Сохранится.
Подобные проклятия так просто не снять. Но разве Эву услышат? Нет. И хорошо, что нет.
Пусть забирают. А то и вовсе утопить.
Грай нахмурился:
Много.
Знаю. Самой тошно. Но ничего. За девку больше выручим.
Красивая.
Сомнительного свойства комплимент в данных обстоятельствах.
Она? Кэти фыркнула. Я лучше была но погляди, что сделали.
И провела пальцем по изуродованной щеке.
Ничего тощая она. Слабая. Долго не протянет. Особенно приедет один тут, который В общем, два дня у нас. И готовиться надо. Хорошо. Да, пришли заодно из девок кого, пусть наверху попорядкуют. И залу помыть надо, которая для торгов. А то ж благородные господа порядку любят.
Это она произнесла презрительно скривившись.
А порядок поддерживать надо надо мы ведь приличное заведение. Да, да
Грай хмыкнул и отступил. А Кэти подошла к кровати, на которой лежала покойная. И наклонилась к ней. Близко. Но не настолько близко, чтобы коснуться.
Видишь? Я и без тебя справляюсь! И справлюсь! Будь уверена. А ты сдохла! Сдохла-сдохла
Кэти хихикнула.
Как я ждала как я думаешь, я забыла? Все-все? Благодетельница забыла, как ты меня украла? Из дома, да-да моего дома у меня был хороший дом. И своя кровать. А ты украла. Тварь! И продала! Тому уроду Ничего, я их найду. А ты врала, что меня родители отдали. Что я стала им не нужна. Я верила. Я же была ребенком и верила! Капризная, мол. И обхожуся дорого. Платья мне нужны. Ленты. Вот и отдали. Скольким ты еще это говорила? Тварь!
Крик ее разбился о стены.
А ты ты продала велела служить. Стараться. Чтобы не попасть в приют. Лучше бы я но я верила! Тварь, тварь какая же знаешь, что он со мной делал? Хотя конечно, знаешь. Ты все знаешь. А потом я ему надоела, и меня продали дальше и дальше пока я снова не оказалась у тебя. «Белая ласточка».
Белая ласточка, тихо повторила Эва, и Кэти, странное дело, вздрогнула.
Обернулась.
Нет. Никого нет. Пусто. Пусто-пусто У-у, тварь! Какая же ты тварь Пожалела бедную шлюху, как же! Надолго хватило бы твоей жалости, если бы ты не старела? Сама ничего не могла, вот и понадобился кто с руками и без совести. Спасла. Ты мне так и говорила спасла. Сперва, вона, убила, потом спасла добрая, как же тебя все ненавидели! Все! Слышишь, ты?!
Покойная лежала. Пятна на коже ее разрастались, и очень скоро эта кожа начнет отваливаться слоями. Странно, что прочие не испугались.
А я буду жить. В твоем доме! Понимаешь? И спать на твоей кровати Хотя Кэти обошла эту кровать стороной. Нет, пускай ее спалят. Я не такая глупая. Да.
Она опять захихикала.
И Эве подумалось, что эта женщина определенно сошла с ума. Сейчас ли это случилось, раньше ли, но случилось.
Однако что делать Эве?
Два дня у нее осталось всего два дня.
Но что она может?
Со скрипом приотворилась дверь, и в комнате показались люди. До того грязные и страшные, что Эва отшатнулась, когда один из вошедших оказался рядом.
Явились? Кэти мигом перестала хихикать. Заверните ее в простыню. И в одеяло.
Так может того. Человек согнулся. Матушка может, мы одеяло-то
Делайте что хотите, но здесь не должно остаться ни простыней, ни одеяла.
Эва закрыла глаза.
Здесь больше делать нечего, но но если вдруг Она представила себе дом. И шагнула на серые ступени, знакомые до каждой выбоины. А потом прошла сквозь дверь.
Теперь двигаться стало легче.
Мама
Это невыносимо а если кто узнает?
Какая разница? Берти выглядел еще более бледным и худым, чем прежде. А вот отец был молчалив. Он просто стоял, вперившись взглядом в стену. Главное, чтобы она вернулась, но мы пытаемся.
Знаю, сын, отец заговорил. Плохо, что сразу не сказали.
Надеялся
Что проклятье подействует и они испугаются? Отец кивнул. Шанс был, но проблема в том, что они могли испугаться слишком сильно.
Что?! Маменька схватилась за сердце.
Она жива. Пока еще. Ее дух молчит.
Дух кричал и топал, но
Его нет среди мертвых.
Чудесно! Для того, чтобы собственные родители тебя услышали, нужно умереть! Эва раздраженно фыркнула. А может нет, умереть она всегда успеет. И тогда уж расскажет все, а отец он это место с землей сравняет. Но ведь Эва от этого не оживет!
Тот твой друг
Он пытается выйти на кого-то, но пока не получается. Он здесь чужак. Чарльз вот пытается получить приглашение. Узнал, что точно есть закрытый клуб, для узкого круга, но ничего конкретного. Он намекнул, что готов хорошо заплатить за рекомендации. И почти уверен, что получит их. И приглашение
Но тоже нет гарантий, что именно в тот клуб, который нужен.
Думаешь
Отец поглядел с печалью:
Знаю. И в мое время ходили подобные слухи. Да и не все скрывали свои пристрастия. Правда, после одного весьма печального происшествия император обратил свой взор на клубы. И те вынуждены были объявить о закрытии. Хотя полагаю, что это все для виду, да
Отец
Я встречаюсь с одним человеком. Он кое-чем обязан. Попытаюсь донести до него, что не стоит ссориться с некромантами.
Это прозвучало так, что у Эвы холодок по спине пошел.
Господи. Маменька, впрочем, словно и не заметила. А если уже поздно?! Если моя девочка
Она жива. Стало быть, не поздно.
В библиотеку осторожно заглянул лакей.
Вас спрашивают. Вот он Силу отца чувствовал, но сдерживался, стараясь не выказывать страха. Получалось, правда, не слишком хорошо.
Поди, опять этот твой ужасный знакомый я слышала, он теперь родня Диксонам? Маменька несколько оживилась. Ужасно. Добрая Пенелопа, должно быть, просто в шоке. У нее были такие планы!
Она осеклась под мрачным взглядом отца.
И встала.
Извините, мне, кажется, снова дурно и если вдруг
Конечно, мама. Вызвать целителя?
Нет, я просто просто отдохну.
Она ушла. А отец с Бертом переглянулись.
Твоя мать чудесная женщина, сказал отец мягко. И любит что тебя, что сестер. Просто не всегда умеет сказать об этом.
Берт чуть склонил голову.
Любит?
Она она ведь всегда недовольна! Тем, как Эва ходит. И стоит. И сидит. Как рисует или как играет у сестры не хватало гибкости в пальцах, акварели же отличались излишней мрачностью. Эва громко разговаривает.
И не умеет находить правильные темы.
Она смеется. И улыбается слишком уж простонародно. Правда, как это, маменька не объясняет. Но всегда находит к чему придраться И любит?
Разве, когда любишь, оно вот так?
Твой друг. Отец тоже поднялся. Возможно, я могу дать ему рекомендации
Ты?
Некромантия такая вещь, дорогой, что поневоле обзаводишься самыми разными связями.
А
Я задал вопрос своим знакомым. И они приняли мою беду очень близко к сердцу. Но тот мир весьма сложен, разнообразен и будь у нас время, мы бы справились.
Но времени нет!
Почти не осталось времени! У нее!
Ты не пробовал отследить проклятье?
Пробовал, конечно. Берт поморщился. И не только его ставил, но след оборвался, стоило пересечь реку.
Что ж, следовало ожидать.
Следовало?
Говорю же, тот мир весьма разнообразен. И в нем хватает своих специалистов. Ну да представь меня своему другу. Он и вправду столь ужасен?
Глава 12, в которой речь идет о дорогих родственниках и глубокой к ним любви
Ужасен!
Настолько ужасен, что Эва застыла от этого ужаса. Разве разве люди могут быть такими вот?! Огромными?! Невообразимо огромными! Жуткими!
С сероватой, будто припыленной, кожей!
С грубыми чертами лица, причем явно нечеловеческого! Встреться Эва с ним где-нибудь в гостиной Хотя, конечно, кто пустит подобное в гостиную приличного дома? Но если вдруг она бы обязательно упала в обморок.
Быть может, даже по-настоящему.
А теперь вот
Она моргнула. И еще раз. Да, огромный. И широкий. И при том двигается мягко, текуче, будто в теле его чудовищном нет ни костей, ни весу.
И взгляд его
Взгляд скользнул по кабинету, и гость прищурился.
Дрогнули ноздри огромного, слегка приплюснутого носа. А когда Берт открыл было рот, чтобы сказать что-то, наверняка вежливое, этот человек просто поднял свою лапищу и прогудел:
Тихо!
И Берт подчинился!
Он никогда даже отцу. Чтобы вот так и без слов. А тут замер. И и еще Эва вдруг поняла, что ее видят? Слышат?
Я здесь! От радости она подпрыгнула. Здесь! Здесь!
Скажи Голос у чудовища оказался неожиданно приятным. Или это оттого, что он и вправду видел Эву? Вот как-то даже симпатичнее стал. Немного. Твоя сестра, она такая вот мелкая? И лохматая?
Сам он мелкий!
То есть рост у Эвы единственное, что можно назвать достоинством, если маменьке верить. Он самый удачный. Небольшой. Еще бы изящества А вот относительно лохматости Эва не виновата, что у нее только один гребень, да и тот с обломанными зубьями. И занозистый! Волосы так и цепляет.
Волос беленький. Светленький, поправилось чудовище, чуть склонив голову.
Она
Я не чувствую изменений некротического фона, подал голос отец.
Само собой, она же живая.
Погоди
Так. Чудовище вдруг нахмурилось и уставилось на Эву. Под взглядом его стало неуютно-неуютно. Вы идите. Сила ваша мешает.
Оно поморщилось.
Эдди? недоуменно уставился на него брат.
Стало быть, у него и имя есть. Правда, не сказать, чтобы оно подходит. Эдди это Эдвард? Эдвин?
Иди. Потом. Гость указал на дверь. Свечи есть? Восковые? Пусть принесут. Воды. Молока. Свежего.
Эве даже интересно стало.
Он ладно, допустим, он ее увидел, но дальше-то что? Видеть одно. А слышать? Если он только видит, то то ей писать придется? Представить перо и тетрадь? Или лучше мел и доску? А он читать умеет? Вдруг не умеет? Тогда надо будет знаками?
Как ему знаками рассказать все?
Связь слабая больно, пояснил Эдди и опять поморщился. Я все-таки не совсем чтобы шаман.
Еще и шаман?
Эва читала книгу. Про шамана. Дикого, но очень и очень благородного. В душе. И потому, когда его племя захватило в плен прекрасную графиню, чтобы принести в жертву жутким орочьим богам, он воспротивился.
И спас.
И еще помог воссоединиться прекрасной графине с ее возлюбленным, к которому та, собственно, и направлялась. Да Эва тогда даже плакала над финалом, в котором шаман уходил в горы, чтобы не мешать влюбленным.
Ее очень огорчила такая концовка.
Хотя, конечно, правильно. Что общего у графини с дикарем, пусть и благородным?
Отец вышел из комнаты.
И брат.
Лоуренс тем временем принес две дюжины тонких восковых свечей, глубокую фарфоровую супницу из маменькиного любимого сервиза, молоко, воду и еще что-то.
Эве стало до ужаса любопытно.
В книге шаман колдовал, вознося руки к небесам, и еще потом в припадке бился. Ну или кости раскидывал. Человеческие. Но это тоже не со зла, да и кости принадлежали врагам племени в общем, это все выдумка.
Эдди же снял котелок. Поставил на пол.
Провел ладонями по голове.
По лицу.
Коснулся пальцами воды.
Может, он спиритический сеанс устроить собирается? Но тогда свечи ладно, они нужны, а где блюдце? И еще, самое главное, спиритический столик? Или у шаманов это иначе происходит?
Эва всегда отличалась нездоровым любопытством.
И
Слышишь меня? поинтересовался шаман, расставляя свечи. Прямо на столе. Он же так полировку попортит!
Но Эва кивнула.
Хорошо. Ты знаешь, где находишься?
Какой нелепый вопрос! Конечно. Но она снова кивнула. Может, человек ладно, не совсем человек только-только в цивилизацию приехал. Тогда простительно.
Отлично. Он по очереди касался свеч, и те загорались, только огонь получался будто ненастоящим? Или настоящим? Эва потянулась к нему, но руку одернула, ощутив жар.
Не спеши, девонька, с мягким упреком произнес шаман. Тут уж больно все намешано. Тяжко. И дом мертвой силой пропитался. И город этот ваш
Эва вздохнула сочувственно.
Она тоже город не слишком любила. В нем сразу начинала болеть голова, а маменькины нравоучения делались вовсе невыносимыми.
Маги кругом. Техника. Голова гудит. Но ничего. Сейчас.
Вода в фарфоровой супнице загустела, и Эва увидела в ней свое отражение.
Ты не заблудилась?
Отражение было таким в общем, хорошо, что маменька не видит. Пришла бы в ужас. Конечно, зеркала Эве не давали, но неужели она на самом деле так выглядит? Кожа побледнела, что, конечно, хорошо, но при этом сделалась какой-то сероватой.
И пористой.
И в глазах нездоровая желтизна.
Слышишь?
Слышу, слышу, не удержалась она и тотчас укорила себя. Все же характер у нее совершенно невозможный. Прошу простить меня
Ей бы поздороваться.
Извиниться за неподобающий внешний вид. И и ее, между прочим, похитили! А еще того и гляди продадут. А она тут о внешности беспокоится.
Вода почему-то пошла рябью.
Хорошо. Шаман простер над водой руку, и та успокоилась.
А молоко зачем? не удержалась Эва.
Пить. Люблю молоко.
Вы?!
Почему нет.
Так. Она вдруг поняла. Вы вы меня тоже слышите?! Можете?!
Могу. И слышу. А теперь успокойся, пожалуйста. Он глядел с бесконечным терпением. Иначе или вернешься, или, что хуже, не вернешься. Ты давно научилась покидать тело?
Давно. Эва огляделась, раздумывая, как быть.
Стоять было неудобно.
Сидеть
Только я раньше покидала, а потом уже нет после одного случая моя сестра Она замялась. Все же не стоит вот так посвящать посторонних в семейные тайны.
Потом, кивнул Эдди. А сейчас рассказывай.
Что?
Все. Ты знаешь, где находишься?
Адрес нет.
Она пыталась. Искала. Заглядывала повсюду в доме. В доме она могла ходить. И вне дома тоже, но почему-то только сюда.
Ничего страшного, поспешил заверить Эдди. А описать можешь? Как этот дом выглядит? Или, может, людей, которые в нем живут? Там есть люди?
Есть. Эва все-таки опустилась на пол. В конце концов, она и так выглядит ужасно, так чего ж теперь. Стоять перед ним было неловко. Только ту, старую хозяйку, ее убили. Сначала ее Берт проклял. Я узнала проклятье. А потом другая, которая Кэти, она ее задушила. А хозяйка хотела меня вернуть!
Тише, девочка, не трать силы.
Эва почувствовала, что дрожит. А шаман сгреб дым, от свечей исходящий, и дунул им в Эву. Потом вытащил откуда-то совершенно жуткий с виду нож и полоснул им по запястью.
Да, не будь она призраком, точно упала бы в обморок.
Или нет?
Любопытно. А кровь у него обыкновенная, красная.
Дым окутал Эву, и и стало легче. Правда, дым теперь пах вовсе не свечами, а чем-то совершенно незнакомым.
А теперь постарайся вспомнить. Все, что сможешь. Про дом. Про этих женщин. Первую как звали?
Не знаю. Она говорила, чтобы я называла ее Матушка Гри.
Умница.
Никто никогда не хвалил Эву. Отец был вечно занят, а маменька пыталась создать из нее совершенство, но из-за полной несовершенности Эвы этого не получалось. Вот она и растерялась.
У нее еще рука была такая, ненастоящая из железа! Я такие один раз видела! На выставке. Меня Берти водил
Отлично. А дом?
Дом?
Он ведь тоже такой странный и ни на что не похожий. Но как это описать? Будь у нее краски или Конечно! Тори ведь говорила, что в этом мире Эва может все. А
Ты увидишь? поинтересовалась она. Если я вот так
Она провела пальцем по воздуху, представив себе, что это холст. А палец кисть. И получилось. Линия. А потом другая.
Ей всегда нравилось рисовать. Только получалось в общем, не совсем так, как должно у девушки.
Мрачно.
Тоскливо.
Но дом, в который ее привезли, и вправду тосклив и мрачен.
Берт не говорил, что ты настолько сильна.
Кто? Эва?
Она слабая.
Она она даже не пыталась сбежать. Вот в одном романе юная наследница, пытаясь спастись от нежеланного замужества, спустилась из окна по связанным простыням. Правда, у Эвы окно располагалось под самым потолком, и такое, что кошка не пролезет. Да и простыней ей столько не выдали, чтобы из них веревку связать.
А с людьми можешь?
Может.
Портреты у нее тоже получалось мрачными.
Умная девочка. Он перехватил порез огромным мятым платком, который вполне соответствовал чудовищному облику шамана. Ты очень помогла.
Она все равно меня продаст! Устроит аукцион Это было говорить невероятно сложно. Она сказала, что что через два дня!