Просторный особняк в стиле прованс погружен в умиротворенный покой. Ясный серебристый свет луны проникает в окна и пронзает отчетливыми полосами устланный пушистым ковром пол в гостиной и стены с роскошными картинами.
Я запинаюсь пару раз по пути к конечной цели. Предпочитаю оставить свет выключенным, чтобы не привлекать лишнего внимания, и в кромешной тьме, ощупывая руками пространство на наличие непредвиденных препятствий, несмело шагаю вглубь кухни. Приблизительно помню, где хранится алкоголь, и предполагаю, что двигаюсь в нужном направлении.
Не спится?
Каждый мускул в моем теле застывает, как только прокатывается незнакомый низкий голос.
Он исходит откуда-то сзади, и я моментально врастаю в холодный кафель.
Не успеваю и рта раскрыть, чтобы спросить, кто здесь. Просторную кухню озаряет вспышка желтоватого света. Я втягиваю шею в плечи и опускаю голову, пряча привыкшие к темноте глаза. Медленно разворачиваюсь и, щурясь, пытаюсь разглядеть непрошеного гостя.
Привлекательный высокий мужчина, подтянув с кончика носа очки рукой, в которой сжимает кружку, окидывает меня заинтересованным взглядом и задерживает его на моем вытянувшемся от шока лице.
Пожалуйста, только не падай снова в обморок, спокойно просит он.
Моей очевидной реакцией на незнакомца является желание прочно схватиться за тяжелый предмет и попытаться защититься от его присутствия. Кто он такой и что делает в этом доме ночью?! Впервые его вижу Но взрыв паники, заставивший сердце с яростью биться о ребра, стремительно сменяется стыдливостью. Я же вышла из спальни в одной сорочке! Атласная нежная ткань щекочет бедра, колыхается, скользя по коже от легкого ветра. Окна открыты настежь Он влез сюда через одно?
Тем не менее, несмотря на оглушительно колотящую в висках тревогу, сквозь нее прорезается тонюсенький голосок здравого смысла. Зеленоглазый брюнет принимает расслабленную позу, прислоняясь плечом к стене в арочном проеме между кухней и коридором. Выглядит таким непринужденным, держа вблизи приоткрытого рта напиток, словно уже не единожды здесь бывал и чувствует себя в своей тарелке. Наверное, он гость со стороны Золотовских. Иного (логичного) объяснения у меня нет.
А еще наглец, быстро налюбовавшись моим перепуганным лицом, устремляет взор ниже и мажет им вдоль обнаженных до середины бедра ног.
К-кто вы? я отпрыгиваю в сторону, прячусь за кухонный островок. Теперь, когда нижняя часть тела прикрыта тумбами, мне спокойнее.
Артем, миролюбиво представляется брюнет.
Я прикусываю губу, заставляя мозговые шестеренки вращаться в ускоренном темпе. Артем, Артем Не знаю никаких Артемов.
Вы друг М замираю и морщусь. Рвущиеся звуки, складывающиеся в злосчастное имя, вдруг превращаются в острые, ядовитые иглы и впиваются в плоть. Проглатываю горький ком в горле, препятствовавший упоминанию жениха бывшего уже.
Мужчина в хлопковых светлых штанах и свободной белой рубашке, расстегнутой на несколько верхних пуговиц, выразительно приподнимает густую темную бровь.
Кого? Макса? Нет. Дружбой между нами и не пахнет.
По коже от кончиков пальцев вверх ползет холодок, поднимая светлые волоски на предплечьях. Я в растерянности: совсем не понимаю, вызывает ли оттенок пренебрежительности в интонации Артема у меня удовлетворение. На интуитивном уровне ощущаю, что за налетом вялого раздражения он таит нечто более зловещее, мрачнее космических глубин.
Как самочувствие? он меняет тему и шествует вглубь кухни. По велению инстинктов я пячусь к тумбам позади себя, пока не упираюсь в них бедрами. Съеживаюсь, приподнимая плечи и втягивая шею. Не хочу, чтобы он приближался ко мне хоть на миллиметр. Не нужно бояться меня.
Моя внешняя скованность не укрывается от проницательности мужчины.
Я вас совершенно не знаю, бормочу и смачиваю губы влагой с кончика языка.
Брюнет хрипло и ехидно смеется, выливает оставшуюся жидкость в раковину и споласкивает кружку.
Верно. Не знаешь. Тебе ничего обо мне не рассказывали.
А должны были?
Артем поворачивается в мою сторону лицом, встряхивает капли воды с ладоней.
Я старший брат твоего сбежавшего жениха.
Я пытаюсь сделать вдох, но не получается. Дыхательные пути заблокированы гигантской, пульсирующей опухолью шока. Зачем-то пробую на онемевших ногах сделать шаг с какой целью? Наверное, хочу убежать. От мыслей о Максе, о несостоявшейся свадьбе. Тьма засасывает в кокон непроницаемой душевной боли. Она вмиг делается повсеместной, затуманивая зрение. Я безостановочно моргаю, желая избавиться от мутной пелены на глазах. Тщетно. Все тщетно!
Я понятия не имела, что у Максима есть брат. Ни он, ни его родители никогда о нем не заикались. Почему?
Я взираю на Артема. Какие нужны причины, чтобы скрывать существование сына и брата? Стыд? Он не похож на преступника, или человека, страдающего наркотическими зависимостями. В чем причина?
Задаешься вопросом, почему о моей личности умалчивали? читает меня, как открытую книгу.
Елизавета Григорьевна и Александр Сергеевич не из тех людей, которые отреклись бы от сына, и неважно, что этому могло бы послужить.
Если выяснишь, дай и мне знать, договорились? подмигивает Артем.
Я мотаю головой.
Что вдруг произошло с моим миром? Он разграблен и разрушен потрясениями. Еще вчера все было иначе, и мое сердце разрывалось от необъятного счастья, а не от горя
Почему он так поступил со мной? шепчу, беспомощно свесив руки вдоль тела. За что?
У Артема должен быть ответ. Они же с Максимом семья.
Мне жаль, только и проговаривает.
Нет, я вплетаю пальцы в волосы и прижимаю подбородок к груди. Не нужны мне ничьи сожаления. Ответьте. Почему? вскидываю голову и смотрю в сочувствующие глаза Артема отчаянно. Он говорил о том, что собирается порвать со мной у алтаря? Рассказал, из-за чего? Он разлюбил? Влюбился в другую? я надрывно всхлипываю и на сиплом выдохе опускаю трясущиеся плечи. Что случилось? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста скажите, что я сделала не так!..
Закрываю глаза, абстрагируясь от окружающего мира.
Ксюша, тихо зовет Артем. Его ровный голос обволакивает и раздается очень близко. На секунду разлепляю веки, чтобы убедиться в этом. Ты все делала правильно, брат бывшего жениха стоит напротив, склонив голову и пытаясь заглянуть мне в глаза. Ты ни в чем не виновата. Не взваливай на себя ответственность за поступок другого человека.
Но я заикаюсь, глотая соленые слезы.
Ты переживешь это, чужие, большие руки ложатся на мои плечи.
Не переживу!
Не представляю жизни без Максима. Я люблю его. Ужасно, непреодолимо люблю. Никто не заменит его. Ни один мужчина. Никогда.
Боль уйдет, Артем притягивает меня к себе.
Щекой соприкасаюсь с его теплой, твердой грудью. Не то. Объятия не те. Они слабые, не сковывающие, но удушающие. Ощущения чужеродные, неизвестные, неуютные.
Пустите, я сгибаю локти и упираюсь растопыренными ладонями в пресс брюнета. Рельефная мускулатура отчетливо чувствуется через одежду.
Артем поддается и позволяет оттолкнуть себя.
Тебе нужно поспать. Я провожу до спальни.
Мужчина отворачивается, тем самым демонстрируя, что не собирается уточнять, согласна ли я с данным планом. Просто ставит перед фактом и ждет, что я послушно поплетусь за ним.
Я не хочу спать, возражаю с агрессией.
Уж точно не ему, совершенно постороннему человеку, решать, как мне справляться с сердечной болью. Сон не спасет. Да и алкоголь, ради которого я сюда спустилась, тоже.
Уверена? Артем бросает на меня взгляд через плечо, пряча жилистые руки в карманы штанов. Ты справишься, оставшись один на один с мыслями о подлости моего младшего брата?
Намерено цепляет за больное? Вскрывает мою грудину и ложкой для мороженого погружается, расковыривает мышцу, что гоняет кровь по венам. Смакует, словно сироп, горечь, что плещется в моих глазах? Он же наверняка видит, как я измучена предательством, и так безжалостно тычет этим мне в лицо.
Оставьте меня, процеживаю я сквозь зубы. Плотно стиснув челюсти, скрываю крупную дрожь в подбородке.
Артем со вздохом кивает.
Поверь, Макс не заслуживает твоих слез.
И будто по команде новая порция соленой, горячей влаги скатывается по щекам. Я наблюдаю за удаляющейся фигурой и, больше не в состоянии удерживать внутренние терзания, выпускаю их на волю громкими рыданиями.
И плачу, плачу, плачу, сгорая от боли в одиночестве.
Глава 4
Поешь, доченька.
Я никак не реагирую, продолжая бездумно смотреть в стену.
Мама тяжко вздыхает, шмыгает носом и присаживается на край кровати.
Милая моя, прошу. Ну хоть пару ложек трясущейся рукой протягивает мне глубокую миску с крем-супом.
Аромат грибов и гренок ничуть не возбуждает. Аппетит наглухо замурован, и чувство голода кажется забытым, неизвестным. Нет ни жажды, ни усталости после бессонной ночи и литров выплаканных слез. Ничего нет. Душевной пустотой искоренилась нужда в базовых физиологических потребностях. Из меня будто вынули жизнь и оставили бесполезную оболочку.
Ксюш, а? мама ставит в сторону тарелку с нетронутой едой и подсаживается ко мне ближе. Ксюшенька, девочка моя, поговори со мной.
Гладит меня по рукам, щекам, волосам, смахивает слезы со своего лица и влажными пальцами вновь тянется к моему. Я едва ли могу ощущать ее прикосновения, будто трогает через толстенный ватный слой.
Просто хочу, чтобы меня оставили в покое, но нет сил, чтобы в очередной раз заявить о единственном желании маме. Когда она все-таки покидает меня, приговаривая, что будет рядом, если понадобится, я и вовсе перестаю дышать. Глаза вновь наполняются обжигающими слезами. Чудится, что стены начинают смещаться к центру спальни, ускоряясь и ускоряясь. Пространства меньше, воздуха тоже В голове гремят чудовищные, хаотичные мысли будто взрываются петарды.
От того, что мама ушла, и я осталась в одиночестве, легче не стало. Как назло вспоминаются слова Артема о том, справлюсь ли я самостоятельно с осознанием предательства любимого человека.
Нет. Не могу. Не хочу. Не готова.
Где же ты, Максим? скулю протяжно, надрывно и утыкаюсь зареванным лицом в подушку.
Куда он ушел? Как мне быть без него? Как жить дальше? И зачем, если в груди пробита сквозная дыра, которую не заделать, не заполнить ушедшей любовью? Максим вырвал мое сердце. Так есть ли смысл вести существование бессодержательной оболочкой?
Сегодня мы должны были отправиться в свадебное путешествие и провести незабываемый медовый месяц на берегу лазурного моря, вдали ото всех. Отныне же каждой секунде без любимого суждено превратиться в страшнейшую адскую пытку.
Неужели этому не будет конца?..
Голоса за дверью гостевой спальни, где я расположилась, не найдя в себе сил находиться в комнате, подготовленной для нас с Максом, новоиспеченных супругов Золотовских, не смолкают. В перерывах между кошмарами, просыпаясь, различаю тревожное меццо-сопрано Елизаветы Григорьевны, слышу маму, которая ни на шаг не отходит от двери. Отец Максима глухо бормочет, что так и не сумел связаться со сбежавшим женихом. Тот игнорирует звонки, сообщения.
Пусть только попробует объявиться, паршивец, голыми руками придушу!.. сокрушается Золотовский-старший.
Тише, Саша! шикает на него, всхлипывая, мама Максима. Не нагнетай. И без того тяжело на сердце Ох Бедная Ксюшенька. Бедная девочка.
Чужая жалость душит крепче поступка Максима, хотя, признаться, приятно знать, что его родители на моей стороне. Знаю, что не оставят в беде и буду помогать всем, чем только смогут. Но этого чудовищно мало. Пусть вернут Максима. Пусть поставят его передо мной, чтобы посмотрел в глаза. Пусть заставят его объясниться. Тогда я, возможно, почувствую утешение. Тогда, возможно, я найду в себе силы двигаться дальше.
А сейчас я застряла в этом нестерпимом ужасе, загнанная в угол невыразимым трепетом перед будущим.
На вторые сутки ко мне пробирается незваный гость. Я отрываю налитую свинцом голову от подушки и устремляю сонный взгляд к широкой, ползущей по паркету полосе желтоватого света, ворвавшегося в темную спальню из коридора. Аккуратная фигура без стука проскальзывает внутрь, сопровождая приход громким шуршанием.
Спишь?
Я протираю глаза кулаком, приподнимаясь в постели.
Катя?
Проснись и пой, принцесса мрака, заявляет лучшая подруга, явно фальшивя бодрой интонацией. Я пришла возвращать тебя к социальной жизни. И начну с того, что прогоню тьму из этого помещения.
Она щелкает выключателем, и меня ослепляет яркая вспышка. Очертания спальни в арендованном поместье на берегу реки Сены возвращаются спустя несколько секунд. Я быстро-быстро моргаю, стираю рукой выступившую из глаз влагу и смотрю сквозь смутную пелену на неуверенно улыбающуюся подругу.
Я скучала по тебе, Катя разувается, бросает на одеяло гору вредных снеков и лезет ко мне с объятиями. Господи, Одуванчик, ты воняешь, смеется с хрипотцой, стискивая мои плечи. Тебе срочно нужно в душ.
Я вяло киваю.
Извини. Сил нет совсем.
Ничего, моя хорошая. Ничего, Катюша отстраняется и приглаживает мои растрепанные волосы. Я осторожно гляжу на подругу и чувствую вину за слезы, которые она сдерживает ради меня. Все очень переживают за тебя и терпеливо ждут.
Простите, опускаю безжизненный взгляд к своему сгрызанному свадебному маникюру. Мне жаль, что праздник испорчен
Не смей произносить этих слов. Ты ни в чем не виновата. Ты жертва. А Макс господи, Ксюш, как же я зла! Я ему шею готова свернуть! И сверну, воинственно и с яростью рычит Катя. Но сперва медленно и мучительно расцарапаю его сволочную рожу, а затем
Хватит, обрываю строго.
Подруга вмиг смолкает. Усиливает хватку на моих предплечьях и издает короткий, отрывистый вздох.
Я ненавижу его, Ксюшка. Пожалуйста, скажи, что ты чувствуешь то же самое.
Я стискиваю кулаки и мотаю головой.
Не могу этого сказать, Катя. Иначе солгу. Самой себе, тебе
Он же растоптал тебя, унизил на глазах у ваших семей, друзей!.. Разбуди же в себе злость, ну! Малышка, иначе ты сгинешь, голос подруги с дрожью срывается на шепот. Она наклоняется вперед, сталкивая наши лбы. Иначе не вывезешь.
Катя внушает со страстью и неподдельным желанием помочь, подбодрить, однако я не испытываю ровным счетом никаких эмоций. Моя душа изуродована, обуглена и отныне не пригодна для чего-то прекрасного, хрупкого, нежного.
Мне необходимо понять, почему он сбежал, я сглатываю острый ком. Ты видела Егора? Может, Максим хотя бы с ним разговаривал?
Катя с удручающим видом качает головой.
Этот урод всех оставил в неведении. Как сквозь землю, черт такой, провалился.
А меня вновь посещает мысль, что его самопровозглашенный старший брат в курсе причины побега моего жениха. Возможно, я все-таки обманываюсь, поскольку так сложилось, что Артем является последней зацепкой к истинному мотиву действий Максима. Если я не ухвачусь за этот сомнительный шанс и не постараюсь вытрясти из незнакомца правду, то не прощу себя, и покой буду грезить лишь во снах.
***
Покинуть безопасное пристанище, колыбель самой страшной в моей жизни боли, шаг отнюдь не простой, но я нахожу моральные силы, чтобы сделать его и двигаться вперед. Я отказываюсь зарываться дальше в дебри депрессии, гнетущего отчаяния и выбираю жизнь, обличая ее смысл в жажду отыскать ответ на гложущий вопрос.