Меня нещадно швыряет из крайности в крайность. Я чувствую, как адский жар веревкой туго скручивает мои внутренности в морской узел, а затем меня прошибает ледяной пот.
Жуткие мысли и предположения выворачивают разум наизнанку. Невольно напрашивается подозрение, что Максим в последний момент передумал на мне жениться и теперь мчится в ближайший аэропорт.
Я слабо встряхиваю головой, хватаюсь за вытянутую руку Золотовского-старшего, которую он держит передо мной на случай, если я возымею намерение поближе познакомиться с деревянным полом и избежать этого недоразумения.
Соберись, Ксюша!
Максим Вы видели Максима? я с мольбой смотрю на отца моего жениха.
Между бровей мужчины пролегает складка, но она тут же разглаживается, стоит ему поднять взгляд над моей головой.
Жених на месте, дочка. Ты переволновалась. Давай-ка успокаивайся.
Что?!
Я оборачиваюсь через плечо и вижу его.
Часто моргаю и незаметно щипаю себя за нежную кожу на внутренней стороне запястья, чтобы убедиться в правдивости того, что видят мои уставшие глаза. Я более чем уверена, что Максима не было среди присутствующих меньше минуты назад.
Либо я сошла с ума либо
Неважно.
Главное, что он здесь, и в его планах отсутствует намерение бросить меня в день свадьбы. Если бы это случилось, я бы точно не пережила.
Золотовский-младший стоит рядом с регистраторшей свадебной церемонии, которая пробегается взглядом по тексту. Уголки его губ дергаются вверх, но это совсем не выглядит, как радушная улыбка да и вообще на улыбку не похоже. Его лучший друг Егор соскакивает с сидения во втором ряду и, задев бедром плечо какой-то женщины, беседующей с двоюродной сестрой Александра Сергеевича, мчится к Максу.
Егор в голубой ленте свидетеля поверх смокинга подлетает к нему, хлопает по плечу, и они заводят оживленную беседу. Максим немного расслабляется в присутствии университетского приятеля. Затем он поправляет бабочку, наспех проводит руками по светлым волосам, приглаживая некоторые торчащие прядки. Его грудь высоко вздымается и часто опадает, словно он бежал от особняка на другом конце Жеверни на своих двух, а не воспользовался автомобилем.
Тревога отступает, но к моим щекам приливает обжигающее тепло. Свадебный костюм цвета слоновой кости идеально сидит на подтянутой фигуре Максима, подчеркивая широту его плеч и стройность мускулистого тела. Он самый красивый мужчина на всем белом свете.
Мир цепенеет, когда Александр Сергеевич тихонько шепчет мне на ухо: «Пора, дочка».
Суматоха как-то незаметно прекращается. Над просторным пышным садом виснет звенящее волшебством и душевным трепетом безмолвие. Золотистый свет приветливого солнца нежно касается моей кожи, когда отец Макса выводит меня из усадьбы, и мы начинаем шествие по аллее.
Мои провальные попытки дышать размеренно не остаются незамеченными Александром Сергеевичем, и он снисходительно похлопывает меня по руке. Мы обмениваемся взглядами, а после я оборачиваюсь к Максиму и больше не могу отвести от него глаз. Как и он от меня.
Мы неотрывно смотрим друг на друга в течение всего моего преодоления широкой тропинки, и каждый следующий шаг чувствуется увереннее. Если бы Золотовский-старший не сжимал бережно мою ладонь, то я бы бросилась со всех ног к алтарю.
Мне нет дела до восторженных восклицаний гостей, когда они видят меня проплывающей мимо рядов, и до пленительного звучания инструментальной музыки, звучащей сопровождением.
Весь окружающий необъятный мир сейчас сосредоточен на будущем муже. Я надеюсь, Максим видит эту мысль в моих глазах. Я хочу, чтобы он знал, какие сильные чувства у меня к нему. Я хочу, чтобы он не сомневался, что наша любовь будет вечной.
Наступает момент, когда Александр Сергеевич подводит меня к Максиму и отпускает мою руку, чтобы другую я вложила в раскрытую ладонь его сына. Я ничего не могу поделать с тем, что на глаза наворачиваются слезы.
К черту. Не буду себя сдерживать.
Только не сегодня.
Привет, робко шепчу я Максу.
Он со свистом втягивает в себя воздух. Его ошеломленный взгляд медленно скользит вдоль моего образа, задерживая внимание на некоторых деталях прекрасного свадебного платья. Максим судорожно улыбается, когда поднимает взор к моему влюбленному лицу.
Какая ты красивая, с придыханием произносит любимый и вдруг свешивает голову. Проклятье
Я беру его за вторую руку и сжимаю ее.
Все хорошо?
Макс не отвечает на мой вопрос сразу, и я понимаю, что права. Оглядываюсь по сторонам и приближаюсь к своему жениху на шаг.
Солнышко, ты можешь мне сказать, вкладываю всю любовь в свой приглушенный голос и искренне надеюсь, что это поможет ему раскрыть свои переживания.
Мы никогда и ничего друг от друга не скрывали, поэтому я не сомневаюсь, что человек, который вот-вот станет моим мужем, расскажет мне о причине его тревог.
Максим слегка покачивается назад, и я чувствую, как резко холодеют его большие ладони в моих руках.
Ксюша, мне надо тебе кое-что сказать.
Золотовский-младший виновато возносит свои кристально-голубые глаза и смотрит на меня пристально из-под полуопущенных ресниц.
Прости. Мне так жаль, детка! Мне очень-очень жаль, правда, что я должен это сделать лихорадочно бормочет он сокрушенно и с удрученным выражением мотает густоволосой головой.
Макс осторожно выдергивает руки из моих и обхватывает ими свое печальное лицо, протяжно и сдавленно вздыхая. То, что он намеревается сказать мне, причиняет ему серьезный дискомфорт. Он морщится, стискивает челюсти, скрипя зубами, закрывает и распахивает веки. Но по-прежнему не смотрит мне в глаза.
Я не могу на тебе жениться.
«Взгляни на меня. Не смей отворачиваться» я жажду сказать ему это, но не ощущаю своих голосовых связок.
Я перестаю чувствовать свое тело ниже подергивающегося подбородка.
Свадьбы не будет, говорит спустя секунды или минуты.
Время замирает, поэтому мне сложно сориентироваться.
Я моргаю.
Все мысли куда-то исчезают.
Ксюнь, умоляю ладони Макса накрывают мои плечи и несильно встряхивают. Ради бога, прости меня! в его голосе проскальзывают нотки безумия и отчаяния. Пожалуйста, не держи на меня зла!
Не понимаю
Это шутка?
Почему Максим говорит такие жестокие вещи?
Я не могу поверить его словам. Предпочитаю думать, что из-за стресса у меня разыгрались слуховые галлюцинации, и это наиболее вероятно, чем тот факт, что Максим только что поставил в наших отношениях точку. У алтаря. На глазах многочисленных гостей. В присутствии наших семей.
Слышал ли кто-нибудь то, что слышала я?
Слышит ли кто-нибудь, как земля уходит из-под моих ног?
Может, я действительно схожу с ума? Может, мне стоит ущипнуть себя сильнее, и я проснусь посреди ночи в холодном поту от жуткого кошмара, но меня успокоит мысль, что день свадебной церемонии еще не наступил, и Максим не бросал меня Он, черт возьми, не бросал меня.
За что? едва слышно шевелю губами.
У него есть другая девушка? Он испугался ответственности? Он больше не любит меня?
Я пытаюсь найти достойное оправдание поступку моего уже не жениха. Не хочу считать его бесчеловечным мерзавцем. Макс любовь всей моей жизни, так как я могу возненавидеть его?
Это не твоя вина, мой птенчик! Максим наклоняется вперед, соединяя наши лбы. Я люблю тебя. Я. Тебя. Люблю. Знай об этом, хорошо? Ты мое все.
Затем он отстраняется, дарит мне прощальный поцелуй в губы и выпускает из своих напряженных объятий.
Прощай.
Делает шаг прочь. Еще один. И еще.
Стремительно отдаляется, игнорируя недоумение провожающих его взглядами родственников и друзей.
Куда он уходит?
Нет
Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!
Почему он оставляет меня здесь?!
Почему я не могу сдвинуться с места и побежать за ним?
И почему я вообще желаю мчаться за человеком, предавшим меня, до тех пор, пока не сотру ноги в кровь?
Максим! кричит ему вслед Александр Сергеевич. Максим, куда ты?!
Саша, что происходит? растерянно лепечет Елизавета Григорьевна, поднимаясь с сидения вслед за мужчиной.
Я догоню его. Сиди тут, он сжимает плечо супруги и отправляется за сыном.
Елизавета Григорьевна содрогается в подступивших рыданиях. Прижав ладонь ко рту, она перемещает ничего не понимающий взгляд на меня, и я вижу, как ее охватывает безудержная паника. Мне невыносимо видеть боль женщины, которая с самого первого дня нашего знакомства относилась ко мне с неподдельной доброй и щедростью. Поддерживала меня, если случались разногласия с Максимом, делилась советами. Елизавета Григорьевна была бы самой замечательной свекровью, а Макс единственным и неповторимым мужем.
В шаге от создания идеальной семьи, я все потеряла.
Ксюша! мама подбегает ко мне и порывисто обнимает.
Ее хватка нерушима. Я кашляю, не в состоянии сделать вдох. Но агония, вспыхивающая в легких, ощущается приятно, и я погружаюсь в нее, чтобы спастись от преследующего смятения и горя.
Я мне что-то нехорошо, мам, бормочу я.
Руки безвольно свисают по бокам вдоль тела. Хочу обнять ими самого близкого человека, но не выходит пошевелить и кончиками пальцев. Отстранившись, мама заглядывает мне в лицо и тоже начинает плакать. Я что, одна здесь не заливаюсь слезами? Совсем ничего не чувствую. Словно из меня вырезали огромный кусок, и оставили ту часть ничем не заполненной.
Я в порядке, мам, силюсь выдавить улыбку.
Уголки губ едва-едва приподнимаются, но ровно через мгновения падают вниз.
Ксюшка, что у вас с Максом произошло? Куда это он ринулся? Кольца забыл? Катя, воинственно подхватив полы нежно-фиалкового платья, требовательно смотрит на меня в ожидании внятного объяснения.
Так много лиц вокруг Одолеваемые любопытством, люди стекаются в моем направлении и создают некое подобие плотного круга. Я растерянно взираю на каждого из них, они словно блестки и камушки в калейдоскопе: плывут, хаотично перемещаются, вертятся и крутятся Пространство искажается, погружая меня в новую реальность, где я крошечный зверек, загнанный в угол. Мне дико не нравится это новое чувство, и я хочу как можно скорее выбраться из него, вернуться в прежнюю жизнь.
Кто-то пронзительно вскрикивает, стоит мне пошатнуться. Но сумев обрести равновесие, я вновь падаю.
Похоже, обморока сегодня мне не избежать.
Что сталось с моей чудесной, наполненной светом любви вселенной? Мир с оглушительным треском разбивается на осколки. Океан таинственно-прекрасных удивительных цветов, расстелившихся повсюду, обращается в зловещую черноту. И в самом ее сердце клубится призрачный образ зеленоглазого незнакомца. Его лицо становится последним, что я вижу перед тем, как потерять сознание.
Глава 3
Скребущая головная боль вырывает меня из забытья. Она неторопливо и щедро позволяет прочувствовать каждый мучительный момент ее нахождения внутри разума. Мысли вязким потоком вливаются в сознание; они туманны, безлики, но обжигают подобно хлестким ударам раскаленного хлыста.
Я распахиваю глаза и вижу перед собой неподвижную полупрозрачную ткань балдахина. Изучаю немигающим взглядом предметы, окрашенные в бронзовый цвет позднего заката. Комната, очертания которой я вскоре узнаю, погружена в обилие золотых оттенков. Естественное освещение спальни немного режет глаза, и я спешу протереть их кулаками.
Тело ощущается напичканным ватой. Я делаю попытку принять сидячее положение, но затылок будто налит свинцом и продавливает перьевую подушку.
Как давно я здесь?
Накрываю лоб рукой и пальцами массирую горячую кожу.
Я ловлю себя на мысли, что Максим, должно быть, очень переживает из-за моего внезапного обморока.
Стоп.
Ведь все не так.
Пульс подскакивает, стоит мне вспомнить, что именно из-за его спонтанного решения отменить свадьбу и бросить меня я угодила в капкан тьмы и провела в бессознательном состоянии черт знает сколько часов.
Глупая, глупая, глупая!
Крепко жмурю глаза. В носу жжет от накативших слез. Стоит мне приподнять немного веки, и теплая влага тут же скатывается по вискам. Как бы я хотела, чтобы вместе со слезами ушла и боль по крайней мере малая ее часть, и сдавливающее грудь осознание предательства любви всей моей жизни не пыталось уничтожить меня, раскрошить ребра, добраться до сердца и раскромсать его.
Всхлипывая, я переворачиваюсь набок и сворачиваюсь калачиком. Убираю руки от зареванного лица и невольно касаюсь взглядом поблескивающего помолвочного кольца на безымянном пальце на его место должно быть другое. Обручальное. Из белого золота. С гравировкой. Мы вместе с Максимом продумывали слова и дизайн.
Раздавшийся в дверь тихий стук заставляет меня вздрогнуть и съежиться еще сильнее. Я прижимаю подбородок к коленям, надежнее укутываюсь одеялом, вернее сказать, ныряю в него с макушкой головы, и притаиваюсь. Не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня в таком разбитом состоянии. Да и сама видеть никого не желаю
Ксюшенька, ты еще спишь? в мягком шепоте, скользящем по комнате слабым ветерком, я узнаю голос мамы.
Виновато кусаю губу, потому что не собираюсь отвечать ей.
Снова жмурюсь, блокируя рождающееся изобилие вопросов, которые рвутся слететь с дрожащих губ. В первую очередь я бы хотела узнать, что с Максимом? На самом деле, у меня судорогой сводит пальцы от того, насколько яростно я мечтаю узнать об этом. Вернулся ли он? Догнал ли его Александр Сергеевич, и рассказал ли ему Макс о причине, из-за которой сорвал свадьбу?
Нет
Нет, мне нужно остановиться.
Не думать об этом.
Не искушаться приданием значения жестокости человека, в руки которому я вверила свое сердце, а он растоптал его самым немыслимым образом.
К счастью, мама не настаивает на своем присутствии и, что-то бормоча под нос, кажется, о том, что не потревожит меня до утра, аккуратно прикрывает за собой дверь.
Я избавляюсь на выдохе от воздуха, которым были полны мои легкие. Для убедительности не выползаю из импровизированного укрытия пару-тройку минут, но когда становится нечем дышать, я сбрасываю одеяло и широко раскрываю рот, совершая жадные глотки.
Я вновь начинаю плакать, и звуки надрывных всхлипываний заполняют каждый миллиметр пространства. Болезненное, надрывистое рыдание не прекращается до тех пор, пока сил выдавливать соленую влагу больше не остается, а к опухшему лицу больно притрагиваться.
Сон затягивает меня в себя, словно в огромную воронку, и в стране Морфея я окунаюсь в череду прекрасных воспоминаний, связывающих нас с Максимом. Но по возвращению в реальный мир глубокой ночью с застывшим криком на губах и новой порцией подступивших слез, я, наконец, понимаю, что душой, кажется, погибла.
Зачем дальше жить?
Зачем просыпаться, если его не будет рядом?
Любовь, обида и горесть вонзаются в сердце острыми копьями.
Я покидаю кровать и даже не пытаюсь скрыть своих шаркающих шагов, когда бреду к лестнице, чтобы добраться до мини-бара на кухне. Плевать, если услышат, или заметят меня в обнимку с коньяком. Разве это уже так важно? Имею право. Меня бросил жених, черт возьми.
Будет ненормально, если я не предприму действий к тому, чтобы напиться до беспамятства, разве нет?
Мне необходимо заполнить пустоту внутри, и хорошо, если это будет что-то очень крепкое.