Мира! Я всю ночь его собирала!
Он слишком тяжелый, а ботинки могут тебя и убить: с такими гладкими подошвами ты просто соскользнешь с парапета. На всякий случай я заказала для тебя сапоги на резиновом ходу, а сейчас, моя дорогая Вайолет, наихудший «всякий случай» из всех возможных.
Потом по комнате полетели книги, приземляясь рядом с ящиками.
Эй, я могу взять с собой только то, что смогу утащить на себе! И я хочу тащить именно их!
Я бросилась за следующей книгой, и мой любимый сборник мрачных басен едва удалось спасти, прежде чем Мира успела отшвырнуть его.
Ты готова умереть за книги? спросила сестра, и взгляд ее стал жестоким.
Я смогу нести их!
Всё это было нелепо. Неправильно. Я должна была посвятить жизнь книгам, а не бросать их сейчас в угол, чтобы облегчить рюкзак.
Нет. Ты не сможешь. Ты едва ли втрое тяжелее рюкзака, ширина парапета примерно восемнадцать дюймов, высота двести футов над землей, и в последний раз, когда я смотрела на небо, там собирались дождевые тучи. Тебе не дадут отсрочку, не позволят переждать дождь только потому, что мост стал вдруг скользким. Ты упадешь, сестренка. И умрешь. Может, все же послушаешь меня? Или хочешь присоединиться к другим мертвым кандидатам на завтрашней утренней перекличке?
В стоящей передо мной всаднице не было и следа моей старшей сестры. Эта незнакомая женщина выглядела проницательной, хитрой, почти жестокой. Эта женщина за все три года учебы заработала единственный шрам от раны, нанесенной ее собственным драконом во время Молотьбы.
Потому что это все, что от тебя останется. Еще одно надгробие. Еще одно имя, выжженное на камне. Брось книги.
Эту дал мне папа, пробормотала я, прижимая книгу к груди.
Может быть, она была детской и несерьезной, просто сборник историй, предостерегающих от соблазнов магии и демонизирующих драконов, но это все, что у меня оставалось.
Мира вздохнула:
Это та старая книга сказочек о вредителях-чернокнижниках и их крылатых драконах с двумя лапами? Разве ты не читала ее уже тысячу раз?
Наверное, больше тысячи, призналась я. И кстати, они вэйнители, а не вредители.
Папа и его аллегории, задумчиво ответила Мира. Просто не пытайся использовать силу, не получив связку с драконом, и тогда красноглазые чудовища не будут прятаться у тебя под кроватью. Прятаться в надежде, что когда-нибудь ты проколешься, и тогда они украдут тебя и увезут на своих двулапых драконах, чтобы сделать частью темной армии.
Она достала из рюкзака последнюю книгу из тех, что я с такой любовью туда складывала, и протянула мне.
Оставь книги. Папа тебя не спасет. Он пытался. Я пыталась. Решай, Вайолет. Ты собираешься сдохнуть писцом? Или выжить всадником?
Какая же ты заноза в заднице!
Я опустила глаза, посмотрела на книги и выбрала.
Басни я отправила в угол, но другую книгу так и не выпустила из рук, дерзко глядя в лицо сестры.
Заноза в заднице, которая собирается сохранить тебе жизнь. А эта тебе зачем? Мира продолжала спорить со мной.
Чтобы убивать людей. Я протянула ей томик.
И тут она улыбнулась:
Хорошо. Ее можешь оставить. А теперь переоденься, пока я разбираюсь с остальным барахлом.
Где-то вдалеке раздался звон колокола. У нас оставалось ровно сорок пять минут.
Я быстро одевалась, чувствуя, что все эти вещи принадлежат кому-то другому. Хотя их явно подгоняли по размеру для меня. Вместо туники я натянула облегающую черную рубашку с длинными рукавами, а свободные брюки заменила на кожаные, плотно обхватившие бедра. Потом Мира помогла мне затянуть поверх рубашки корсет, скроенный в форме жилетки.
Чтобы ничего не натирало, пробормотала она.
Похоже на снаряжение, которое всадники надевают на битву, должна признать, одежда была крутая, пусть даже я чувствовала себя в ней самозванкой.
В голове билась мысль: «Боги, это действительно происходит со мной».
Именно. Потому что это то, что ты сейчас делаешь. Идешь в бой.
Теперь от ключиц до пупка мое тело охватывал корсет из комбинации кожи и неизвестной мне ткани, обнимая грудь и переходя на плечи. Я провела пальцем по скрытым ножнам, пришитым по диагонали вдоль ребер.
Для твоих кинжалов.
У меня только четыре, я вытащила их из кучи на полу.
Ты добудешь еще.
Я вставила оружие в ножны, и мои ребра будто сами превратились в оружие. Конструкция была гениальна. Теперь клинки было легко достать, и они не цеплялись за бедра при движении.
Я едва узнавала себя в зеркале. Я выглядела как всадник. Но все еще чувствовала себя писцом.
Спустя несколько минут половина того, что я ранее упаковала, была свалена на ящики. Мира деловито собирала мой рюкзак, выбрасывая все ненужное и почти все сентиментальное, по ходу дела засыпая меня советами о том, как выжить в квадранте. А потом удивила меня, сделав самую сентиментальную вещь на свете: сказала мне сесть между ее коленями, чтобы она могла заплести мне косу вокруг головы.
Как будто я снова была ребенком, а не взрослой женщиной но я сделала это.
Из чего он?
Я провела ногтем по материалу корсета чуть выше сердца.
Моя придумка, объяснила Мира, больно натягивая волосы, чтобы заплести косу как можно крепче и ближе к голове. Я сделала эту штуку специально для тебя, вшив сюда чешую Тейна, так что будь аккуратна с ней.
Чешую дракона? Я откинула голову назад, чтобы посмотреть на нее. Как? Тейн такой огромный.
Я знаю одного всадника, чья сила может делать большие вещи очень маленькими, на ее губах заиграла коварная улыбка. А маленькие вещи намного, намного больше.
Я закатила глаза. Мира всегда была более откровенна в разговорах о своих мужчинах, чем я о всех своих двоих.
И? Насколько именно больше?
Она рассмеялась, потом дернула меня за косу.
Наклонись вперед. Честно говоря, тебе стоило подстричься. Она подтянула пряди ближе к моей голове и продолжила плести. Это же помеха в спарринге и в бою, не говоря уже о том, что волосы делают из тебя отличную мишень. Ни у кого больше нет волос, которые вот так высветлены, тебя легко вычислить.
Ты прекрасно знаешь, что длина ни при чем. Родной пигмент выцветет вне зависимости от того, подстригу я их или нет.
И глаза мои тоже неопределенного цвета, светло-ореховые, отливающие то синевой, то янтарем. Они, кажется, так и не смогли выбрать какой-то один цвет радужки.
К тому же, вне зависимости от того, что там кто думает про их цвет, волосы это единственная часть меня, которая абсолютно здорова. И если я их обрежу Получится, что я наказываю тело за его здоровье, так? Да и вообще я не чувствую необходимости скрывать свою суть.
Ты и не должна. Мира потянула меня за косу, заставляя откинуть голову назад, и наши глаза встретились. Ты самая умная женщина из тех, кого я знаю. Не забывай об этом. Твой мозг твое главное оружие. Перехитри их, Вайолет. Ты слышишь меня?
Я кивнула, и она ослабила хватку, потом закончила заплетать косу и помогла мне подняться на ноги. Все это время она торопливо говорила, едва делая паузы, чтобы отдышаться, пыталась разом выложить все свои знания, накопленные за годы тренировок и сражений.
Будь наблюдательна. Быть тихой и незаметной это хорошо, но убедись сначала, что ты замечаешь все и всех вокруг и можешь применить это с пользой для себя. Ты читала Кодекс?
Несколько раз.
Книга правил для квадранта всадников в разы меньше, чем для других подразделений. Наверное, потому что всадникам трудно подчиняться правилам.
Хорошо. Тогда ты знаешь, что другие курсанты могут убить тебя в любой момент, а кадеты-головорезы точно попытаются это сделать. Меньше претендентов больше шансов на Молотьбе. Драконов, желающих связать себя узами, всегда не хватает, а тот, кто достаточно безрассуден, чтобы погибнуть, все равно не достоин дракона.
Только не во время сна. Нападение на любого кадета во время сна является преступлением и влечет наказание. Статья три
Да, но это не значит, что ночью ты в безопасности. Спи в этом, если можешь, она щелкнула меня по животу, затянутому в корсет.
Черный цвет, который носят всадники, надо сначала заслужить. Ты уверена, что мне не стоит сегодня быть в своей тунике? я провела ладонями по коже.
Ветер на парапете надует любую свободную ткань, как парус. Мира протянула мне изрядно полегчавший рюкзак. Чем плотнее твоя одежда, тем лучше тебе будет там, наверху, и на ринге тоже, когда начнешь спарринг. Носи защиту всегда. И всегда держи кинжалы при себе.
Она показательно ткнула в ножны у себя на бедрах.
Кто-нибудь обязательно скажет, что я их не заслужила.
Ты Сорренгейл, ответила она, как будто этого достаточно. Пусть катятся со своими словами.
И ты не думаешь, что использовать драконью чешую это жульничать?
Нет такого понятия, как жульничество, когда ты на парапете. Есть только выживание или смерть. Снова прозвонил колокол осталось всего тридцать минут. Мира сглотнула: Почти пора. Готова?
Нет.
Я тоже не была, язвительная улыбка приподняла уголок ее рта. А ведь я всю жизнь готовилась к этому.
Я не собираюсь умирать сегодня.
Я закинула рюкзак на плечо и поняла, что теперь мне дышится немного легче, чем раньше. С ним стало гораздо проще управляться.
Когда мы спускались по лестнице, в помещениях центральной, административной, части крепости царила жуткая тишина. Однако чем ниже, тем громче становился шум снаружи. Глядя в окна, я видела, как тысячи кандидатов обнимают своих близких и прощаются с ними на лужайке прямо под главными воротами. По моим наблюдениям, каждый год большинство родственников держатся за своих кандидатов до последнего удара колокола. Четыре дороги, ведущие к крепости, были забиты лошадьми и повозками, особенно там, где они сходились перед академией. А вот меня, когда я смотрела на пустые проезды вдоль полей, начинало тошнить.
Потому что именно туда сложат трупы.
Перед последним поворотом, ведущим к выходу во двор, Мира остановилась.
Что та Оууу.
Она изо всех сил прижала меня к груди и крепко обняла, пользуясь моментом в коридоре никого не было.
Я люблю тебя, Вайолет. Помни все, что я тебе говорила. Не становись еще одним именем в списке погибших.
Ее голос дрожал, и я тоже обхватила ее руками, крепко-крепко.
Со мной все будет в порядке, пообещала я.
Она кивнула, и ее подбородок ударился о мою макушку.
Знаю. А теперь идем.
Это все, что она сказала, прежде чем отстраниться и шагнуть на многолюдный двор перед главными воротами крепости. Инструкторы, командиры и даже наша мать уже собрались здесь, пока в неформальной обстановке, ожидая, когда безумие за стенами превратится в порядок внутри. Сегодня через главные ворота в академию не зайдет ни один кадет или кандидат, поскольку у каждого квадранта свой вход и свои помещения. Хотя проклятье! у всадников есть собственная цитадель. Претенциозные, самовлюбленные ублюдки.
Я последовала за Мирой, пытаясь догнать ее за несколько быстрых шагов.
Найди Даина Аэтоса, сказала она, пока мы пересекали двор, направляясь к открытым воротам.
Даина?
Я не могла сдержать улыбку при мысли о том, что снова увижу Даина, даже сердце начало стучать быстрее. Прошел год с тех пор, как мы виделись в последний раз, и я скучала по его теплым карим глазам и по тому, как он смеется от души, всем существом, будто задействуя каждую частицу тела. Я скучала по нашей дружбе или по тому, что при благоприятных обстоятельствах могло перерасти в нечто большее. Скучала по тому, как он смотрел на меня, словно я достойна внимания. Мне просто не хватало его.
Я, правда, не была в квадранте три года, но, как я слышала, у него все хорошо, он обеспечит твою безопасность. И не улыбайся так, укоризненно сказала Мира. Он же будет на втором курсе.
Она погрозила пальцем.
Не связывайся со второкурсниками. Если захочешь переспать с кем-то, а ты должна тут она выразительно подняла брови, делать это как можно чаще, учитывая, что никогда не знаешь, что будет завтра То выбирай одногодок. Нет ничего хуже, чем сплетни кадетов о том, что ты обеспечила себе безопасность через постель.
Значит, я могу пустить в постель кого угодно с первого курса, сказала я с легкой усмешкой. Главное, чтобы не со второго или третьего.
Именно, подмигнула Мира.
Наконец мы прошли через ворота, покинули крепость и присоединились к хаосу за ее пределами.
Новобранцев на военную службу ежегодно отправляла каждая из шести провинций Наварры. Некоторые прибывали добровольцами. Некоторых приговаривали к этому, в наказание за совершенные преступления. Большинство же призвали в армию. Единственное, что пока объединяло нас здесь, в Басгиате, это то, что мы прошли вступительные испытания как письменный экзамен, так и испытание ловкости, в успешную сдачу которого я до сих пор не могла поверить, и это означало, что мы, по крайней мере, не станем пушечным мясом на передовой.
Воздух буквально искрил от напряжения и предвкушения. Мира отвела меня по истертой булыжной дорожке к южной башне. Главное здание академии, пристроенное к горе Басгиат, выглядело, как будто его вырезали из хребта самой скальной гряды. Разросшееся грозное строение возвышалось над толпой встревоженных кандидатов и их родственников с глазами, полными слез. Крепость ухмылялась зубчатыми стенами, возведенными для защиты центрального донжона, и топорщилась орудийными башнями по углам, в одной из которых пряталась колокольня.
Бо́льшая часть толпы выстроилась у основания северной башни, у входа в пехотный квадрант. Часть людей направлялась к воротам позади нас в квадрант целителей, который занимал южную часть академии. Зависть стиснула мою грудь, когда я заметила, как несколько человек идут по центральному туннелю в архивы, расположенные в подвальных залах крепости, чтобы стать писцами.
Вход в квадрант всадников, как и вход для пехоты на севере, представлял собой укрепленную дверь в основании башни. Но если кандидаты в пехоту могли пройти прямо в свой квадрант на уровне земли, то кандидатам во всадники придется подниматься.
Мы с Мирой присоединились к очереди кандидатов во всадники, ожидая регистрации, и тут я совершила ошибку, посмотрев наверх.
Главное здание академии и грозную цитадель квадранта всадников на южной линии хребта разделяло ущелье, по дну которого текла река. Высоко над нами, переброшенный через это ущелье, протянулся каменный мост. Парапет. Спустя несколько часов он отделит кадетов от кандидатов во всадники.
И я просто не могла поверить, что сумею его перейти.
Подумать только, все эти годы я изводила стопки бумаг, готовясь стать писцом, мой голос просто сочился сарказмом. А стоило бы все это время кувыркаться на бревне.
Однако Мира проигнорировала меня, глядя, как очередь движется вперед и кандидаты один за другим исчезают в дверях.
Не позволяй ветру пошатнуть тебя, когда делаешь шаг. Держи равновесие.
Тем временем впереди разворачивалась трагедия. Передо мной стояли два кандидата: и женщина видимо, мать горько рыдала, цепляясь за одного из них. Затем муж силой оторвал ее от парня и вытащил из очереди, после чего они оба в слезах зашагали вниз по склону холма. Туда, где вдоль дороги толпились родные и близкие новобранцев.
А перед нами остались только кандидаты, всего несколько десятков. Очередь быстро продвигалась к столам регистраторов.
Гляди на камни перед собой и не смотри вниз, продолжила Мира, и лицо ее сковала напряженная маска, сделав все линии жестче. Руки раскинь в стороны, для равновесия. Если рюкзак начнет соскальзывать брось его. Лучше пусть он упадет, чем ты.