Ничего, пожал плечами Воронцов, точнее, нет никакого «снаружи». Не пытайтесь это представить, это за пределами возможностей мысленной визуализации.
Давайте попробую объяснить я, сказал Лебедев. Я далёк от теоретической физики, поэтому ограничусь бытовым аспектом. Мы заперты в доступной нам части города и не можем её покинуть. Так, Игорь?
Примерно согласился Матвеев.
А значит, мы располагаем только теми ресурсами, которые имеем на сегодняшний день. Это касается топлива, продовольствия и других средств жизнеобеспечения. И самое неприятное это холод.
Да, почему температура падает? И почему темно?
Мы не позаботились прихватить с собой Солнце, пояснил Воронцов. У нашего мира нет источника тепла, и тепловая энергия быстро рассеивается.
Куда? удивился Петин. Ведь вы говорите, что мы в замкнутом пространстве
Это не я говорю, а товарищ Лебедев упрощает, скривился Воронцов. Оно замкнутое в бытовом смысле из него нельзя выйти ногами, но вы не найдёте и стенки, которая бы его ограничивала. В общем, не вдаваясь в теорию, энтропия будет расти, пока наша микровселенная не придёт в состояние термодинамического равновесия.
Равновесия?
Полностью замёрзнет, пояснил учёный. Возможно, вас слегка утешит, что наша предыдущая Вселенная тоже должна была прийти к тепловой смерти. Просто здесь она произойдёт быстрее.
Насколько быстро? спросил практичный Громов.
Мы не знаем точно, неохотно ответил Матвеев. Наличие гравитации нарушает принцип энтропийной изотермии. Но экстраполяция измерений температурной динамики не радует. Ориентировочно через двадцать-двадцать пять дней воздух на поверхности перейдёт из газообразного состояния в жидкое. Через тридцать
Спасибо, перебил его Иван. Дальнейшие несомненно очень познавательные процессы, как я понимаю, пройдут уже без нашего участия, так что давайте не будем на них отвлекаться. Времени у нас, как я понял, немного
Мы можем продержаться дольше в подземельях Института, сказал Лебедев. Земля остывает медленнее воздуха, а служебные тоннели и заглубленные лаборатории находятся достаточно глубоко. Но нам нужен источник тепла, поэтому энергетики уже приступили к перезарядке реактора. В данный момент они демонтируют крышку активной зоны.
Но какие у нас перспективы? растерянно спросил Голоян. Разве мы можем реактором обогреть всё?
Разумеется, нет, ответил ему Воронцов. Но, при наличии энергии, мы сможем запустить Установку и снова попробовать сделать прокол. В прошлый раз у нас практически получилось
Если это называется «практически получилось», покачал головой Куратор, я боюсь представить себе ваш успех
Хватит, перебил директор. У нас мало времени. Мы должны аккумулировать все доступные нам ресурсы в подвалах Института. Этим уже занимается сформированная хозгруппа, ответственный Иван Громов. Второй вопрос обеспечение жизненного пространства в подземных помещениях. Теплоизоляция, коммуникации, свет, вода, тепло и так далее. Ответственный Вазген Голоян. Третий кадровая работа. Мы должны немедленно произвести перепись всех человеческих ресурсов, учесть их профессиональные навыки, знания и умения для наилучшего использования. Ответственная Ольга Громова. Размещением людей и их бытовыми вопросами займётся
Лебедев уверенно распределял полномочия и обязанности. Было видно, что он хорошо всё продумал и подготовился. Ольга немного упокоилась после не очень понятных, но зловещих заявлений учёных распоряжения администрации давали какую-то определённость.
Темнота за обледенелыми окнами сбивала с толку. Приходилось периодически поглядывать на маленькие стрелки подаренных мужем часов «Заря», поднося их к тусклой настольной лампе. В кабинете первого отдела было очень холодно, приходилось сидеть «капустой», напялив на себя в несколько слоёв всю теплую одежду. Только здесь были папки с личными делами сотрудников. Перемещать их было запрещено, да и пока некуда в обширной подземной части института было выше нуля, но там царила суматошная суета стремительной реорганизации рабочего пространства в жилое. Туда стаскивали мебель из общежития, всякий бытовой хлам из магазинов, продукты со склада и всё остальное, включая игрушки для детей, с ними посменно дежурили матери, устроив импровизированный детский сад в одном из блоков бомбоубежища. Энергию экономили, как могли освещали и отапливали только детскую, развёрнутый рядом лазарет и реакторный зал, где сияли прожектора, гудел тельфер, и рычала электросварка энергетики восстанавливали работоспособность реактора.
Люди приходили к Ольге неохотно, не хотели отрываться от работы, но без выдаваемых ею талонов с печатью их не ставили на довольствие. Только предъявив справку из первого отдела, можно было получить порцию еды в столовой, тёплую одежду (хватало не на всех) и временное спальное место в бомбоубежище. Ольга аккуратным школьным почерком вносила людей в толстую амбарную книгу имя, фамилия, отчество, профессия, дополнительные умения, семейное положение С последним было особенно плохо многие семьи оказались разорваны катастрофой. Почти у всех кто-то остался с той стороны жёны, мужья, дети, родственники Ольга сначала пыталась их успокаивать, но получалось плохо, да и силы её были не беспредельны. Люди шли и шли, она выматывалась, от холода часто хотелось в туалет, а с этим уже были проблемы туалет на этаже замёрз, в нём пришлось поставить обычное ведро, с соответствующим удобством. Она грелась чаем, кипятя чайник на походном примусе, и от этого в туалет приходилось бегать чаще. Поэтому вскоре она стала ограничиваться сухим казённым выражением сочувствия и заверением, что для преодоления последствий катастрофы делается всё возможное.
Иногда забегал проведать муж. Пил чай, рассказывал, что вывоз продуктов со склада закончен, что их много, но меньше, чем хотелось бы, и единственная радость в том, что не нужны холодильники всё распрекрасно замерзает и так. С предметами быта одеждой, мебелью, бытовой химией, постельным бельем и так далее дела обстоят похуже, потому что единого склада промтоваров в досягаемости не нашлось. Приходится буквально очищать квартиры, а это долго, сложно и морально тяжело.
Очень неловко входить в чужие дома, жаловался Иван, копаться в чужих вещах, забирать одежду, продукты, даже обмылки из ванной. Чувствуем себя мародерами какими-то
К вечеру (определяемому теперь исключительно по часам) Ольга вымоталась настолько, что работу пришлось прервать. По длинным еле освещённым лестницам она спустилась в бомбоубежище. Ниже первого этажа пролегла граница тепла и холода там обрывался намёрзший на стенах иней. Внизу ей положили миску какой-то каши с подливой, которую она съела, от усталости не разобрав вкуса, и указали свободные нары, покрытые слежавшимся влажным матрасом поверх крашеных досок. Девушка скинула войлочные боты и улеглась, укрывшись пальто. Мешал живот, в котором кое-кому приспичило потолкаться, и ломило от длительного сидения на холодном жёстком стуле спину, но усталость победила она заснула, не обращая внимания на ходящих вокруг людей и плачущих детей.
Разбудил её муж.
Рыжик, уже утро! Ну, насколько это можно назвать утром он был чёрный от усталости, сильно хромал, и на брюках проступили подозрительные пятна на левом колене. Еле нашёл тебя, так ты под этим пальто спряталась!
Ты что, так и не спал? ужаснулась она.
Некогда, столько было дел
Ложись немедленно, я тебе тут место нагрела. Ложись-ложись, даже слушать ничего не хочу! Если ты себя угробишь, никому легче не станет. А мне всё равно пора продолжать перепись.
Ладно, сказал Иван, садясь на нары и закатывая штанину, чтобы отстегнуть протез. Но про кабинет свой забудь, спроси Вазгена, пусть тебе внизу где-нибудь уголок выделит. Там похолодало.
Сильно?
Очень сильно, вздохнул он. Минус пятьдесят. Снег, правда, прекратился, и температура падает уже не так быстро. Пришлось свернуть все работы наверху. Навалило столько, что ехать мог только полугусеничный, но у него на таком морозе трансмиссия не прокручивается. Вся техника встала, теперь только пешком
Он зевнул, завалился на бок, укрылся тулупом и через несколько мгновений уже спал. А Ольга, с трудом собирая себя после не принесшего отдыха сна, побрела, зевая, в импровизированную столовую. В убежище было прохладно, но насколько именно спросонья было не понять. Столовую нашла не сразу в том помещении, где она ужинала, спешно расставляли кровати. Оказалось, перенесли в одну из подземных лабораторий, где было больше места, а главное работала мощная вытяжка. Оборудование ещё не демонтировали, но на лабораторных столах уже резали, крошили, разделывали и замешивали. Кипели огромные кастрюли-выварки, из которых усталые повара разливали черпаками по мискам какую-то жидкую еду. Здесь было по-настоящему тепло, даже жарко, и Ольга сняла пальто. Увидев её живот, какой-то подросток сразу вскочил из-за стола, уступая место.
Не надо ей стало неловко.
Садитесь-садитесь, я уже почти доел. Не вставайте, я вам сейчас принесу порцию! Всем одно и то же дают
Он, на ходу дохлёбывая из миски, дошёл до поваров, показал им на Ольгу и принёс полную посудину не то густого супа, не то жидкой каши.
Спасибо!
На здоровье! ответил мальчишка и убежал куда-то.
Пока Ольга ела, люди приходили и уходили. Её узнавали и здоровались вчера она успела пропустить через свой бумажный гроссбух немалую часть оставшихся. Хотя, к сожалению, мало кого запомнила, от усталости все сливались в одно лицо. Больше всего было сотрудников Института техников, лаборантов, учёных, инженеров по оборудованию, механиков из институтских мастерских На момент инцидента (так деликатно называло случившееся руководство Института), они были либо на работе, либо во входящих в институтский комплекс семейных общежитиях. Вторая категория члены их семей, как правило, жёны и дети. Их было меньше, многие летом уехали за город или в санатории. Неприкаянно бродила осиротевшая детская экскурсия. Куда делись их родители никто, включая Матвеева, ответить не мог. Исчезли бесследно, оставив на месте всё имущество, которое, по мере возможности, перетаскали вчера в обширные институтские подвалы хозкоманды Ивана. Таскали бы и дальше, но мороз обездвижил машины, а на руках много не унесёшь. Кадровый учёт ещё не был закончен, но Ольга уже могла прикинуть примерную численность около двух тысяч человек. Под институтом располагались большие подземные помещения: лаборатории, технические туннели, склады оборудования, аппаратные и так далее Ольга и половины не знала. В них можно было разместить и больше народу но как обогреть такие площади? Поэтому людей старались размещать компактно, взяв за центр бомбоубежище. Убежище в Институте было капитальное, рассчитанное аж на три тысячи человек правда, по нормам ГО, то есть «пять человек на одни нары». Пересидеть ядерный удар можно, но долго так не проживёшь. Сооружение оборудовали недавно, поэтому оно было неплохо оснащено морозильными камерами для продуктов (не самая нужная вещь в нынешних условиях), складами со средствами индивидуальной защиты и даже экспериментальной гидропонной установкой, где теоретически можно выращивать еду если найдётся, из чего. Но самое главное при нём имелась артезианская скважина, так что хотя бы с водой проблемы не было.
Поев, Ольга достала из портфеля свою книгу учёта кадров, и решила, что будет работать прямо здесь тепло, светло, да и мимо никто не пройдёт.
Товарищи! Кто ещё у меня не записывался? Подходите по одному!
На дневном совещании все были усталыми и невеселыми. Ивана разрешили не будить, потому что работы хозгрупп пришлось прекратить.
Две последних группы сегодня не вернулись, встревоженно сказал Лебедев. Готовим поисковую команду, а пока пусть отдыхает.
С реактором тоже всё оказалось сложнее, чем ожидали. Энергетик пришёл на совещание прямо в костюме химзащиты. «Работает наоборот не даёт мне загрязнять помещение» грустно пошутил он. Николай рассказал, что неудачная форма каких-то «пазов шпонок крепления» вызвала напряжения металла и спровоцировала появление трещин с перспективой разрушения футеровок. Теперь придётся полностью извлекать экранные сборки, ремонтировать футеровки, заваривать пазы и переваривать крепления.
Люди понахватали бэров, с ног валятся, жаловался он. У нас есть оснастка, позволяющая работать в облучённом корпусе, но в ней неудобно и очень медленно, многие пренебрегают защитой в пользу скорости. Меняются, конечно, но даже в комнате отдыха уже фон такой, что дозиметры шкалит
Солярка для дизелей на исходе, сказал директор. Если в ближайшее время не запустим реактор просто вымерзнем здесь.
Хиба я не розумию? снова перешёл на украинский Николай. Всё зробимо. Но поспешати теж неможно пока не опрессуем каждый трубопровод, загружать ТВЭЛы не буду. Бидистиллята на одну заливку, любая утечка и всё. Его ещё греть приходится, щоб не змерз
Ольга понимала, что реакторная группа сейчас в прямом смысле жизни кладёт радиологической клиники в институте, разумеется, не было. Но другого выхода нет без энергии погибнут все.
Пайки для не занятых на тяжёлых работах надо сокращать, докладывал Вазген. Тогда протянем пару месяцев, хоть и без разносолов. Биологи сейчас расконсервируют установку гидропоники, но ей тоже нужен свет и тепло, так что всё упирается в реактор
Сокращайте, распорядился Лебедев, Сейчас большинству делать особо нечего инженерно-технические группы утепляют входы и дорабатывают внутренние коммуникации, остальные просто так слоняются.
Это не дело, строго сказал Куратор. От безделья у людей появляются всякие ненужные идеи.
Ольга нервно вздрогнула она и забыла про него, благо, столичный гость сидел в тёмном углу и в совещании до сих пор участия не принимал. «А он-то чем занят? подумалось ей. Какие такие обязанности исполняет?»
Да, согласился с ним директор, Громова, возьмите на себя культурный досуг кадров. Лекции, там, какие-нибудь организуйте, или, я не знаю, коллективные чтения
Я ей помогу, вызвался Куратор, и Ольгу буквально передёрнуло. Однако отказаться было как-то неправильно не время сейчас для проявления личных антипатий.
Да-да, займитесь, сказал Лебедев с заметным облегчением. Его явно тоже смущал неопределенный статус Куратора, который при огромных, формально, полномочиях в сложившейся ситуации вёл себя странно.
Идею «культурного досуга» подал Ольге Мигель, которого она встретила в коридоре.
Да что там думать! воскликнул он радостно. «Важнейшим из искусств для нас является кино!».
В Институте был свой небольшой, на сотню мест, кинозал, куда привозили новинки, научно-популярные и обучающие фильмы, кинохроники и так далее. Там же располагался и свой институтский довольно обширный киноархив.
Там как раз новый боевик завезли, «Зелёный фургон»! В субботу должны были показывать! рассказывал молодой лаборант. А в убежище есть «красный уголок» с проектором
Ничего у вас не выйдет сказал пренебрежительно Андрей, который так и таскался везде за Куратором, успешно избегая общих работ. В «красном уголке» проектор «Украина», на шестнадцать миллиметров, а в зале, небось, стационарная киноустановка, на тридцать пять. Я знаю, я на кинопередвижке работал, пока не