Он подчиняется и позволяет себя увести, предварительно бросив взгляд на меня. Я провожаю парочку взглядом, испытывая смешанные чувства. Мне некомфортно. Немного неловко, что Матвей обозначил меня невестой, а сам ушёл с другой. А ещё неприятны претенциозные взгляды окружающих.
Ты залетела от него, что ли? доносится до меня тихий смешок, и я поворачиваюсь к Давиду.
Оказывается, мы остались с ним наедине, потому что Жека и Сёма куда-то испарились.
Да ты садись, в ногах правды нету, он практически силой усаживает меня на низкий подоконник. Матвей вряд ли женится просто так, прозорливо заявляет парень. Поэтому либо залёт, либо дело в его отце.
Для перекачанного парня размером со шкаф он оказывается весьма сообразительным. И улыбка у него добродушная.
Мы вроде как влюблены друг в друга, говорю с ответной улыбкой.
Хм... будем считать, что я тебе поверил.
Да, будем считать, пожимаю плечами и перевожу взгляд на Марго и Матвея, всё ещё шушукающихся в углу.
Раньше они встречались, тут же объясняет Давид и фыркает: Марго до сих пор его хочет. Правда, даёт всем вокруг.
Что даёт? не понимаю я.
Он присвистывает.
Ооо, так ты у нас нежный цветочек! В таком случае я даже завидую Одинцову. Давно не встречал кого-то чистого и непорочного типа тебя.
Мои щёки начинают полыхать от стыда. Потому что я, наконец, понимаю, что именно даёт всем вокруг Марго. Это ужасно...
Не парься из-за них, Мира, Давид неожиданно проводит по моей щеке подушечкой пальца. Просто смирись, что Марго всегда будет третьей лишней.
Схватив за подбородок, вынуждает смотреть ему в глаза:
Когда Одинцов наиграется, ты можешь найти меня, и я тоже с тобой поиграю.
Теперь парень не кажется мне добродушным. В глубине его глаз затаились опасность, порок и похоть... Отпрянув, ищу взглядом Матвея. Он идёт к нам размашистым шагом, сжимая кулаки. Всё происходит слишком быстро...
Давид словно ожидает удара, потому что с лёгкостью его отражает. Матвей не уступает ему в росте, но проигрывает в телосложении. Изловчившись, он всё-таки наносит удар в челюсть Давида, но тот обрушивает на него сразу партию, попадая по скулам и рёбрам.
Не задумываясь, я бросаюсь между ними. Все, кто присутствуют в этом зале, окружают нас плотным кольцом, а гитара словно начинает играть ещё громче. Вакханалия! Вот как я могу описать происходящее.
Парней растаскивают в разные стороны, но они оба вырываются, готовые вновь наброситься друг на друга. Меня кто-то хватает за локоть, и я тут же понимаю, что это Марго.
Ещё раз увижу тебя рядом с ним и ты пожалеешь об этом, гневно шепчет она, до боли сжимая мою руку. Матвей мой! И останется моим!
Я неистово вырываюсь. Меня душат слёзы.
Пошли отсюда, Матвей хватает меня за руку и, игнорируя всех вокруг, уводит от толпы, а потом выводит из здания.
Потираю локоть, завтра там будет синяк. Раньше как-то выживала на улице... Но теперь, столкнувшись с таким обществом, понимаю, что ещё мало что в жизни видела. Не была подготовлена...
Садись, командует Матвей, распахивая передо мной дверь машины.
Я послушно опускаюсь в кресло и только сейчас замечаю, что из губы парня идёт кровь. Пока он пристёгивает меня ремнём безопасности, прикасаюсь к его ране пальцами. Он замирает.
Больно?
Нет, выдыхает тихо. Зачем он тебя трогал?
Похоже, говорит о Давиде, но я не знаю, что ответить. Мысли смешиваются, превращаясь в бессвязную кучу.
Он сделал тебе больно? допытывается Матвей. Шарит по моему лицу взглядом в поисках ответа.
Нет... Но теперь больно тебе, дую на рану на его губе. Нельзя же быть таким вспыльчивым.
Матвей смотрит на мои губы и заключает лицо в ладони.
Ты такая наивная, Мира... Это подкупает.
Губы осторожно касаются моих, и я замираю. Дыхание перехватывает. Не пытаюсь вырваться, потому что глубоко внутри мечтала попробовать... Ведь это мой первый поцелуй.
Его рот с натиском порабощает мой. Поцелуй становится настойчивым и властным. Он языком размыкает мои губы и проникает в рот. Я чувствую вкус самого парня и его крови, но мне не кажется это противным. Всё происходящее очень волнует своей неизведанностью...
Впрочем, поцелуй заканчивается быстро. Матвей отстраняется и вновь заглядывает мне в глаза.
Что ты почувствовала? задаёт весьма странный вопрос, ответ на который я пока не могу озвучить.
Потому что не знаю...
Пожимаю плечами, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
А ты? Ты что-то почувствовал? спрашиваю, немного смущаясь.
Ничего... Матвей качает головой. Как и всегда ничего.
Глава 6. Невеста
Я заламываю пальцы и нервно поглядываю на настенные часы.
Успела надеть платье. То самое, из секонд-хенда. Когда примерила дорогое, подаренное Матвеем, мне вдруг стало неуютно. Глядя на отражение в зеркале, казалось, что в нём я вижу кого-то другого. Это платье не подходило обычной девушке, какой я себя всегда считала. Слишком откровенное, с глубоким декольте и высоким вырезом на длинной юбке, оголяющим бедро. Где были мои глаза, когда я позволила Матвею его купить?
В общем, я надела другое платье и, повертевшись перед зеркалом, почувствовала себя ровно на свои семнадцать. Словно и правда готовилась к выпускному, и вскоре за мной должен был зайти одноклассник.
Правда, школу я закончила ещё в прошлом году. Да и Матвей не был похож ни на кого из знакомых мне парней. Внешне он напоминал своего отца, а внутренне словно был его полной противоположностью...
Надеваю туфли-лодочки и становлюсь немного выше. Волосы оставляю распущенными, но перекидываю их через одно плечо. Наношу немного туши на ресницы и блеска на губы. Выгляжу мило, а из-за пышного платья как-то воздушно.
Ровно в пять вечера покидаю квартиру, чтобы улизнуть до прихода опекунши. Не хочу отвечать на её вопросы, а она, безусловно, их задаст, как только заметит меня в таком виде.
Пока спускаюсь в лифте, молюсь, чтобы Матвей сегодня не опаздывал, и Бог вдруг слышит мои молитвы.
Когда сажусь в машину, парень не может скрыть улыбку, а потом и вовсе смеётся, разглядывая моё платье.
Ты похожа на зефир, Мира!
А ты на швейцарский сыр, парирую тут же.
Почему на швейцарский? улыбка сползает с его губ.
Такой же дорогой и невкусный.
Я уверен, что ты даже не пробовала этот сыр, хмыкает Матвей.
Не пробовала, соглашаюсь. Но он даже выглядит невкусным, так что...
Ладно, так и быть, ты не зефир, добродушно говорит он. Но платье забавное.
Оно не подходит?
Я тут же начинаю нервничать. Всё мнимое спокойствие исчезает бесследно. Ладони потеют, а сердцебиение учащается. Неужели я действительно это делаю? Собираюсь пойти в дом Одинцова! Буду исполнять какую-то глупую роль. Боже...
У меня начинается паническая атака. Мне нечем дышать. Душит даже ремень безопасности, не говоря уже о платье.
Мира! строгий голос Матвея врезается в сознание. Успокойся и прекрати вести себя как ребёнок!
А я и есть ребёнок! восклицаю, не подумав, и тут же прикусываю язык.
Почему это?
Матвей подаётся вперёд и смотрит на меня с предельной серьёзностью. Под его строгим взглядом перестаю метаться в кресле и, опустив глаза, говорю еле слышно:
Мне пока только семнадцать.
Он молчит, и мне приходится посмотреть на него, чтобы понять его настроение. Парень улыбается. Это неожиданно.
Так ещё лучше! заявляет воодушевлённо. Представь, какой будет скандал! Сын Одинцова обрюхатил несовершеннолетнюю!
Я его радости не разделяю. И снова считаю дни до своего дня рождения. Осталось четыре...
Мы подъезжаем к огромному трёхэтажному особняку Одинцовых. Часть дома скрыта за высоким забором из красного кирпича. Ворота распахиваются, и машина въезжает в просторный двор. Всюду деревья, кусты, цветы... Создаётся впечатление, что за всей этой зеленью ухаживает специально обученный человек. Хотя, наверное, так и есть...
Матвей паркуется рядом с рольставнями гаража. Покинув машину, быстро её обходит и распахивает мою дверь. Я прирастаю к креслу. Пальцы так онемели, что я не в состоянии даже отстегнуться. Он делает это за меня и, схватив за колени, разворачивает так, что мои каблуки касаются брусчатки. Сам присаживается на корточки возле моих ног, предварительно поддёрнув дорогущие брюки. Только сейчас я замечаю, что на нём атласная рубашка под цвет моего платья. И волосы немного уложены гелем. В общем, выглядит он на все сто.
Парень продолжает удерживать мои колени в своих руках, тем самым не позволяя двигаться. Я продолжаю нервничать теперь ещё и от его странного поведения.
У меня для тебя кое-что есть, негромко говорит Матвей, запустив руку в карман брюк. Через мгновение перед моим лицом появляется его раскрытая ладонь, в центре которой лежит колечко. Очень надеюсь, что угадал с размером. Дай руку.
Хватает меня за правую руку, но я тут же её отдёргиваю.
Зачем мне кольцо? спрашиваю испуганно.
Вижу, что оно дорогое. На нём поблёскивают драгоценные камни... Никогда ничего подобного я не носила.
Ты же хотела аванс, Мира, отвечает Матвей, вновь хватая меня за руку.
Проворно надевает кольцо на безымянный палец. Оно оказывается немного великовато. Матвей чертыхается.
Ладно, позже убавим.
Не нужен мне аванс, я пытаюсь снять колечко, но парень всё ещё удерживает мою руку.
Ты оставишь кольцо, Мира! говорит он непреклонно. Во-первых, ты моя невеста, и оно должно у тебя быть. А во-вторых, я хочу, чтобы у тебя был аванс. В случае чего, ты всегда сможешь его продать и получить хорошие деньги.
Не сомневаюсь, что деньги, и правда, будут хорошими... Больше не спорю, потому что это бесполезно.
Матвей выпрямляется во весь рост и помогает мне выбраться из машины.
Да начнётся шоу!
Он потирает руки. В его взгляде поблёскивает азарт.
Ты готова? спрашивает меня, когда приближаемся к входной двери.
Нет... Но уже поздно убегать, верно?
Глава 7. Ловушка
Внутри дом просто огромный. Просторный холл переходит в большую гостиную, смежную со столовой. Потолки высотой не меньше шести метров. А ещё я вижу две широкие лестницы, соединяющиеся в нечто, напоминающее балкон, за которым виден коридор. Должно быть, там располагаются спальни.
Ты посмотри, сколько народа! довольно замечает Матвей и присвистывает. Все просто мечтают поздравить Одинцова!
С чем поздравить? шепчу ему в ухо и тут же отпрыгиваю в сторону, потому что мимо проносится официант с подносом.
Народу, и правда, очень много. В гостиной накрыты столы со всевозможными закусками. Гости неторопливо перемещаются, негромко беседуя. Музыки нет. Люди одеты строго, но с очевидным лоском. Атмосфера напоминает похороны, и я чувствую себя крайне неуютно в своём весёленьком платье.
У моего отца сегодня день рождения, говорит Матвей с некоторой заминкой. Ему исполнилось сорок два.
Я бледнею от шока. До этой минуты и не задумывалась, в честь чего этот званый ужин. И не спрашивала А теперь просто сгораю от стыда. Припёрлась в дом Одинцова, чтобы испортить ему праздник. Какая же я дура!
Путаясь в подоле платья, неловко разворачиваюсь и устремляюсь в холл. Почти добегаю до двери, но Матвей хватает меня за локоть и, удерживая на месте, с возмущением цедит у виска:
Куда ты собралась?
Домой, пытаюсь вырваться. Это же его день рождения! Нельзя так поступать...
Можно! И нужно! Ты же согласилась мне помочь!
Матвей сгребает меня в охапку и прижимает к своей груди. Его губы касаются макушки, а руки гладят плечи.
Веди себя непринуждённо, только и успевает выдохнуть парень, прежде чем совсем близко раздаётся ещё один голос.
Его голос.
Сын
Звук шагов по кафельному полу. Лёгкое дыхание касается моего плеча. Я машинально дёргаю головой и тут же врезаюсь взглядом в серо-зелёные глаза, которые смотрят на меня с пристальным вниманием. Правда, почти сразу же Одинцов-старший переводит взгляд на лицо Матвея.
Что происходит? спрашивает он сына, и его широкие брови немного хмурятся.
Ничего, сухо бросает Матвей, отпуская меня, наконец. На его губах появляется усмешка: Подумал, что ты не будешь против, если я приду не один.
Нет, я не против.
Александр Одинцов вновь смотрит на меня и, кажется, хочет что-то сказать, но его настойчиво зовут из гостиной.
Позволь представить тебе... начинает было Матвей, но его отец быстро извиняется и уходит. Пиздец! восклицает парень. Да кого я обманываю? взъерошивает волосы. Даже будь у меня сразу пять невест и все беременные, он вряд ли обратил бы на это внимание.
Он просто занят, неожиданно встаю на защиту Одинцова-старшего, отчего Матвей скрипит зубами. Посмотри, сколько у него гостей. Всем же нужно уделить внимание.
В этот момент Александр Одинцов проходит через холл в компании двух здоровенных мужчин и скрывается за неприметной дверью в дальнем углу.
Внимание, говоришь? хмыкает Матвей. Да его даже в гостиной уже нет. Ему на всех плевать... Ладно, похеру. Пойдём лучше, выпьем.
Он тянет меня за руку. Я вроде собиралась сбежать, но увидев Одинцова, уже не думаю о побеге.
Я, вообще-то, не пью, сообщаю Матвею.
Конечно-конечно, ты же беременна. Тебе только сок полагается.
Он изображает на лице веселье... И почти весь вечер удерживает это веселье и даже какую-то беззаботность. С кажущейся радостью общается с окружающими, знакомит меня со всеми подряд. Конечно, представляет невестой. Беременной несовершеннолетней невестой. И наслаждается реакцией на эту сенсацию.
Мне дурно... Кажется, все собравшиеся а это партнёры по бизнесу, журналисты и политики обсуждают только меня.
Одинцов-старший почти не показывается на глаза, а когда всё-таки ненадолго уделяет внимание гостям, почти сразу извиняется и вновь уходит. И я даже рада, что он пока не слышал главную сплетню этого вечера. Впрочем, скоро услышит.
Должно быть, я просто сгорю со стыда.
Матвей активно налегает на спиртное и уже плохо контролирует своё поведение. Всё время меня обнимает, нашёптывая комплименты, и нежно целует в шею или в плечо. И все окружающие, конечно, наблюдают за проявлением его чувств к беременной невесте. Сама я и двух слов никому не сказала, пытаясь быть невидимкой. И чувствую, что остро нуждаюсь в передышке.
Мне нужно в туалет, шепчу Матвею, выпутываясь из его объятий.
Я провожу, он с готовностью ставит очередной бокал на край стола и, взяв за руку, ведёт меня в холл. Вон та дверь, указывает в дальний угол.
Спасибо. Я найду дорогу обратно, обещаю ему, натянуто улыбаясь.
Он возвращается в гостиную, а я шмыгаю к входной двери и выбегаю на крыльцо. В туалет я пока не хочу, а вот глотнуть свежего воздуха...
На улице уже стемнело. Подобрав подол платья, осторожно спускаюсь по лестнице. Сад хорошо освещён, и я неспешно шагаю вперёд по идеально ровной дорожке, выложенной брусчаткой. Стараюсь ступать почти беззвучно, но мои каблуки всё равно постукивают. Я пугаюсь каждого шороха, комкая ткань платья в ладонях, но возвращаться обратно пока не хочу.
Это всё слишком... Слишком! Эти богатеи, это общество, эта ложь... И ещё сам хозяин дома... Его лицо до сих пор стоит перед глазами. Лёгкая небритость на широких скулах и волевом подбородке... Слегка отросшие на макушке волосы в относительном порядке, но так же, как у сына, немного торчат. Пухлые, красиво очерченные губы... Глаза как у пантеры... Завораживающие и пугающие одновременно. Элегантный. В строгом костюме тёмно-синего цвета.
Этот мужчина приковывает взгляд, невзирая на то, хочет он этого или нет.
Так значит, ему сорок два... А Матвею двадцать. Александр Одинцов слишком рано стал папой. Я всегда думала, что он старше.
Неторопливо прохожу мимо машины Матвея. Что находится в этой части сада, я не знаю, и решаю повернуть обратно. Однако тут же замечаю, что ворота гаража приоткрыты, и оттуда виднеется полоска света. Но это же не моё дело, верно? Зачем мне смотреть, кто находится в гараже?