Есть, но оно ведь тоже разным бывает. И не факт, что примут я ведь теперь она руками себя обняла. И эх, почему все так нелепо вышло, а?
Кто бы умел ответить.
Я напялила венок на вихрастую Васяткину макушку, а он и не подумал протестовать, но лишь крепче вцепился.
Примут, Ксюха погладила подругу по плечу. Кого, как не тебя-то?
До старой усадьбы мы добрались к полудню. Сперва вышли к аллее, тоже старой, ибо разбивали её еще в те незапамятные времена, когда в усадьбе жили люди.
Или не люди.
Тут уже точно не скажешь. Главное, что с той поры клены выросли, раздались, переплелись ветвями, и некогда нарядная звонкая аллея сделалась сумрачною. Под сенью из было влажно, что весьма пришлось по вкусу мошкаре.
Дорога вывела к столбам, к которым некогда крепились ворота. Ни сами они, ни ограда не уцелела, а вот столбы вполне себе, разве что кирпич потрескался, да из двух химер, некогда украшавших их, уцелела лишь левая. И то наполовину.
За воротами начинался сад.
То есть когда-то эти дебри первозданные были вполне себе приличным садом. Теперь же где-то там упреждающе заухал филин. И Васятка присел. Шмыгнул носом и поглядел на нас.
А мы прятаться не станем? тихо спросил он.
От кого?
От некроманта!
Зачем? удивилась Ксюха и бодрым шлепком размазала комара, что присел на белую Ксюхину руку.
Ну не знаю. Для порядку, Васятка снова носом шмыгнул. А ведь этак и простудиться недолго, вода-то в бочаге темная, а если родники подземные питают, то вовсе ледяная.
Придется тетке говорить.
Если только для порядку Марусь?
Я что, мне полог сплести дело недолгое, а вот с тропою сложнее. Старый сад был явно недоволен, что покой его потревожили. Он, пребывавший в некой непонятной полудреме никогда-то с таким не сталкивалась, встрепенулся, зашумел, загудел ветром в ветвях, пытаясь напугать незваных гостей. Да только мы не испугались.
Идите по следу, велела я, становясь на узенькую тропку, проложенную в зарослях шиповника. За прошедшие годы тот, казалось, разросся пуще прежнего, и шипы сделались длиннее. Темно-желтые, загнутые, они походили на звериные когти, и мне подумалось, что этот сад, он неправильный.
Насквозь неправильный.
А потом подумалось, что и правильно. Это ведь аномалия. А если бы сад был правильным, то какая аномалия тогда? То-то и оно.
Тропинка легла полукругом, будто и сад не желал подбираться близко к черному озерному стеклу. При дневном свете проклятый бочаг гляделся почти обыкновенным. Разве что слишком уж правильная форма, будто кто-то циркулем окружность вычертил. И вода черная, гладкая, что стекло. Даже на воду и не похожа.
Мертвая, тихо сказала Ксюха и себя обняла. Надо же
Нормальная, Васятка нос рукавом вытер.
Вот точно простынет.
Нет, Ксюха прикрыла глаза и качнулась. Силы силы из неё тянет, будто там, на дне лежит что-то, воду мучит
Светлые волосы Ксюхи задрожали, поплыли новорожденным туманом. И я ущипнула подружку.
Клад? с надеждою воззарился Васятка.
Ксюха покачала головой и вцепилась в Васяткино плечо с такой силой, что он охнул.
Лазал туда? спросила она.
И побелевшее вытянувшееся Ксюхино лицо было страшно. Хотя Васятка не испугался. Он у нас вовсе не пугливый.
Я только окунулся разочек, сказал и голову задрал. Я не трус!
Дурак, Линка отвесила подзатыльник, но по-сестрински, любя. Она-то всегда братца хотела, у матушки спрашивала, пока не поняла, что в иных семьях мужчины не родятся.
Судьба.
Потом на пруд пойдем, омыть тебя надо, сказала Ксюха, пальцы разжимая. И чтоб больше сюда не совался. Там очень дурное.
И плечами повела.
А я Ксюхе поверила. Кому, как не ей про воду знать. И раз уж такое дело, то
Это Тимоха его подбил. Взял на «слабо», а этот и рад доказать
Плохо, Ксюха нахмурилась.
Теперь она смотрела на воду, и я тоже. И чернота её уже не казалась густой, дегтярною, скорее уж наоборот. В черноте этой виделась глубина.
Будто
В зеркале.
В том старом зеркале, которое тетка убрала на чердак, потому как иные зеркала не след держать в доме, где дети есть. И еще скатертью расшитой занавесила. Только я я ведь все одно гляделась.
Тогда.
На Зимнюю ночь, которая самая длинная в году. И не только я, мы все гляделись и забыли. И про то, что видели, тоже забыли. А теперь вдруг вспомнила я ту густую непроглядную черноту, которая взяла да выплюнула искорки. Сперва одну, после другую, а там и третью. И искры эти закружили, заплясали, складываясь
Стой, на плечо легла рука. Не ходи, заморочит.
Ксюхина сила была ледяною, что вода родниковая. И я очнулась. Надо же и вправду нехорошее место.
Надо будет поговорить с Беспальным, сказала Линка. Пусть окоротит сыночка, а то ведь и вправду до беды недалече.
Ксюха кивнула.
Я пыталась, сказала я, хотя признаваться в собственной слабости и неудаче чтоб ведьма и не смогла с человеком договориться? было стыдно. Но он только сказал, что на всех управу найдет.
Тимоха тоже тут был? спросила Ксюха, которая все еще то ли любовалась бочагом, то ли пыталась взглядом пронзить толщу этих вод.
Ага
В воду лез?
Неа, он там, в стороночке стоял, Васятка зябко плечами повел. И указал на куст роз. А потом вовсе ушел. Ну, когда я в воду полез.
Кто-то еще был?
Неа
Что ж, хорошо. Может, и обойдется, но мне его тоже омыть бы. На всякий случай, Ксюха перевела взгляд на Васятку. Идем.
А некромант?!
Никуда он не денется, этот твой некромант
Тут в доме что-то грохнуло, затрещало, а там и с уцелевшей стены, которая тяжко опиралась на колонны, посыпались камушки.
Мы замерли.
Ненадолго.
Следом раздалась ругань, такая веселая, задорная даже. И мы выдохнули. Ежели некромант матерится, то, стало быть, живой.
Может Васятка не договорил, Линка прижала палец к его губам.
А некромант соизволил выглянуть.
То есть, сперва в оконном проеме, том самом, которое выходило на остатки портиков, показалась некромантова задница. К счастью, не голая, но весьма себе плотно обтянутая синей джинсовой тканью. Заканчивалась та чуть выше колен, выставляя на всеобщее обозрение мосластые волосатые ноги.
Так себе, заметила Линка.
Тощеват, Ксюха согласилась с нею.
Ноги елозили по древнему подоконнику, заставляя думать, что там, в доме, некроманта чем-то крепко приложило, ежели он решил выходить не через дверь, а через окно. Но вот, нащупав, как ему казалось, более-менее устойчивую позицию, некромант пополз дальше. И мы получили возможность полюбоваться узкою загорелой спиной.
И рисунком на ней.
Майка-то задралась по самые плечи.
Неплохой мастер делал, заметила Линка, прищурившись. Видишь? Глубокая резка.
Я не видела, но Линке верила.
Некромант, наконец, выполз, так сказать, всем организмом и застыл, верно, сообразив, что здание не настолько хорошо сохранилось, чтобы тут баловаться. Под ногами его захрустело, на землю посыпался дождь из мелких камушков и песка, а дом вздохнул.
Дом был тоже насквозь неправильным, это я чувствовала издали, а еще этому дому категорически не нравился человек, вздумавший нарушить покой этого самого дома.
Человек обтянул майку и посмотрел вниз.
Поморщился.
И снова выдал пару слов.
Не слушай, сказала я Васятке, запоздало закрыв уши ладонями. Только, чуялось, поздно. Братец не только услышал, но и запомнил, и попрактикуется, тут и думать нечего.
Некромант соизволил перевернуться, как в сказке, к дому задом, к саду передом, встал на четвереньки. И пополз. По узкому карнизу, что окружал дом. Некогда на карнизе этом дремали химеры, но теперь от них остались едва ли растрескавшиеся хвосты.
Он совсем больной, что ли? поинтересовалась Ксюха. А ничего так если спереди.
Спереди некромант был не то чтобы более упитанным, скорее уж мог порадовать девичьи взоры некоторой широтой до ребят из стаи дядьки Свята ему было, конечно, далеко плеч и подкачанными руками.
Еще он был длинным.
Вихрастым.
И совершенно несерьезным. Во всяком случае в моем представлении серьезные кандидаты некромантических наук по карнизам древних строений не лазают. А он, пусть и на четвереньках, но передвигался достаточно бодро.
До следующего окна добрался вот за пару минут, заглянул внутрь, вызывав новый камнепад.
Он проверяет внешнюю структуру силовых линий, я, наконец, поняла, что происходит. В старых домах обычно создавалось две оболочки, внешняя и внутренняя. Внешняя отвечала за целостность здания, и за крепость его, и охранные плетения на неё тоже цеплялись.
Думаешь, сохранилась?
Почему нет? я пожала плечами. Сколько прошло? Лет двести? Вряд ли больше. А строить умели. И каналы раньше создавали не только на энергетическом уровне, выводили дорожки в камне, серебром крепили. Если восстановить, то
под ногами некроманта карниз захрустел и часть его осыпалась.
Больше, чем двести, отозвалась Линка. Тут и до революции-то никто не жил.
Думаешь?
Знаю мама говорила.
Мы переглянулись. Как-то вот раньше не случалось особо местом этим интересоваться. Нет, все наши знали, что есть такая усадьба, но она была и только. Стояла себе. Разрушалась. А уж кто там жил странно, конечно. Люди у нас не то чтобы совсем равнодушные, но вот почему нет легенд?
Преданий там?
Какой-нибудь глубоко романтической истории о влюбленной барышне и деревенском кузнеце, которого зловредный барин замучил? А она потом утопилась в бочаге. Такие ведь истории, почитай, у каждой усадьбы имеются. Мы на фольклористике проходили. И и еще тогда меня царапнула мысль, что у каждой имеются, а у нашей вот нет.
А что еще она говорила?
Что не следует сюда нос совать, Линка наблюдала за действиями некроманта, который застыл на карнизе, явно пребывая в раздумьях: нырнуть ли в окно или же продолжить путь свой. Дурное место.
Это мы и так знали.
Но теперь захотелось вот подробностей, почему дурное и что именно с местом этим не так. Я прихлопнула комара и поинтересовалась:
Делать что будем?
Ну Ксюха пожала плечами. Может, познакомимся?
Зачем? Линке знакомиться совершенно не хотелось.
Так для порядку у тебя вот есть знакомые некроманты?
Линка покачала головой.
Вот, Ксюха подняла палец. А будут.
И прежде чем мы что-то сказали, вышла из-под полога и крикнула:
Эй, вы там живой?
От голоса её некромант вздрогнул, повернулся, и резкое это движение окончательно разозлило дом. Я почти физически ощутила, как по каменному телу прошла волна ярости. А в следующее мгновение дом вздрогнул. Стены захрустели, а карниз отвалился.
Вместе с некромантом.
Ой, сказала Ксюха. Как-то неудачненько получилось.
Глава 4. Где случается встреча, в том числе с прошлым
Говорят, хорошие подруги на дороге не валяются. Не знаю. С моими всякое бывало.
Откровения одного мага из очень старой и приличной семьи
Кандидат некромантических наук, надежда кафедры Московского государственного имени Его императорского величества Александра II университета прикладной магии и тонких воздействий, Николай Николаев за секунду до позорного падения своего осознал, что идея была неудачной.
То есть эта, нынешняя.
Да и вообще вся
Нельзя сказать, чтобы перед глазами его пронеслась жизнь и уж тем паче пришло осознание и переосмысление всех деяний, но вот факт, что технику безопасности нарушать не стоит, Николай осознал сполна.
А ведь не хотел.
Сперва просто скучно стало. И интересно. То есть скучно было сидеть и ждать, когда же Повеленский, назначенный руководителем этой нелепой экспедиции, созданной исключительно для того, чтобы бюджет оприходовать, а заодно дать какой-никакой материал для работы аспирантам, соизволит выйти на связь. И от скуки Николай решил провести поверхностное тестирование.
Получил отклик.
Потом
Потом сам не заметил, как оказался на хрупком и отнюдь не предназначенном для нахождения на нем лиц посторонних, карнизе. Нет, Николай не был совсем уж безголовым, такие средь некромантов до кандидатского значка не доживают, уходят в мир иной в процессе сбора научных данных. И потому поставил обычный защитный круг.
И еще один.
И страховочный амулет активировал. Правда, показалось, что тот как-то не так активировался, уж больно вялым был всплеск силы, но потом Николай решил, что и так сойдет. Он же недалеко.
Только выглянет.
И выглянул.
Все даже шло вполне себе неплохо, более того, остатки сторожевой сети, встроенной в каменную плоть дома, были весьма интересны. Прежде Николай подобного рода плетений не встречал, правда, уцелели они отдельными фрагментами, которые он отчаянно и пытался стабилизировать, чтобы после снять слепок. И получалось.
Да.
Определенно получалось.
Пока его не окликнули. И и он, увлекшийся, позабывший о том, где находится случалось с ним по молодости подобное, обернулся. А потом с тонким звоном лопнул поводок охранной нити. И Николай рухнул.
Воздушный щит, который должен был ситуацию если вовсе не предотвратить, то хотя бы уменьшить вероятность травмы, все-таки сработал. Правда, слабо, а потому Николай всей поверхностью тела ощутил столкновение сперва с густыми зарослями мутировавшего шиповника у нормального не бывает колючек с мизинец длиной, а после и о землю, щедро присыпанную осколками кирпича и щебенки.
Щит окончательно лопнул.
И
Вот и все, сказал кто-то.
И кусты затрещали, закачались, осыпая Николая пылью кусками старой паутины. На лоб шлепнулся и паук, который живо скатился и, щекотнув щеку, убрался прочь.
Думаешь? поинтересовался второй голос.
Сомневаюсь, третий звучал весьма мрачно. Если это некромант, то его так просто не убьешь. Тут и падать-то всего ничего.
Может и так.
Но во-первых стало обидно. Он ведь не сам собою упал. И вообще, могли бы посочувствовать. Во-вторых, снизу второй этаж не казался таким уж близким к земле. Напротив. Дом возвышался бело-желтою громадиной, и Николай готов был поклясться, что чувствует его злорадство.
Чушь какая.
Пока он раздумывал, стоит ли подать признаки жизни или же сперва активировать малый медицинский контур, за который, конечно, потом придется отчитаться, к нему выбрались трое.
Четверо.
Живой! радостно воскликнул рыжий вихрастый парнишка с таким восторгом, что Николай поневоле улыбнулся. И попытался сесть.
Точно? второй вылезла девица, лицо которой показалось смутно знакомым. Правда, тотчас Николай понял, что никогда бы, ни при каких обстоятельствах не свел бы знакомства с подобною явно хищною особой. Девица была бледна, темноволоса и просто невероятно хороша собой. Её красоту не портили ни колючки репейника, прицепившиеся к рукаву, ни сам этот старенький, заношенный костюм из некогда розового вельвета.
Глазами моргает, значит, живой, сделал парнишка свой вывод.
Только глазами? вторая девица тоже была хороша, но совсем иною красотой. Высокая, статная, фигуристая, она чем-то напомнила Николаю барышень со старинных портретов.
Может, того парализовало? темноволосая глядела на него с сомнением. И вот не мог Николай отделаться от чувства, что она обдумывает не то, как ему помочь, а где прикопать его бренное тело.
И вспомнилось, что местный лесник сказал.
Места тут, несмотря на относительную близость к столице, дикие.
Жалко вздохнула светловолосая, проведя ладонью по косе. А коса у неё было толщиной в Николаево запястье. Молодой какой ему жить да жить.
Николай хотел было сказать, что вовсе его даже не парализовало, что ноги свои он чувствует, особенно левую, которая бахнулась о что-то твердое и теперь ныла, но промолчал.
А все почему?
Потому что третью девицу, в отличие от первых двух, он знал. И знал неплохо, хотя судя по тому, что эта самая особа скользнула по Николаю равнодушным взглядом, как раз она-то его и не признала.