Сказать, что с вами дальше будет? подаюсь вперед.
Жги, отвечает Вадим, ломает шоколадку.
Вы охмурите какую-нибудь студентку, в уши ей напоете, как любите ее. Она забеременеет. А потом один из вас сядет за изнасилование, а второй соберется жениться. На чужой невесте. Вот так, выдыхаю и откидываюсь на стену.
Они переглядываются в тишине. Смотрят на меня. И смеются, еще громче прежнего.
На, угощайся, мне протягивают фольгу с кубиками шоколадки. Крошка, у тебя богатая фантазия. Так с нами не будет.
Отворачиваюсь к окну.
Вот и Сергей с Ярославом вряд ли думали. И я сама. Во что спустя несколько месяцев превратится наша жизнь.
Открываю рюкзак и достаю из сумки телефон. Захожу в поиск, ввожу привычный запрос.
И читаю новости в городе, где я окажусь уже через несколько часов.
Глава 4. Сергей
Это шутка такая?
Если бы шутка. Чувство юмора у меня есть, и столь по-кретински я бы не стал шутить. Не такими печальными вещами, как свадьба с Настей.
Не шутка, Яр.
И зачем? друг бледен, он похудел, и больше всего на вампира смахивает. На вампира в убогом антураже российской системы исполнения наказаний. Постой, она залетела, да? Ты трахал ее, и Настя залетела, и теперь тебе придется всю жизнь с этой сукой мучиться!
Мысленно перекрещиваюсь, хоть я и не религиозен. Для спокойствия я бы еще и сплюнул трижды, да только охранники не поймут. Упаси Боже иметь ребенка от такой, как Настя!
«А ведь придется. Вряд ли мне скоро позволят развестись с идиоткой, а будущий тесть уже намекнул, что хочет внука» думаю с ужасом, только сейчас начиная понимать, в какую глубокую задницу я попал.
Зашибись просто.
Но Яр того стоит лучший друг, почти брат, ближе никого нет у меня, даже отцу я так довериться не могу, как Воронцову. И год этот безумный, в который врагом его считал, почти меня уничтожил. Так что придется на Насте жениться, хотя, я бы предпочел уйти в монастырь, лишь бы с сукой этой не связываться.
Ну так что? Залетела, да? допытывается Яр, и мне не остается ничего, кроме как ответить:
Да.
Друг своим предположением оказал мне охеренную услугу, ведь он бы не понял, скажи я, что женюсь на Насте по большой любви. А правду говорить я не хочу что не брак это, а гребаная сделка, от которой, как мне кажется, никто не выигрывает.
Сочувствую, что еще я могу сказать. Насколько я помню, ты всегда боялся, что от тебя кто-то залетит, Яр шутить пытается, и я поддерживаю это грустное веселье таким же смешком невеселым и неуместным.
Да ты тоже не горел желанием становиться папочкой.
Мне и не светит в ближайшее время. И не в ближайшее тоже, хмуро парирует Яр. Ладно, забей. Я
Нет уж, Воронцов, по этапу ты не пойдешь, я ведь слово дал. Так что не спеши готовить перья и заточки, или чем вы, зэки, развлекаетесь на нарах. Скоро выйдешь! Месяц, два, и на свободе будешь, говорю, и еле сдерживаю желание показать фак охраннику, насторожившемуся при упоминании заточек и перьев.
Яра нужно подбодрить, на него смотреть тошно, до того он паскудно выглядит. Но и о Насте я должен был сказать: в СИЗО, насколько я знаю, прекрасно узнают обо всех новостях с воли, и лучше уж я сам сообщу другу, чем он услышит эту «приятную весть» от кого-то другого.
Мы ведь своего рода знаменитости сейчас: Яр злодей и поганый мажор-маньяк, Настя несчастная невеста, верившая подонку, а я благородный герой, решивший жениться на этой самой несчастной невесте.
И имена наши в веках прославятся.
Ева заговаривает Яр снова, а я зубами скриплю при упоминании этого имени, и обрываю его.
Хватит о ней! Говорю же: уехала, дома пока, скоро вернется с каникул, тогда и пообщаемся по поводу нее.
Имя произнести не могу, трясет всего. Чертова обманщица, лгунья! А я, как лох последний, удержать пытался, бежал на вокзал за ней, за Евой, наплевав на их знакомство с Богданом.
И на то, что Ева просто трусиха, которая даже пяти минут не дала, чтобы объяснить все. Все время лгала, и даже в последнюю нашу встречу пыталась выкрутиться, что Богдан случайность.
Так я и поверил!
Давай я продиктую тебе письмо Еве, а ты отправишь, Яр, как помешанный, но он ведь правду не знает, да и не надо ему знать.
А слушать его признания в любви Еве я не готов, так что пора прощаться.
Мне пора, Яр. Дела, я просто должен был сообщить про свадьбу. А без письма она обойдется, скоро приедет, и тогда тогда все будет, лгу другу, и вешаю трубку.
Ева и не забыть ведь ее никогда, сам я как Яр, только пытаюсь пока в руках себя держать, и не рвануть в ее город дела держат, Яр держит, и надежда на то, что Ева не вернется.
И что мы оба ее забудем, она ведь прекрасно без нас проживет.
Выхожу из здания СИЗО, забрав паспорт, и морщусь: Настя, все-же, дождалась меня. Стоит у машины, затягивается тонкой сигареткой, пахнущей яблоками, и этот запах я в последнее время стал ненавидеть люто.
Ну и как он? Обрадовался за нас? хихикает «невеста». Эх, жаль меня в этом списке посетителей нет, но я думаю попросить папу, чтобы он устроил мне свидание с Яром. Дорогой, ты ведь не будешь ревновать?
Вместо ответа вынимаю сигарету изо рта Насти, выкидываю ее в урну, и указываю на машину.
Садись, хватит паясничать.
Значит, будешь ревновать? продолжает издеваться она. Ох, неужели я дождалась глубоких чувств от своего жениха? Сереж, если поцелуешь меня, то я поклянусь, что никакого свидания с Яром у меня не будет. А если не поцелуешь прости
Отрываюсь от руля, не успев завести машину, и резко притягиваю Настю к себе за ее длинные волосы. Целую жестко, болезненно и для нее, и для меня, дышать мешаю, и сам задыхаюсь от злости и отвращения, но продолжаю терзать ее губы, пока Настя сама не начинает вырываться.
Она оскорблена, глаза блестят, а на щеках розовый румянец, поверх которого искусственный оранжевый. Почувствовала ведь, не могла не почувствовать, что я испытывал, целуя ее.
Что? Понравился поцелуй? улыбаюсь ей нежно. Так поехали домой, я тебя и трахнуть могу, если неймется.
Сволочь, шипит она. Это не ты меня трахать будешь, дорогой, это я вас всех поимела! И тебя, и Яра, и идиотку Лилю!
Невозможно не согласиться.
Пожимаю плечами, и завожу машину.
Глава 5. Ева
Выкатываю чемодан на платформу и оглядываюсь по сторонам, выискиваю рыжие волосы подруги.
Вечер, закат, перрон залит теплым оранжевым светом, уже не жарко, лето заканчивается.
Еще увидимся, говорят позади мои случайные попутчики. Они навеселе, только при мне выпили две бутылки виски. И как старой подруге, дают наставления. Правильно питайся, сильно не нагружайся, не нервничай, и все такое.
Они шагают в сторону дверей и разражаются хохотом.
Качаю головой.
Детский сад какой-то.
Но хотя бы не приставали, а не будь я беременна
А ты времени даром не теряешь, звучит сбоку счастливый голос Оли. Ее руки стискивают мои плечи, она обнимает меня и щебечет. Ева, как же я рада, что ты передумала и вернулась! Все правильно, жизнь продолжается, глупо бросать все из-за неудавшейся любви. Что за парни, кстати? она стреляет глазками. Симпатяги.
Ты знаешь? спрашиваю вместо приветствия и чмокаю ее в щеку. Про свадьбу?
У подруги бегает взгляд. Она ведет носком туфли по плитке и кивает.
Так весь город знает, Ева. Это же такой скандал, таблоиды три месяца мусолят, не отстанут от них. Так, ладно. Возьмем такси?
И поедем к дому Сергея, решаю.
В смысле? Оля шагает рядом, подпрыгивает на ходу. Зачем?
Просто так. Может, увижу его.
Следить будем?
Молчу, толкаю дверь.
Идем по залу ожидания, и я сама не знаю, зачем мне туда ехать. Он же наверняка с невестой, может, он и не выйдет из дома, а я с чемоданами, с поезда, уставшая и грязная, голодная.
Но мне надо.
Между нами теперь не тысяча километров, а жалкие крохи, я могу его увидеть, и я хочу, ведь фотография это совсем не то, вживую все станет ясно, правда ли, счастлив он.
Выходим из здания вокзала, идем к площадке с машинами такси.
В общагу как раз с сегодняшнего дня заселяются, нам предлагали, если хотим, переехать в другую комнату. Многие выпустились, докладывает Оля. Что думаешь?
Родители настаивают, чтобы я снимала квартиру, делюсь с подругой и морщу лоб. Можно на двоих.
Садимся в такси. Кошусь в окно, на знакомый пейзаж, и в груди тепло, я словно снова дома, те три месяца лета, что провела у родителей чувствовала себя паршиво, такое странное ощущение, что там мне не место.
Может, пока не поздно, в общагу? предлагает Оля. Трогает мои распущенные волосы. Ты такая красотка. Линзы?
Да, улыбаюсь.
Ну вот, Оля кивает. Да ты теперь не хуже нашей королевы красоты, у тебя поклонников будет
Я мрачнею, и она осекается.
Не подумав ляпнула, бормочет.
Представляю Лилю и меня в холодный пот бросает, вернется она в универ после скандала? Все ведь знают про это изнасилование, будут у нее за спиной шептаться, жалеть.
Не такая уж она и жертва, зло хмыкает Оля. Да у нее корона вместе с популярностью еще больше вырастет. Будет строить из себя недотрогу, бедняжку с покалеченной судьбой, смотреть на всех свысока, да ей
Хватит, обрываю.
Мне неприятно слушать, мне кажется, что Оля права.
Да, были доказательства, да, она плакала, да, Ярослава арестовали, но
Вокруг него столько девушек, в невестах дочь губернатора, неужели он так голову потерял от Лили, вспоминал про ночь в отеле, и силой взял?
Подъезжаем, шепотом сообщает Оля.
Смотрю в окно, на знакомый дом, я здесь была всего раз, в ту злополучную ночь, когда они двое привезли Лилю в общагу.
А маршрут с закрытыми глазами вспомню.
Нервно мну в пальцах край платья и в волнении кусаю губы, взглядом обшариваю двор, и сердце екает, когда замечаю черную машину Сергея.
Он дома.
Девушки, выходите? оборачивается к нам водитель. Приехали.
Нет, мы посидим, судорожно открываю сумку и достаю кошелек. Полчаса можно?
Полчаса? ужасается рядом Оля. Ева, не сходи с ума.
Пятнадцать минут, сдаюсь и протягиваю деньги.
Если он не выйдет за это время значит, не судьба.
Гипнотизирую подъезд, Оля в раздражении лопает пузыри жевательной резинки. Слежу за электронным табло на панели, минуты идут, а Сергей нет.
Пять, десять, четырнадцать.
И когда со вздохом откидываюсь на сиденье, и хочу назвать адрес общежития открывается дверь.
И выходит он.
Это он! толкаю подругу, и она от неожиданности давится жвачкой, кашляет.
Взглядом впиваюсь в его высокую фигуру, светлые волосы, простые синие джинсы и шелковую белую сорочку. Он идет и оглядывается, что-то говорит.
За ним появляется высокий мужчина, похожий на него, такой же блондин, с такой же улыбкой, отец. Наверное, он о чем-то пошутил, Сергей смеется.
За ними выходит женщина, мама. Под руку с
Это Настя.
Черное элегантное платье, пальцы сжимают клатч. Волосы в высокой прическе, и выпущено несколько кудряшек.
Взгляд цепкий, она смотрит в спину Сергея, кисло улыбается, тянет руку и хлопает его между лопаток.
Он оборачивается, замедляет шаг, они идут рядом, останавливаются возле машины. Сергей открывает двери, женщины садятся в салон, а они с отцом вперед.
И он срывается с места.
Все.
Девушки, семнадцать минут, недовольно напоминает водитель, его голос, как стекловата царапает, трогаю ресницы, они мокрые, я, кажется, шмыгаю носом.
Поехали, командует Оля.
Отворачиваюсь от нее, стыдно своей слабости, у меня просто нестабильный эмоциональный фон, знаю, дело в этом, ладонью накрываю живот и шепотом обещаю малышу:
Вот, посмотрели, он доволен жизнью, о нас и не вспоминает. Но ничего, мы с тобой тоже будем счастливы.
Обязательно.
Глава 6. Ярослав
Очередная очная ставка и очередной цирк. Никогда его не любил.
Вот и сегодня я увидел глупое зрелище: Лиля, одетая скромнее послушницы лила слезы, упиваясь сначала всеобщей жалостью, которой даже следователи грешат красивая, поруганная девочка. А затем она наслаждалась и всеобщим раздражением на ее слезоразлив.
Я и насильник, и подонок, сломавший ей жизнь. И даже здоровье успел испортить липовые справки Лили наглядно об этом твердят. Как и заключение о тяжкой моральной травме, нанесенной мною.
И свидетели нарисовались, разумеется:
Да, в комнате они были одни. Я слышала стоны, но не вошла, думала, что Лилю тошнит. Перепила она, частит какая-то рыжая девка, на лису похожая. Я и сама была выпившая. А Лиле он нравился, кивает она на меня, и на лице то ли неприязнь, то ли страх, вот я и решила не вмешиваться. Ну а потом этот этот Лилю утащил. Если бы я знала, что он с ней сделал! Да я бы сразу полицию вызвала!
И так несколько часов: слезы, сопли Лили, ложь ее подруг, на меня направленная, да еще и эта чертова простынь, на которой мой биоматериал. Откуда, спрашивается? Или простынь тоже липа, ведь моим адвокатам запрещают заказать свои лабораторные исследования.
Липа, конечно. Не может там быть моих следов, эту дуру я не трогал, и не хотел трогать.
Есть Ева, и была. Всегда была, словно до нее не существовал никто все эти многочисленные, но однообразные куклы ничто, не было их.
Ева, одними губами шепчу, оказавшись в камере.
И снова взгляд на подушку. Галстук этот удар под дых. Не узнал, как мог не узнать? А она все время ведь ждала, чтобы мы поняли, увидели, потому и злилась на нас.
Девочка моя янтарная.
Воронцов, на выход.
Адвокат? предполагаю, но конвоир отрицательно головой качает.
Интрига, однако. Зачастили ко мне, а ведь всего три свидания разрешено в месяц, и лишь с посетителями из одобренного списка. И лимит посещений закрыт.
Ева?
Кто? выдыхаю с надеждой.
Узнаешь. Иди, не болтай. И будь повежливее с посетителем, советует идущий за моей спиной конвоир.
Еще интереснее. Иду к переговорной, даже унижения не чувствуя в этот раз, что в изоляторе, и что за моей спиной охранник, который при малейшем моем неверном шаге отходит дубинкой по спине, а затем в карцер отправит.
Редко удивляюсь в последние месяцы, плыву по течению, а сейчас что-то изменилось. Но все же, жаль, что не Ева пришла ее одну я был бы счастлив увидеть.
А войдя в светлую переговорную: белая перегородка, бежевые стены, белый пластик окон, я вижу черное массивное пятно напротив. Богдан огромный, лысый детина в кожанке сидит за стеклом, и нагло лыбится мне.
У вас десять минут, свидание неучтенное, без записи. Не советую об этом болтать, шипит мне на ухо конвоир, и становится в угол, ближе к двери, отходя так далеко, как никогда не отходил.
А меня от злости колошматит что ЭТОМУ нужно? Мало того, что бизнес похерил, так теперь еще и пришел посмеяться, зная, что я пока ответить не в состоянии?
Он в окно стучит пальцем, и загибает его в сторону черной трубки, к которой я подхожу, и прижимаю к уху.
Здравствуй, Ярослав.
Какого хера надо? голос сиплый, фамильное бешенство накатывает редко, и всегда невовремя.
Кажется, сегодня меня ждет карцер.
Как грубо. Поговорить пришел.
Ну х*й бы ты не пошел?
Заключение не красит, смеется Богдан, а взгляд полон презрения. По себе знаю.
Так зачем ты пришел? Отнимать у меня больше нечего: бизнеса нет, репутации тоже, вообще ничего нет, даже невесты.
Настю бы с радостью отдал, но идиотка от Серого залетела. И друга жаль, и ребенка этого несчастного, который в такой семье родится.
Поговорить пришел, угомонись. И от Евы привет передать. Тебе, кстати, понравилась моя посылка? Богдан ее именем бьет, неуместно оно звучит, они вообще несовместимы Богдан и Ева могли лишь в параллельной вселенной пересечься.
Но тем не менее.
Что? О чем ты?
Желтый галстук. Девочка специально хранила его, довольно отвечает бандит, для подобного случая. Ты прав, я не для пустых разговоров пришел, я с очередным подарком с неприятной правдой.
С правдой, которую я не хочу слышать. Знаю, что не хочу, хотя толком Богдан пока ничего не объяснил, но лучше бы ему не приходить сюда. Лучше бы мне повесить трубку, и отказаться от этого свидания.