Однажды в Лопушках - Карина Демина


Однажды в Лопушках

Автор: Карина Демина

Глава 1. Где происходит возвращение к истокам

три девицы под окном.

Начало авантюрной истории


Последней в Лопушки вернулась Линка.

Сперва раздался истошный вопль Васятки:

 Линка приехала!

Затем грохот и сдержанный перемат тетушки Акулины, которую вопль этот застал на лестнице да с горшком в руках, который она норовила пристроить на полке. От Васяткиного вопля горшок из рук выскользнул, чтобы разлететься на осколки. На пол и вязаные, вчера вычищенные, половички плеснуло белою сметаной. И обстоятельство сие заставивши старого кота приоткрыть левый глаз, потом и правый, верно от удивления, а там и вовсе покинуть нагретый подоконник. К сметане Пират подходил не спеша, с видом пренезависимым, чтобы если вдруг случится хозяйке осерчать, то без ущерба для достоинства кошачьего вовсе мимо пройти.

 Ну, оглашенный сказала тетушка, вытирая взмокшие руки о передник.  И чего разорался-то?

В окно же просунулась вихрастая Васяткина башка.

 Линка приехала! Марусь

 Иди,  буркнула тетка, с лестницы спускаясь. А я ей говорила, что полка под потолком не самая лучшая идея.

Но кто ж меня послушает?

 Все вернулись!  Васятка приплясывал от нетерпения и даже палец в ухо засунул. Уши у него были приметные, огромные, оттопыренные, и покрытые веснушками, впрочем, как и Васяткин нос, и щеки, и шея, и весь-то он сам, от макушки до пяток.

Пятки, впрочем, тоже были в рыжих пятнах. Я знаю. Видела, когда на сажалке купались.

А Линка и вправду приехала.

Только, в отличие от меня, не на рейсовом автобусе, но на ярко-алом нарядном, словно игрушечном, автомобильчике, который ныне стоял возле забора, притягивая взгляды и наших деревенских кумушек, и Пантелеймона. Черный козел, на счастье, был привязан крепко, а потому только и мог, что наклонять голову и бородой трясти, угрожая чужаку скорой расправой.

 Идешь,  Васятка дернул меня за руку.

 Иду

Не то чтобы я испугалась или, не приведите Боги, застеснялась. Стесняющаяся ведьма это даже не ведьма, это в общем, я пригладила растрепавшиеся волосы. И юбку обтянула. И

 Ишь,  Ксюха погрозила Пантелеймону пальцем, и козел, побаивавшийся лишь Ксюхи и, быть может, своей хозяйки, спешно выплюнул пожеванную веревку.  Какая

А Линка и вправду была

Какой.

Такой.

Не похожей на себя. Нет, из нас-то она всегда выделялась яркой броской красотой, что и привлекала внимание, как нужное, так и не совсем. И за прошедшие пару лет красоты меньше не стало, скорее уж она сделалась изысканнее, утонченней. И теперь Линка выделялась а вот аккурат, что алый её автомобильчик.

Вдруг да не узнает.

Или сделает вид, что не знает.

 Пошли,  Ксюхе неведомы были сомнения, и она, подхватив меня под руку, решительно потянула ко двору.  Доброго дня, теть Люсь!

Зычный Ксюхин голос заставил Пантелеймона сесть на зад и завопить не по-козлиному громко. И вот клянусь недоеденной плюшкой, которую заныкала на потом, когда передумаю с весом бороться, было в этом голосе нечто смутно знакомое, донельзя напоминающее волчий вой.

 А я всегда говорил, что кто-то из оборотней в его роду отметился,  прошептал Васятка, который не подумал даже проявить такт и сгинуть куда-нибудь. Хотя какого такта можно ждать от этого ирода, что по недоразумению приходится мне двоюродным братцем.

 Ты это дядьке Святогору не ляпни.

 Думаешь, он?  Васяткины глаза блеснули.

 Думаю, догонит и уши надерет.

 Пусть сперва догонит.

Это Васятка произнес с немалою гордостью, ибо средь прочих талантов обладал воистину нечеловеческим умением сбегать, причем никому-то, даже Святогоровым оборотням, не удавалось его поймать. Ну да я на всякий случай отвесила братцу затрещину.

Превентивного, так сказать, воспитания.

Он обиделся.

Засопел.

И даже губы надул, но все равно не ушел.

 Доброго дня,  отозвалась Линкина мама, которая стояла на ступеньках и глядела на дочь этак, печально и одновременно снисходительно. Аккурат как тетка Акулина на меня. Линка же хорохорилась.

Красивая.

Нет, я уже говорила, что она красивая, но все равно ведь! Волос темный, черный, что крыло вороново, и с отливом, то ли в прозелень, то ли в синеву. Кожа вот бела. А глаза у Линки кошачьи, зеленые.

Тетка говорила, что блудливые, но не со зла.

Ведьмы в принципе некоторые вольности в поведении не осуждают.

Ныне на Линке был алый костюмчик, заставивший меня вновь позавидовать старой подруге. И тому, что этот костюмчик есть, и тому, как сидит он. На меня, что ни надень, все без толку. А она и в дерюге королевною держится.

Костюмчик дерюгой не был.

Коротенький жакет шелкового отлива. Золотые пуговицы на рукавах поблескивают. Штаны струятся, и не понятно, то ли штаны это, то ли юбка туфельки на каблуке.

Я бы на таком живо шею свернула.

Еще и очочки нацепила преогромные, в тонкой оправе.

 Что ж Линкина матушка развернулась.  Идите. Чаю поставлю могла бы и упредить, оглашенная ты как, на отпуск решила?

 Насовсем,  вздохнула Линка и носом шмыгнула, разом поутративши своей аристократичности.  Я так устала, мама

 От в хате что-то грохнуло.  Отдохнешь оно всегда отдыхать надо. Идите уж, я варенье вчерась ставила, попробуете.

Варенье у Линкиной матушки завсегда было особым, не приторно сладким, сохраняющим сам дух ягоды, оттого и ценили его. И из нынешней череды банок, что выстроилась вдоль стены, две трети на заказ пойдут.

Ну да известный промысел.

Тетка Акулина, вон, травы собирает. И ныне ночью мне аккурат за речною мятой идти, которая вот-вот зацветет, а стало быть, силы и ароматности поутратит. Я почесала руку, на которой проступил красный след комариного укуса. На меня отчего-то теткины зелья действовали слабо, или не на меня, но комары к ним пообвыкли, только быть мне вновь кусанной.

Ничего.

Как-нибудь перетерплю.

Чай мы пили не то чтобы молча, скорее уж беседа текла неспешная, о погоде и политике, и еще о том, что в Завадцах, которые недалече, верст пару всего, собираются завод открывать, то ли черепицу делать, то ли таблетки, а Васятка так и вовсе убежден был, что и то, и другое, и еще третье, секретное, об чем местным не говорят. Братец мой от неспешной этой беседы нервничал, хотелось ему другого послушать, вот и ерзал, и варенья почти не ел.

Но кто ж при всех о делах говорить станет?

Мы помогли затащить Линкины чемоданы в дом, и было тех не так, чтобы много.

 Оставила я ему а то ведь Линка осеклась и рукой махнула.  Машину вот отправить бы еще, но найдет.

 В сарай поставь,  Ксюха варенье брала пальцем. Сперва наливала в тарелку, потом тыкала пальцем и тот облизывала.  У вас все одно там только Пантелейка.

 Побъет,  с сомнением произнесла Линка.

 Я заговор наложу,  я потерла руки и укус вновь поскребла.  Морочный. Он и не увидит.

Потом мы раскидывали вороты, загоняли автомобиль, от которого вкусно пахло кожей и духами, и Линка даже предложила мне прокатиться, и Ксюхе тоже, но мы обе отказались. Нечего автомобиль в ворота влез, и в старое стойло встал, что родной. А Линка спешно забросала его сеном.

 Так спокойнее,  сказала она.

 Что, тяжко пришлось?  Ксюха сказала это без издевки. А я кивнула, ибо понимала: пришлось. Не пришлось бы тяжко, кто бы из нас вернулся.

А ведь все

Пяти лет не прошло. И вернулись, и и будто бы не было ничего-то, ни жизни по-за пределом Лопушков, ни прочего, нехорошего. Васятка вот только вытянулся.

 Тяжко,  вздохнула Линка и сама предложила.  А пойдем на пруд? Я только переоденуся.

 Пойдем,  Ксюха дернула носом.  Только недолго, а то гроза собирается.

 Я тетке скажу.

И про грозу тоже.

Ведьма ведьмой, но вряд ли даже тетка почует. Я вот не чуяла. Но Ксюхе верить было можно. Ксюха свою стихию слышит так, как никто другой.


Собралась Линка, против ожиданий, быстро. Не знаю, куда подевался шелковый костюм, но в старом сарафане да с волосами, в хвост собранными, Линка стала не то чтобы прежней, но почти. До сажалки пробирались старою тропкой, которая не заросла, будто ждала нас. И сныть привычно поднималась стеной, из которой то и дело выглядывали колючие хвосты крапивы. Змеилась по другую строну тропы колючая ежевика, в зарослях которой уже наливались краснотой крупные ягоды.

Скоро и её собирать.

Я поскребла руки. Вот ведьма из меня никакущая, это даже тетка признавала, пусть и с неохотою. Но с травами я ладила. А стало быть, надо на чердак подняться, проверить, не подевалась ли куда моя корзинка.

На берегу было тихо.

Старая ива все так же клонилась к воде, и в тени её суетились быстрые водомерки. Над ними дрожали стрекозы, то срываясь к самой глади, то поднимаясь, исчезая в теплом солнечном свете. Где-то там, далеко вверху, звенел жаворонок.

 Рассказывай,  Ксюха вытянулась на траве и раскинула руки, подставляя белую свою кожу солнцу. Оно-то бесполезно, все одно не загорит.

Кровь не позволит.

Вода огня не любит, что, впрочем, ничуть не мешало Ксюхе греться на солнце. А что без загара, так он ей и не надобен.

 Да что тут рассказывать,  Линка сорвала стебелек и сунула его в зубы.  Особо и нечего я ж писала.

 Ага.

Писала.

И я вот писала. Пространные рассказы о том, как хорошо устроилась в Москве.

И работу нашла отличную, с перспективой, и жилье сняла, и что коллеги меня любят, уважают, учеба идет, преподаватели прочат великое будущее, а еще ухаживают за мной сразу трое, один другого краше в общем, фантазия у меня всегда хорошею была.

 Правду,  сказала я, тоже вытягиваясь на душистом покрывале. Про себя отметила, что донник ныне разросся, надо будет тетке сказать, а то и самой сходить, благо, собирать его несложно.

 Правду Линка хмыкнула.  А правда поступить я поступила, чай не дура.

Мы с Ксюхой кивнули. Оно и правда, пусть Линка и красавица, какой поискать, но и ума ей боги отсыпали щедро.

 Училась как получалось,  она поморщилась.  Сложно это все

Мы опять кивнули.

Сложно.

 Каждый придурок норовил под юбку. И не только из студентов, но она махнула рукой.  Обычное девки ненавидят, мужики я ведь старалась. Очочки прикупила. Одежонку такую, чтоб не особо внимание привлекать.

Ну это она зря. Не выйдет. В школе никогда не выходило, а уж тут-то про Линкину особенность все знают. В городе же люди чужие, непривычные.

И рассказывать им без толку.

 А все одно потом конкурс красоты объявили. Меня же все это вот так достало,  Линка провела пальцами по горлу.  И решила, что покажу этим ведьмам.

 И как?  поинтересовалась Ксюха.

 Показала, конечно меня от универа нашего на городской и выдвинули. Там мы с Олежиком и познакомились. Сперва голова кругом пошла. Как же он меня цветами завалил, подарками и весь внимательный такой. Взглядом не слюнявит, под юбку не лезет. Разговоры разговаривает, как как с человеком!

Мы вздохнули с легкою завистью.

 И я поверила, что что и вправду любовь. Может ведь?!

 Может,  отозвалась Ксюха с печалью.

Я только головой мотнула. Любовь та еще зараза, так тетка повторяла, а мне все чудилось, что это она от непонимания ворчит, что старая уже, заскорузлая душой. Вот и не видит истинной сути прекрасного чувства. Ага дурой я была.

Подозреваю, не только я.

 Он ведь замуж позвал,  тихо сказала Линка.  Только сперва сказал, что он положение в обществе занимает. А я кто я? Девочка из деревни.

 Лопушки,  Ксюха закончила фразу.

 Вот-вот,  Линка усмехнулась.  Мне бы уже тогда послать куда подальше, но я ведь не такая, я ведь умная. Дура. Согласилась сперва перевелась на заочное. Да и вовсе и вправду, к чему мне этот университет, в котором все достало до невозможности? Диплом он мне и так купит. И купил. Хороший где-то там в бумагах лежит. Еще квартиру снял. Тоже хорошую. В центре.

 Ты писала.

 Писала,  Линка отмахнулась от особо назойливого комара.  И тут да тут правда все поселил. Учителей нанял.

 Каких?

 Да разных. По риторике. Этикету. Танцам в том числе на шесте.

 Чего?

 Я ведь должна его радовать карточки выдал. Мол, ни в чем себе не отказывай квартира твоя, только только ремонт дизайнерский, а потому отнестись к нему надо с уважением. Не стоит его портить всякими глупостями, вроде кружевных салфеток. И вкус мой, конечно, неплох для девочки из деревни, но специалист справится с выбором одежды лучше. И макияжа. И вовсе я сама не заметила, как превратилась в куклу!

Это Линка сказала с немалой злостью.

 Меня наряжали, причесывали. Отвозили и привозили. Говорили, как себя вести. Кому улыбаться, кому опять же улыбаться. От меня и нужно только было, что стоять рядом и улыбаться, улыбаться, улыбаться быть дружелюбной, милой

Она выбросила руку и поймала треклятого комара, которого раздавила в ладони, а ту вытерла о сарафан.

 Когда я попыталась сказать, что сама могу делать что-то я хотела делать хоть что-то, мне сперва мягко намекнули, что не нужно, после и вовсе заявили открытым текстом, что ничего-то я из себя не представляю. Что таких, как я, хватает, и если не устраивает мое положение, то я могу уйти. Но когда я попыталась оказалось, что и уйти нельзя. Слишком много в меня вложено. И я обязана отработать долг.

 Чего?  помрачнела Ксюха.

А мне стало интересно, жив ли тот идиот, который вздумал этакое Линке заявить.

 Он начал ревновать. Просматривать мои траты по картам. Допрашивать вплоть до того, почему я купила два пирожных, а не одно. Кому отдала второе? Повесил охрану, которая следила потом вовсе запретил выходить без него из дому.

 Почему раньше не ушла?  спросила я.

Вот сомневаюсь, что какая-то там охрана Линку удержать способна.

 Да любила его, идиота,  призналась она, стыдливо отвернувшись.  Надеялась, что это временно, что поймет, перебесится

 А он?

 А он жениться решил. Не на мне,  уточнила Линка и села.  Дочь партнера объединение капиталов. Он так и сказал. Прости, я тебя люблю, конечно, но ты мне ничего-то дать не можешь. А жениться мужчина его положения должен не по любви, а по обязательствам.

 Ой, дура-а-ак,  протянула Ксюха и уточнила.  Он-то живой хоть остался?

 Что ему сделается,  Линка сорвала одуванчик, и еще один, и у меня тоже руки потянулись, вспомнили, как мы когда-то вот здесь сидели и плели венки из одуванчиков, да не простые, а чтобы короной и сзади коса. У кого коса длиннее, тот и победил.  Я ведь я просто ушла. Собрала не все. Оставила драгоценности, из одежды только самое простое и вообще книги вот забрала, конспекты. Думаю восстановиться на заочку. Если, конечно он ведь еще тот гад. Упертый, как не знаю что. Вернется и искать станет.

Это Линка произнесла с надеждой?

Любовь не только ведьмы ей не чужды. Только, как я на собственном опыте успела убедиться, ничего-то хорошего любовь ведьмам не приносит. Выходит, что не только ведьмам.

 Ничего,  Ксюха подала Линке одуванчик.  Пусть только сунется

Я кивнула.

Лопушки, может, и деревня, но чужакам здесь не рады. А вот дядьку Святогора предупредить надобно. Это да

Глава 2. В которой детские шалости оборачиваются взрослыми проблемами

дети, безусловно, великое счастье. А что глаз дергается, так это от переизбытка счастья.

Откровение многодетной матери


Разбудил меня Васятка. Прибью засранца когда-нибудь. Несмотря на грозу, которая вчера разыгралась-таки ближе к вечеру, мы с теткой все одно пошли за мятой. А что, гроза громыхнула, полила землю дождем да и укатила себя дальше, на Путринишки. Нам же остался чистый звенящий воздух и грязюка, в которую превратились берега Лопушанки. Речушка эта, в обычные-то дни смирная да ленивая, как все-то в Лопушках, разлилась, разыгралась, подмочила берега.

Мяты мы, вымокнув до макушки, набрали.

А еще я утопила сапог, который просто-напросто засосало. И едва не утопила второй, но спасла. Правда, спасая, не удержала равновесия и села в самую грязь, которая радостно хлюпнула и попыталась засосать уже меня. Выбиралась долго, стараясь притом мяту сорванную не растерять: тетка вряд ли поймет, а не поняв, отправит обратно, чего мне вот совершенно не хотелось. В итоге домой я вернулась на рассвете, грязная, уставшая и покусанная. Комарам воздух после грозы тоже понравился. Тетка, меня увидевши, лишь головой покачала. И спросила:

Дальше