А как же твои друзья? я вскидываю брови. Вдруг мы кого-то встретим, и тебе придётся объяснять им, кто я такая.
Плевать, вновь отмахивается парень. К тому же, я решил, что для правдивости нашей легенды пора представить тебя моим друзьям. Все вокруг должны знать, что Матвей Одинцов собрался жениться на простушке.
Заводит мотор и срывается с места. По его лицу видно, как сильно он воодушевлён своей идеей досадить отцу. А мне она всё больше и больше не нравится, потому что я не считаю, что его отец должен испытывать из-за меня неловкость перед своими гостями. Моя цель просто его увидеть и уж точно не быть карающим оружием в руках его сына. И у меня есть ещё пара дней, чтобы уговорить Матвея передумать. Ну или хотя бы изменить меру наказания...
Глава 4. Свидание третье
Ты прекрасно выглядишь, кстати, Матвей берёт меня за руку и уверенно ведёт к центральному входу в кинотеатр.
Сегодня наше свидание отложилось до восьми вечера, потому что опекунша придумала для меня кучу сверхважных и неотложных дел. Мне практически не хватало времени их выполнить, но пропустить встречу я не могла. Поэтому трудилась с особым рвением и упорством. И, наверное, потому, что до моего совершеннолетия остались какие-то считанные дни, опекунша не стала противиться моему желанию отлучиться этим вечером.
Это платье, кстати, всё оттуда же, говорю, усмехнувшись. Из того самого магазина, при виде которого тебя можно отпаивать валерьянкой.
Зато оно короче, чем предыдущее, парень бросает масленый взгляд на мои ноги. И цвет тебе очень идёт.
Платье тёмно-синее. Почти как цвет моих глаз. И вот я вновь расплываюсь в улыбке от комплимента. На душе становится как-то тепло и уютно. Матвей притягивает меня к себе и целует в висок. Его неожиданный поступок заставляет нас отпрянуть друг от друга.
Прости, мямлит он, вновь взяв меня за руку. Я немного увлёкся... Вжился в роль.
Да, я тоже, еле слышно отзываюсь, пряча взгляд под ресницами.
Мне неловко. Но в той же степени приятно. Будто нравится то, что между нами происходит. А между нами действительно что-то происходит, и я не уверена, что это просто сделка... Но и симпатией или вспыхнувшими чувствами это назвать тоже нельзя.
Тогда что?
Мы заходим в здание кинотеатра, минуем кассы и сразу двигаемся к релакс-залу. Ещё в машине Матвей мне все уши прожужжал об этом зале, рассказывая, что здесь очень удобные диваны, свой бар, да и вообще можно чувствовать себя почти как дома перед телевизором.
Я впервые в подобном месте. А ещё не помню, когда в последний раз была в кинотеатре. И мне, безусловно, интересно всё, что меня окружает. Не стесняясь, я просто пялюсь по сторонам. На этот раз Матвей не испытывает дискомфорта, как это было, например, вчера, когда он привёл меня в дорогой бутик. У меня тогда в глазах заискрило от всех этих нарядов, которые я даже трогать боялась, не то что примерить.
Матвей купил мне платье. Новое, приятно пахнущее, очень красивое. Теперь у меня был выбор. Я могла пойти на ужин либо в нём, либо в том, которое купила за триста рублей в секонд-хенде. Мне очень хотелось надеть новое...
Я хочу огромное ведро карамельного попкорна, заявляет Матвей, подводя меня к прилавку со всевозможными вкусностями.
Карамельный? подавляю улыбку.
Ну да! А ты имеешь что-то против карамели? с деланным возмущением уточняет парень.
Это как-то не брутально...
Он склоняется к моему виску и тихо шепчет:
Но это же останется между нами, верно?
О, нет, пожалуй, я расскажу о твоих предпочтениях друзьям, говорю, едва сохраняя на лице серьёзность.
Не скажешь, предупреждающе шикает Матвей, щекотнув меня за бок.
Смех всё-таки вырывается наружу, а от щекотки я отпрыгиваю в сторону.
Хорошо-хорошо, я никому не скажу, выставляю руки перед собой в знаке полной капитуляции. Я, кстати, тоже люблю карамельный.
На самом деле нет. На самом деле мне всё равно, какой он будет. И всё равно, какой фильм будем смотреть. Мне просто хорошо. Здесь и сейчас в компании Матвея Одинцова. Парня, который не кажется мне плохим человеком. Избалованным определённо. Но не плохим. У его отца, просто не может быть плохого сына.
Матвей покупает самое огромное ведро попкорна и прохладительные напитки, мы занимаем свои места. Это мягкий диван в центре зала. И на этом диване только мы вдвоём. Остальные присутствующие в зале, расположившиеся на таких же диванах, словно совсем исчезают, как только гаснет свет.
Кстати, о моих друзьях, негромко говорит Матвей, пока идёт реклама. Надеюсь, что сегодня ты всё-таки не проговоришься о моих вкусовых предпочтениях.
Сегодня? я слышу только это.
Уже сегодня? Он хотел меня познакомить со своими приятелями, но я думала, что этот день настанет нескоро.
Да. После фильма. Я хочу отвести тебя в клуб, где мы обычно веселимся. Ты не против?
Не против, но есть одно «но», я пытаюсь выглядеть отважно и беззаботно.
Какое? После полуночи твоё платье превратится в обноски? машинально бросает взгляд на Ролекс на своём запястье. Хотя это и так обноски.
Морщусь от того, что в одну секунду Матвей становится грубым, но не обижаюсь... Парень просто не выносит условностей и в какой-то степени его откровенное хамство это просто защита.
Так какое «но»? наседает он.
Я поеду, если ты расскажешь мне, что происходит между тобой и твоим отцом.
Почти уверена, что он сейчас взбесится. Но наша игра затянулась, а я всё ещё не знаю, на что именно подписалась. Успела понять, как себя вести в присутствии Одинцова, как стоять, что говорить... Но не понимаю, для чего Матвею это нужно. И пока я не понимаю, смело могу отказаться от этой затеи.
По-моему, я плачу за то, чтобы ты не задавала вопросов, сухо парирует парень.
А по-моему, я ещё ни копейки не получила, бью той же монетой.
Ох, тебе нужен аванс? хмыкает он с сарказмом. Не вопрос. Завтра ты его получишь.
Он говорит с таким пренебрежением... Словно уже купил меня и мою жизнь. Будто может заплатить и я превращусь в безвольную куклу.
Вскакиваю. От обиды начинает щипать в глазах.
Сядь, Матвей рывком усаживает меня обратно. Давай без сцен, крошка, говорит с притворной нежностью. Так и быть, я объясню, что к чему, но чуть позже.
Начинается фильм, и парень сосредотачивается на его просмотре. Но всё ещё крепко держит меня за руку, не позволяя дёрнуться...
Так проходит весь сеанс. Мы молча смотрим фильм, но позже я не смогу сказать, о чём именно он был, потому что мало что запоминаю. Все мои мысли занимают отец и сын Одинцовы.
Однажды его отец спас меня, а теперь в моих силах отдать ему дань и попробовать помирить с сыном, раз уж сама судьба свела нас вместе...
Прости, говорит Матвей, когда оказываемся в машине. Иногда ты просто лезешь не в своё дело.
Это дело стало моим, когда я согласилась на ложь по отношению к одному из самых влиятельных людей в городе, на этот раз я не собираюсь отмалчиваться. Если твой отец поймёт, что я его обманываю... голос предательски дрожит, не позволяя закончить фразу. Хотя добавлять что-либо и не требуется.
Никто не связывается с Одинцовым.
Мой отец ничтожество! выплёвывает Матвей со злостью. Заводит мотор, отъезжает от кинотеатра и, уставившись на дорогу, с яростью добавляет: Он решил, что может распоряжаться моей жизнью... Что ж... У него это не получится!
Как именно? Чего он от тебя хочет?
Решил отослать в Штаты, выплёвывает парень. Якобы там у него для меня запланировано будущее. А мой дом здесь! Мои друзья, увлечения... Всё!
О, Боже! Так вот в чём дело!
Но на самом деле, продолжает Матвей, он просто хочет, чтобы я не путался под ногами. Не мешал ему выстраивать собственную личную жизнь. Без меня ему не придётся притворяться, что моя мать для него что-то значила.
А твоя мама... она?..
Да! Она умерла. По его вине, кстати.
Этого не может быть... Наверняка в Матвее играют какие-то детские обиды или что-то в этом роде.
Давно? спрашиваю с участием.
Парень знает, что я сирота, и, возможно, откроется мне чуточку больше, раз уж он тоже в некотором роде сирота.
Десять лет назад, отвечает Матвей ровным голосом.
Больше ничего не говорит, и в салоне повисает давящая тишина.
Мне его жаль. И его отца тоже жаль, потому что между ними возникло такое непонимание. Возможно, в моих силах что-то изменить...
Ты считаешь, что он не отправит тебя в Штаты, если ты приведёшь домой беременную невесту? пальцами рисую в воздухе кавычки.
Не сможет он затушить эту тему, усмехается Матвей. Ведь о твоей беременности мы сообщим во всеуслышание! Известный всем Одинцов славится своей честью и достоинством. Общество ждёт от него правильных поступков. А что может быть правильнее, чем помощь отпрыску во имя собственного внука?
Пусть так, но рано или поздно легенда рассеется, потому что как минимум мой живот не будет расти. И тебе придётся в конце концов признаться во лжи. Тогда он всё равно отправит тебя в Штаты.
О том, что будет со мной, я не говорю. Наверняка Одинцов сделает так, что мне придётся с позором бежать из города.
Да, ты права, негромко отзывается Матвей. Рано или поздно отец узнает правду... Или не узнает, потому что ты могла бы на самом деле от меня забеременеть. По-моему, это выход! Выход для нас обоих!
Глава 5. Свидание третье, часть вторая
Матвей не выглядит злым и раздосадованным. Наоборот, к нему, кажется, вернулась прежняя лёгкость. Но говоря вроде бы в шутку, он одаривает меня таким взглядом, что ставит под сомнение кажущуюся беззаботность.
Мне становится нечем дышать. Наверное, именно сейчас я понимаю, на что действительно подписалась и с каким опасным парнем имею дело. О потенциальной опасности его отца и говорить не приходится...
Подумай об этом, Мира, поигрывает бровями парень. Ты получишь жизнь в достатке. У тебя будет всё, чего ты была лишена: дом, машина, деньги... А я получу возможность принимать самостоятельные решения. Все будут счастливы.
Это сложно назвать счастьем, отзываюсь бесцветно. Брак и рождение детей... Всё это я планирую лишь по любви.
Чушь! отбривает Матвей. Любовь это просто слово из шести букв, не больше. Эти шесть букв не обеспечат твоё будущее.
Но ты же не любишь меня! мой голос срывается на писк.
И ты тоже можешь не любить меня, он пожимает плечами. Возможно, я даже позволю тебе небольшие интрижки на стороне, чтобы ты чувствовала себя желанной.
Мне становится тошно. Как в этом двадцатилетнем парне помещается столько цинизма?
Я не пойду на это, отрезаю, делая свой голос строгим. Согласна на игру, готова притвориться твоей невестой, но на этом всё. Ты получишь отсрочку, а дальше сам думай, как получить амнистию!
Как хочешь, сухо бросает парень. Значит, навсегда останешься нищенкой.
Отвернувшись к окну, смаргиваю навернувшиеся на глаза слёзы. Рука Матвея тут же ложится на мою коленку.
Маленькая... Обидчивая... Ранимая. Тебе будет сложно жить в этом большом мире, Мира.
Скидываю его руку, и он тут же сжимает её в кулак, неистово стискивая до хруста в пальцах.
Постарайся не проявлять чрезмерную строптивость в компании моих друзей, говорит Матвей со сталью в голосе. Будь послушной, поняла?
Я киваю, не глядя на него. Мне всё ещё жаль парня, потому что... Потому что он одинок. Вижу, что одинок. Наверное, даже себя в нём вижу.
Через двадцать минут мы прибываем на место. Большое мрачное здание в каком-то глухом районе очень слабо напоминает клуб для золотой молодёжи, и я не решаюсь выйти из машины. Матвей открывает для меня дверь и подаёт руку.
Пойдём, крошка. Тебе понравится.
Он вновь выглядит расслабленно и беззаботно. Лучезарно улыбается, демонстрируя притягательные ямочки на щеках.
Что это за место? всё-таки вкладываю ладонь в его руку и выбираюсь из машины.
Это здание стоит на балансе города, но так как здесь обитаем мы, с ним ничего не могут сделать, хмыкает Матвей. Его начинали реконструировать, но мы за одну ночь превратили все труды в прах.
Зачем?
Затем, что мы так развлекаемся. Можешь называть это бунтом богатых и испорченных.
Именно так мне и хочется это назвать.
Чего вы добиваетесь?
Хотим доказать таким людям, как мой отец, что всегда найдутся несогласные, он пожимает плечами. Из здания хотят сделать очередной банк или какой-то притон, подпольное казино... Не знаю точно. Но знаю, что этот район нуждается в школе.
О-о! Так вы борцы за правое дело? я не могу скрыть восхищения.
Нет, Матвей качает головой. Нам просто нравится действовать вопреки.
Ничего не понимаю... Он словно стесняется своих благих намерений. Или действительно ими не руководствуется?
Как только подходим ближе к зданию, слышу музыку. Тяжёлые аккорды буквально бьют по моим расшатанным нервам, и я замираю на месте.
Что мне говорить твоим друзьям? маскирую страх под сомнение.
То же, что будешь говорить моему отцу. Пусть это будет генеральной репетицией, Матвей бесцеремонно подталкивает меня к двери. И самое главное держись всё время рядом. Не забывай, где находишься.
Не лучшее напутствие. Страх усиливается, и я с трудом перебираю онемевшими ногами, проходя внутрь.
Внутри здание оказывается таким же ветхим, как и снаружи. Почти все окна разбиты, стены расписаны пёстрой аэрографией и нецензурными словечками. В некоторых местах отсутствует пол, и зияют чёрные дыры. От царящей вокруг атмосферы растекается холодок по коже. Особенно от надрывной тяжёлой музыки. Она с каждым нашим шагом становится всё громче и душераздирающее.
Матвей уверенно заводит меня в огромный зал, который кажется немного чище и светлее. Но у меня нет времени, чтобы разглядывать углы на наличие паутины и плесени, потому что взгляд тут же цепляется за присутствующих. Тут очень много народа. В основном молодые люди, но и девушки здесь тоже есть. Музыка оказывается живой. Какой-то парень в кожаной куртке в самом центре зала играет на электрогитаре. У меня тут же закладывает уши.
Матвей ведёт меня вглубь толпы. Некоторые танцуют, некоторые разбрелись группами и общаются. А ещё я вижу парочки, которые зажимаются по углам. Некоторые из них абсолютно голые.
Не глазей, советует мне Матвей, утаскивая дальше.
Я тут же опускаю взгляд, потому что и правда глазею. Впрочем, на меня тоже смотрят. Точнее, на Матвея, а уже потом на его спутницу. Внутренне сжимаюсь до состояния точки. Умение быть незаметной сейчас могло бы пригодиться, только это уже невозможно. Меня заметили!
Знакомьтесь, Матвей расплывается в улыбке, приближаясь к трём парням и девушке с синими волосами. Это Мира моя невеста.
Кажется, компания остолбенела от такого заявления. А Матвей продолжает как ни в чём не бывало:
Мира, тот качок справа Давид. Девчонка рядом с ним Марго. А это Сёма и Жека, кивает на оставшихся.
Давид, Марго, Сёма, Жека... Я про себя повторяю их имена, чтобы не забыть.
Привет, выдавливаю сконфуженно. Позволяю себе заглянуть в четыре пары незнакомых глаз.
Лица Сёмы и Жеки кажутся мне знакомыми. Конечно... Это же те парни из машины. На нашем первом свидании Матвей удирал от них, сорвавшись с места на светофоре.
Привет, первой выходит из ступора Марго. Кто твои родители?
У меня их нет, признаюсь открыто.
Она осматривает мою одежду, ногти, волосы... Словно убеждаясь в моём социальном статусе.
Мира не из нашего круга, за меня говорит Матвей. Но станет нашей, потому что я женюсь на ней.
Я смотрю только на Марго, потому что она всё ещё изучающе меня разглядывает. Пазл в её голове никак не складывается. На лбу отпечатался вопрос: «Почему она?»
Пошли, поговорим, она бесцеремонно хватает Матвея за ворот футболки.