Игорь Чио
Божественная жемчужина. Часть I. Тайна двойственности
Глава 1. Звонок из банка
2010 год, 20 мая
Лос-Анджелес, Калифорния
Вечеринка в честь восемнадцатого дня рождения внучки легендарного Винсента Гарднера была похожа на торжественный прием у царицы преисподней в тронном зале нижнего мира. Среди черных мраморных колонн, подпирающих мрачные своды, перешептывались тени приглашенных одноклассников; кое-кто утирал кровь с разбитого лица, другие ухмылялись, иные завидовали молча никто из них не видел внутренней красоты именинницы Дианы; никто не мог разглядеть в ней будущую великую киноактрису, которой суждено покорить зрителей своим драматическим талантом и погибнуть в расцвете славы и всеобщей любви. Только самая красивая девочка в классе Молли Кристофер смотрела на Диану со страхом, что-то понимала и часто опускала глаза, боясь оскорбить взглядом царицу подземного мира.
Диана Гарднер возлежала на каменном пьедестале между двумя изогнутыми лестницами, ведущими в верхний мир, печально созерцала семерых волчиц, сидящих у ее ног, и меланхолично слушала напыщенную золотую рыбку, парящую в воздухе.
Принцессу избрал Кевин, подобный Адаму, вкрадчиво булькала рыбка в правое ухо именинницы. От милой девушки он требует немного: быть честной, вышивать, любить его и Бога. Зависеть от него, почтет она за честь рыбка повернулась к парню с серым лицом и визгливо крикнула, выпучивая глазки: Кевин! Что ты молчишь?! Не будь тряпкой! Скажи мужское слово!
Кевин Смит, стоящий рядом с Дианой, послушно пробубнил реплику из своей роли в школьном спектакле по пьесе Мольера:
Дурнушка глупая милее, чем та, что чересчур красива и умна
Ди, не слушай Кевина, он просто вонючий скунс, равнодушно заметила милашка Китти Палмер и похвасталась тонким золотым браслетиком на запястье. Лучше посмотри, что мне подарил фанат твоего деда! Хоть кто-то оценил, что я твоя лучшая подруга.
Возле левого уха Дианы появился розовый малыш с крылышками, достал из-за спины детский лук, натянул тетиву и отправил одну из игрушечных стрел в сердце великолепного красавца Стива Харви.
Она жемчужина! восторженно воскликнул Стив, отыгрывая роль пылкого любовника в том же спектакле по Мольеру. О, можно ли отдать прелестное творенье такому дикарю! Готов усилия я тратить без числа, чтобы ему назло она моей была!
Диана оживилась, припомнила свою роль наивной девушки и трепетно отозвалась:
Ты клялся мне в любви, в любви великой силы, и говорил слова, и все мне были милы; так милы, что ни с чем их не сравнить начнешь об этом говорить, и что-то сладкое щекочет, задевает, сама не знаю что, но сердце так и тает
Китти фыркнула и закатила глаза.
Ди, очнись! Стиву нравится Молли!
Диана проснулась и открыла глаза.
«Стиву нравится Молли? А как же я? Нет, нет, он меня любит, это просто сон»
Она полежала несколько минут, встала с кровати и подошла к круглому зеркалу.
Я люблю себя Диана мило улыбнулась своему отражению, но вдруг в ужасе отпрянула в сторону и наткнулась спиной на кого-то сзади.
Испугавшись еще больше, она резко обернулась и увидела маму.
Доченька, извини, дверь была открыта, и я мама вдруг запнулась, взгляд ее стал подозрительным, а тон строгим: С кем ты разговаривала?
Не знаю, я просто
Немедленно отвечай! Кого ты увидела в зеркале?!
Никого! Мне показалось! Диана сорвалась с места и бросилась вон из своей спальни.
Диана, сейчас же вернись! миссис Гарднер гневно сдвинула брови, заглянула с опаской в круглое зеркало на стене, помедлила, окидывая взглядом спальню дочери, и вышла вслед за ней в коридор.
***
Альфред Гарднер был одним из тех мужчин, про которых говорят, что они как коньяк с возрастом становятся только лучше.
Подтянутый, мускулистый, ухоженный и стильный отец Дианы в свои пятьдесят два выглядел импозантно: волосы, вьющиеся до плеч, и аккуратно подстриженная борода с проседью придавали ему сходство с писателем, художником, возможно, с композитором прошлого века или даже актером в роли античного царя; его высокий лоб, всегда открытый, украшали неглубокие волнистые морщины.
На лбу мужчины написаны достоинства его ума. Зачем их скрывать? шутливо отвечал Альфред своей дочери, когда она спросила о его привычке зачесывать волосы назад.
Многие парни в моем классе носят конские челки, заметила Диана.
Они прячут возрастные недостатки ума и мысли, подобные подростковым прыщам, лукаво отвечал отец.
Никогда не возможно понять, шутишь ты или нет, растерянно улыбаясь, замечала Диана.
Это уловка, милая, внимательные глаза Альфреда смеялись и согревали отцовской теплотой: Тонкая грань между шуткой и серьезностью побуждает к размышлениям. Представь, что парень сказал тебе комплимент в полушутливой манере. Что ты будешь делать?
Ну, не знаю наверно, попытаюсь понять, шутил ли он или говорил серьезно.
И будешь думать о нем самом, Альфред рассмеялся. Именно этого он и добивался, а в его словах, скорее всего, не было никакого особенного смысла. Теперь понимаешь, как ловкий пройдоха может лишить покоя невинную девушку одной единственной фразой?
Жаль, что никто не говорил мне таких фраз, с оттенком грусти отвечала Диана. Может, ты скажешь?
Скажу, если хочешь, Альфред загадочно улыбался. Ты самая необыкновенная девушка на свете.
В этом точно нет никакого смысла, категорично возразила Диана и поджала губки, но после долго пыталась понять: шутил ли отец или говорил всерьез?
В молодости сероглазый красавец-брюнет Альфред Гарднер занимал помыслы многих прелестных особ, выдающихся по красоте и весьма самоуверенных в стремлении составить с ним удачную партию. Однако их старания были тщетны. Младший Гарднер еще в школьном возрасте уяснил, что девочки, это не пассивные мишени, а планеты с мощной гравитацией небесные создания, способные воздействовать на окружающие объекты.
В цветущих мирках этих юных планет пели птички и зеленели травы, полноводные реки бурлили и разливались в поймах; горные вершины там были покрыты ослепительной белизной, а моря и океаны скрывали загадки и тайны, пока еще простые и наивные, как фантики под бутылочным стеклом, но уже востребованные сверстниками мальчишками неловкими исследователями, мечтающими стать знаменитыми первооткрывателями.
Альфред стал одним из них и преуспел, потому что был воспитан в уважении к женскому началу и не считал зазорным внимательно изучать другую, не похожую на мужчин половину цивилизации. Взрослея, он с интересом наблюдал, как молодые планеты притягивали и распределяли объекты по гравитационным орбитам согласно своим, только им понятным распорядкам. Приближая одних и отдаляя других, они учились управлять дистанциями, иногда переживали падение на свою поверхность небольших метеоритов и по неопытности полагали, что претерпели катастрофу планетарного масштаба.
Он не стремился к карьере охотника, но прелестная дичь сама бежала на него из своих засад; еще менее он хотел становиться браконьером, поэтому научился уворачиваться, а затем и легко вальсировать даже с особами хищными и опасными. С такими талантами Альфред вполне мог бы стать кем-нибудь вроде легендарного дона Гуана, но однажды на его пути встретилась прелестная калифорнийская дарлингтония1 хищное растение с листьями-ловушками, похожими на кобру с распущенным капюшоном. Победа досталась ей нелегко, буквально через кровь и смерть, но победителей стараются не судить ими, как правило, занимается суд пострашнее людского.
Женитьба, отеческая любовь к дочери и некое мистическое предостережение, о котором мы скажем позже, вовремя прервали череду холостяцких побед, изматывающих и ненужных. Альфред остепенился, но по привычке поддерживал себя в хорошей спортивной форме, следил за собой, а главное, приобрел качества прирученного мужского огня, который не ползет бездумно во все стороны, а горит в очаге; не опаляет, а согревает; не пожирает энергию, а отдает ее.
Гарднер спустился в нижний холл дома небольшой зал с колоннами и двумя изогнутыми лестницами, ведущими на второй этаж. Внизу, между их основаниями, прямо напротив парадного входа, была установлена копия скульптурной композиции Антонио Канова «Амур и Психея», выполненная в натуральную величину.
Через открытые окна в холл доносились пение птиц и тихий шум листвы. В кармане приглушенно заиграл телефон. Альфред достал гаджет и принял вызов.
Чарующий женский голос в трубке погасил собою все остальные звуки, как воздушная волна, задувшая разом сотню свечей, и представился Ванессой, сотрудницей банка. Она задала уточняющие вопросы, убедилась, что говорит с сыном Винсента Гарднера, и сообщила, мягко вибрируя обертонами:
Срок договора на аренду ячейки, заключенный между вашим отцом и Банком Америки, истек, поэтому я хочу вас просить
Вы ошиблись, торопливо вставил Альфред и невольно запнулся, по-своему поняв смысл ее слов, сказанных медленнее остальных: «я хочу вас» Простите, что перебил, но мой отец умер семнадцать лет назад.
Я в курсе, мистер Гарднер, ваш отец был известным человеком, неторопливо ответила служащая, лаская слух собеседника подобно тому, как ароматный и тягучий ликер ублажает обоняние и вкус. Прошу вас посетить наш центральный офис в здании Библиотечной башни на Пятой Западной. Я закажу карточку посетителя на ваше имя и буду ждать у турникета. Сегодня, двадцатого мая, ровно в час после полудня.
Альфред вдруг подумал, что служащая из банка назначила время свидания; это показалось ему забавным, но не более того.
Насколько помню, у моего отца был договор с дилерской фирмой в Бель-Эйр.
Депозитные ячейки для VIP клиентов находятся в здании U.S. Bank Tower. Ваш отец арендовал одну из них в 1993 году.
Но почему вы не позвонили раньше?
Мы руководствовались особыми условиями договора, сообщила Ванесса голосом тайны и бархатного очарования. Банк обязался не разглашать факт аренды ячейки родным и близким Винсента Гарднера даже в случае его смерти. До сегодняшнего дня.
То, что оставил отец это, наверно, для моей матери. Вы уже звонили ей?
Нет, по условиям специального пункта мы обязались передать содержимое ячейки одному из лиц, список которых прилагается к договору. Первым в этом списке числитесь вы, мистер Гарднер.
А кто еще там есть? спросил он, понимая, что поддался волшебному обаянию голоса в трубке, и начал задавать лишние вопросы, чтобы продлить разговор на несколько минут.
К его удовольствию, служащая ответила весьма охотно, будто вела интересную беседу за бокалом шампанского, а вовсе не деловой разговор:
В этом списке есть ваша мать Мариэн Гарднер, дочь Диана Гарднер и супруга Эрика Гарднер, но они смогут получить ценности из ячейки лишь в случае смерти предыдущих по списку. Это написано рукой вашего отца, я покажу вам договор. Там есть еще одно условие. Минуту в трубке раздался шелест бумажных листов, служащая сообщила: Вы должны хранить молчание о содержимом ячейки до 27 мая 2010 года.
Целую неделю? Возможно, мне понадобятся услуги моего юриста. Думаю, он будет заинтригован не менее, чем я.
Все финансово-юридические тонкости улажены еще при жизни арендатора, почти по-дружески успокоила служащая. Для доступа к содержимому ячейки вам придется подтвердить свою личность, только и всего.
Ванесса, судя по вашему приятному голосу, вы очень милая и добрая женщина перешел на личности Альфред, надеясь узнать больше из неофициального мнения служащей. Пожалуйста, объясните своими словами. Что происходит?
С удовольствием, мистер Гарднер. Скорее всего, ваш отец хотел, чтобы вы получили ценности из его ячейки в день истечения срока договора аренды, то есть сегодня, 20 мая 2010 года.
Телефон неожиданно брякнул, оповестив о втором входящем звонке. Альфред поблагодарил сотрудницу, пообещал быть в назначенное время и переключился на другой вызов. Звонила супруга.
Альфред! позвала она с нарастающей интонацией аварийной сирены, впрочем, достаточно миниатюрной для того, чтобы поместиться в женской шее. Где Диана? И где ты сам? Почему все прячутся от меня в этом чертовом доме?!
Услыхав тот же голос, но уже со стороны выхода к бассейну, Гарднер выключил телефон и обернулся.
В холл вошла красивая женщина в закрытом купальнике и накинутом на плечи полотенце. Альфред улыбнулся, любуясь ее осанкой и упругими изгибами спортивной фигуры.
Говорить о возрасте Эрики нам весьма неловко, ибо она делала все возможное, чтобы выглядеть моложе, и у нее это замечательно получалось. На вид миссис Гарднер младшей можно было дать лет тридцать пять нет, тридцать четыре. Черные гладкие волосы, подстриженные удлиненным каре, придавали ей сходство с египетской царицей; прямая челка не скрывала клинообразных бровей, распростертых над глазами, как крылья буревестника. Взгляд ее, как и подобает взгляду царицы, сверкал маленькими молниями.
Заметив мужа и его интерес к ее фигуре, супруга приняла невозмутимый вид шедевральной картины, не замечающей восторга ценителя, и спросила уже спокойнее:
Где Диана? Опять прячется у твоей мамы?
Почему бы тебе не проверить самой?
На ручке двери висит фиолетовое табу. Я еще не выжила из ума настолько, чтобы нарушать правила вдовствующей королевы-матери.
Альфред предпочел не комментировать шутку жены.
А что не так с Дианой?
Она разговаривала с зеркалом!
Думаю, в ее возрасте ты часами проделывала то же самое, в голосе его сквозила явная ирония.
Я? возмутилась Эрика. За кого ты меня принимаешь?
За самовлюбленную пантеру.
Диана сбежала от меня!
Антилопы всегда убегают от хищников, он пожал плечами.
В чем дело, Альфред? Тебе память отшибло? Эрика двинулась в наступление грудью вперед, сопровождая каждый вопрос маленьким шажком: Ты забыл, что она вытворяла в пятилетнем возрасте? Забыл, почему каждый месяц возишь дочь к психотерапевту? Забыл, как она чуть не погибла, когда сбежала из дома с моим рубиновым кулоном? Может, ты забыл, что все закончилось чертовым зеркалом?!
Эрика остановилась, едва не касаясь мужа грудью и все еще сверкая молниями. Альфред мягко обнял ладонями ее плечи и продекламировал Шекспира:
Все к лицу красавице царице; и смех, и гнев, и слезы, и проклятья. Она в запальчивости совершенство.
Альфред! вновь включила сирену Эрика.
Дорогая, мягко сказал он, чувствуя ладонями тепло супруги через влажное полотенце. Маргарет давно исчезла. Диана твоя послушная дочь, но ты по-прежнему видишь в ней чудовище. Так нельзя.
Она разговаривала со своим отражением! Это плохой сигнал, Альфред!
Я тоже иногда разговаривал с зеркалом, но больше всего перед тем, как сделать тебе предложение.
Ты репетировал? Эрика наигранно разочаровалась: Так и знала, что наши помолвка и свадьба были для тебя театральным представлением.
Я играю весьма посредственно, а вот ты могла бы стать голливудской звездой.
Путь киноактрисы к успеху пролегает через спальню продюсера, так говорил мой покойный папа. Меня вполне устраивает мой event-бизнес. Хотя бы потому, что в нем нет тропинок, спрятанных под одеялом. И потом, мне нравится быть собой, а не какой-нибудь другой женщиной, уже расслабленно пояснила миссис Гарднер младшая, пристально заглядывая мужу в глаза, и вдруг напала исподтишка: С кем ты разговаривал по телефону?
Это был обычный звонок из банка, Альфред прищурился и внимательно взглянул на супругу, будто что-то заподозрил. Дорогая, ты ревнуешь без причины? Неужели сногсшибательная Пауэрс утратила уверенность в себе? зная, что без досмотра не обойдется, он все же достал гаджет и протянул супруге. Позвони, если хочешь.