Если так никто не делал, не значит, что это невозможно, сказала она.
Отец меня убьет, пробормотала раскрасневшаяся Эльвира, но нитки взяла.
Из всех виденных ведьм только Аграфена в Темной так же ловко перебирала пряжу, с легкостью сплетая из нее самые сложные узоры. Эльвира в этот момент улыбалась и выглядела такой умиротворенной, простой и настоящей, что, казалось, все маски «с душечками», осанкой и манерами с нее слетали. Или хотя бы часть.
Так они и вчера в девичьих покоях до отбоя собирали запас заклинаний. Ни о чем не говоря, сидели рядом и плели свое волшебство. Теперь же Эльвира, цокая каблуками, бежала к своим подружкам, а Маринка, широко зевая, плелась к трапезной.
В трапезной уже, конечно, был Алекс, но не один, а с Сережей и Глефовым. Маринка хотела было свернуть за стол волшебников, но друзья призывно ей замахали, и она плюхнулась на лавку рядом с ними.
О, все в сборе, сказал Алекс, отложив в сторону надкушенный бутерброд. Видели? Там экскурсию в Нижний Новгород собирают на выходные. Поедем же, да?
Маринка сначала чуть не ахнула от возможности, заулыбалась. Но заметила перекошенное лицо Глефова, и улыбка ее угасла. Везде этот Глефов! В библиотеке, на уроках, на тренировках, в трапезной. А как отвратительно прошла Масленица в Белом городе из-за него? А теперь вот на экскурсии его терпеть? Ехать в Нижний, почти что домой, и все время молчать? За газетами не спрячешься, собаку не уйдешь выгуливать. Никакой радости от поездки не получишь.
Тишина и кривые лица Марины и Глефова, видимо, не укрылись от Алекса. Он тяжело вздохнул, посмотрел долгим кислым взглядом сначала на Глефова, потом на нее, покачал головой, бросил недоеденный завтрак и встал из-за стола.
Достали, буркнул он и понес поднос с грязной посудой к стойке. Маринка виновато потупилась. И окликнуть, и побежать следом захотелось, но все же смотрят Зараза.
Алекс, наверное, перед турниром волнуется, как бы извиняясь, пробормотал Сережа.
Я была в Нижнем. Можете ехать без меня, отрезала Маринка, не давая Сереже возможности перевести разговор в другую сторону.
А хорошая идея, оживился Глефов. Серег, пошли Алекса догоним.
Нет, ребята, все это неправильно, покачал головой Сережа. В самом деле, утомительно. Может, хватит вам уже ссориться? Да и я, он потупился и поправил очки на, не смогу поехать. Меня это родители не отпускают из Китежа.
Я ни с кем не ссорюсь, хмыкнул Глефов, собрал вещи, отправил в полет к раздаче грязную посуду и тоже покинул трапезную.
Извини, зачем-то сказала Маринка, хоть искренне была уверена, что ничего не может поделать: ну не нравится она Глефову, и все тут.
На волшебство пошли, вздохнув, сказал Сережа.
Ну и пошли. А там снова ловила «пташек», пыталась притянуть их к ксифосу и сотворить новое чудо. Екатерина Викторовна сидела напротив отличницы-Алины, и они вместе лепили из воды затейливые фигуры птиц, животных. У учительницы по столу скакала маленькая водяная лошадка, вставала на дыбы и била копытами в воздухе. Алина за Екатериной Викторовной повторяла. Получалось не так искусно, но тоже здорово. У Маринки же в лучшем случае форму держала лужа, не сильно растекаясь во все стороны. У Сережи почти получался узнаваемый чуть угловатый пес: уши торчком, хвост метелкой.
Посреди урока дверь приоткрылась. В проем заглянул Алекс, махнул рукой и серьезно кивнул. Маринка нахмурилась: о чем он? Разве они что-то планировали? Непонимающе заозиралась. Но рядом задумчиво поджал губы Сережа и тоже кивнул. Маринка тряхнула головой и вернулась к заклинанию ну, планируют так планируют. Наверное, про Нижний все-таки передумали.
К концу урока лужу удалось только чуть приподнять и ненадолго зафиксировать в форме конуса, но ни о какой кошке, задуманной в мечтах, и речи еще не шло. Звонок уже отзвенел, а она все продолжала стряхивать с платья зависшие на ткани капли воды и смотреть, как они стекают с него на ковер.
Можешь со мной до обеда как-то скованно протянул Сережа, э-э до зала хореографии пройти? Я там в пятницу случайно оставил шапку.
Конечно, особо не вслушиваясь, согласилась Маринка. И даже не задумалась о том, что Серега мог делать в зале хореографии, чтобы забыть там шапку.
Зря. Он пропустил ее вперед, и стоило ей ступить на лакированный паркет и поймать свое понурое отражение в длинной веренице зеркал, как трехметровая тяжелая дверь с грохотом захлопнулась. Маринка встрепенулась, услышав, как хрустнул в замочной скважине механизм, а затем и звук передвигаемого чего-то тяжелого к двери. Она развернулась, потянула на себя ручку без толку, заперто. Подергала ее раз, другой, потрясла. Остановилась и с удивлением на нее уставилась.
Сережа? спросила она, ожидая какого-то розыгрыша.
Извини! донеслось в ответ из-за двери. Но вы не оставили нам выбора!
Маринка нахмурилась. Вы? Нам? Что еще за ерунда? Больше ничего Сережа не объяснил, Маринка осталась одна в пустом зале. Большой, гулкий. Она рассеянно осматривалась. В следующий миг вздрогнула: с другой стороны длинного помещения раздался шум. Распахнулась вторая дверь, в нее кубарем влетело нечто, дверь захлопнулась, механизм замка повернулся, раздался скрежет передвигаемой мебели. Нечто оказалось Глефовым, который тут же принялся дергать ручку:
Алекс?! Ты чего?!
Маринка, разинув рот, мгновение смотрела на Глефова, а потом развернулась к своей двери и отчаянно замолотила в нее кулаками:
Это не смешно! Сережа! Ну выпусти! Пожалуйста!
Ты?! раздался возмущенный возглас Глефова, а следом барабанный бой в дверь. Алекс! Открой дверь, предатель!
Но предатели молчали. Маринка выдохнула, потерла покрасневшие от ударов ладони и повернулась к Глефову.
Тот упрямо продолжил колотить дверь. Уже, правда, молча.
Ты же можешь вынести дверь по щелчку пальцев, устало протянула Маринка тихим голосом, пустые стены пронесли ее слова через весь зал. Глефов опустил руки и повернулся к ней.
Не могу. У меня нет ксифоса. Алекс его спер, похоже, буркнул он. Твой тоже исчез, да?
Нет, он со мной, провела Маринка пальцем по браслету на левой руке, он заструился медью и перетек в жезл.
Ну так открой дверь! Кричать мы можем долго. Сейчас все на обеде.
Маринка замерла на вдохе и поджала губы. Все же в гимназии знают, что ей сложно дается волшебство. Зачем так говорить? Чтобы она призналась в слабости? Ну уж нет, это слишком стыдно.
Глефов прищурился и внимательно посмотрел на нее. Засунул руки в карманы форменных брюк и нехотя протянул:
Я могу попробовать открыть дверь твоим ксифосом.
Разве ксифос будет работать в чужих руках?
Глефов пожал плечами:
Иногда получается. Я до того, как нашел свой, учился на мамином.
«Разве ксифосы находят?» хотелось спросить Маринке. Покосилась на свой жезл, с таким трудом и приключениями собранную, посмотрела на Глефова. Да вроде же обычный мальчишка, ну чего ее так передергивает от его вида? Завидует она ему что ли, такому талантливому? Вот почему у одних людей все получается с лету, а другим приходится мучиться и стараться над любой мелочью? Или дело не только в зависти, а в том, что она сама ему не нравится. Всем не понравишься, это нормально. Но все равно, неприятно.
Повернулась к окну может, форточка где открыта? Но какое там, и до створки в таких высоченных рамах не дотянешься, и этаж третий. Или снег смягчит падение? Сугробов еще много. Маринка повернулась к Глефову и набрала воздуха. Хотела спросить, какие еще есть планы на спасение, но вырвалось случайно другое:
Почему ты меня ненавидишь?
Сердитое выражение стекло с его лица. Он почесал лохматую голову и сконфуженно сказал:
Я тебя не ненавижу. Просто начал он и задумчиво прервался. Нахмурился и уставился себе под ноги.
Что, просто? С Рождества же. Столько времени! Ты говорил, что я всех обманываю, поэтому? Но кого? Да, я училась в Темной, но произнесла светлое заклинание! Другое теперь не смогу.
Да вот именно! воскликнул Жорик, поднял глаза от пола. Зачем?! Это же твоя суть! Ты Темная. Черт, нормально быть темным. Вас тут полгорода. И только тебе не нравится. За Алексом повторяешь же, да? Но у него это вопрос жизни и смерти, без всякого пафоса. Стать личем это умереть. Он подвиг совершил, отказавшись от силы. А ты Ты вся какая-то ненастоящая. С Сережей строишь из себя умную. С Алексом смеешься и в расследование играешь. С Эльвирой корчишь из себя светскую мадам. А кто там вообще ты? У тебя внутри что-то есть?
Маринка с силой сжала зубы. Только не разрыдаться. Только не разрыдаться! Но что ответить? Он ведь ее раскусил. Пауза затягивалась, а она так и стояла, не моргая, глядя в пустоту перед собой.
Извини, снова потупился Глефов, засунул руки в карманы, голос его стал тише, в нем слышались нотки вины. Я не должен был все это говорить. Я не должен злиться на Алекса с Серегой, что они не замечают и носятся с тобой. Но у меня иначе пока не получается. Я стараюсь к тебе привыкнуть, честно.
Маринка какое-то время стояла на месте и смотрела на паркет. Потом пошатнулась и пошла вперед. Эхо шагов сопровождало все ее молчаливое шествие. Не доходя с метр до Глефова, она остановилась:
Держи ксифос, после еще одной паузы пробормотала Маринка. И кинула жезл. Глефов встрепенулся, выставил руки в последний момент, но поймал. Уставился на ксифос, нахмурился, сильнее. Ничего не происходило.
У меня не получается его активировать, растерянно пробормотал он. Попробуешь сама дверь открыть? Заклинание довольно простое, вдруг получится.
Протянул ей жезл. Маринка вздохнула, сделала шаг, и, стараясь не прикасаться к его ладони, схватила за кончик свой ксифос. Он перетек в ее руку, обвил палец и застыл в форме перстня.
Какое заклинание? не поднимая взгляда, спросила Маринка.
На-гух. Х такая гортанная, глубокая, не отрывая взгляда от своих кед, пробормотал Глефов. И энергию в замочную скважину надо направить. И прокрутить.
Так и остался стоять, переминаясь с ноги на ногу: губы поджаты, глаза в пол.
Маринка подошла к двери и попробовала повторить. Найти «пташку» и направить ее к замку. Но сконцентрироваться было сложно. Вместо теплой энергии вокруг кружили только слова: «что у тебя внутри?», и сдерживаться дальше не удалось. Слезы крупными каплями потекли по щекам. Зараза, вот только бы Глефов не заметил, что она разрыдалась так позорно. Наверняка решит, что она его так на жалость пробует пробить.
Села на пол у двери и шепотом, сквозь льющиеся слезы упрямо повторяла одно «на-гух» за другим. Уже и «пташек» не ловила, никак не могла их почувствовать. Но сидеть взаперти вместе с Глефовым еще хоть сколько-то было выше сил.
Марина раздался сконфуженный голос Глефова. Можно еще попробовать
Лучше. Просто. Отстань, сквозь всхлипывания, протянула Маринка.
И Глефов замолчал, отошел куда-то в сторону неважно.
Время тянулось и тянулось. Маринка смогла взять себя в руки и успокоиться: ну подумаешь раскусил, да, подумаешь, действительно пустышка, подумаешь, она всех обманывает. Но стоило только успокоиться, как слезы снова начинали течь.
У свободной двери, через которую Маринка угодила в ловушку, раздался скрежет замка. Еще через миг у двери Глефова, где сейчас на полу сидела Маринка, обняв коленки, послышался звук отодвигаемой тяжести, и механизм замка тоже повернулся. Маринка вскочила на ноги, быстро отерла лицо тыльной стороной ладони и тут же дернула ручку. Дверь распахнулась, у нее застыл довольно улыбающийся Алекс. Улыбка мигом слетела, он отшатнулся и с ужасом уставился на все еще раскрасневшуюся от слез Маринку.
Она зажмурилась, проскользнула в образовавшуюся щель и помчалась по коридору, не замечая ничего вокруг.
***
Лихо. Ну и натворили. И что теперь делать?
Алекс, продолжая прижимать к себе льняной мешочек с бутербродами из трапезной, провожал взглядом удаляющийся силуэт Маринки. Медленно повернулся к Жорику: тот виновато поджал губы, почесал затылок и пожал плечами.
Я не хотел, сказал он. Снова взлохматил волосы, попытался улыбнуться. Там же еда, да? Я умираю с голоду! И как ты спер мой ксифос? Я даже ничего не заметил!
Что случилось? спросил Серега, перебежав от двери напротив к друзьям.
Что ты ей сделал? Алекс пристально посмотрел на Жорика. Но протянул ему бутерброды.
Ну протянул Жорик. Дурак я. Сорвался. Столько вот держал в себе, держал. И лишнего наговорил, и словами не теми. Очень нехорошо вышло Алиска, сестренка моя, за такое меня бы убила, а эта вот расплакалась, и, вздохнув, добавил: Ну, чего стоите, бегите за ней, успокаивайте.
Да, Алекс, надо тебе ее найти, кивнул Серега, выглядывая в опустевший коридор.
Мне? Почему мне?
Это был твой план, поежился Серега, И я был против.
Но добровольно присоединился к нему и сам ее запер! воскликнул Алекс. И что сделать? Что сказать?
Жорик, иди тогда ты! предложил Серега.
Ну уж нет, затряс головой тот. Во-первых, это вы ее притащили. Во-вторых, я уже извинялся и сейчас еще одни мои извинения ей точно не нужны. Вообще только хуже сделаю, в голосе его послышались нотки сожаления. И добавил возмущенным тоном: Ну кто вообще придумал дружить с девчонками? Они же вот все такие. Хрупкие. С ними нянчиться надо, да успокаивать. А что им ни скажешь, они не реветь, так заклинаниями и тапками кидаться будут А запирать вместе? О чем вы думали?.. и будто с усилием заставил себя замолчать. Натянуто улыбнулся и спросил, как ни в чем не бывало. А попить ты не принес?
Из крана вода течет, буркнул Алекс. Может, пусть сначала успокоится, а там и посмотрим, что делать?
Хороший план, тут же согласился Серега.
Или она сбежит из гимназии, хмыкнул Жорик и добавил наигранно-веселым тоном. Но вообще вы можете ее задобрить: с Алисой хорошо работает шоколад. Кинуть издалека плиткой и, после того как от подношения ничего не останется, уже идти мириться. И настрой на учебу у меня уже пропал, так что, может, в магазин? Если что, шоколад с меня, хотя вы оба, меньше, но тоже виноваты.
Алекс хмыкнул. Ему иногда было трудно понять чувства других людей, но только не Жорика. Он всегда был настолько бесхитростным, что сейчас за веселостью легко считывались вина и стыд.
Как будто настрой на учебу у тебя вообще бывает, покачал головой Серега.
Ну вот я и предлагаю пару следующих уроков на сегодня отменить. Что, думаете, лучше устроить заморозки в кабинете алгебры или во всей гимназии кристаллы отключить?
За всю гимназию влетит больше, заметил Серега.
Без света, днем? Ты уверен, что этого достаточно для отмены занятий? задумчиво пробормотал Алекс. Правильнее-то сейчас найти Марину, но он не представлял, что нужно говорить и делать. И вообще, дать возможность успокоиться в одиночестве и при этом не прогулять уроки не будет ли лучшей заботой в такой сложной ситуации? Но что-то сломать во всей гимназии целиком идея хорошая. Не факт, что кураторы соберут доказательства против нас. Один сорванный урок, и сразу очерчен круг подозреваемых, только у группы и есть мотив. А отменить уроки во всей школе выгодно каждому. Надо подумать, что еще здесь собрано в одну сетку с общим узлом управления? Чтобы его только сломать.
Алекс, ты все усложняешь, усмехнулся Жорик, он все еще скованно улыбался. Узлы, сети! Просто кроме кристаллов нужно еще навести темноту в гимназии. Верни-ка мой ксифос.
Разве это вообще возможно выключить кристаллы во всей гимназии? все еще хмуро пробормотал Алекс и вытащил из кармана кулон из бересты с янтарем. Про темноту я вообще молчу.