* * *
Хозяин «Кардамона и перца» выжидательно смотрел на меня с другой стороны барной стойки. То же самое делала голова оленя, висящая на стене. Больше в обеденном зале никого не было: все разошлись унывать по своим комнатам, а кто-то гулял и плакался дождю. Прятал в нём слёзы отчаяния и незаметно пытался утопиться.
Ну как? спросил Шофри, когда я, решившись, всё-таки попробовала пахнущую плесенью и пылью чёрную кашу, поданную мне в деревянной пиале. Нравится?
Я в ответ захрипела и заскребла ногтями по столешнице.
Это из моего горла донёсся странный свист, впечатляет.
Вот именно, госпожа Страждущая! Такого блюда в вашем Лесном королевстве не найдёшь! Держите-ка водички, а то вы что-то побледнели.
Я залпом выпила стакан и содрогнулась, поняв, что чёрной каши передо мной ещё целая тарелка, а вот мужество уже покинуло меня. Бешеные норшвайнцы делали это жуткое национальное блюдо из горных ящериц, и, небо голубое, я не хочу видеть его больше никогда в жизни, не то что пробовать! Всякой жажде новых впечатлений есть пределы.
Может, возьмёте с собой в Шолох костяной порошок? Если развести его, получится дешёвая версия такой каши.
Боюсь, он по пути испортится, я ещё не скоро поеду домой.
Но он долго хранится.
Но я ужасно безответственная. Наверняка потеряю; обидно будет.
Шофри всё понял. Усмехнулся в русую бороду и утешительно похлопал меня по руке.
Ещё воды, милая?
Да, пожалуйста, просипела я.
Надеюсь, за оставшиеся четыре недели отпуска мой голос вернётся в норму. Будучи Ловчей детективом по делам чужестранцев и магических рас, я не хочу знаками показывать преступникам, что они арестованы. А то они в ответ покажут мне что похлеще.
Четыре недели, небо голубое! А ведь две, помимо них, уже прошло! Мне до сих пор не верится, что меня сослали в смысле, отпустили на такой долгий срок.
Как это было: однажды утром шеф, мастер Улиус, внезапно вызвал нас с Полынью к себе в кабинет.
Тинави! рявкнул он, едва мы с напарником переступили порог. Нельзя так много работать и так мало отдыхать! Ты себя угробишь, Страждущая, а меня, в свою очередь, за это угробит трудовая комиссия! Она как раз сегодня на рассвете заглядывала, как всегда, без предупреждения, причём ко мне домой чтобы я не сбежал!
Я опешила от такой избирательной претензии.
Но ведь Полынь тоже давно не был в отпуске!
Ябеда, проворчал тот и звякнул браслетами.
С ним я тоже разберусь, не переживай! рокотал Улиус. Но ты, как хорошая девочка, должна подать ему пример! Поэтому так: Тинавушка, чтобы ноги твоей не было в ведомстве с двадцатого июня по первое августа! Это приказ!
Он пододвинул ко мне бумаги и всучил перо.
И будь добра, отдохни как следует, дабы это лохматое чудовище, наслушавшись потом твоих рассказов, взвыло от зависти и само куда-нибудь попросилось! Нагло, уверенно и с полноценной аргументацией попросилось, как у него и принято!
Зевавший Полынь вздрогнул.
Мастер Улиус! В его голосе звенел укор пополам с ужасом. А можно говорить обо мне не в среднем роде?! А то я расстроюсь, оброню где-нибудь свою самооценку и буду долго восстанавливать её своим любимым способом, который вам так не нравится!
Это которым? призадумался Улиус.
Совершая трудовые подвиги! Внемлющий возмутился. А что, вас что-то ещё не устраивает?
Конечно. Твои побрякушки, твои безумные методы ведения расследований, твои татуировки
Глаза напарника, и без того немаленькие, становились всё больше от слова к слову.
Так, всё! воскликнула я, расписываясь в документах настолько быстро, насколько это было возможно пока тут кто-нибудь кого-нибудь не убил. Бумаги оформлены. Отпуск ждёт.
Молодец, Тинавушка! одобрил шеф.
А Полынь, когда мы вышли, запрыгнул на лестничные перила и по ним медленно, рядом со мной, поехал на первый этаж.
Про методы было обидно, конечно. Но шефу не нравятся мои татуировки! Хитрая улыбка расцвела на его лице. Ну наконец-то он признался. Я чуял, чуял, что они его бесят! И вот мы выбили из него правду!.. Хей, малёк, а ты чего такая задумчивая?
Да меня тут в изгнание отправили, если ты не заметил. Я помахала свитком. Месяц с лишним отпуска, Полынь! Это ужасно ответственная задача, так-то. Вот я и прикидываю, куда послать своё бренное тело в поисках приключений.
Езжай куда-нибудь, где происходит побольше всякой дичи. Тебе же потом нужно заставить меня завидовать, не так ли? Вот и постарайся, душа моя. Он подмигнул, и я, не удержавшись, ткнула его под рёбра.
Полынь взвыл и расхохотался.
Шучу, сказал он чуть позже. Лучше хорошенько отдохни. И, конечно, выбирай безопасное место.
А всё, а поздно, я запомнила первый совет.
В общем-то, после некоторых размышлений я решила отправиться в графство Норшвайн, где уже три года живут мои родители.
Всю неделю, что я провела у них, папа хвастался своей новой лабораторией, а мама неистово кормила меня вишнёвыми пирогами. Эти пироги отдельная песня! Иногда мне кажется, что родители переехали на север не потому, что папе предложили почётную должность графского алхимика, а как раз из-за маминой выпечки. Слишком уж она всегда была хороша. Должно быть, булочники всея лесной столицы объединились, пожаловались королю на недосягаемый идеал вишнёвого пирога, и его величество нежно попросил госпожу Драссен придумать что-нибудь, не терзать чужую гордость. И когда встал выбор: печь или не печь? мама решила печь. Просто где-нибудь в другом месте: надо же, в конце концов, осчастливить вкусовые рецепторы и остальных народов.
Мама переезжала с огромным энтузиазмом. Папа тем более. Мой непоседливый характер от них.
Ну а после отдыха в обществе своих ближайших и дражайших я отправилась дальше. По плану я собиралась ме-е-е-едленно двигаться обратно к Шолоху, по дороге заезжая во все симпатичные городки без исключения. В этом отпуске я буду слушать своё сердце и левую пятку, а не разум так я решила.
А вот Врата Солнца в свою очередь решили привязать меня к себе посредством камнепада Но тут мы ещё посмотрим, кто кого.
* * *
Размышляя обо всём этом, я подъедала взбитые сливки с горячего шоколада, которым пыталась восстановить своё душевное равновесие после каши. Едва я сунула в рот последнюю ложечку, как кто-то похлопал меня по плечу.
Поперхнувшись от неожиданности, я оглянулась.
Передо мной стоял хрупкий и до крайности подозрительный юноша лет двадцати трёх на вид. Его волосы цвета лепестков белой лилии доходили почти до плеч и надо лбом были собраны резинкой (в Шолохе мы называем такую причёску «фонтанчик»). Глаза огромные и ярко-голубые, черты лица очень нежные, как у какой-нибудь принцессы: даже её величество Аутурни, не к ночи будет помянута, рядом с ним не показалась бы настолько эфемерной, как обычно.
А вот взгляд у пришедшего по мою душу норшвайнца был дерзкий. Донельзя насупившись, он придирчиво оглядел меня с головы до ног. Я не отставала, внимательно изучая его обтягивающий чёрный костюм в стиле горного охотника и такого же цвета короткую накидку с широким капюшоном и серебристой вышивкой.
Мастер Силграс Авалати, я полагаю? выплюнув ложку, спросила я с максимально возможным достоинством.
Да. А ты Тинави из Дома Страждущих? Я нашёл твою записку.
Признаться, я удивилась. С одной стороны, Силграс с ходу обратился ко мне с дружеским «ты». А с другой гордо вскинул подбородок и почему-то продолжил смотреть на меня с откровенным вызовом. Исходя из моего опыта, после таких взглядов помещение наполняется брошенными перчатками, пощёчинами и криками: «Ах ты сволочь!»
Прах, неужели я умудрилась написать что-то невежливое?.. Другая страна, другой язык и менталитет будучи опытной Ловчей, я уверена в своих знаниях чужих культур, но оплошности всё же случаются. Особенно велик их процент, когда корябаешь записку, в три погибели скрючившись под дождём.
Впрочем, в следующее мгновение у меня отлегло от сердца.
Мне понравилось твоё письмо. Оно было весьма убедительно, поэтому я готов сопроводить тебя, хотя обычно не беру клиентов в такую погоду, слегка запальчиво сообщил Авалати.
О-о-о! Прекрасно! В глубине души я всегда подозревала, что эпистолярный жанр это моё. Тогда какой план?
Мы отправляемся сегодня в полночь, после того, как взойдёт Игольчатая звезда. Я буду ждать у ворот трактира. Если тебя укачивает возьми какие-нибудь леденцы. Мой кэб маленький и его будет трясти на перевалах. И да с нами поедет ещё один путешественник.
Такой же убедительный, как я? с улыбкой прищурилась я.
Нет, Силграс с шумом выдохнул. Ещё хуже. В смысле лучше. В смысле Ты поняла.
Мы ещё немного поболтали. В ходе разговора мастер Силграс оставался всё таким же насупленным: судя по всему, у него просто был такой характер типаж «бука» во всём своём великолепии. Наконец, рассмеявшись настроение у меня было превосходным, я по столешнице придвинула ему монеты, запрошенные для предоплаты.
Не опаздывай и наберись сил, сказал Силграс перед тем, как уйти. Путь будет долгим.
* * *
Минутная стрелка старинных часов в моей комнате показывала без четверти полночь, когда я перекинула через плечо сумку (люблю путешествовать налегке; всё необходимое покупаю по ходу дела) и вышла из номера.
Припозднившиеся гости ужинали, перекидываясь шутками и игральными картами, Шофри протирал глиняные бутылочки с травяными ликёрами.
Уже уезжаете? Жаль. Да поцелует вас владыка горных дорог, госпожа Страждущая! пожелал он мне на прощанье.
Именно так звучит общепринятое в Норшвайне напутствие. Помимо него, тут популярны такие фразы, как: «Да не приглянешься ты ледяной леди!», «Да услышишь ты шёпот ручьёв и трав!», «Да обнимет тебя господин ночных туманов!» и, конечно, ёмкое: «Упаси тебя от Лешего».
Все эти и многие другие благословения связаны с так называемыми альвами. Альвы это около дюжины могущественных сущностей, испокон веков живущих в землях Норшвайна. Кто-то считает их духами, кто-то чудовищами, кто-то колдунами полагаю, что истина, как всегда, где-то посередине. Так или иначе альвы активно участвуют в жизни графства: один требует называть в честь него детей, родившихся на рассвете, другая регулярно превращает живых людей в своих призрачных слуг. И так далее. Что ни говори, а у каждой страны есть свои причудливые обитатели, наследившие в её истории так, что мама не горюй.
Это радует: мир такой интересный! Но и пугает: ведь ты никогда не знаешь, от какой ещё загадочной сущности огребёшь.
Дождь наконец-то кончился. Небо расчистилось, и даже туманная дымка застенчиво ускользнула в ущелья. Дотоле скрытый пейзаж явил себя во всей красе.
Я застыла на крыльце трактира, любуясь.
Осколок луны и созвездия на своей бархатно-чёрной подушке казались невыносимо близкими. Город спал, убаюканный их драгоценной песней, а горы вокруг высились острыми ножами, будто пытались сберечь какое-то сокровище. Среди них, бесконечно-тёмных в ночи, выделялся ярко-белый пик Осколрог ледник-альбинос, наверное, чувствующий себя ужасно одиноким.
От поэтического созерцания природы меня отвлекла внезапно распахнувшаяся дверь сеновала, пристроенного к гостинице.
Дикий скрип, удар, чьё-то бормотание и дохнувшее изнутри карамельное тепло.
На улицу шагнул высокий стройный мужчина в голубом плаще. В руке он сжимал саквояж, щедро украшенный разноцветными лоскутками ткани.
Ох! Аллилуйя! воскликнул чужак в никуда. Сеновал, ничего личного, но я рад, что мы с тобой расстаёмся.
Ага. Вот, кажется, и мой попутчик.
Мужчина закрыл сарай, утешительно бормоча ему что-то вроде: «Ты, главное, помни, что в целом ты очень хороший, дело не в тебе, а во мне» и наконец повернулся в мою сторону. Из-под опущенного капюшона было видно только нижнюю часть лица весьма привлекательную.
Обнаружив, что у его воркования с сеновалом были свидетели, путешественник на мгновение застыл. А потом отмер и застыл заново, на сей раз прицельно глядя куда-то в район моих сапог. Очень медленно его губы расплылись в некоей понимающей улыбке. Он сбросил капюшон и поднял голову.
Я даже назад отступила.
Никак не ожидала такого всплеска яркости в темноте! Огненно-красные волосы, рассыпавшиеся по плечам, горящие синие глаза, румянец энтузиазма на красивом лице.
Неужели он тоже из Шолоха? Чем-то ужасно родным и лесным веет от этой жизнерадостной красочности!
Между тем незнакомец сдул упавшую на лицо прядь волос и целеустремлённо направился ко мне.
Берти Голден-Халла! непререкаемо представился он, протягивая руку.
Нет, судя по акценту, всё же не шолоховец.
Тинави из Дома Страждущих! бодро отозвалась я.
Я так понимаю, сейчас мы вместе будем совершать побег. Улыбка господина Берти не умещалась на лице. Мастер Силграс сказал вам про леденцы от укачивания? Я стащил горсть из гостиницы. Могу поделиться.
О, прах! Я тоже стащила. Причём последние.
Ну вот, Шофри нас возненавидит, цокнул языком Берти.
Хорошо, что мы уезжаем, получается, я развела руками, и мы рассмеялись.
Этот смех был полон облегчения. Думаю, в каждом из нас живёт древний липкий страх наткнуться на ужасного попутчика, от которого просто некуда будет деться. Мучительные часы пыток! Сейчас страх не оправдался, так что я мысленно возносила хвалу своей удаче. Господин Голден-Халла явно занимался тем же.
Как раз в этот момент у трактира притормозил кэб, запряжённый одной лошадкой.
Карета была необычайно маленькая: в Шолохе её бы сразу цинично обсмеяли перевозчики-кентавры, причём максимально обидными словами (чем-нибудь типа «свистулька»), но здесь, среди гор, такой размер казался вполне рабочим. Самое то лавировать на узких, почти отвесных дорогах.
С ко́зел спрыгнул мастер Силграс Авалати, всё в той же чёрной мантии с серебряными узорами. Как и днём, он выглядел замкнутым и слегка насупленным.
Привет, возница открыл дверцу кэба и указал на предназначенный для багажа люк. Вещи можно убрать сюда.
Но отсек оказался таким маленьким, что туда влезла только моя сумка. А вот саквояж Берти нет. После этого мы потратили некоторое время на то, чтобы придумать, как нам сложиться в наиболее удачный пазл в этом крохотном кэбе, рассчитанном скорее на одного полного человека, чем на двух худых плюс багаж.
Мастер Силграс стоял у открытой дверцы и жевал какую-то булочку, выжидательно наблюдая за нашей вознёй.
В итоге мы с Берти кое-как устроились на противоположных сиденьях, сняли обувь и перекинули ноги через проход. Саквояж уместился на полу. Уже сев, мы поняли, что не сняли плащи, в которых по пути наверняка будет жарко. Разоблачаясь, мы то и дело стукались коленками и локтями, а один раз я так приложилась затылком, что искры заплясали у меня в глазах.
Мастер Силграс продолжал сосредоточенно жевать.
Когда кэб, обретя равновесие, наконец перестал шататься, он изрёк:
Я забыл сказать, что в ящиках под сиденьями есть подушки и пледы. С ними спать будет удобнее. Достанем?
Да ты издеваешься!..
Я думаю, обойдёмся, увидев непростую гамму эмоций на моём лице, протянул Голден-Халла.
Силграс без лишних комментариев захлопнул дверцу и вскарабкался на своё место. Послышался его резкий посвист, щелчок кнута и вот карета уже покатила вниз по улице.
Отодвинув шторку, я смотрела на то, как мелькают за окном ночные огоньки Врат Солнца. Голден-Халла делал то же самое, и в стекле я видела его отражение.
Тинави, поймав мой взгляд, он улыбнулся, обычно я не делаю таких предложений в первые полчаса знакомства, но Давай перейдём на «ты»? Как по мне, это самоотверженное, плечом к плечу, сражение с кэбом сблизило нас быстрее, чем смогли бы светские разговоры. Как-то глупо «выкать» человеку, которого только что бил коленкой в живот.