И знаешь, что я тогда ответила? Меня запоздало подташнивает, когда я только об этом думаю. Спросила его, не хочет ли он нарисовать сердечко у моего имени.
Мия переворачивается в кровати на живот и смотрит на меня вниз.
Не могла ты такого сказать!
Через секунду я подумала то же самое. Но сказала. А он просто молча так и сделал.
А он умеет флиртовать. Да и ты тоже.
Я сама растерялась от того, как это было легко. И как приятно. Хотя и глупо.
Бьюсь об заклад, он красавчик.
А я бьюсь об заклад, что у меня горят щеки, пока я пытаюсь описать ей Сойера.
Он классный. Не как тот парень из рекламы нижнего белья, который висит у тебя над спинкой кровати. А скорее как кто-то настоящий. Приземленный, но при этом уникальный, понимаешь? Мне это нравится.
Расскажи подробней, просит Мия. Давай же, Ханна, самый горячий парень, которого я увижу вживую в ближайшие месяцы, это Сальный Калетти.
Мы, как обычно, издаем синхронный звук, будто нас тошнит. Нас обеих воротит от самовлюбленного надзирателя Калетти, которого за версту чуешь по запаху парфюма, когда утром он входит в наше крыло. Ни для кого не секрет, что он предоставляет привилегии женщинам-заключенным, если они ведут себя с ним чуточку любезней, и мы обе уже убедились, что если какая-то девушка не принимает его сальные приставания, то он неизбежно начинает точить на нее зуб.
Окей, убедила. Итак, у Сойера невероятно красивый голос.
Обо мне ты тоже так говорила!
Потому что это правда!
В голосе Мии чувствуется такая глубина и что-то одновременно хриплое и мягкое. Как будто гладишь бархат против ворса.
Но в твоем случае меня это так не заводит.
Мия смеется.
Как он выглядит? Темные волосы? Мия обожает темноволосых.
Думаю, рыже-русые. На нем была шляпа, а в прошлый раз, на вокзале, шапка.
Тогда у него наверняка вообще нет волос. Или, по крайней мере, недостаточно, чтобы за них потянуть.
Даже если и так! Не будь такой легкомысленной! У него пирсинг: несколько сережек в ушах и одна в брови
А значит, точно и кое-где еще!
Как знать? И татуировки.
Этого Мии хватает, чтобы замурлыкать. Тату в ее списке стоят даже выше, чем густые темные волосы, у нее самой их много.
Рассказывай дальше!
Говорю же: он уникальный. У него разноцветный зимородок на предплечье. И это определенно не тот тип татуировок, на который рассчитывала Мия. Среди прочего. И он немного выше меня.
Зимородок?
Парень!
Немного выше тебя? Да ты еле до дверной ручки достаешь, птичка.
Вместо ответа я показываю ей язык. Она преувеличивает. Сильно.
Ну, так у тебя хотя бы не будет затекать шея от поцелуев, произносит Мия, а я думаю, что лучше бы она не заводила разговор о поцелуях.
У Сойера невероятно красивые глаза, и он в каком-то плане смелый. Он волновался и не скрывал от меня это. Он не из тех, кому обязательно нужно устроить шоу.
Нарисовать тебе сердечко и так было чертовски клевым шоу. Судя по всему, вы оба безнадежно запали друг на друга. Но что пошло не так?
У меня вырывается стон:
Я сбежала.
Ты
У Мии большие широко раскрытые карие глаза и красивые губки бантиком идеальной формы, из-за чего выражение ее лица всегда выглядит немного удивленным. Когда я сейчас поднимаю на нее взгляд, она смотрит на меня с настоящим удивлением.
Но почему? Он же тебе понравился.
Это, кажется, очевидно.
И он рисует тебе сердечки. Сердечки, птичка! Более четко показать, что хочет с тобой переспать, он бы просто не мог, не рискуя получить пощечину.
Дальше хуже. Он побежал за мной, и мы стояли вместе в порту, а он даже куртку не надел. Черт.
Что?
Я кладу руки на спинку стула перед собой и утыкаюсь в них лбом.
Это было мило. И наверняка он больше не попытается флиртовать со мной, потому что я его так отшила.
Почему, птичка? Теперь Мия говорит очень тихо, и я понимаю, что она и сама прекрасно знает ответ на вопрос.
Мне пришлось бы все ему рассказать. А тогда
Ты никому ничего не должна.
Я вздыхаю. Мне известно о ее опыте и выводах, которые она из него сделала. Мия не в первый раз сидит в тюрьме и уверена, что не в последний. «Ты навсегда и слишком глубоко застреваешь в болоте, если родился в нем», всегда говорит она.
Честно, Ханна. Не говори ему. Ты женщина. Может, в парнях и появляется что-то притягательное, после того как они побывают в тюрьме. Это дерзкие ребята, крепкие орешки, они это выдержали. Но мы? Она презрительно фыркает. Мы, женщины из тюрьмы, для приличных парней снаружи в лучшем случае грязные шлюхи, которые сгодятся на одну ночь. И им хочется выяснить, действительно ли нам это так нужно, что ради момента близости мы готовы участвовать в любых грязных играх.
Я пожалела о том, что наш разговор свернул в это русло. В прошлом Мию так ужасно использовали. Просто чудо, что она вообще до сих пор способна кому-то доверять. Лучше бы я ничего не говорила.
А если тебе повезет чуть меньше, то ты напорешься на одного из этих уродов, которые в восторге от того, что их верная телочка готова наплевать на закон.
Кровать скрипит, когда Мия спускается вниз, а под конец спрыгивает. Она успокаивающе гладит меня по спине, и мне становится стыдно. Потому что я сижу здесь и ною о последних трех неделях, которые мне осталось здесь провести. У Мии же впереди еще четыре месяца. А жизнь, в которую она затем вернется, состоит из насилия, лжи и неудовлетворенных потребностей.
В одном я тебе клянусь, продолжает она. Когда я отсюда выйду, начну все с нуля. И тогда никто не узнает, где я была, тем более тот, кто мне понравится. Уеду куда-нибудь, где не будет ни одного знакомого лица, и начну сначала. Стану продавщицей цветов. И уже никто не скажет: «Глянь, вон шлюха из-за решетки, давай-ка выясним, насколько она испорченная». Это, птичка, она берет меня за руку, единственный выход. Выйди за эти ворота и больше не оглядывайся. И пусть никто не знает, что ты здесь была, особенно мужчины. Приличные воспользуются тобой, а остальные вернут тебя обратно.
Я в курсе историй Мии. Каждая из них подтверждает ее слова. У нее были подружки, друзья, партнеры, как-то раз даже жених, с которым они жили вместе. Ни один из этих людей здесь не появлялся, за исключением матери, которая, впрочем, сама чаще живет в тюрьме, чем на свободе.
Все остальные бросили Мию или даже втоптали глубже.
Я тебе об этом напомню, шепчу я, безмолвно обещая ей, что я ее не брошу. О цветах. Буду настаивать на том, чтобы ты выполнила свою клятву. А до тех пор буду навещать тебя каждые две недели и бесить, чтобы ты о ней не забывала, идет?
Мия улыбается мне, как улыбаются ребенку, который рассказывает о наивных мечтах. Ну разумеется, Санта-Клаус скоро придет. Она отвечает:
Конечно, давай.
Но она не верит ни одному моему слову. Да и как ей верить? Никто ведь никогда не приходил.
Она отстраняется от меня, берет с кровати резинку для волос и завязывает хвост.
Ты хорошая, птичка. Я подозревала это еще тогда, когда сломала тебе нос.
А я пообещала тебе, что дам сдачи но только
Мия ухмыляется:
после того, как мы выберемся отсюда, чтобы у тебя не возникло проблем.
Совершенно верно. Их я всегда оставляла тебе.
Она шумно выдыхает:
Ты всегда изо всех сил старалась, чтобы у нас обеих их не возникло. Я сама все портила. Не думай, что я ничего не знаю.
Сначала я не знала, что ответить, но потом все-таки подобрала нужные слова:
Я правда тебя не брошу, Ми. Не смогу. Мне будет очень тебя не хватать.
Ладно, нытик. А пока мы обе не разревелись, пойдем на раздачу еды. Хочу хоть раз в жизни попасть не в самый конец очереди и получить не ледяные остатки супа с застывшим жиром.
Мы вместе идем к двери. Пока она еще открыта, но меньше чем через два часа ее запрут на ближайшие одиннадцать часов.
Как бы помягче тебе сказать, Ми
О нет. Что суп все равно будет холодным, даже если встать в самое начало?
Я любезно киваю.
Но в том, чтобы быть первой, есть свой плюс: так ты сможешь выбрать себе лучшие кусочки застывшего жира.
Сойер
Кто готовит коктейли, тот и выбирает сериал, объявляю я, наливая водку и кофейный ликер в три бокала со льдом.
Билли, которая сидит рядом на кухонной стойке Седрика и болтает ногами, тут же отвечает согласием. Ничего удивительного: по части кино и сериалов наши предпочтения почти идентичны. У этой девушки есть вкус.
Оливия более критична.
Ничего про любовные страдания, мафию или смерть детей и животных.
И никаких динозавров, добавляет Билли. После нашего последнего вечера классики черта с два я когда-нибудь снова посмотрю «Парк Юрского периода» с женщиной, которая работает на выставке динозавров в Музее естественной истории. Сколько чуши можно упаковать в фильм? И хотел ли я в принципе знать, что все это чушь?
Седрик услужливо предлагает сезон «Покемонов», из-за чего Оливия отрывает одну ягоду с грозди винограда из вазы с фруктами и бросает в него. Он пытается поймать ее ртом, однако она приземляется на пол и катится к кухонному островку. Высовывается огромная серая лапа, и длинные когти вонзаются в виноградину. Без понятия, как здоровенный кот Седрика вмещается под тумбочками. Видимо, кошки умеют по желанию менять свое агрегатное состояние.
И пожалуйста, никаких больше криминальных следователей, у которых проблемы с алкоголем, так у меня пропадет желание пить коктейль, добавляет Ливи. Что ты там делаешь, Сойер? Уверен, что туда входит тоник?
Доверься профессионалу, отзываюсь я и беру лимон.
Похоже на колу, заявляет Билли.
В этом и состоит мой план. Четвертый стакан я наполняю льдом и колой, и с долькой лимона он становится визуально неотличим от коктейлей.
Седрик сдерживает усмешку. Он никогда не подает виду, но я знаю, что втайне он рад, что его напиток выглядит так же, как наши. С зимы он опять принимает лекарства, с которыми нельзя пить спиртное.
Окей, согласен, говорит Седрик. Выбирай ты. Но мое условие
Еще условия?
Только одно. Никаких цепляющихся песен.
Билли давится смехом.
После «Бумажного дома» он целый месяц пел Bella Ciao. С утра до ночи. Это правда было тяжело.
Тяжело тебе или ему? уточняю я. Ее ответ сильно повлияет на мое решение.
Седрик говорит: «Билли», в то время как Билли отвечает: «Седрику!» Удовлетворенно кивнув, я раздаю бокалы. Меньше всего на свете мне хочется бесить Билли. Она вернула мне лучшего друга, каким-то образом ей удается постоянно удерживать его в нужном русле, несмотря на его депрессию (сбегать это нормально), благодаря ей его квартира теперь даже выглядит как дом, а не как декорации для рекламы полужирного маргарина. Теперь он регулярно ходит в университет, вместо того чтобы драить свое жилище.
А вот позлить Седрика это другое дело. На это я имею полное право.
Я поднимаю свой стакан, ухмыляюсь, глядя на них, и с абсолютно безобидным видом чокаюсь с Седриком.
За хороший вечер. Будем смотреть «Ведьмака».
После первой серии я возвращаюсь обратно на кухню, чтобы приготовить всем еще порцию «Филадельфии» с тоником. Билли и Оливия на диване в гостиной обсуждают, кто из актеров и актрис должен занять освободившуюся комнату в квартире Ливи. И конечно же, очень скоро рядом со мной появляется Седрик и прислоняется к дверному косяку.
Я не удержался. Было бы легко заявить, будто я не знал, что бард Лютик будет вести себя как все барды: сочинять суперприлипчивые песенки. В ближайшие недели Сиду с его странным пунктиком будет с ним очень весело.
Все в порядке, а то я почти забыл, за что тебя ненавижу, любезно отвечает Седрик. Он умеет хладнокровно реагировать на происходящее.
Обращайся. Еще одну «Псевдофиладельфию» с тоником?
Само собой. Реально классно получилось.
Да, радуйся, что пригласил меня, мужик. Я достаю колу из холодильника. Не все умеют разливать по стаканам псевдо-фило-пойло.
Радуюсь. Седрик берет у меня колу, и мы чокаемся бокалами перед открытым холодильником. Здорово, что у тебя наконец снова нашлось время.
Согласен. Мне правда жаль, что я не пришел раньше. Они втроем уже приготовили еду и поели, а я до последнего сомневался, объявится ли Лиззи, чтобы сменить меня в пабе. И, честно говоря, уже собирался все отменять.
Что случилось? спрашивает Сид. С ним действительно надо быть осторожней. Одна-единственная мрачная мысль, и Седрик бросается вперед как полицейский пес, почуявший дичь.
Я На самом деле я хотел переключиться на другие мысли. Но так как Седрик сам спросил Сегодня днем я разговаривал с Крис.
Ох. И плохо прошло?
Я пожимаю плечами.
Все прошло так, как и ожидалось. Пока она пока она чуть не расплакалась.
Черт. Чувствую себя паршивым грязным ублюдком. Во-первых, потому что после нашего разговора Крис не почти, а по-настоящему заплакала. А во-вторых, потому что однажды сам считал Сида самым паршивым и жутко грязным ублюдком, когда раньше она плакала из-за него.
Подожди, я не догоняю. Седрик ставит стакан, а я между тем делаю такой большой глоток, что от алкоголя и холода у меня замерзает мозг и начинает давить на глазницы. Что вы с ней обсуждали?
Что у нас ничего не получится. Только сейчас до меня дошло, что Седрик мог ожидать чего-то другого. Наверное, он подумал, что я хотел перевести наши свободные отношения в статус прочных.
Окей. Почему нет? Он качает головой. Когда-то ты втрескался в нее по уши, и вам было хорошо вместе, разве нет?
Как назло, возразить мне нечего.
Вы поссорились?
Нет.
Вам не о чем поговорить?
Есть о чем, понятно? Я уже теряю терпение. Крис клевая. Нам было чертовски, просто чертовски хорошо. Она сексуальная и веселая, и мне есть о чем с ней поговорить. Она идеальная. Я говорил, что она сексуальная? Видимо, я полный придурок, раз мне этого не хватает. Но
Седрик криво ухмыляется, и, если честно я готов ему врезать за эту ухмылку. Нечего тут ухмыляться, пока Крис, скорее всего, рыдает в подушку.
Ты взрослеешь, Сойер.
Чего ты вообще от меня хочешь, тупица? Вчера я был еще старше, чем ты. Что-то изменилось, а я не заметил?
В дверном проеме появляется лицо Билли.
Вы что, уже переместились на кухню? А мы с Ливи хотели посмотреть еще одну серию. Или, может, весь сезон.
Мы сейчас придем, отвечает Седрик. Пять минут, ладно?
Он хоть представляет, как смягчается его взгляд, стоит ему только посмотреть на Билли? Этим двоим достаточно просто находиться в одном помещении, и у тебя неизбежно возникает ощущение, будто ты отвлекаешь их от чего-то ужасно срочного.
Знаю я твои пять минут, снисходительно ворчит Билли и оставляет нас одних.
Итак, обобщим факты, говорит Седрик.
Я издаю стон:
Пожалуйста, не превращай в научную работу мою личную жизнь, которой так неожиданно не стало. Сэкономь время на исследования своих камбал.
Хрящевых рыб, деловито поправляет он.
Чего?
Исследование, над которым я сейчас работаю, касается размножения европейских химер и скатов. Это хрящевые рыбы.
Я облокачиваюсь на холодильник.
Когда-то у меня в меню стояли азиатские маринованные крылья ската. Пользовались популярностью. Может, мне снова
Ты. Чудовище. Он смотрит на меня так, словно я предлагал гостям жареных котят гриль. Ох уж этот эмоциональный морской биолог!
Окей, значит, никаких скатов на тарелках, оставим их в море. Не хочу, чтобы ты плакал. Все равно они были очень хрящевыми.
Я же говорю. Вернемся к нашей теме.
Твою мать. Я думал, если взмахну этими крыльями скатов, ты обо всем забудешь.
Седрик безрадостно смеется.
Но попытка неплохая.
Вероятно, у меня бы получилось, если бы речь шла не о Крис. Может, он никогда и не испытывал к ней настоящей любви, но ему на нее не плевать. Седрику ни на кого не плевать. Видимо, в этом его главная проблема.