.
III
Первые две недели сентября почти не отличались от августа. Правда, молчаливое переливание из одного сезона в другой ознаменовалось волной бешенных, крикливых переворотов. В СССР началась новая реформа, жестокая и кровавая.
К семи часам утра, к воротам усадьбы Моховых подъехал грузовик и несколько повозок. Из кузова грузовика выскочила пара ретивых солдат. Они с легкостью вскарабкались и перебрались через забор. Оказавшись во дворе, раскрыли ворота и впустили всю эту процессию внутрь.
Эй-э-э! начал было останавливать их Василий Павлович, выбежавший из кладовой. Вы куда это? Кто вам позволил?
Уймись, старик! оттолкнул его один из солдат. Делом занимаемся. Ради твоего же блага!
Да оставь ты старикашку! надсмеялся другой. Дурной ведь! Не поймет.
Ты, товарищ, служишь Советскому союзу? Или как? присоединился к ним третий.
Чего? не понял дядя Вася.
Ну, что же я вам говорил? отметил снова второй. Э-э-й! Рябяты! Айда сюда, старика непросвещенного просвещать! крикнул он остальным солдатам, которые слизали с грузовика. Никто из них не был прочь поучаствовать в этом, поэтому все отправились на товарищеский призыв. Там вскоре собралась немалая компания. Найти что-то в глубинке интересное для молодых ребят, пышущих здоровьем, гордостью и энергией, было не так-то просто. Они ловились за любую физиономию, лишь бы та потешила их глотки хохотом. Нельзя сказать, что парни были в этом виноваты. Такова была ситуация, такова была история, такова была жизнь.
Развлекаться вы будете после! холодным властным голосом сказал им командир. В мгновение подстрекательское настроение служивых улетучилось, как и не бывало. Они и не заметили, как вышел из кабины и как смотрел им в спины их начальник. Во имя Советского союза, во имя Вождя народов, во имя простых людей мы пришли сюда. Вы забыли?!
Так, мы так, ради забавы, попытался виновато отшутиться затейник.
Эти слова как будто не долетели до командира.
За дело! тем же тоном приказал он, и всё семнадцать солдат ринулись в дом. Оставленный ими дядя Вася, наконец, смог разглядеть этого командира.
Высокий, широкоплечий, на своих ногах он стоял твердо, гордо. Одет он был, как полагается, по-военному четко и строго. Каждая пуговица и пряжка на нем блестели. На плечи был натянут кожаный плащ, на ногах кожаные высокие сапоги, на голове- черная кожаная фуражка. Широкое лицо, прямой нос, леденяще серые глаза и русые волосы. Лет ему не дать и тридцати двух. Обомлевши, Василий Павлович протянул к нему трясущиеся руки:
Ленька, ты что ль?
Но и эти слова не были услышаны командиром. Он резко выполнил «кругом» и вошел вслед за солдатами.
В доме происходил полный переполох. Солдаты перекапывали каждый уголок.
Угомонитесь! приказал командир. Соберите пять ящиков и погрузите! Остальное- потом!
Так точно! отозвались послушные солдаты.
Начальник вошёл в гостиную. Здесь творится такой же бардак. Стулья и стол перевернуты, шторы передернуты, содержимое шкафов вывернуто на изнанку. То, что считалось ценностью, передавалось из поколения в поколение, хранило в себе память предков и их наставления, то, что собирались и устраивалось много лет многими руками, в мгновение превратилось в ничто, и это было необратимо.
Иванов! позвал командир
К нему тут же подбежал, раболепствуя, курчавый молодец.
Слушаю, Леонид Петрович!
Я приказал собрать пять ящиков дорогих вещей.
Так точно, Леонид Петрович!
Три из них будут наполнены хрусталем из этих сервантов, а два других- фарфором отсюда, указал он солдату на ещё уцелевшие предметы в гостиной. А как быть с остальным я потом распоряжусь.
Так точно! выкрикнул Иванов, отдавая честь.
Наберете ящики и отвезете в прокуратуру. Пусть решают, как это можно применить во благо Родины.
Так точно!
Выполняй!
Так точно! пустился во все Иванов.
Сюда же в гостиную привели, скрутив руки, Федора Николаевича и Наталию Михайловну. Мохов держался, но супруга его не скрывала потрясение от происходящего. С сбитой укладкой и с запухшими глазами она еле слышно протестовала:
Что вы делаете? Зачем?
Солдаты с заключенными остановились перед командиром.
Федр Мохов поравнялся с ним глазами:
Леонид? удивился он.
Да, язвительно и самодовольно признался командир, смирив холодным взглядом хозяев усадьбы.
Ты? Как? коротко спросил ошеломленный Мохов.
Ха- ха- ха! Что, не ожидал меня здесь видеть?
Нет, ожидал, но не ожидал предательства, сухо ответил Федр Николаевич, также глядя ему прямо в глаза.
Папа! Мама! забежал в гостиную, вернувшийся из парка Сашка. Увидев, что здесь творится, он испугался, вытаращил глазенки и отшагнул назад.
Сашенька! пытаясь сдержать слёзы, позвала мать. Мальчик прибежал и обнял за ноги маму. Сашенька! затряслась она вся. О, как бы хотелось ей обнять своего сынишку, прижать к сердцу и успокоить его. Всё будет хорошо. Слышишь?
Разрешите доложить? появился в дверях еще один солдат.
Разрешаю, ответил командир.
В результате обыска найдена любопытная вещица для дополнения к делу Мохова.
Что же?
Солдат подошел к своему начальнику и протянул Библию.
Да, действительно, любопытная, согласился Леонид Петрович, принимая книгу. Он внимательно осмотрел находку. Оценивая ее, лицо командира медленно расплывалось в предчувствии возмездия. Я доволен твоей работой. Вольно!
Солдат вернулся к своим делам.
Ну, что, Мохов? Балуешься и антисоветской литературой? подстрекал довольный командир. Ты не только грабишь народ, но и портишь его. Разве нет?
Нет, я с тобой решительно не согласен, ни жилка не дернулась на Федоре Моховом. Он знал на чьей стороне правда. И знал на Чьей стороне он сам.
Ты, может быть, и не согласен, а вот закон точно согласует все, вымерял Леонид ровным шагом гостиную.
Согласовать всё может только закон Божий, а не законы человеческие.
Да, что ты? И он действительно работает? сморщил командир широкий лоб.
Да. Всегда.
И даже сейчас, когда тебя лишают на твоих же глазах всего твоего имущества, твоего труда, твоей семьи, твоей жизни? развернулся военный к Мохову на каблуках.
Ты не сможешь ничего такого сделать, если на то нет Божией Воли.
Леонид Петрович, затянув руки за спину и вздернув подбородок, посмотрел на противника исподлобья. Ему нужно было что-то ответить. Слишком много гнева было внутри. Нельзя выпускать всё и сразу. Куда больше наслаждения получится от пошагового наступления. Однако же, спас ситуацию поднятый внезапно шум.
О, опять наш старик! послышались возгласы солдат в прихожей.
Эй! Куда тебе? пытался его задержать один из них, но дядя Вася уже очутился в гостиной.
Отпусти его! приказал служивому Леонид, отвлеченный от разговора. Тот отпустил старика. Чего тебе?
Если вы сюда пришли во благо народу, дрожащим голосом произнес Василий Павлович, переминая в руках свою поношенную фуражку, тогда оставьте эту семью в покое!
Интересно, почему? насмешливо сверкнул глазами командир.
Потому что они всегда помогают простому народу, такому как я. Они никого не грабят, они честно работают
Дед! хотел рывком прервать его Леонид.
Ленька, ведь я тебя сразу узнал! Это же я, признался сторож и прижал фуражку к худой груди, дядя Вася. Не уж-то не узнаешь?
Начальник побледнел в лице и рявкнул:
Не твоё дело! Не мешай! Проваливай!
Василий Павлович, наконец, вмешался Мохов. Голос его был как всегда спокойным и бархатным, идите домой. Не переживайте за нас.
Да, как же робко запротестовал дядя Вася.
Идите домой. На всё это воля Божия,-настаивал хозяин усадьбы. У вас есть семья, у вас есть о чём позаботится и о чем переживать. Идите. Благодарю за преданность.
Василий Павлович с жалостью посмотрел на Моховых, на Сашку. За годы службы у этой семьи он проникся к ним любовью и верностью. Дядя Вася сделал всё, что он, простой мужик, мог. Сторож, не сводя глаз со своих хозяев, медленно попятился назад и вышел.
Так на чем мы с вами остановились, Мохов? вернулся к оборванному разговору и важному покачиванию по комнате Леонид. Ах, да! На законе. Знаешь ли, что основной причиной твоего ареста, помимо Библии, является грабеж? Да, именно грабеж у своего же народа, у своих соотечественников. Это даже нарушение и Божиих законов. Так, Мохов?
Моя совесть перед Богом и людьми чиста, твердо ответил Федр.
С тобой всё ясно! отрезал командир, снова очутившись перед Моховым. От злости он дрожал. Подойдя вплотную, Леонид прокипяченный до корней волос, проговорил издевательским полушёпотом: Твоё дело я оформлю в лучшем виде, можешь не беспокоиться!
Елизавета Мохова возвращалась от Лидии Ивановны. Сегодня она девушке показывала лечебные травы, рассказывала где и когда их собирать, как сушить, хранить и применять для лечения. Всё утро они провели в лесу и в лугах. Лиза собрала целую корзину полезных растений: цикорий, тысячелистник, кизил, облепиха, ромашка, корни одуванчика и иван-чая.
По хорошо знакомым улочкам деревни она с приподнятым настроением шла домой. Солнце светило ясно и день обещал быть тёплым. Их усадьба находилась немного поодаль от села, поэтому прогулка не собиралась быть короткой.
При выходе из деревни, у крайней избушки собрались, как обычно, несколько баб поболтать о том, о сем, да и за одно промыть какому-то несчастному косточки.
О, гляньте-ка, бабоньки, кто идет? бесцеремонно выкрикнула одна из них, заметив приближающуюся Елизавету. Паниха! Ба-рыня! язвительно подчеркнула она, не стесняйтесь, что ее услышат.
Лиза с непониманием и изумлением на лице остановилась. Никогда прежде она не слышала от этих людей ничего подобного. Все всегда с ней приветливо здоровались, да ещё и спрашивали любезно, как день прошёл или куда направляется, а тут
Ну, чего вытаращилась? А? Али больно зажирела на барских харчах?
Да постыдись ты, пыталась утихомирить ее другая.
А чего стыдиться? Не правда что-ль? Кто-то пашет, света Божьего не видит и ни копья за душой не имеет, а кто-то палец о палец не ударит, а живет-то на широку ногу! А, Лизавета?!
Я не понимаю, призналась ошеломленная девушка.
А чего понимать-то? Скоро у вас ни кола, ни двора не останется, -не без удовольствия сказала женщина. Ты б домой поспешила, хоть бы чарку за пазухой унесла! Ха-ха!
Лиза тут же побежала.
О, ка бежит! Ка бежит! Ха-ха!
«Господи! Не оставь! Господи!» бежав, молилась она. Что же могло стрястись за время её отсутствия? О чем говорят эти женщины? Что ожидает ее дома? Не добежав до ворот, она оцепенела. Во дворе её дома стоял грузовик и повозки. Солдаты тащили из дому какую-то поклажу. Что это? Мохова остановилась, чтобы найти этому всему хоть какое-то логическое объяснение и понять, что ждет ее дальше. Самостоятельно найти ответы она не смогла, поэтому, проглотив подступающий ком в горле, Лиза поспешила вперед.
Через двор, минуя всех служивых, в гостиную вбежала девушка с брошенным на плечи платком, растрепанными волосами и раскрасневшимися щеками. Она остолбенела в дверях комнаты. Что это? Что это? От всего увиденного Елизавета растерялась и выронила свою корзинку. По полу рассыпались листья, ягоды, корни, распространяя едва заметный терпкий запах.
Папа! Мама! сразу бросилась к родителям Лиза.
Остановите ее! приказал командир, стоявший в другом конце комнаты. Один из солдат схватил Лизу за руку и отвел в сторону. Ослабшая из-за сильного бега и шока, она не могла бороться и попятилась назад. Дыхание ее было громким, неритмичным. Со взглядом загнанного зверька, она посмотрела на того человека, который командовал этой сваей, который привел в ее дом столько страданий. Ее выражение лица задавало немые вопросы: «Зачем?», «За что?».
Довольный тем, что вверг всё семейство в такую тревогу, Леонид Петрович Садовский приказал солдатам поставить на место стол и стулья. Громким хлопком Библия упала на стол.
Вместе с нею душа у Лизы упала в пятки: она начала догадываться в чём дело.
Командир уселся, поставив ногу на ногу «четверкой». Он, как ни в чем не бывало, стал рассматривать комнату. Заметив фортепиано, испытавающе спросил у Елизаветы:
Барыня, а не изволите ли вы нам сыграть на инструменте, дабы скрасить наш досуг?
Девушка отрицательно помотала головой и опустила свои глаза.
Сыграй. Не бойся, продолжал командир.
Она все также молчаливо смотрела в пол.
Ай-яй-яй! Лиза, Лиза, нельзя быть такой невежливой
Девушка немного смутилась: «Откуда ему известно моё имя? Кто это такой? Почему он так обращается? Хотя Разве это имеет значение?»
Заметив на ее лице некое замешательство, Садовский криво улыбнулся.
В комнату вошёл Иванов. Он отдал честь и заявил:
Погружено и отправлено!
Замечательно! Теперь возьмите девку и мальчишку, заприте в грузовик. Иванов, поставь сторожа, чтобы не сбежали случайно.