А почему их на английском не было? спросила я у Андрея, который и тут усадил меня рядом с собой.
Так они французы. У них был френч. А у вас что, на иностранном класс пополам не делили?
Я уж не стала говорить, что нас в том классе было всего тринадцать. Кого там делить?
Ладно, обживайся, подмигнул мне Андрей. А сам, оставив сумку на парте, поднялся и вышел из кабинета. Следом за ним увязалось ещё двое парней.
А в вашем Зажопинске вообще был иностранный? снова прицепилась ко мне эта неугомонная Катрин, как только Андрей скрылся. Девчонки, окружавшие ее полукольцом, обернулись, глядя на меня насмешливо. Каким ветром тебя вообще к нам занесло? Сидела бы в своем Зажопинске.
Я вспыхнула. Честное слово, мне не хотелось ни с кем ссориться, не хотелось наживать врагов, но эта Катрин, или как там её, упорно напрашивалась на грубость.
Тебя забыла спросить.
Надо будет спросишь.
Угу, жди. У тебя что, какие-то проблемы из-за меня?
У меня?! Из-за тебя? рассмеялась она. Да ты фантазерка. В вашей деревне все такие?
Ну а чего ты тогда так бесишься?
Кать, ну правда, что ты пристала к человеку? подал голос паренек, которого я не сразу заметила. Весь из себя лощеный, даже какой-то аристократичный, в тонких очках, он конкретно смахивал на сноба и отличника.
Она взглянула на него с кислым видом и, фыркнув, пробормотала:
И этот туда же.
Потом отвернулась к подружкам и больше меня не задирала. Я в благодарность кивнула пареньку в очках и улыбнулась. Он тоже улыбнулся, но очень сдержанно, даже натужно, как будто из вежливости, но нехотя. Точно, сноб, решила я.
Вместе со звонком в кабинет впорхнула математичка. Она оказалась совсем молодой, старше нас от силы на пять-шесть лет, и хорошенькой. Пепельные кудряшки, голубые глаза, яркие губы. Прямо кукла Барби. Меня она терзать не стала, наоборот, сказала: сиди, слушай, включайся пока.
Андрей Исаев опоздал минут на десять. Вероника Владленовна как раз объясняла новую тему, вычерчивая функции у доски. Прервавшись, математичка нахмурилась, когда отворилась дверь, но, увидев, что это он, изменилась в лице. Мне даже показалось, что она ему еле заметно улыбнулась и не стала делать замечаний, вообще ничего не сказала, только махнула рукой, мол, проходи быстрее.
Он плюхнулся рядом, обдав меня своим запахом. И я поймала себя на мысли, что рада ему.
После шестого урока Вероника Владленовна попросила меня задержаться. Расспрашивала, по каким учебникам мы учились, какие темы прошли, как вообще у меня с математикой и другими предметами. Я честно ответила, что в математике не блещу, что я чистый гуманитарий.
Ну, придется стараться, пожала плечами Вероника Владленовна. На ЕГЭ тебя не спросят, гуманитарий ты или нет.
Я пообещала, что буду, и она отпустила меня на все четыре стороны. В коридорах было тихо и пусто как раз шел седьмой урок. Я спустилась на первый этаж, пересекла фойе и вышла на крыльцо где меня поджидали девочки из класса во главе с Катрин.
А вот и наша деревенщина, объявила она.
Все разом повернулись ко мне.
Наконец-то. А то мы уж заждались. Ну что, познакомимся поближе? Катрин шагнула ко мне.
________________________________________
* Меня зовут Даша. Мне 17. Я приехала из Зареченска.
** Вижу, тебе не терпится ответить.
9
Катрин шагнула вперед, остановившись передо мной почти вплотную. Её подружки встали рядом.
Высокая, с короткой стрижкой под пацана, вперилась в меня равнодушным, тупым взглядом. При этом она беспрерывно работала челюстями, с хрустом поедая чипсы, которые горстями загребала из шелестящего пакетика. Одну бровь у нее пробивал черный гвоздик. И на ушах колечек собьешься считать. А вообще, если б не юбка и не черный лак на коротких ногтях, я бы еще задумалась: девушка это или парень.
Вторая подружка то и дело искоса посматривала на Катрин, а потом поворачивалась ко мне, копируя позу и выражение звезды. Только ей, очень худой, даже костлявой и какой-то дерганой, не давались плавные движения подруги. Просто комедия на нее смотреть, правда сейчас мне было не до смеха, учитывая ситуацию.
Что они собраются делать? Бить меня? Толпой одну? Вот так сразу, в первый же день? Ни за что ни про что?
Совру, если скажу, что я не испугалась. Очень даже испугалась! Прежде никто меня и пальцем не трогал и, уж конечно, сама я тоже ни с кем не дралась. Так что отпор дать не сумею и неважно, втроем они на меня накинуться или вдесятером.
Сердце тяжело ухало в груди, и под ложечкой противно ныло от страха. И боялась я вовсе не боли, а унижения и позора. Это самое страшное. Потому вздернула подбородок повыше, чтобы никто не догадался, как я трушу.
Катрин демонстративно оглядела меня с головы до ног и состроила гримасу: «Боже, что за убожество».
Я с независимым видом попыталась их обойти, но подруга с чипсами несильно толкнула меня в плечо.
Куда?
Тебе же сказали, влезла вторая подруга, повторяя даже интонацию Катрин, познакомимся поближе.
Остальные девчонки топтались за спинами этой троицы. Наблюдали, кто со скукой, а кто и с любопытством, как будет проходить «знакомство поближе».
Может, оставим всё так, как есть? А то, если честно, ты не в моем вкусе, выпалила я Катрин в лицо.
В первую секунду она вскинула брови, а затем переглянулась с подругами.
Что-то она слишком борзая для деревенщины.
Потом снова повернулась ко мне:
Ау! Очнись. Ты уже не в своем Задрищенске, чтобы так борзеть.
Да я ещё даже не начинала, отчаянно блефовала я.
Да ты, смотрю, вконец охреневшая. Ну, что, Ксюха, расскажем новенькой, как надо себя вести? звезда повернулась к той, которая поедала чипсы. Подлечим немного от борзости?
Легко, дернув плечом, ответила она, не прекращая жевать.
Ну что, пойдем за школу? Посмотрим, надолго ли твоей борзоты хватит, едко улыбнулась Катрин.
Язык мой враг мой. Хотела, чтоб вышло как в чеховском рассказе «Пересолил», а вышло как в «Хирургии».*
В этот момент из школы вывалились, галдя и размахивая рюкзаками, мальчишки, с виду класс шестой или седьмой. И сразу же заинтересовались нашей беседой. Замолкли, уставились на нас, приоткрыв рты. Ну замечательно Ещё и при зрителях позориться.
Ну? насмешливо спросила Катрин. Чего застыла? Идем?
Она развернулась и стала медленно спускаться с крыльца. Потом бросила взгляд через плечо и коротко скомандовала:
Ксюха! Ну!
Эта девушка-парень Ксюха, не церемонясь, схватила меня за локоть и поволокла за собой, точнее, за Катрин.
Я выдернула локоть, прошипев:
Руки убери! Без тебя дойду.
Ну так двигай, а не стой столбом, чавкая, отозвалась она.
От крыльца вправо вдоль школы уходила дорожка, выложенная плиткой. По ней меня и повели как под конвоем. Остальные девчонки из класса поплелись следом, некоторые явно без особого желания, но, видимо, перечить местной звезде хотелось ещё меньше.
Я же шла и лихорадочно соображала, как буду обороняться. В том, что меня станут бить никаких сомнений уже не было. Иначе зачем тащиться за школу? Даже у нас в Зареченске отношения выясняли за школой, правда, только пацаны и только класса до девятого.
Хоть бы там были камни или палки! Или какие-нибудь железки Сумкой можно было бы отбиваться, но сейчас, без учебников, она весила всего ничего.
Мы обогнули правое крыло школы и остановились рядом с какой-то одноэтажной пристройкой, на двери которой зачем-то висел дорожный знак «въезд запрещен». Я незаметно обшарила взглядом округу, но ничего, подходящего для защиты, не обнаружила.
Катрин, да и все остальные девчонки, почему-то поглядывали на дверь, куда въезжать запрещено.
А Исаева нет в тепличке? спросила одна из девчонок, кивнув на пристройку.
А я знаю? как-то слишком резко отозвалась Катрин. Я что, его пасу?
Потом переключилась на меня.
Ну что, новенькая, слушай и запоминай правила. Ты здесь никто и звать тебя никак. Тебя должно быть не видно и не слышно. Ходишь не отсвечиваешь, ни на кого не смотришь. Пока тебя не спросят голоса не подаешь. Ясно?
Ну что мне стоило сказать «ясно» и послушно потупить глазки? Но нет же, гонор лезет даже тогда, когда я сама этого не хочу.
Ясно, ответила я совсем не тем тоном, что ждала Катрин. С вызовом, короче, ответила, а потом ещё и прибавила: А самое главное правило, видимо, это отсесть от Исаева? И не разговаривать с ним ни за что и никогда?
Она сию секунду вспыхнула, но сразу же взяла себя в руки.
Ты что, бессмертная? Не боишься, что мы тебя прямо сейчас ушатаем?
Но тут я, неожиданно даже для себя, подалась к ней и, глядя в её глаза в упор, негромко произнесла:
А ты не боишься, что я потом тебя встречу как-нибудь вечером когда ты будешь одна?
Катрин разразилась смехом.
Девочки, вы слышали? Эта деревенская мартышка мне ещё и угрожает? Ксю, это вообще лечится?
Проверим, ее подруга, смяв пустой пакет из-под чипсов, швырнула его под ноги. И без всяких предисловий резко и неожиданно вздернула локоть и саданула меня прямо в лицо. Я толком даже понять ничего не успела, только ощутила, как во рту появился привкус крови.
Эта дылда мне губу разбила!
Но если б только это! В следующую секунду она ухватила меня так, что моя голова оказалась зажата в сгибе её локтя.
Катрин, сложив на груди руки, просто стояла и наблюдала.
Ну что, новенькая, ничего не хочешь сказать?
И тут кто-то из девчонок её позвал:
Кать! Там Исаев с Яриком сюда идут
Черт, только не это! Меньше всего я бы хотела, чтобы меня увидел Андрей в таком унизительном виде раскоряченной, полусогнутой, в тисках этой дылды.
Отпусти её, велела Катрин, и дылда сразу убрала руки.
Я выпрямилась. Лицо горело, в ушах стучала кровь.
Надеюсь, ты усвоила урок? приблизившись ко мне, тихо сказала Катрин.
Пошла к чёрту, огрызнулась я.
Ну и дура, усмехнулась она и обернулась на звук приближающихся шагов.
Девчонки за её спиной расступились, пропуская Андрея и шедшего следом за ним паренька в очках. Того, что вступился за меня на перемене.
Он и сейчас держался немного отчужденно. В открытую ни на кого не смотрел, и лицо его абсолютно ничего не выражало. Полное безразличие ко всему. Единственное, когда он мазнул взглядом по дылде, на кратчайший миг я заметила в его глазах нечто похожее на презрение. Ну или отвращение.
Этот Ярик, конечно, сноб, судя по всему, но в одном мы уже сходимся, подумала я с долей удовлетворения.
Что за сходка? Андрей вроде бы просто подошел, просто спросил, но со стороны это выглядело как наезд. И Катрин наверняка почувствовала то же самое, потому что сразу начала оправдываться:
Мы просто разговариваем. Успокойся. Девчонки, скажите.
Ничего такого, забубнили они вразнобой. Разговариваем.
Только дылда молчала, смачно нажевывая фруктовую резинку. Ярик снова мельком взглянул на нее, и снова на его лицо еле заметной тенью легло презрение. Значит, не показалось.
Катрин, что-то мне кажется, слишком до хрена ты стала последнее время разговаривать, Андрей, похоже, прессовал звезду. Неужели из-за меня?
Она ему что-то отвечала, но я отвлеклась на Ярика. Он вдруг уставился на меня так, словно у меня усы выросли.
Что? Что такое? смутилась я.
Неожиданно он тоже смутился. Ну, во всяком случае, было похоже на то светлая кожа на скулах порозовела, а сам он чуть растерянно сморгнул.
У тебя вот тут он тронул у себя нижнюю губу. Кровь
Я облизнула, потом обтерла тыльной стороной ладони.
Всё?
Он отвернулся, не глядя на меня, кивнул. Всё же странный тип этот Ярик.
Андрей шагнул ко мне. Посмотрел в глаза, потом и он опустил взгляд на мои губы. И ведь просто взглянул, не коснулся, а ощущение возникло такое, словно он меня потрогал. К щекам тут же непрошено прихлынул жар.
Ну что? Ты как? спросил он. Жить будешь?
Черт, глаза у него черные как горький шоколад. Расплавленный, вязкий, обжигающий. Казалось, эта чернота гипнотизирует, затягивает, обволакивает Бред какой-то. Но, честное слово, никогда я так не залипала на простой взгляд.
Надеюсь, пробормотала я, как в полусне. И поспешно отвернулась, осознав, что непозволительно долго на него пялюсь.
Это радует, хмыкнул он. Пойдем?
10
Ты чего такая замороченная? Утром вроде пободрее выглядела, потягивая через соломинку ананасовый сок, спросил Андрей.
Мы сидели за столиком в кафе. После стычки с одноклассницами он взялся проводить меня вместе с Яриком мы все, как оказалось, жили в одной стороне, в соседних домах.
Хотя Андрей собрался провожать меня, ещё не зная, что нам по пути. Такое его внимание меня, конечно, смущало, но и приятно было, чего уж скрывать. Так что я отказываться не стала.
Домой мы пошли пешком, а когда проходили мимо гигантского (ну, по меркам Зареченска) здания с множеством всевозможных вывесок, Андрей заметил моё любопытство и предложил «прошвырнуться по торговому центру». Мне и правда, было интересно.
Часа два мы бродили по просторному сверкающему залу с бесконечной вереницей павильонов, которые, наверное, за день не обойти. Кое-куда заглядывали, по-моему, раздражая своим визитом продавцов и охранников. Во всяком случае, те чуть ли по пятам за нами не ходили, как будто мы воры. А в одном из бутиков даже случился казус.
Мы забурились в магазин игрушек. На одном из стеллажей среди всякой ерунды лежала пластиковая корона. Ярик кивнул на неё и в шутку сказал Андрею:
Уж не ты ли забыл?
Андрей тут же нахлобучил игрушечную корону на макушку, подошел к манекену мальчику с протянутой рукой, пожал пластмассовую ладонь и произнес, точно как в фильме "Иван Васильевич меняет профессию":
Очень приятно, царь.
Мы засмеялись, но тут же все трое оторопели, потому что рука манекена вдруг отделилась от туловища. И тотчас как из-под земли возник охранник:
Ах вы паршивцы! ринулся он на нас. Вандалы! Сволочи! Я вам щас покажу!
Мы не специально, воскликнула я испуганно.
Валим отсюда, скомандовал Андрей, сунув руку манекена случайной покупательнице.
В общем, еле ноги оттуда унесли. Переволновались жутко, ну я, по крайней мере. Зато потом хохотали как сумасшедшие, до слез. Даже Ярик выдавил смешок.
Затем Андрей позвал перекусить. Мы поднялись на эскалаторе на третий этаж. Они усадили меня за свободный столик, а сами куда-то ушли. Кругом сияли вывески: бургер кинг, баскин роббинс, суши, пицца Всюду сновали люди, с подносами, без подносов, и я в этом столпотворении попросту потеряла из вида парней. И уже успела занервничать, пока они наконец не вернулись с напитками и едой на троих.
Сколько и кому я должна? спросила я, холодея внутри, потому что денег у меня с собой было ну, может, только на сок.
Никому и нисколько, отмахнулся Андрей, придвигая ко мне поднос с гамбургером и пакетиком картошки. Это же мелочь.
Ярик поддакнул, потом пробурчал, что ему надо помыть руки, и ушёл.
Ешь, а то остынет, повторил Андрей, но я отказалась, соврала, что не хочу. Только один сок и цедила, чтобы уж совсем не сидеть как дура.
Андрей посмотрел на меня, чуть прищурившись. И я снова зарделась от его пристального взгляда, в котором искрилась потаённая улыбка, от его неприкрытого интереса, от того, что мы с ним рядом, наедине. Ну, почти. Пока Ярик не вернулся.
Заметил ли мое смятение Андрей или нет, но стал разглядывать меня ещё откровеннее, перекатывая соломинку между губами. Затем выпустил её и едва заметно улыбнулся. Не мне, чему-то своему
Губы у него были яркие и припухшие. На ум ни к селу ни к городу пришла Нелька, бывшая моя подруга вспомнилось вдруг, как она подучивала меня и девчонок, кажется, классе в седьмом, а то и в шестом, как сделать губы сексуальными. Ну, то есть такими, чтобы всем хотелось их поцеловать.